Mannar-Liv

      К своему неудовольствию, Лив вынуждена была рассказать отцу всю правду и все детали своего путешествия, начав со встречи с Локи в Ланде и закончив разговором с Фригг в Фенсалире. Улль слушал её очень внимательно, не перебивая. Он даже практически никак не менялся в лице — лишь тяжелеющий взгляд и мрачные тени выдавали ту ярость и гнев, которые одолевали им, пока он слушал рассказ дочери. — Второй раз Локи так не повезёт, — когда Лив замолчала, процедил сквозь плотно стиснутые зубы Улль. — Клянусь, я сам сверну ему шею за то, что он сделал с тобой, — он повернулся к дочери, твёрдым решительным взглядом посмотрев на неё. — Если ты не станешь возражать, я с удовольствием тебе помогу, — также серьёзно ответила она. — К Локи у меня накопилось немало претензий.       Улль понимающе кивнул, и хмурое выражение его лица сменилось обеспокоенностью. В серых глазах появилась тревога и неприкрытая забота, с которыми бог посмотрел на идущую рядом девушку. — Как ты сейчас себя чувствуешь? — поинтересовался он, окидывая её внимательным взглядом сверху-вниз. — Как прошёл твой путь до Фенсалира? — Всё в порядке, — терпеливо отозвалась Лив. — Благодаря стараниям Эйр и гостеприимству Фрейра я почти полностью восстановилась ещё в Альвхейме. Так что сейчас ранение меня больше не беспокоит, и до Фенсалира я дошла без неудобств.       Улль кивнул, и беспокойства в его глазах заметно убавилось, хотя и никуда не ушло полностью. На несколько мгновений между ними повисла пауза, и только сейчас Лив обратила внимание, что Форсети заметно отдалился от них, уйдя вперёд.       Девушка удивлённо вскинула брови: она и не заметила, когда Форсети прибавил шаг, благоразумно выходя вперёд, дабы позволить родителю и ребёнку остаток пути провести вместе. Осознав, что она осталась с Уллем один на один, Лив смутилась, откровенно не зная, что ей делать и как себя вести. От идущего рядом бога исходила точно такая же аура неуверенности и некоторого смущения. Было очевидно, что он плохо понимает, с какой стороны следует зайти, чтобы начать разрушение той стены, которая возникла между ними не по их воле. — Как забавно получается, — Улль всё-таки нарушил тишину. Горько усмехнулся, взъерошив на затылке волосы. — Все эти годы я мог лишь мечтать о встрече с тобой, и вот теперь, когда ты рядом, я чувствую себя потерянным ребёнком, совершенно не знающим, что делать. — Я тебя понимаю, — Лив ободряюще улыбнулась уголками губ. — Я вообще смотрю на тебя и пытаюсь понять, как ты смог породить меня. Честно говоря, всё это до сих пор кажется мне какой-то неудачной шуткой, — она неловко посмеялась, но тут же осеклась, увидев, как на мгновение в серых глазах бога мелькнула печаль, а следом за ней — понимание.       Лив прикусила язык, мысленно выругавшись. Да, её всё ещё беспокоил вопрос того, как она смогла появиться на свет, но очевидно, это была не та тема, с которой следовало начинать.       На несколько бесконечно долгих минут между отцом и дочерью вновь повисло напряжённое молчание. Градус неловкости лишь нарастал, и Лив начала нервничать, лихорадочно пытаясь сообразить, что сказать. Мысли, как назло, разбежались кто куда, и ни одна связная идея так и не смогла посетить голову девушки. — Мне так о многом хочется тебя расспросить, — попытку заговорить вновь предпринял Улль, и Лив мысленно расслабленно выдохнула, хватаясь за новую ниточку разговора. — Но, честно говоря, я даже не знаю, с чего начать, — мужчина неловко улыбнулся, и Лив сама не заметила, как на её губах расцвела ответная улыбка — подбадривающая. — Нас отделяет друг от друга целая жизнь, — согласилась она. — Поэтому предлагаю начать сначала.       Улль негромко рассмеялся, прикрыв веки, и на его лице застыло такое выражение, словно он вспомнил о чём-то очень приятном и тёплом. Лив наблюдала за ним с любопытством, внимательно ловя все оттенки эмоций. Изначально холодный и отрешённый бог переставал казаться ей ледяной глыбой. Он был живым — и Лив собирала его эмоции, как мозаику, складывая из них целостный образ своего отца.       