Два в одном или как непросто быть молодыми родителями.

      Соа тихо посапывает у него на руках, пока Чимин, сидя в кресле-качалке, тихо напевает ей колыбельную, любуясь пухлыми розовыми щёчками дочери и тем, как она мило причмокивает во сне. По стенам детской скользят маленькие и большие звёзды от резного ночника, крутящегося на комоде у противоположной стены. Комната похожа на маленькую сказку сейчас, а приближающиеся рождественские праздники способствуют этому настроению ещё больше. Чимин переводит взгляд на красивый еловый венок на двери, украшенный шишечками и красными ягодами. Улыбается, вспоминая, как недавно они с Юнги украшали квартиру. Без особого фанатизма, но всё же теперь дома царило это особенное настроение зимнего уюта. - Нам ещё камина не хватает, - заметил Юнги, когда они закончили наряжать небольшую ёлку в углу гостиной. Пушистая, сверкающая мишурой и дутыми боками разноцветных шариков, та мигом стала любимицей их маленькой дочери. Соа садилась перед ней на мягкий ковёр и огромными глазами рассматривала, изучала, боясь подходить ближе. Но неизменно восторженно лепетала что-то себе под нос, когда вечером Чимин зажигал гирлянду. Чимин и Юнги с улыбками наблюдали за ней, готовые, если что, прийти на помощь, поднять, поднести ближе, если малышка запросится. У Соа была чудесная привычка вытягивать одну ручку вперёд с совершенно умилительным серьёзным взглядом – жест, направленный на желанный ею объект, который прямо сейчас надо изучить. И она очень сильно начинала ворчать, если никто из родителей сразу не понимал её желаний. Чимин вздыхает тихонько, чувствуя, как нежность уже просто не помещается внутри. Он наклоняется, легко касаясь губами мягких волос, пахнущих молоком. Закрывает глаза на пару мгновений. Ему нравится эта приятная тяжесть маленького тела в его руках, ощущающаяся очень правильно, словно всегда так было. Даже Юнги с этим согласился, а ведь поначалу так боялся, что не сумеет правильно. Но все его опасения оказались напрасными. Через ещё минут сорок, когда Соа гарантировано уснула, а у Чимина слегка затекли руки, он аккуратно относит дочь в кроватку, проверяет, включен ли нагрев пола, поправляет плотные синие шторы, оставляет работающим ночник и, включив радио-няню, выходит из детской, прикрывая за собой плотно дверь. Из кухни пахнет печёным мясом с приправами. Ароматно и вкусно, так что у Чимина едва не текут слюнки. Он, кажется, забывшись за домашними заботами, сегодня ел последний раз ранним утром, так что желудок ощутимо сводит от голода, явно мстя своему хозяину. Чимин идёт на вкусные запахи и на тихий голос мужа, напевающий что-то негромко. Кажется, одну из прилипчивых попсовых песенок, что крутят по радио. Чимин улыбается, останавливаясь в дверях кухни, прислоняясь плечом к косяку. Наблюдает за тем, как Юнги ловко и быстро нарезает овощи. Его широкая спина, такая родная и любимая, так и манит подойти и прижаться. Уткнуться носом, губами в ткань домашней футболки. Но Чимин стоит на месте. Он вдруг думает о том, что вся его жизнь похожа на сказку. Сказка эта не всегда была счастливой и солнечной, не всегда в ней были лишь любовь и поводы для радости. Когда-то эта сказка грозилась обернуться настоящим кошмаром для Чимина. Но, по законам всех волшебных историй, в его жизни появился прекрасный принц. Чимин тогда был всего лишь выпускником. Брошенным всеми в недружелюбном мире, где омег считают чаще красивым предметом интерьера, а не личностями с собственными желаниями и целями. Родители от него отвернулись, когда выяснилось, что он омега. Они и до этого не особо интересовались им, если честно, так что Чимин не особо расстроился. На попечение его отдали бабушке по материнской линии. Она была прекрасной женщиной и единственной, для кого Чимин хоть что-то значил. Но, к сожалению, ближе к его выпуску, она умерла, оставив внуку в наследство небольшую квартирку да немного