Blast Off

Почему, когда возникают проблемы, именно мы вынуждены их решать? Почему, каждый может решать, что для тебя лучше? Почему, когда от тебя что-то скрывают, то прикрываются тем, что не хотели тебя ранить, а хотели защитить? Почему, люди не умеют говорить правду и признавать свои ошибки? Боятся реакции? Ненависти в свою сторону? Возможно, ведь тайны были скрыты очень долгое время, и если откроются сейчас, то будет хуже, чем было бы, откройся они раньше. Но разве это важно? Ведь правда — всегда была правдой, какой бы сладкой или уничтожающей не была. Все люди заслуживают знать правду, даже те, от кого скрывают, чтобы защитить. Люси сидела посреди кухни, дожидаясь своего дяди. После того, как Лип сказал обратиться к нему, она не собиралась это откладывать. Ей нужно все узнать, даже если это может ее ранить. А может, наоборот, открыть глаза. Нога под столом ходила ходуном от нервов, губа уже была давно искусана до крови, а ногти стучали по кружке с чаем. Она бы выпила кофе, но по понятным причинам не хотела сейчас думать об этом запахе и всем, что с ним связано. Сейчас она должна решить совсем другую свою заботу. Щелчок двери. Дверь открылась и послышались тяжелые шаги. Девушка перестала грызть губы и взглянула на часы, стоящие на столешнице. Время восемь вечера. Это был дядя. И сегодня, к ее счастью, он вернулся раньше, чем обычно. Шаги приблизились к кухне, а вскоре показался и Джейсон, вставший на пороге, будто почувствовал что-то неладное, но все же прошёл внутрь, открывая холодильник. — Привет, — мягко сказал он, бегая глазами по еде из холодильника, и продолжил, беря ужин и закрывая дверцу: — Как дела? — Почему я ничего не помню о случае в школе? — вырулила она сразу же. Спина Джейсона немного напряглась, но он держал себя в руках, и не подавая виду, продолжил своё занятие, с подогреванием себе ужина. — Не знаю, может, сыграл роль стресс, — мягко пожал он плечами, поворачиваясь к ней, и облокотившись о столешницу. Глупо было строить дурака и спрашивать, о каком случае она имеет ввиду. Он прекрасно понимал, о чем она говорила. Но, все же, он напряжённо спросил. — Почему ты спрашиваешь? — Не в твоих интересах мне врать сейчас, Лип мне все сказал, — блеф, она знала, что он не поверит, потому, что даже его лицо сейчас выражало усмешку, но попытаться стоило, поэтому она тяжело вздохнув, перефразировала вопрос. — Точнее, он сказал узнать у тебя. — Тут нечего узнавать, просто подростки бывают жестоки. — мужчина сложил руки на груди, будто пытался защититься от напора своей племянницы. Он прекрасно понимал, что она ждёт конкретного ответа, но он просто не знал, как ей это сказать. Я думаю, любой ребёнок, узнав что-то плохое о своих родных в их сторону, стал бы испытывать к ним злость.  — У меня ведь тогда был выброс сил, не так ли? Роль сыграла злость, — спокойно она спросила, поднимая на него глаза от своей чашки с чаем. Его реакция была неоднозначна, но она увидела растерянность и страх. Он знал о ее силе, это она поняла сразу. Только почему ей не говорил об этом? Это выводило ее из себя. —  О чем ты говоришь вообще? — попытался противостоять дядя, опуская руки на столешницу за спиной. Она знала, он будет до последнего молчать и врать. И ее это злило. И с каждым его вопросом все больше и больше. — Хватит, — она резко хлопнула ладонями по столу, повышая голос, чем вызвала дрожь по всей кухне, показывая ему свою силу. Она добьётся от него правды. Сейчас или никогда. — Я уже не маленькая, я имею право знать. Джейсон напрягся, ведь он не впервые видел то, как она использует способности, и с каждым разом она была сильнее и сильнее. Он чувствовал, как воздух из кухни начал исчезать, а на лбу выступила испарина. Мужчина потёр переносицу, пытаясь избежать ее злого взгляда, словно школьник.  