Она улыбнулась, наблюдая за родителем. Хоть им так и не удалось поговорить друг с другом, девушка всё равно чувствовала, что лёд между ними надтреснул и первые робкие шажки друг к другу были сделаны.       Впереди, меж тем, появились очертания болотных топей Фенсалира, что говорило о том, что спутники добрались до чертога Фригг. Миновав опасный ландшафт и выбравшись на середину болот, они подошли к богатому дому хозяйки здешних земель. У дверей встречала их Фулла, и стоило им подойти к ней, как служанка Фригг приветливо улыбнулась и почтительно поклонилась, приглашая гостей в дом.       Хозяйка их уже ждала, однако, к удивлению Лив, она была не одна. Рядом с ней сидел Фрейр, и Фригг вела с ним непринуждённую светскую беседу. Однако стоило Лив и сопровождающим её мужчинам войти в медовый зал, как разговор их затих, и Фрейр встал со своего места, приветливо улыбаясь. — Фрейр? — Лив удивлённо вскинула брови, глядя на вана. — Я думала, ты остался в Ванахейме? — Мне стало неспокойно, — отозвался тот. — И очаровательная Фригг не отказала мне в своём гостеприимстве. — Возможно Фрейр, выслушав наш разговор, не откажется отправиться с вами в дальнейший путь. Лишней для вас его компания точно не будет, — произнесла Фригг. — Не думаю, что в этом есть необходимость, — невозмутимо парировал Улль. — Не сочти за грубость, солнцеликий Фрейр, однако ты не связан ни с кем из нас кровными узами, равно как и не питаешь кровной ненависти к Локи, зачинателю наших несчастий. — Ты прав, лучник, — также спокойно ответил на это Фрейр. — Но должно быть тебе известно, что именно я заботился о твоей дочери, когда Лофт покусился на её жизнь. Я чувствую себя ответственным и искренне хочу помочь.       Несколько долгих мгновений мужчины буравили друг друга молчаливыми взглядами. Лив осторожно поглядывала то на одного, то на другого, совершенно не зная, чего от них следует ожидать. Впрочем, те явно не были настроены выяснять друг с другом отношения и уж тем более драться, и в подтверждение этого Улль слегка кивнул, в благодарности прикрыв глаза. — Ты спас жизнь моему ребёнку — я в долгу перед тобой, — серьёзно произнёс он, на что Фрейр добродушно улыбнулся. — Это сделал не я, а Эйр, — он хмыкнул. — Мои же заслуги были скромны и неказисты. — И всё же, — с мягким нажимом настоял Улль. — Я благодарен тебе.       Фрейр на это кивнул, принимая чужую благодарность. Фригг наблюдала за разговором мужчин с лёгкой покровительственной улыбкой, и когда они закончили, мягко и грациозно встала со своего места, подойдя к ним. Фрейр тут же в лёгком кивке наклонил голову, и Фригг ответила ему тем же. После же посмотрела на Улля, с достоинством выдерживая его прямой настороженный взгляд. — Не окажешь ли мне честь присоединиться к скромному пиру в знак нашей встречи? — мягко, но всё же с едва слышимым нажимом поинтересовалась хозяйка, показывая рукой на богато убранные столы. — Я понимаю, что после случившегося... страшнейшего недоразумения ты едва испытываешь приязнь ко мне, однако ты как никто должен понимать мои чувства. — Я их и понимаю, — невозмутимо ответил Улль, принимая приглашение и позволяя одной из служанок подвести себя к выделенному месту. — Не понимаю лишь, зачем было разлучать меня с моим дитям, — от этих слов, резанувших по ушам, Лив, всё ещё не привыкшая к подробностям своего истинного происхождения, непроизвольно вздрогнула. — Как и не понимаю, почему после пятнадцати лет молчания ты вдруг решила поговорить. — На то есть причины, — проигнорировав первый выпад, сдержанно откликнулась Всематерь на второй. — Должно быть, тебе уже известно, что истинный убийца Бальдра вновь осмелился показаться. Я знаю, что я виновата перед своим сыном и твоим возлюбленным, виновата также и перед его семьёй — перед тобой и Лив. К сожалению, это единственное, чем я могу хотя бы немного загладить свою вину перед вами, — Фригг прикрыла глаза, опустив голову, и своими словами и действием повергла в замешательство всех, кто наблюдал за этим. — Поздно сокрушаться о днях минувших, — принимая чужие извинения, дипломатично отозвался Улль, не намеренный начинать конфликт и предъявлять какие-либо обвинения. — Стоит