накоплений, которые он почти все потратил на похороны. Вспоминать то время Чимин любит не очень сильно. Однако, он уверен, что, если бы его так не помотало в юности, сейчас бы всё было иначе. С Юнги они встретились до смешного прозаично. Наверное, это подошло бы сюжету какой-нибудь мелодрамы. Он тогда подрабатывал в супермаркете недалеко от дома. Ничего особенного, но нужно было как-то сводить концы с концами, так что проще было взяться за работу, которая есть в доступе, чем сидеть голодным и ждать, пока подвернётся что-то по специальности. Так он и оказался там, среди полок с товарами, холодильных камер, уставших покупателей, и вечно недовольных жизнью коллег, будто кто-то их держал на этой паршивой нелюбимой работе. В тот вечер всё шло как-то наперекосяк. Чимин сначала налажал на кассе, недодав сдачу миловидной девушке, которая, к счастью, не закатила скандал и не стала писать на него жалобу. Зато за неё оторвался на нём менеджер. И ближе к полуночи, когда смена Чимина подходила к концу, он решил при редких покупателях отчихвостить омегу, который, видимо, раздражал его самим фактом существования. Чимин до сих пор помнит то удушливое чувство стыда и обиды, накрывшее его с головой. Он был очень растерян, зол, но ему нужна была эта работа, потому Чимин терпел. Смотрел в пол, на носки своих старых стоптанных кед, изучал плитку под ногами, отражающую свет ламп, и слушал о том, какой он бесполезный, безрукий, ленивый и вообще отвратительный омега, который никогда никому не будет нужен. - Вы тоже альфа так себе, раз работаете на такой вшивой работе, - всё же не выдержал Чимин. Его бы ударили. В глазах менеджера вспыхнул такой гнев – Чимин проехался по больному, он знал, – что не отшатнуться получилось с трудом. Но ладонь мужчины не достигла чужой щеки, его руку перехватили за запястье. - Достаточно, - спокойный голос с мурчащими нотками хрипотцы заставил Чимина выйти из транса, в котором он находился уже какое-то время. – Насколько нужно быть конченным человеком, чтобы повышать чувство собственной важности с помощью своих подчинённых. Вы выглядите жалко. Лицо менеджера тогда так перекосило, что Чимин даже немного испугался за его душевное здоровье. Он не смел грубить покупателю, конечно, ведь за это его выперли бы с работы в два счёта, а то, что э т о т мужчина точно бы не потерпел хамства в свою сторону, было ясно, как белый день. Чимин вспоминает, как Юнги потом перевёл на него очень обеспокоенный взгляд, словно они были по крайней мере хорошими знакомыми, а не только встретившимися людьми. - Вы как? - Спасибо, - он поклонился тогда, смущаясь страшно. – Всё хорошо. Менеджер, прорычав что-то себе под нос, умчался в неизвестном направлении минутой ранее. На них больше не глазели все подряд покупатели, и Чимина слегка отпустило, хотя обида всё ещё жглась, и хотелось взять самую большую морковку, какая есть на их витрине, да затолкать этому скотскому никчёмному альфе поглубже в глотку, чтобы больше ни одного слова из его поганого рта не вылетело. Альфа же, стоящий перед ним, был совсем другим. Это чувствовалось сразу. Конечно, внешность бывает обманчива, но Чимин уже давно научился читать людей по глазам. Вне зависимости от статуса, они никогда не лгали. Глаза – зеркало души. Лучше и не сказать. Юнги продолжает нарезать салат, напевать и иногда даже пританцовывать, двигаясь от холодильника к столу и обратно. Чимин всё ещё остался незамеченным, что странно. Или же его дорогой муж просто позволяет любоваться собой. Чимин улыбается. Их вторая встреча происходит спустя две недели у магазина, когда Чимин выходит оттуда, забрав расчёт. Конечно, он уволился после произошедшего! Не терпеть же подобное мразное отношение просто потому, что менеджер возомнил себя кем-то, кто смеет вытирать обо всех ноги! Они сталкиваются в дверях, хлопают удивлённо глазами оба с полминуты, а потом смеются так же вместе. - Вы