Он понимал, скрывать уже не было смысла, сейчас он не смог бы уже сделать то, что делал раньше. Он бы просто не физически, ни морально не справился бы. И дядя, наконец, ответил. — Я лишь хотел защитить тебя от этого. — Что ты сделал? — девушка нахмурилась, а в глазах читалось непонимание. Но ее родной человек молчал, поджав губы. Он не мог найти в себе силы сказать ей все, как есть, но этого и не потребовалось, ведь она начинала понимать. В ее взгляде проскальзывала сначала задумчивость, а вскоре и осознание. И она тихо прошептала: — Боже, ты стирал мне память? На что Блэк запрокинул голову назад, тяжело вздыхая. Мужчина понимал, что настанет это время. Время, когда ему придётся признаться в своих поступках по отношению к ней. Признаться обо всем, даже если после этого она будет ненавидеть его. Ведь она уже смотрела на него с разочарованием и болью. И он начал, тяжело подбирая каждое слово: — Впервые, ты показала свои способности в возрасте двух лет. Твои родители тогда очень испугались, что тебя обнаружат и заберут у них. Тогда они обратились ко мне, и попросили, в случае чего, забрать тебя и оберегать, дать тебе нормальную счастливую жизнь, — он тяжело вздохнул, сглотнув скопившиеся слюни во рту, продолжил, все так же не смотря на девушку. — Как ты уже поняла, когда твоих родителей не стало, я забрал тебя, и долгое время твои силы не давали о себе знать. Я даже понадеялся тогда, что это была чистая случайность и твоим родителям показалось, но я ошибся. Ты снова проявила их, но уже в возрасте семи лет, не помню, что конкретно повлекло это, но мне пришлось искать выход, чтобы защитить тебя от этого и подавить в тебе это. И я нашёл его. Хоть я и отказал Реджинальду Харгривзу, он все же согласился мне помочь. И каждый раз, когда у тебя были выбросы твоих способностей, я водил тебя к нему, и мы стирали твои воспоминания об этих случаях, но иногда это случалось автоматически, из-за непривычки, твой организм сам охранял тебя от этих воспоминаний. Но с возрастом, все становилось хуже, ведь это происходило все чаще. И поэтому, видимо, этот разговор был неизбежен, я просто тянул время. Я просто хотел защитить тебя, как хотели бы того твои родители. Ты не представляешь, какая грозит опасность, для таких, как ты. Таких людей убивают. — Харгривз? В чем ты ему отказал? — это единственное, за что она уцепилась в данный момент, потому что она понимала кто это. И чей это отец, хоть и приемный. И в своём подсознании девушка знала ответ, но хотела услышать его лично в слух. Ее руки пробила мелкая дрожь, а от ожидания ответа заколотилось сердце. — Он предлагал мне заплатить за твоё удочерение. Он посвятил всю жизнь таким, как ты, и воспитанию их способностей. Но я отказался, ведь я знал его методы, хоть он и не желал своим детям зла, — слишком спокойно ответил дядя, но девушка уже не слушала его. Сейчас она строила у себя в голове логические цепочки. Усыновить. Дети. Способности. Пятый. Она сейчас могла быть его сводной сестрой. Ее сердце пропустило удар, а потом второй и третий. Она не знала, как ей дышать. Глаза начали печь, а слёзы все больше накатывать, но она старалась держать своё лицо без эмоций. Ведь так ее учили. Но слёзы предательски скатились, проводя мокрые дорожки по щекам. Она даже не знала, за что цепляться в этом случае? За-то, что ей лгали всю жизнь? За-то, что она могла находиться в другой семье? За-то, что она могла быть сестрой Пятого? Что уж говорить о том, что они сделали. Но на последнее, ей вообще было плевать. Ведь в душе начинала образовываться пустота. Чёрная дыра, которая заполнялась болью от мысли, может ли она вообще кому-то доверять? Ей лгали. За неё решали, не говоря уже о стирании памяти. Только мужчина хотел что-то сказать, как девушка резко прервала его, горько проговорив, смотря в пустоту: — Ты лгал мне. — Я делал это во благо. Я желал тебе только добра, — Джейсон понимал, ей нужно будет время, чтобы все осознать, зная ее вспыльчивый характер, но чувство любви в нем пыталось его оправдать. — Ты. Лгал. Мне. — девушка не выдержала давления в своей голове, и прокричала каждое слово, но быстро попыталась взять в себя в руки, прошипев: — Я верила тебе, всегда, а ты лгал мне всю мою жизнь. — слёзы предательски потекли сильнее. Девушка больше не могла находиться в этом доме. Сейчас ей было ненавистно. Она не перестала любить дядю, но сейчас предательство родного человека, было выше ее любви. Люси быстрым шагом направилась на выход из кухни и из этого дома, но в последний момент остановилась, проговорив, но не повернувшись лицом. — Родные мне люди предали меня. Не знаю, смогу ли я такое простить. Девушка выбежала из дома, оставив дядю одного со своими размышлениями. Он знал, что так будет, но он надеялся, что она остынет, все обдумает и поймёт его. Ей просто нужно время. Мужчина даже не стал останавливать ее, ведь это было бесполезно, но он знал, что она сможет себя защититься в случае чего. В груди тяжело сжималось, он сам виноват в этом, но он делал это во благо. Ей нужно время, чтобы это понять и простить его. Но также он понимал, что это только часть правды.