беспокоиться о днях грядущих, и разумеется, я помогу тебе изловить того, кто принёс всем нам столько несчастий. — Я знала, что сын мой не зря избрал тебя своим другом, любовником и возлюбленным, — Всематерь благодарно улыбнулась, на что Улль сдержанно поджал губы. — Ты потому привела к себе мою дочь? — напрямую спросил он. — Вернула ей воспоминания и позволила войти в Идалир? — Я не делала ничего из оговоренного тобой, — спокойно возразила Фригг. — В Идалир она вошла потому, что это — дом её детства, с которым она связана крепчайшими узами, равно как и с его хозяином, то есть с тобой. В мой же чертог твою дочь привели сны, но не её воспоминания, — Улль перевёл вопросительный взгляд на Лив, и та, отчего-то смутившись, кивнула. — Я не помню лет, проведённых с тобой и... вторым отцом, — негромко произнесла она. — Но в путь меня толкнули сны и воспоминания, которые принадлежали вам. В них я видела ваше знакомство, и до сих пор показывают они мне то, как крепчала и росла ваша дружба. — Я истолковала Лив, кого видит она в них, — продолжила Фригг. — Но я не насылала их ей. По правде, меня до сих пор удивляет, почему и как она может видеть их. — На подобное способен только Хёд, — слегка приподняв брови, ответил Улль и пояснил: — Он унаследовал от твоего мужа, своего отца, магические способности, с помощью которых мог передать Лив воспоминания. Однако я не знаю, зачем он решил сделать это, как и не думал, что у него получится из Хельхейма через миры добраться до тебя, — мужчина посмотрел прямо на девушку, которая ответила ему задумчивостью в своём взгляде. — Хёд — отец, любящий свою дочь, — резонно заметила Фригг. — Кроме того, не меньшей силой обладает его любовь к тебе, лучник. И если со своей судьбой он смирился, то хотя бы отчистить твоё имя и вернуть тебе отобранного ребёнка он не мог не попытаться.       Улль заметно помрачнел от слов Всематери. Лив было очевидно, что воспоминания и сожаления доставляют ему почти физическую боль. Не зная, что делать, но желая хоть как-то поддержать родителя, девушка осторожно положила ладонь на его плечо. — Хёд... Отец, — поморщившись, исправила она саму себя, — говорил со мной и поддерживал меня. Хоть после случившегося в Альвхейме я больше не слышала его, я всё равно благодарна ему за помощь и поддержку. — Произошедшее впечатляет, — негромко произнесла Фригг. — Необходимо обладать большой силой и крепким духом, чтобы суметь нечто подобное. Если у кого-то ещё оставались сомнения касательно вашей предназначенности друг другу, то теперь их можно окончательно развеять. — Как жаль только, что все доказательства вы получили только сейчас, — со злым ядом резко фыркнул Улль. Тут же он качнул головой и хладнокровно добавил: — Впрочем, больше это не имеет значения. Да и ты явно собрала нас здесь не затем. — Ты прав, — Фригг прикрыла глаза. — Я позвала тебя не за этим. Но затем, чтобы предложить тебе отомстить и покарать того, из-за кого ты и твоя семья познали столько лишений и невзгод.       Улль заметно насторожился и прищурился. Его лицо приобрело жёсткое хладнокровное выражение, и Лив кожей ощутила мощь и силу, исходящие от её отца. Никогда прежде она ещё не видела его таким — всегда спокойный и в некотором роде равнодушный, он не казался тем богом, который может нагонять такой ужас одним своим присутствием. — И что ты хочешь, чтобы я сделал? — хоть и казался Улль при этом совершенно бесстрастным, голос его звенел ледяным металлом.       Фригг едва открыла рот, чтобы что-то ответить, как вдруг с улицы забежала одна из её многочисленных служанок. Лёгкой походкой, кажется, совершенно не касаясь пола, она подлетела к Всематери, что-то быстро прошептав на ухо. Фригг на это удовлетворённо усмехнулась и кивнула. Служанка поклонилась госпоже и так же легко выпорхнула обратно наружу. И не успела она скрыться во дворе, как дверь дома широко распахнулась, пропуская внутрь гостя.       В медовый зал вошёл высокий широкоплечий крепко сбитый мужчина. Перед ним стоял щуплый худосочный мальчишка лет пятнадцати, почти на голову ниже мужчины. Лив с любопытством смотрела на прибывших, которых тут же к общему столу, кланяясь, пригласили служанки.       