— Я бы спросила тоже самое про него, — Люси рукой указала, приподнимая вопросительно бровь, на Номера Пять, который лишь как всегда усмехался. Кажется, от неё скрыли этот факт, что же, будет скандал, и он с радостью на него посмотрит.
— Мы просто… — начал было оправдываться Джейсон, но девушка перебила его жестом руки, недовольно размахивая ими.
— Что? Не доверяете мне? — воскликнула она, приближаясь к ним ближе, обходя Пятого вокруг. Он чувствовал, как от неё веет гневом. За то время, что он находился с ней, Пятый мог узнавать, какую из эмоций она испытывает, и читать все, что написано у неё на лице. Любопытно, как быстро менялась мимика ее лица.
— Нет, мы просто посчитали, что факт его нахождения здесь не обрадует тебя, — из-за спины ее дяди, выглянула усмехающаяся голова ее бывшего лучшего друга, который выглядел слишком самодовольно для того, кого чуть не убили пару часов назад. Джейсон, выражением лица показал, что тому лучше заткнуться, но, кажется, Лип лишь воспользовался ситуацией, чтобы поглумиться над Пятым. — И, кажется, не прогадали.
— Не шути со мной, Лип, — гневно прошипела девушка, светя голубыми глазами. В ней разгорался огонь, она бы никогда не подумала, что будет испытывать что-то подобное к ее другу. Но сейчас Люси видела лишь врага, это был уже не ее Лип.
— Хватит, вам обоим, — вступился Джейсон, вставая между ними, и разводя руки в стороны, дабы отдалить их как можно дальше. Его уже смешил этот детский сад, и в то же время злил. Воздух вокруг накалялся, как и росло напряжение. Все поменялось, они изменились. Он видел это в Люси, и видел это в Липе, ведь раньше они были намного добрее, спокойнее и рассудительнее, но сейчас… Сейчас они были лишь глупцами.
— Что вы будете с ним делать? — Люсия перевела взгляд на дядю, решив, что будет полностью игнорировать Липа, словно его не существует для неё больше. Она даже не смотрела на Пятого, ведь боялась сорваться и раскрыть весь ураган чувств, что в ней бурлил далеко внутри.
— Нам нужна информация и только, — спокойно ответил дядя, переводя взгляд на усмехающегося Пятого, который лишь с любопытством наклонил голову в бок, наблюдая своими голубыми глазами. Его тело все зудело от боли, а руки стёрлись от веревки в кровь. Он точно убьёт этого придурка.
— Поэтому вы его пытали? Такие у вас методы? Тогда чем вы лучше комиссии? — если они внушают ей добро, так пусть соответствуют своим словам. Если хотят, чтобы она не предпринимала жестких действий, так пусть сами не делают этого. В чем проблема?
— У нас нет другого выхода, он молчит, — спокойно ответил мужчина, потирая от усталости переносицу шершавыми пальцами. Лип в это время облокотился на стену, не пытаясь даже перебить или вставить что-то, хотя безумно хотелось заставить ее страдать так же, как страдало его сердце.
— Любой бы поступил также, ради своей семьи! Или что, знай я информацию, вы бы сотворили со мной такое же? — девушка начала ходить кругами по комнате, пытаясь снять напряжение и выровнять своё дыхание, но получалось скверно. Остановившись, Люси умоляюще взглянула на дядю. — Освободите его. Он ничем не сможет помочь.
— Почему ты его защищаешь?! Эта мразь убила твою семью! — Лип уже не выдержал, подскочив к ней, заставляя Пятого нервно напрячь плечи, и пытаться дергать руками по инерции. Он не знал, что это было, но это чувство не давало ему покоя, пока этот парень находился слишком близко к ней. Но кажется, Люси это ничуть не испугало, ведь она даже не сдвинулась с места, лишь сощурила глаза.
— Тебя вообще не должно касаться, кого я защищаю и почему, — ответила она, тыкая в него пальцем, подходя ближе. Пятый начинал раздражаться сокращению их расстояния, в нем закипал хорошо известный ему спектр эмоций.
— «
Только подойди к ней ближе, ублюдок, и я вырву твоё чертово сердце», — думал он, но не озвучил это, — не в его положении.
Они прожигали друг друга взглядом. Когда-то лучшие друзья, а сейчас почти враги. Что случилось с каждым из них такого, что привело именно к этому? Лип презрительно сощурился, вкладывая в свой взгляд все своё разочарование в девушке и тихо прошептал:
— Чем он лучше меня? — Люсия лишь дернула губами, но отвечать не стала, ведь она не знала ответа. А действительно ли это было так? Почему ее не привлекал человек, который был с ней на протяжении долгого времени, и покорял ее своей добротой и нежностью, но вместо него, она выбрала убийцу. Заносчивого, придирчивого, со скверным характером идиота, который сейчас сидит и хмурится, злостно смотря на них, отчего девушке захотелось отойти от Липа подальше, словно именно Пятый заставлял сделать ее это.
Она не могла смотреть на него такого: взгляд был усталый; под глазами залегли круги; свежие раны от пыток, откуда все ещё стекали капельки кровь, и засыхали прямо на том же месте. На его мягкой на ощупь коже. Губы были приоткрыты, и все искусаны в кровь, а о его синяках на теле она вовсе не хотела думать.