***

Погода была таким же дерьмом, как и все у неё в душе. Лил сильный дождь, а небо разрывалось линиями молний, но она все бежала. Бежала так долго, пока лёгкие не начали гореть, а воздух в них не закончился, только тогда ей пришлось остановиться. Она облокотилась на колени руками, хватая жадно воздух ртом. По щекам все ещё текли слёзы, а рыдания стали ещё слышнее, чем были. Вокруг было темно, а на улице безлюдно. Правильно, ни один дурак в такую погоду не выйдет, но ей было плевать. Она хотела быть где угодно, но не дома. Сейчас она не готова была видеть дядю. И Лип, он тоже входил в эту категорию, ведь он знал, она была уверена в этом. Ее лучший друг все знал и молчал. Все вокруг ей лгали. И из-за этого ей просто хотелось кричать. Как только воздух заново стал наполнять ее лёгкие, она больше не могла сдерживать себя. Все внутри разрывало ее на части, голова раскалывалась, а сердце больно сжималось. И она не выдержала, громко закричав. Ударная волна синего цвета озарила все пустые улицы. Вся сила, что копилась в ней вместе с болью и злостью, вырвалась наружу, заполняя собой все пространство вокруг неё. Горло раздирало от боли, но она кричала, кричала так сильно и так отчаянно, пока не выдохлась. И ей стало легче, а точнее ей стало плевать. Вся энергия, что из неё высвободилась, забрала с собой все ее внутреннее дерьмо. Конечно, внутри неё все ещё пылали все чувства и обиды, но уже не так сильно, как до этого. Остаточные слёзы все ещё стекали по ее щекам к подбородку, и смывались сильным дождем, но она уже не рыдала. Сейчас в ее взгляде читалось безразличие и пустота. Могло показаться, что она сломалась, словно старая, потрепанная игрушка, стоящая под дождем, промокая до ниток. Люси не простила, не сейчас. Она не готова. Пока нет. И, наконец, ее мысли дошли до Пятого, знал ли он, что трахал свою возможную приемную сестру? Или вообще что-либо про нее. А ещё получается, у всех его братьев и сестёр есть способности. И у его шизанутого, но милого братца, Клауса. Интересно, какая будет его реакция если он узнаёт? Если она скажет ему? Если, конечно, он тоже не скрывал это от неё. Кому теперь верить, если она даже самой себе не могла верить? Но сейчас единственное ее желание — напиться. Из-за того, что Люси, наконец, начала чувствовать, как стало резко зябко и холодно, у неё не оставалось другого выхода, кроме как идти туда, куда несли ее ноги и мысли.

***

Клаус лежал на мягком диване, и докуривал уже второй косяк, когда в дверь коротко постучались. Это точно был не Пятый, потому что, обычно он телепортируется, ну или врывается, словно зверьё, хлопая дверями. И в какой-то момент он решил, что ему показалось, или может опять Бен издевается над ним, лишь бы заставить его перестать употреблять. Поэтому он продолжил дальше спокойно лежать, но стук снова повторился, и в этот раз, с неохотой, ему пришлось встать и подойти к входной двери. Перед ним стояла, вся промокшая до нитки, Люси. Ее мокрые волосы в некоторых местах прилипли к щекам и лбу, так же как и вся ее одежда к телу. Он осмотрел ее с ног до головы, удивленно вскидывая брови в немом вопросе. Девушка лишь смотрела на него со смущенной полуулыбкой. И Клаус был первым, кто нарушил тишину: — Пятого нет, этот псих опять свалил куда-то. — А я не к нему, — кучерявый нахмурился, не понимая, и она продолжила. — Есть, что выпить? — Дорогая, да ты обратилась по адресу! — его озарила восторженная улыбка, он отошёл в сторону, дабы пропустить девушку внутрь, показывая ей путь рукой. — Но сначала, думаю, тебе нужно переодеться, мы же не хотим, что бы такое хрупкое создание заболело. — заигрывающе промурлыкал Клаус. Спустя какое-то неопределенное время они сидели открыв первую бутылку виски, после того как девушка переоделась в то, что ей отыскал Клаус у кого-то из комнат, и кажется, она поняла, у кого. Весьма свободная зелёная футболка и широкие синие шорты, которые она надела на себя, за версту пахли кофе, но все лучше, чем сидеть в мокрой одежде. Ох уж этот Клаус! А главное, с каким хитрым лицом он подавал ей эти вещи. Они расположились