Мужчина и вправду был сбит крепко и при более близком рассмотрении казался оторванным от скалы камнем. Бесстрастный взгляд его золотых глаз почти натурально пригвождал к месту, и под ним было очень неуютно. Мужчина в принципе вызывал у Лив смутное беспокойство своей исключительной серьёзностью и безэмоциональностью, поэтому девушка поспешила перевести взгляд на его спутника... и замерла от искреннего изумления.       Щуплый худосочный парень был уменьшенной копией Локи. Рыжеволосый и зеленоглазый, он также обладал резкими острыми чертами бога обмана на таком же худом, чуть вытянутом лице. Сходство было настолько впечатляющим, что в какой-то момент в голове Лив мелькнула мысль, а не сам ли Локи это, прикинувшийся подростком? — Хеймдалль, благодарю, что ты спустился с Химинбьёрга и почтил меня своим визитом, — Фригг обратилась к гостю, и тот скупо кивнул. После она перевела взгляд на парнишку, устроившегося рядом с ним, поинтересовавшись: — Не познакомишь ли нас со своим юным спутником? Кажется, мы ещё ни разу не встречались. — Это Трюггви, — пробасил в ответ Хеймдалль, опустив широкую ладонь на лопатки мальчишки. — Он мой сын. — Не знал, что у тебя есть дети, — хмыкнул Фрейр, недоверчиво глядя на парня. — Да и глядя на этого юнца, я бы скорее назвал его сыном Локи, а не твоим. — Так и есть, — невозмутимо согласился Хеймдалль. — Трюггви от меня породил Локи, однако на этом все его заслуги перед сыном заканчиваются.       Лив от неожиданности и изумления подавилась воздухом, во все глаза глядя на Трюггви. Неужели в Асгарде и вправду нормально, когда мужчина рожает ребёнка от другого мужчины?.. — Нет, это скорее исключения, чем норма, — пронзительно посмотрев на Лив, всё также невозмутимо отозвался Хеймдалль. — Я сказала это в голос? — залившись краской, прошептала в ответ та, чувствуя на себе сразу несколько вопросительных взглядов. — Тебе не обязательно было озвучивать свои мысли вслух, чтобы я их услышал, — хмыкнул Хеймдалль. — Я — Страж Асгарда, я вижу и слышу всё сокрытое, дабы предотвращать опасности для родины моей. Что же до твоего вопроса, Лив, дочь Хёда, то Локи и удачливый Улль скорее исключения, чем само правило. Первый — из-за незавершённости своей природы; второй — из-за великой любви. — Оу, — от ответа Хеймдалля Лив почему-то смутилась ещё сильнее. Украдкой скользнула взглядом по худой щуплой фигуре Трюггви и поняла, что новые подробности вгоняют её в ещё большее замешательство, чем осознание того, что она — не единственный ребёнок, рождённый мужчиной от другого мужчины. — Я позвала тебя, Страж, — меж тем, в смущение Лив ворвался спокойный голос Всематери, — ибо всё видишь ты и всё слышишь, — она скосила неприязненный взгляд на молчаливого Трюггви. — Не смею я надолго отвлекать тебя от твоих обязанностей, однако надеюсь, что ты поможешь нам сейчас, скажешь, где прячется злокозненный плут и что замышляет. Но никак не могла предположить я, что с собой приведёшь ты... своего сына. — Не смотри на схожесть Трюггви с тем, кто породил его, — невозмутимо пробасил Хеймдалль, снова опустив широкую ладонь на худое плечо паренька. — Всем и во всём наследник он мой. Суждено ему занять моё место и стать Стражем Богов, когда рок призовёт меня. Не просто так взял я его с собой, — он чуть сильнее сжал плечо мальчика. — Трюггви всегда и везде сможет узнать Локи. Как бы ни прятался тот, как бы ни скрывал тёмные замыслы свои — дитя, покинувшее его чрево, всегда почует его, всегда узнает и всегда найдёт. — Не пойми меня неправильно, Страж, — прикрыв глаза, произнесла Фригг. — Но можем ли мы доверять порождению Локи? Пусть и растишь его ты, но даже ты не можешь сказать точно, не взыграет ли связь ребёнка и родителя, и не предаст ли товарищей Трюггви ради защиты Локи? — Твои опасения понятны и обоснованы, госпожа, — впервые за всё время Трюггви подал голос. Поклонился с почтением, обращаясь к Фригг: — Но уверяю тебя, что не испытываю я ничего к родителю, породившему меня. Бросил он умирать меня, едва увидел мир я. Нет у меня к нему ни любви, ни уважения, и словно молодой волк, что преследует лису, буду гнать я его, раскрывая замыслы его. Лишь гнев и ярость мою может познать тот, кто обрёк меня на судьбу утбурда, если бы второй родитель мой не спас меня.       