снова спасать униженных и оскорблённых? – мягко интересуется Чимин. - Нет, - покачал головой Юнги. – Я к вам. С предложением. - Так быстро? Мы даже не знаем имён друг друга! – хихикает омега. Юнги фыркает весело, отводит его чуть в сторону. - Предложение другого толка, Чимин, - отвечает он. – Вы могли бы поработать у меня. Обещаю дружный коллектив и достойную оплату. - Звучит, как красивая ловушка для наивного омежки, - прищуривается Чимин. – В чём подвох? Вы продадите меня в рабство или на органы? Юнги качает головой и протягивает ему визитку. Транспортная компания, как интересно. Чимин знает её, одна из крупнейших в городе. - Так вы директор Мин? – удивлённо спрашивает он. – Надо же, я думал, что у такой компании и начальник постарше будет. - Компанию основал мой отец, - улыбнулся Юнги. – Мне же она перешла по наследству. Я совсем недавно в должности. Ну так что, верите, что на органы мы вас распиливать не станем? Чимин бы мог посомневаться тогда ещё. И, если честно, он понимает, что тогда бы они с Юнги не пришли к тому, что имеют сейчас. Но ему нужны были деньги, а Юнги вызывал непонятное доверие, которое Чимин не испытывал в таком масштабе ни к кому, кроме покойной бабушки. И он решился. - Ты долго будешь сверлить меня взглядом? – интересуется Юнги, не оборачиваясь. – Иди ко мне. Чимин фыркает смешливо, отталкивается от косяка и подходит ближе к мужу. Прижимается к плечу, утыкаясь в него носом. - О чём думал так долго? – спрашивает Юнги, смешивая в небольшой мисочке соусы для заправки салата. - О нашей встрече, - отвечает Чимин. – О том, как мне повезло, что ты меня вообще заметил. - Можно подумать, у меня были шансы, - улыбается Юнги, поворачивая голову и целуя его в растрёпанную чёлку. Чимин вздыхает тихо и прижимается к нему теснее. Как же ему хорошо. Просто от одного лишь осознания, что их дороги с Юнги когда-то пересеклись, а потом и вовсе стали одной. Семья Юнги приняла его с распростёртыми объятиями, чему Чимин, честно сказать, удивился. Он немало месяцев переживал, что отец его будет против такой незавидной пары для своего сына. Но всё вышло совсем иначе. Родители Юнги давно были в разводе. Отношения между ними прохладные, но не напряжённые. Оба с уважением отзывались друг о друге, а также сходились во мнении, что их брак должен был случиться хотя бы затем, чтобы родился Юнги. Сына они оба любили невероятно. - Оно и к лучшему, что вы нашли друг друга в супермаркете, - заметил однажды Мин-старший на семейном обеде. – Мы с матерью будем спокойны за то, что вы не повторите нашей участи. Чимин тогда долго думал о том, что же мужчина имел в виду. И только спустя время стал понимать. Навязанный брак, которого хотели их родные, почти сломал их. Если бы не Юнги, то всё могло бы закончится плачевно. Вероятно, это был тот редкий момент, когда ребёнок, в самом деле, объединил двоих людей, сделав их не врагами в итоге, а товарищами по несчастью, которым нельзя было долгое время жить так, как они того бы хотели. Юнги был их отрадой, их счастьем. И даже теперь, когда у него была уже своя семья, Мин-старший и матушка Юнги приезжали к ним в гости довольно часто как вместе, так и по отдельности, чтобы понянчиться с внучкой и провести время с сыном и его мужем. - Я так рад, что ты тогда зашёл в тот магазин, знаешь, - бормочет Чимин. Юнги как раз смешивает салат и раскладывает его на плоское блюдо. А потом отставляет всё в сторону, разворачивается, обнимая своего омегу крепко, губами утыкаясь в его макушку. - Я тоже. Не хочу даже пытаться представить, как бы я жил, если бы в итоге не встретил тебя. Чимин улыбается, нежась в его руках. От той встречи в торговом зале супермаркета они прошли длинный путь до этого снежного декабрьского вечера. Чимин помнил, как чувствовал себя бесполезным и ненужным никому, и как потом Юнги, совсем не осознавая этого, кажется, пришёл и дал ему не только стабильную работу и