в гостиной, на полу возле камина так, что через время ее волосы совсем высохли, а по телу проходил еле уловимый, но приятный жар от огня. Атмосфера вокруг веяла уют и тепло. И мысли в голове девушки крутились вокруг того, что она могла жить здесь, учиться здесь, воспитывать свои способности, а сидящий перед ней Клаус мог быть ее братом. Обложившись подушками для удобства, и разлив алкоголь по бокалам, Клаус начал свой допрос: — Так что же натворил мой братец, что ты пребываешь в столь расстроенных чувствах, нарисованных у тебя на лице? — на последних словах, указательным пальцем он обвёл ее лицо, на что девушка лишь усмехнулась его выводам, но коротко ответила: — Дело не в твоём брате. По крайней мере, не во всем, — ее глаза были опущены в стакан, который она крутила у себя в руках, а через пару секунд, тяжело вздохнув, она резким движением опрокинула в себя всю жидкость, которая сразу же опалила горло девушки огнём, заставляя ее сморщиться. — Полегче. Я, конечно, люблю пьяных девушек, но боюсь, кое-кому это не понравится, что я тебя спаиваю, — засмеялся звонко Клаус, на что Люсия не смогла сдержать улыбки в ответ, махнув рукой в знак того, что ей плевать, кто там или кого это волнует. — А мы ведь могли стать приемными братом и сестрой. Знаешь? — прямо поменяла тему Люсия, когда почувствовала, что алкоголь начал давать ей в голову, и становилось значительнее легче, говорить все, что у неё на душе. — В смысле? — Клаус нахмурился такому заявлению, остановив свой стакан с янтарной жидкостью у самого основания губ, так и не отпив. — Какая у тебя способность? — продолжила задавать вопросы Люси, проигнорировав его озадаченность, чем заставила некроманта поперхнуться жидкостью, которую он все-таки решил допить, и уставиться на неё в непонимании. — Откуда ты… — начал было он, но девушка спокойно его перебила: — Знаю? — продолжила она его вопрос, беря бутылку и обновляя свой стакан во второй раз. — Сегодня я узнала, что ваш дорогой папочка хотел выкупить меня. — У тебя тоже есть способности? — Клаус был в легком шоке, и посмотрел на кого-то в сторону, точнее на Бена, который сидел так же в недоумении, но девушка его не видела, по понятным причинам. — Оказалось, что да, об этом я тоже узнала совсем недавно, когда убила людей, которые хотели убить нас с Пятым, — так же спокойно ответила она, пожав плечами. Он видел, что ее глаза начали приобретать блеск от выпитого алкоголя, но не останавливал ее, так как его мысли сейчас были заняты другим. Девушка подняла на парня взгляд и улыбнулась, совсем дикой и больной улыбкой, а затем, продолжила. — Оказывается, мой любимый дядюшка, хоть и отказав вашему отцу, водил меня к нему для стирания памяти, когда я использовала способности. Поэтому я послала все к черту, и пришла сюда выпить с тобой, раз мы почти родственнички, да и в принципе, мне больше некуда было идти. — Знаешь, ты бы отлично вписалась в нашу больную семейку, — нервно хихикнул Клаус, выпивая свой бокал залпом. — Значит, ты была бы Номер Восемь? Крутяк. — Почему? — спросила она, недоумевая и снова приобретая хмурое выражение. — Я же говорил, наш отец не отличался особой фантазией и любви к детям, поэтому не удосужился дать нам имена, а просто каждому присвоил свой номер. Я вот, Номер Четыре. — Какое дерьмо, — скривилась девушка, отпивая ещё один глоток, заставляя молодого мужчину снова расслабиться и рассмеяться уже искренне. Девушка снова повторила свой вопрос. — Так, какая способность у тебя? — О, я вижу призраков, в общем, чувство не из приятных, хотя есть и свои плюсы, — его глаза погрустнели, и на последней фразе он снова посмотрел на рядом с ним невидимого Бена, который слабо улыбнулся в ответ. — Что насчёт тебя? — Я не знаю, как это назвать, я просто пропускаю через себя энергию, — пожала плечами девушка, заметив его грустный взгляд, поэтому решила не расспрашивать его дальше на эту тему, а перевести ее; впрочем, он и сам не против был это сделать. — Что на счёт моего милого братца? Что у вас? — первым перевёл тему Клаус. Но кажется, попытка была неудачная, ведь девушка