— Как хорошо! — Гюстав шёл впереди, Октябрь немного отставал.
— Очень, — кивнул рыжий, глядя на идущего впереди брюнета.
Солнце мягко светило, одаривая случайных прохожих волнами тепла. В парке почти никого не было. В мгновение ока Октябрь наверстал расстояние между ними обоими и некрепко сжал протез черноволосого. Тот забавно нахмурился и дернулся, а гетерохромик едва слышно рассмеялся.
Гюстав ничего на это не сказал, лишь тихо вздохнул. Они шли так около пяти минут, но резко черноглазый остановился.
— Ты чего? — обеспокоенно спросил рыжий.
— Да так, ничего, — брюнет напрягся.
— А ну выдавай, а то не отстану!
— Меня пугает тот мужчина, — тихо шепнул и едва заметно кивнул.
На одной из скамеек сидел статный мужчина в бордовом костюме; под шляпой с черной полосой виднелись короткие, заплетенные в тугой хвост, волосы. Он улыбнулся, и улыбнулся точно им. Если Октябрь никак не отреагировал, то Гюставу стало не по себе. Мужчина встал и направился в их сторону. Брюнет неосознанно зашел за спину рыжего.
— Октябрь, — доброжелательно улыбнулся тот, гетерохромик слегка кивнул.
— Крёстный.
Кажется, о нём уже упоминали… Только вот где, черноглазый никак не мог вспомнить.
— Я, пожалуй, пойду? — тихо поинтересовался Гюстав.
— Хорошо, — кивнул Октябрь.
Смотря в спину уходящему, Крестный спросил:
— Это твой друг, верно? — и после кроткого кивка продолжил, — Рад, что у тебя все налаживается, хотя кто знает, что могло бы быть с тобой под моим началом.
— В любом случае, я не жалею, что покинул мафию, — твердо сказал рыжий.
— И ты всё такой же упорный, — улыбнулся мужчина. — Мне нравится это в тебе. Это был твой выбор, я его полностью принимаю.
— И вы прибыли сюда только ради того, чтобы сказать это?
Крестный усмехнулся, закурил сигарету и проговорил:
— Отцы никогда не бросают своих детей.
***
Уже темнело. Октябрь шёл по ночному городу. Пахло озоном. Похоже, собирался дождь. Даже нет, ливень. Деревья пугливо шелестели, словно боялись друг друга. Рыжему казалось, что он ходит по кругу: идёт, идёт, а возвращается в то же самое место. Хотя, сложно это утверждать. Темнеет ведь.
Он оглядывается, словно увидел что-то важное. На автобусной остановке, на лавочке под открытым небом, сидит парень. Ветер развевает несколько отросшие песчаные волосы, а голубые глаза бездонные смотрят прямо ему в душу.
Меркурий.
Он молчит, но улыбается краешками губ. Почему-то гетерохромик не может подойти к нему: что-то мешает. Воздух гудит над головой.
Раз, два, три… Не успевает он досчитать до десяти, как с неба срываются первые крупные капли. Меркурия словно смыло.
И небо затопит тротуары слезами, чтобы я замер и понял, что в этом городе нет тебя.
***
На дне пока что ночного неба одиноко догорали последние звезды. На востоке загорается заря, и все вокруг словно меркнет, словно сосредотачиваясь на предстоящем восходе. Гюстав осматривается вокруг и замечает ребенка, сидящего рядом с ним. Черные волосы, черные глаза. Он улыбается, чисто и искренне. Брюнет улыбается в ответ, но это скорее что-то нервное.
Он похож на тень его прошлого друга. И все же черноглазый юноша ничего не может сказать. Ни банального «Привет» или «У меня все в порядке». Горло саднит. Раз, два, три… Счет обрывается. Рассвет.
Найти бы хоть тени хотя бы намек, но солнце сотрет все тени лучами, чтобы я замер и понял, что в этом городе не найти тебя.
***
Раз, два, три… Не досчитал до десяти, как все равно не успел. Ничего не успел сказать, глядя в глаза.
