Теперь я парень.

После еще нескольких дней в больнице меня отпустили. Правда, перед этим я сдал столько анализов, что им должно на год точно хватить. Меня обследовали от и до, назначали кучу препаратов и сказали, по каким дням приходить на обследования. На учёбу, заверили, можно ходить, но смотреть по состоянию здоровья. А чувствую я себя лучше некуда. Если, конечно, не считать моего замешательства. До сих пор не привыкла к этой ситуации. Единственное, к чему я приспособилась за эти дни – говорить и думать "я сделал", а не "я сделала". Сейчас я и моя "семья" ехали, по сути, домой, но для меня это, можно сказать, новое место. Когда увидел в окно дорогущую машину, стоящую возле больницы, сразу подумал – не наша. И, как оказалось, был не прав. Всё вышло с точностью наоборот. Это машина действительно принадлежала моей семье. Мне даже на минуту показалось, что моя семья – богатые люди. Или не показалось. Мы заехали в очень ухоженный район с небоскребами, которые возвышались над остальными многоэтажками, и подъехали к одной из них. Что ж, иметь квартиру в таком районе и в таком доме – это уже очень престижно и дорого. Но на этом не всё. Мы поднялись на последний этаж, открыли единственную находящуюся там дверь и... Это не дом! Не квартира! Это пентхаус целый! Высокие потолки, изящные люстры, резные лестницы и много современной мебели, окна до потолка, из которых открывался просто невероятный вид – весь город предстал во всей своей красе: ухоженные парки и скверы, маленькие сады на вершинах многих многоэтажек, машины и пешеходы, мелькающие где-то там, внизу. Они казались крохами с этой высоты. А какой тут вид будет ночью! От всей этой красоты перехватывало дух и кружилась голова. Вот это роскошь! Вот это шик! – Это ваш дом? – мои глаза округляются до размеров глобуса, а челюсть знакомится с полом. – Это наш дом, гэгэ, – Цзинь Шань берет меня за руку и нежно прижимается ко мне. – Братик редко ходил по дому. Обычно он сидел в комнате один или с другом.¹ (Здесь Цзинь Шань говорит о Гуан Сине в третьем лице, в знак уважения) С другом, значит. Надеюсь, "мой" друг знает, что у меня амнезия, и мне не придется с ним объясняться. – Гэгэ, гэгэ, – младшая сестричка пару раз дернула за рукав. – Что? – я отвлекся от своих размышлений и посмотрел на девочку. – Ты опять запрешься в комнате и будешь там один сидеть? О, так мой предшественник ещё и затворник. Здорово, что сказать. – Не волнуйся, – я улыбнулся. – Я не буду запираться и сидеть один. Я же обещал стать хорошим братом? И я им стану. Девочка мигом воодушевилась. На её лице появилась улыбка и заблестели маленькие черненькие глазки. – Дагэ, ты слышал? Гуан Синь больше не будет от нас закрываться! – Цзинь Шань посмотрела куда-то за спину и я обернулся. В дом вошёл Вэнь Сяо – наш старший брат. Он окинул меня взглядом и отвернулся. – Надеюсь, он образумится, – он развернулся и направился куда-то вглубь дома. На его лице было сложно прочесть какие-либо эмоции, но мне показалось, что Вэнь Сяо испытывал отвращение по отношению к Гуан Синю. Интересно, что между ними произошло? В дом вошли родители, улыбнулись и разбрелись по комнатам. – Гэгэ, пойдём, я тебе всё покажу! – девочка запрыгала, засмеялась и повела меня на "экскурсию". Первым делом мы посетили кухню, где получили по прянику. Я, правда, есть не хотел, но сестрёнка настаивала. Кухня представляла собой довольно большое помещение, где находился обеденный стол и "угол" для готовки. Вроде, ничего необычного, кухня как кухня, но она поражала своими размерами и дороговизной. Я все же не понимаю, зачем так много места? Разве что конференции и вечеринки проводить. Далее мы обследовали весь первый этаж, на котором находились ванная, гостевая, чья-то спальня (как мне объяснила сестрёнка – это для гостей), рабочий кабинет, библиотека и даже бассейн! На втором этаже в основном были спальни и ванные, а также пару кабинетов. Главное, всё было просто нереально больших размеров, сделано по-современному и со вкусом. Больше всего мне нравились те комнаты, в которых были окна на всю стену. Из них открывались удивительные виды. После осмотра второго этажа, Цзинь Шань снова повела меня на первый. – Я вижу, гэгэ, тебе всё нравится, – она улыбнулась и подпрыгнула, заключив в объятья мою шею. – Сейчас тебе понравится еще больше. Сестра повела меня в главный гостевой зал с множеством диванов и кресел. Она остановилась у штор, которые плотно закрыли окна, хитро улыбнулась, проскользнула между ними и исчезла. Сначала я не понял, куда она делась, так что решил последовать её примеру: открыл штору, нащупал ручку от двери и вошёл. Знаете, кажется, прекраснее я ничего не видел: это был огромный балкон с цветами, лежаками, столиком и даже маленьким бассейном! Это лучшее! Этот вид на город, свежий воздух и цветущие растения рядом – чувствую себя хозяином самой судьбы. Немного так постояв, я оглянулся и нашел взглядом свою младшую сестру: она смотрит на меня и улыбается самой искренней улыбкой, а в ее глазах блестят слёзы. – Почему ты плачешь? – не удержался от вопроса, хотя знал ответ. – Я счастлива, – она