элементарное уважение. Он подарил ему куда больше. Целый мир, в котором Чимин никогда не был пустым звуком. Где его не гнобили за статус, где с его мнением считались. И где его любили. Несмотря на ссоры, на обиды, несмотря на трудности, которые тогда возникали у них, Юнги никогда не давал повода подумать, что Чимин рядом с ним лишь только как красивая безделушка, которой он, как альфа, имеет право распоряжаться по своему усмотрению. - Мы ужинать-то будем? – ворчит Юнги. – Ты весь день голодный. - Много дел было, - оправдывается Чимин. - Мог бы поручить часть мне. - Ты работал. - Не переломился бы, - Юнги целует Чимина за ухом, гладит его спину ладонями и обнимает за талию. – Нужно беречь себя, крошка, и не забывать вовремя кушать. Ты мне нужен здоровым и полным сил. - То есть болезный и бессильный я тебе не сдался? – вредничает Чимин. За что тут же получает лёгкий шлепок по ягодице и хихикает, довольный своей провокацией. - Не переиначивай мои слова, - строго хмурит брови Юнги, а у самого уголки губ ползут вверх. – Помоги мне? Чимин расставляет посуду на обеденном столе, достаёт бутылку красного вина, пока муж нарезает немного отдохнувшее мясо. Они усаживаются за столом рядышком, Чимин на несколько мгновений укладывается головой на родное плечо, стараясь унять трепещущее в груди чувство любви и признательности за то, что у него есть это всё. Этот человек рядом, эта уютная квартира и их маленькая Соа, которой скоро стукнет целый годик. Юнги пододвигает радио-няню ближе, ставит так, чтобы она оказалась перед ними. Мало ли, вдруг малышка проснётся и испугается. Хотя она у них храбрая и бойкая, но лучше быть начеку. - Не жалеешь, что это Рождество проведём отдельно от родителей? – спрашивает Чимин. - Нет. Они приедут на Новый Год всё равно, - Юнги разливает вино по бокалам. – Сокджин с Чонгуком тоже собирались прийти, кстати. - Для них с Субини нужно всё же подготовить гостевую комнату, - говорит Чимин. – Я давно хотел навести там порядок и перестирать постельное бельё. - Я помогу, - кивает Юнги. – Основные дела сделаны, год почти закрыт, так что мы сделаем это вместе. - Хорошо, - шепчет Чимин, целуя его в щёку. – Значит, Рождество проведём втроём? - Да, - Юнги трётся носом о его щёку. – Не рад? - Укушу за дурацкие вопросы, - нежно мурлычет Чимин. Вино вкусное, терпкое, почти сразу даёт в голову, потому что он не так уж часто пьёт. Но ему нравится чувство лёгкости, которое он испытывает сейчас. - За нас, крошка, - улыбается Юнги. - За нас, любимый, - отвечает Чимин, смотря ему в глаза. Их бокалы соприкасаются с тихим мелодичным звоном. Вино бликует, отражая в себе свет лампочек над кухонным гарнитуром. И несмотря на то, что до Рождества ещё несколько дней, его особый дух словно заполняет всё вокруг сейчас. Приятное предвкушение чудес и волшебства, как в далёком детстве, заставляет Чимина улыбаться до болящих щёк. Но он, на самом деле, прекрасно знает, что своё чудо получил уже давно. И это чудо как раз нарезает ему мясо, с ворчанием поднося вилку с одним нанизанным кусочком к губам. Чимин жуёт сочное нежное мясо, стараясь не хихикать глупо. Он надеется, что добрый дух Рождества, сделавший ему такой драгоценный подарок много лет назад, знает, что Чимин не проворонил своё счастье. Что с трепетом бережёт и навсегда будет благодарен за то, что обрёл так много, потеряв в тот момент только лишь не самую хлебную должность в супермаркете рядом с домом. Дух Рождества явно в курсе происходящего. Чимин вздрагивает, когда слышит, что Соа проснулась и хнычет у себя в кроватке. - Па-па… - зовёт она довольно чётко и громко. Чимин смотрит на мужа, расплываясь в счастливой улыбке, и они вдвоём вскакивают из-за стола, спеша к своей любимой девочке, которая только что произнесла своё первое слово. Вечер в один момент становится ещё прекраснее, просто потому что кто-то сверху точно знает, какие подарки любит Мин Чимин.