снова скривилась и неприятно усмехнулась, но ответила: — А что с ним? Ничего. — Ну помимо секса, конечно, — ответил за неё кучерявый, рассмеявшись ее реакции, в которой она расширила глаза, словно увидела призрака. — Было не трудно догадаться по его виду, ты постаралась на славу, — хихикнул он, заставив девушку покраснеть ещё сильнее. — Я…Черт, Клаус, — возмутилась, наконец, девушка, пихая того в плечо, на что парень залился смехом ещё больше. — Кажется, он к тебе что-то испытывает, — перестав смеяться, уже задумчиво произнёс он, потирая своё больное место, куда пришёлся удар. — Это не так! С чего ты вообще это взял? — чувствует? Скорее он сожрет землю или ещё чего похуже, чем будет что-то чувствовать. — Ну да, он так раздражается и краснеет, как только тема заходит о тебе, — пожал плечами некромант, допивая ещё один стакан с янтарно-золотой жидкостью. — Просто я его бешу, — Люси поджала губы, от нервов, начав их прикусывать. — Давай закроем тему. Не хочу портить себе вечер. Они сидели, ведя весьма дружеские беседы. Одна бутылка была уже полностью опустошена, а девушка была уже чрезмерно пьяна, совсем расслабившись. Она смеялась с каждой шутки Клауса, с каждой его смешной историей о его семье, Пятом и так далее. Ее смех заражал и Клауса, который только и успевал хвататься за свой живот, давясь от смеха. Царила живая и душевная атмосфера, им нравилось общаться друг с другом, и ему было жаль, что она все-таки не стала его сестрой по настоящему, потому что он хотел бы себе такую сестру. Да и девушке было хорошо, сейчас она действительно была расслаблена, и впервые за последнее время, так много смеялась и не думала о плохом. Да и в целом не думала ни о чем. Из кухни раздался глухой удар падающего предмета, а за ними еле слышимые ругательства. Клаус и Люси заметили кого-то только тогда, когда послышались шаги из кухни, которые приближались к ним в гостиную, и слова, произнесённые этим человеком на ходу: — Клаус, ты опять на кухн… — Пятый запнулся на ругательствах, предназначенных брату, которые хотел произнести, и уставился на парочку, сидящую у камина на полу, и на алкоголь возле них. Его хищные глаза метались от Клауса до Люси и обратно, и он все же смог выговорить, злостно кривясь. — Какого черта вы делаете?! — Кажется, нас застукал папочка, — прошептал девушке почти ее брат, и они оба прервали царившее напряжение в гостиной звонким и пьяным смехом, заставляя Пятого ещё больше уставиться на них в недоумении и от нервозности, потереть пальцами переносицу, тяжело и глубоко вздыхая. — Мать твою! Клаус! Ты споил ее?! — Пятый пытался держать себя под контролем, но гнев внутри пылал, а жжение в груди терзало ещё сильнее. Кажется, никто даже не заметил, что он был весь в крови, настолько они были пьяны. Почему он был в крови? Кажется, он снова куда-то вляпался, и уже по приходу был не в лучшем расположении духа. — А я говорил, он будет зол, — снова сказал Клаус Люси, только уже не переходя на шёпот, но продолжая смеяться. Девушка тоже хохотала со всей сложившейся ситуации, сейчас ей было абсолютно плевать на все. Сейчас ей было хорошо. И она не хотела это останавливать. Поэтому, она даже не заметила, как Номер Пять оказался около неё, подхватывая ее за предплечье, и поднимая. На что Клаус пьяно возмутился. — Эй, мы же просто шутили! — Ей пора домой! — прошипел злой парень, как будто девушки тут не было. Но она лишь начала пытаться выбраться из его хватки, хмурясь и по пьяному возмущаясь: — Я не вернусь туда! Нет! — Пятый лишь вопросительно на неё взглянул, но она не соизволила ответить, повторяя все одно и тоже, что не пойдёт домой. — «Ладно, разберусь с этим завтра», — подумал он, но хватку не ослабил. — Тогда пора заканчивать ваш пьяный кутеж, а тебе спать, — сдался Номер Пять, обращаясь к Люсии, но все же злость свою не унял, сильнее сжимая ее предплечье. Его напряжение выдавали двигающиеся на лице скулы от сжимающейся челюсти. Продолжая тащить бесполезно вырывающуюся и бубнящую девушку к выходу, он остановился и повернулся к Клаусу, пригрозив. — А с тобой я разберусь потом!