empty Eden

      Серкану всегда казалось, что одно и то же почувствовать дважды невозможно. Точнее, раньше он об этом и не думал, но приход Эды в его жизнь словно снял занавес со всего мира. Так, возможно ли почувствовать одно и то же, именно то же, раздирающее изнутри одиночество? В момент, когда ее губы шевелятся в такт жестким словам он уверен, что это возможно. Он какое-то мгновение смотрит ей в глаза. Они блестят ярче многоярусной люстры и огней Стамбула за окном, но они блестят из-за того, что полны слез. Он переводит взгляд на плотно сжатые красные губы. Она словно изнутри зашивает свой рот прочными нитками, боясь сказать что-то очень нужное, но лишнее одновременно именно сейчас. Сейчас нельзя никак. Он видит, как она осторожно заглядывает ему за спину. И он уходит. Уходит, чтобы удержать себя в руках, потому что его вдруг накрыло таким спектром эмоций, которые он, возможно, не испытывал ни разу за все свои тридцать с небольшим лет. Его пальцы бессильно сжимаются и разжимаются, взгляд мечется в поисках того, что можно ударить (идеально бы подошло лицо принца Сеймена!), но холодный разум упорно продолжает разгребать все эмоции, пытаясь докричаться до него. «Приди в себя. Пусть твое сердце станет холодным. Очнись!» Но не получается. Оказавшись далеко от номера, он тяжело опирается на стену, ослабляя тугой галстук. Сейчас его жутко раздражает все: от медленно поднимающегося лифта до отдаленного шума в каком-то из номеров. Он пытается собрать все воедино, пока новая волна не накрыла его вновь. Эда целый день была странной, хоть он и подозревал, в чем причина ее отрешенности. Подозревал, потому что видел в ней себя несколько недель назад. Такой же взгляд, такой же холодны тон, те же скованные движения. И то же дикое желание в глазах. В последний раз. Запечатлеть тебя в памяти последний раз. Он складывает все в одну цепочку, но что-то не сходится. Какая-то непоследовательность выбивается из «идеальной» картинки, словно несчастное кресло после ухода Энгина из его кабинета! Она сказала, что каждый раз глядя на него видит осуждение своих родителей… Но она же солгала! Он помнит взгляд ее янтарных глаз! Он не мог ошибиться, он был уверен на все сто десять процентов в том, что в их взгляде была лишь любовь! Он уверен, потому что ее глаза — это его зеркало; потому что он почувствовал это с самой первой встречи. Потому что она уходила, вложив в свой прощальный поцелуй свою душу, отдала ее ему взамен на его. Серкан выпрямился. Лифт все еще был где-то далеко. Ну конечно! Конечно, она солгала!       «Но зачем?..» «Бабушка!» «Но почему сейчас?..» От обилия вопросов его голова наполнилась звоном, но он тут же понял, что это не звон. Тонкие шпильки разбивали звенящую тишину холла. Эда оказался рядом с ним в тот момент, когда двери лифта с громким щелчком отворились. Он не успел среагировать: женские руки втолкнули его в лифт с неприсущей для них силой.  — Я люблю тебя! — порывисто прошептала она, крепко обнимая его, одной рукой находя его ладонь и сжимая. — Я очень сильно люблю тебя, Серкан! Он хотел удержать ее, прижать к себе, но она так же сильно оттолкнула его, успевая выскочить из лифта и замереть напротив. И прежде чем они захлопнулись и кабина лифта быстро двинулась вниз, он удивленно разжал ладонь и обнаружил там клочок маленькой бумажки с неровным, написанным в спешке адресом. Серкан знал это место. Когда-то они вдвоем уже были там. И пришло время вернуться. Вернуться в их Эдем.