Фригг пристально вглядывалась в острые черты лица Трюггви и в его зелёные глаза. Тот со смирением и достоинством снёс взгляд Всематери, не дрогнув под ним и не смутившись, отчего богиня довольно усмехнулась. — Я вижу, когда мне лгут, — спокойно, но с жёсткими нотами произнесла она. — И ты, парень, говоришь правду. Похоже, взяв от Локи его внешность, всем остальным пошёл ты в Хеймдалля. Это хорошо, будешь полезным и добрым товарищем в дороге идущим, если они не откажут тебе в компании.       Трюггви почтительно и благодарно поклонился и несмело посмотрел на отца. Тот едва заметно качнул головой, и парень покорно затих, обратившись во внимание, когда родитель его подался вперёд, словно собирался взять слово. — Прежде чем ты скажешь нам, что видишь и слышишь, светлейший ас, — Хеймдалля опередила Фригг, остановив его едва заметным мановением руки. — Лофт, коварный обманщик и искуссный лжец, был тем, кто убил моего любимого сына, прекрасного Бальдра, лучшего из всех живущих. Был он также единственным, кто не оплакал его и не позволил ему вернуться из царства Хель. Сломал он немало судеб, принёс несчётное количество горя. Из-за него наказание за его злодеяние понесли невинные, лишь приумножив гнев свой и ненависть к нему. Теперь же объявился вновь после долгого затишья. Перестал прятаться, словно трусливый змей, и задумал очередную пакость, чтоб принести нам ещё больше боли, — Всематерь ещё раз озвучила причину, по которой собрались присутствующие. — Улль, Лив и Форсети, я знаю, что вы как никто заслуживаете права взыскать с преступника за те страдания, что он принёс вам. Общее горе собрало вас здесь сегодня, и верю я, найдёте вы утешение его в словах всевидящего Стража, — как только Фригг замолчала, она посмотрела на бесстрастного Хеймдалля. — Я говорил с тобой, великая, когда Лофт впервые явил свой замысел, — спокойно пробасил он. — Говорить буду и сейчас. Знаешь ты, что ничего не утаю я, хоть ведомо мне немного — в мыслях и сердце лжеца царит чёрный хаос. Однако переполнены они злобой и ненавистью, желанием разрушать и уничтожать. Держит путь он к тёмным колдунам Ётунхейма, но нацелен разум его на нечестивую встречу с огненными сыновьями Муспелля. Не ведаю я, что задумал он, но ведаю, что собирает он себе союзников. — Плохо, — Фригг помрачнела и сжала подлокотники своего кресла, на котором сидела. — Впервые события идут так, что сокрыт от меня исход их. Но если заручится он поддержкой колдунов своего рода и сможет договориться с союзниками Сурта, то Асгард, а вместе с ним и другие миры, будет в большой опасности. — В таком случае впятером едва ли мы сможем остановить Локи, — резонно произнёс Фрейр и тут же поймал на себе сразу три подозрительных взгляда. — Впятером? — вскинув бровь, уточнил Улль. — Неужто и вправду вздумал идти с нами? — А почему нет? — уверенно парировал он. — Лишняя пара рук и глаз вам не помешает, да и кроме того, мои способности могут пригодиться там, где сила будет не столь эффективна. — Ты всё решил? — не возмущаясь и не возражая, Улль лишь прищурился. — Это не твой бой и не твой конфликт. Никто не гарантирует, что столкновение с безумцем закончится для тебя удачно. — Я знаю, — всё также невозмутимо ответил Фрейр. — И я пойду с вами, даже если ты будешь против, лучник. — Отчего же мне быть против — сам сказал, что можешь быть полезен, — Улль хмыкнул. — Но не мне одному принимать решение, и если кто-то из спутников моих будет против, я не стану спорить и с ними.       