смахнула рукой слезу. – Я рада, гэгэ, что ты очнулся. Мы тебя все очень любим и надеемся, что всё изменится в лучшую сторону. Я притянул это хрупкое тельце к себе и сильно обнял. – Я всегда буду рядом. Ещё немного побыв на "балконе", мы зашли обратно. Цзинь Шань сразу же куда–то потянула меня. – Наверное, братику уже не терпится попасть в свою комнату. Может, он даже что-нибудь вспомнит, – и шёпотом добавила. – Хотя я не очень хочу этого. Я удивился последним словам. Да, видимо, мне ещё придётся разобраться в отношениях между членами семьи в этом доме. Пройдя до конца коридора, находящегося на первом этаже, мы остановились возле единственной двери. Цзинь Шань отпустила мою руку, сделала шаг назад и опустила голову. – Братик никогда не разрешал заходить в его комнату, – она бросила беглый взгляд на дверь. – Только мама, папа и дагэ заходили, и то редко. Я удивился. Интересно, что такого есть в той комнате, что туда родной сестре заходить нельзя? Я набрал побольше воздуха в лёгкие и открыл дверь. Внутри было темно, как в склепе. Я прошёл к плотно задернутым шторам и одернул их, выпуская в комнату солнечный свет. Окна, слава богам, были на всю стену – именно так, как мне и хотелось. Я обернулся и замер. Нет, не скажу, что там было что-то сногсшибательное или фантастическое, скорее, трагическое и плачевное – вся комната была захламлена, словно и не комната вовсе. Повсюду валялись вещи, бумага, салфетки, на столе был полный кавардак. Кровать, видимо, давно не заправлялась. Я подошёл и провел рукой по книжным полкам. М-да, целый слой пыли, уже можно посадить что-нибудь. Немного приподняв глаза, я заметил на стенах что-то вроде постеров: повсюду были развешены и расставлены фотографии какого-то молодого парня, сразу скажу, очень недурной внешности. Судя по всему, прошлый владелец этого тела был большим фанатом этого парня. Я огляделся и заметил, что Цзинь Шань стоит на пороге, не решаясь войти. – Чего ты там стоишь, сестрёнка? Не бойся, заходи! – я поманил рукой. Она осторожно взглянула на меня. – Я разрешаю. Аккуратно, словно боясь что-то сломать, девочка перешагнула порог комнаты и огляделась. Пока она осматривалась, я разглядывал портрет парня: тёмные волосы, такие же тёмные глаза, стильный наряд, взгляд вожака – он неплох собой, но, скорее всего, у него скверный характер. Цзинь Шань, заметила, что я чем-то увлекся, и проследила за моим взглядом. Она улыбнулась и выдала реплику, которая повергла меня в шок: – Братик скучает по своему возлюбленному? Уверена, он придёт тебя навестить. Обнимет тебя и поцелует – это так мило! Стоп! Возлюбленный?! То есть, этот парень с фотографии – мой парень? Я не заметил, как озвучил свою последнюю мысль. – Да, братик. Цзинь Шань вновь лучезарно улыбнулась. Вот, значит, как. То есть, если мы тут с "моим парнем" целуемся-обнимаемся, значит, семья в курсе наших отношений. Я ещё раз оглядел комнату. Это ж как надо кого-то любить, чтобы одной фотографии было мало, обязательно надо всю комнату завесить. Фанатизм какой-то. В моей голове пробегает множество мыслей, но, чтобы не теряться в догадках и сомнениях, я решаю напрямую спросить у своей семьи. – Поможешь мне прибраться? – я улыбаюсь сестре. Она быстро кивает и начинает собирать бумажки. Я беру пакет, который тоже валялся среди хлама в комнате, складываю в него мусор и выхожу из комнаты. Выбросив пакет, направляюсь на кухню, где за столом как раз собрались все те, кто мне нужен. – Семья, у меня к вам вопрос, – все обернулись и уставились на меня, ожидая продолжения. – Я и правда – гей? Повисло неловкое молчание. Родители переглянулись между собой, а Вэнь Сяо, до этого момента казавшийся безразличным, напрягся и удивлённо вскинул бровь. – Ты не волнуйся, милый, – начала мать. – Мы знаем и принимаем тебя таким, какой ты есть. – Ты волен любить того, кого захочешь, – подхватил отец. – Главное, чтобы ты был счастлив. Снова молчание. То есть, моя семья не против того, что я гомосексуал? Что ж, это радует. Интересно, и как давно "я" стал таким? Вэнь Сяо внимательно следил за сменяющимися эмоциями на моем лице, потом встал, подошёл и остановился напротив меня. – Я рад, что ты забыл и эту часть своей жизни. Теперь у тебя есть шанс на нормальное будущее. Он развернулся, поклонился родителям и ушёл. Родители увидели замешательство на моем лице и поспешили успокоить: – Он всё равно тебя любит. В моей голове снова возникла куча мыслей, но я решил отбросить их и заняться более реальными проблемами. – Где мне найти тряпку? *** Вечер прошел в относительном спокойствии. Мы с Цзинь Шань полностью убрались в комнате, где сразу стало уютней. Поужинали, и все разошлись по комнатам. Завтра нужно было идти на учёбу. Хотя родители настаивали на том, чтобы я остался дома, я захотел увидеть место обучения и понять, чего мне дальше ждать от этой жизни. Пока мы убирались, я нашёл, как мне показалось, довольно интересную новеллу. Я лежал на кровати, читая ее, и размышлял о прошедшем дне: он был довольно насыщенным и познавательным. А также и о грядущем. Что меня ждёт завтра? Какие сюрпризы преподнесет судьба?