Оба мужчины повернули головы к Форсети и Лив, ожидая их приговор. Форсети скрестил руки на груди, размышляя над чем-то, а Лив, скосив на него глаза, пожала плечами: — Я не против. — Я тоже не против, — следом за ней отозвался кузен, и Улль кивнул, а Фрейр самодовольно хмыкнул. — В таком случае, разобравшись с этим вопросом, — с лёгкой насмешкой в голосе продолжил прерванную мысль он. — Впятером нам всё равно будет сложно совладать с Локи. Нам нужен хоть один колдун, который мог бы потягаться с Лофтом в колдовских умениях. Быть может, ты пойдёшь с нами, великая? — Фрейр посмотрел на Фригг, на что та усмехнулась. — Увы, солнцеликий Фрейр, не могу я составить вам компанию, — она отрицательно покачала головой. — Но знаю того, кто смог бы, однако для того необходимо вам спуститься в чертог Хель и говорить с Владычицей. — К чему такие сложности? — удивился Форсети и нахмурился. — Всем известно, что Хель бесстрастна и никому не делает уступок. И поступает мудро, кстати. — Ты молод, сын Бальдра, — Фригг покровительственно улыбнулась, с теплом посмотрев на сына своего сына. А после перевела взгляд на Улля и посмотрела ему прямо в глаза, спрашивая внезапно: — Ты никогда не думал о том, почему Локи выбрал именно тебя и Хёда как оружие своего ужасного преступления? Почему именно на ваши плечи решил переложить вину за свою зависть и ненависть? — К чему ты клонишь? — Улль напрягся и прищурился, отвечая Всематери настороженностью во взгляде и словах. — И почему хочешь тревожить своего ушедшего сына, если можешь отправить с нами своего супруга? — Один хоть и предатель клятв, напрямую предать клятву, делающую его с Лофтом кровными братьями, не может, — Фригг покачала головой. — Они не смогут сразиться друг против друга. Но твой погибший любовник, Одинов сын, унаследовавший его способности, не связан ни одной подобной клятвой. Он — после отца своего — самый могущественный и умелый из колдунов Асгарда. И после Одина, он единственный, кому по силам противостоять Локи на равных. А в дуэте с тобой, хранитель клятв, удачливейший из асов, лучник, чьи стрелы никогда не промахиваются, он вдвойне опасен для Лофта. — Хочешь сказать, — перебив Улля, взволнованно уточнила Лив, — Локи в своё время провернул всю эту схему, потому что боялся конкуренции? — Мне не ведомо, чего именно он боялся, — Фригг вновь покачала головой. — Но я знаю, что он боялся Хёда. По крайней мере после того, как он начал обретать уверенность в себе и силы, которые в него вдохнул своей поддержкой, верой и любовью Улль.       На несколько длинных минут повисло молчание. Лив смотрела впереди себя, осмысливая слова Всематери, и посматривала на отца. Тот выглядел серьёзным и задумчивым, но на дне его глаз появилась печаль. — Даже если мы спустимся в Хель, — нарушив затянувшееся молчание, негромко произнёс Улль, прикрыв глаза. — Хель не отпустит Хёда. Как сказал Форсети, она не отпускает тех, кто к ней пришёл, и поступает мудро. — Но разом с тем, — голос вновь подал Хеймдалль, — Хель — умная женщина. Она — хранительница баланса. Лучше других знает она о нерушимости цикла и о Дне Гибели, что должен прийти в назначенный час. Однако её драгоценный папаша, по всем признакам, намерен значительно приблизить его час. — А если нет? — поддержав дядю, тут же спросил Форсети. — Если мы ошибаемся и Локи задумал что-то другое? Получится, что мы только зря потратим время и силы на прогулку в Хельхейм и тем самым дадим Локи преимущество. — К Хель нам всё равно сходить стоит, — внезапно произнёс Трюггви. — Старшая сестрица многое знает о слабостях и уязвимых местах нашего общего родителя. Разговор с ней в любом случае будет полезен и ценен. — Я думаю, Трюггви прав, — согласилась с ним Лив и пояснила: — Все мы не понаслышке знаем о коварстве и способностях Локи к обману, скрытию своих намерений и внезапным ударам. Мы должны быть готовы ко всему и не позволить ему застигнуть нас врасплох, — Форсети на эти слова недовольно поморщился.       Его явно не устраивала перспектива идти в Хельхейм; глядя в отстранённое лицо отца, Лив подумала, что и он был не в восторге от этой идеи. Фрейр же, в отличие от них, эту мысль встретил с любопытством, поддержав Лив и Трюггви, которого, кажется, молчаливым согласием включили в компанию ещё в самом начале обсуждения. Так что по всему получалось, что за путешествие в Хельхейм высказалась бо́льшая часть группы, отчего решение было принято.       А значит, впятером спутники отправлялись в самый нижний из девяти миров, в царство мёртвых.