Какая бы бесчувственность не была в ней, это было ничто, по сравнению с тем, что она ощущала к Пятому. Нет. Это была не любовь, тут было другое чувство, необъяснимое. Словно привязанность собаки к человеку, ведь та будет с ним даже тогда, когда он выгонит ее на улицу. Будет защищать его, словно он ее семья, даже если тот будет избивать ее и истязать. Преданность, вот, что она ощущает. Влюбленность? Возможно. Желание? Тоже возможно. Люси даже не понимала, почему именно эти чувства, но именно они заставляли все ее чувства прорываться сквозь ее затуманенное сознание. Именно они — бродившие дыры в ее голове.
Сердцем она понимала, что Номер Пять был испачкан в крови. Нет, не на одежде, а в душе. В крови ее родителей, ее отца, ее матери. Но вот умом она не винила его. Возможно, и сердце не винило, но какие бы чувства ни были, она решила, что будет держаться от него подальше, когда все это закончится. Да, ей будет больно, может, это будет, конечно, невозможно, и они будут сталкиваться, но сейчас, ей нужно заглушить то, что внутри, но думать она об этом будет только тогда, когда вытащит его отсюда и выведет из всего этого дерьма.
Она снова обратила своё внимание на дядю, призывая его к разумности:
— Вам нужно отпустить его, — она быстрым шагом подошла к Пятому, судорожно хватаясь за веревки на его руках, что бы развязать, но чья-то грубая рука оттолкнула ее подальше от него. Это был дядя.
— Люси, прекрати. Тебе лучше уйти, — она уперлась в него взглядом, пытаясь сделать хотя бы один вздох. Была бы возможность, она раскидала бы всех здесь, и спасла Пятого, но все эти люди были ее семьей, и она не могла позволить себе причинить им вред. Но почему они с легкостью могли причинить ей душевную боль?
— Нет. Пока он не будет на свободе, — ресницы подрагивали, словно она пыталась сдержать поток наступающих слез. Она не будет плакать. Ни за что и не теперь. Но, кажется, все пропустили мимо ушей ее слова, ведь Джейсон кивком головы указал Липу на девушку, дабы тот ее увел отсюда, хоть даже и насильно. Девушка начала было пятиться назад, но не успела, так как крепкая хватка на ее талии преградила ей путь, а руки были зажаты за ее спиной. Ее голос начал дрожать, выдавая Пятому то, что она была на грани, и как бы он не хотел свалить отсюда, он хотел свалить отсюда живым. — Нет! — Люси начала вырываться, тратя все свои последние силы, чтобы доделать своё дело, но сейчас ее друг оказался сильнее.
— Все нормально, — прошептал ей Пятый, заставляя девушку остановиться, и судорожно вдохнуть в свои легкие воздух, впитывая весь ее взгляд на себя. Сейчас в нем не было той заносчивости, что в нем присутствовала всегда, ничего такого, только сожаление. Раскаяние и легкая улыбка губами, словно он показывал ей то, что сам заслужил это. Люси не знает, сколько смотрела на него и в пустоту, но этого хватило для потери ее бдительности, что бы Лип смог затащить ее в одну из ближайших комнат и закрыть на замок, и когда девушка опомнилась, было поздно. Она была в запрети, и все, что сейчас она могла сделать, это биться кулаками в дверь, и покрывать парня благим матом:
— Ты! Я тебя ненавижу! Открой дверь, сейчас же! — но в ответ Лип лишь поджал губы, пытаясь сдержать всю свою боль от ее слов. Его сердце давно погрязло в ней, почти переставая биться, а взгляд очерствел, заплывая гневом и местью.
— Так будет лучше для тебя, — тихо прошептал он ей в ответ, удаляясь от комнаты подальше, чтобы не слышать всего того дерьма, что она выливала на него. Иначе он не выдержит и убьёт того, кто был повинен в том, что сейчас между ними такое разногласие.
***
— Напомните мне убить его, когда мы закончим, — спокойно проговорил Лип, входя обратно в допросную, где Джейсон сидел уже напротив Номера Пять, пытаясь узнать информацию мирным путём. — Зачем ты возишься с ним? Сделаем все старым способом.
— Хочешь быть участником срыва Люси? — ответил Джейсон, разворачивая голову в сторону парня. Конечно, он понимал чувства своей племянницы. Этот парень слишком сильно засел в ее голове, и ему это ничуть не нравилось, но в нем не было столько ненависти, нежели, чем у Липа. Он знал, что парень был влюблён в его племянницу, но не лез в это, так как ее личная жизнь касалась только ее, хотя, будь его воля, он запер бы ее дома, и вообще не позволил никому к Люси подойти.
— Ничего, переживёт, — фыркнул Лип, закатывая глаза, подходя ближе к Пятому и наклоняю голову на бок, всматриваясь в лицо. Даже сейчас на нем была наглая усмешка, что заставляло Липа беситься ещё больше. — И что она в тебе нашла? — спросил он словно в воздух, но Пятый решил позлить его ещё больше.
— Видимо то, чего нет у тебя, — тихий хрип сорвался с губ в форме смеха, а следующе, что он почувствовал, был удар по его правой скуле, и ругательство дядюшки Люси, который оттолкнул кучерявого парня от Пятого подальше, дабы тот не убил его раньше времени.
— Успокойся! — прорычал Джейсон, хватая Липа за ворот футболки. С каких пор он перестал контролировать себя? — На войне нет места чувствам! Усмири ты уже свою неугомонную ревность!
— Разве он не заслуживает смерти?! — прошипел парень, не пытаясь даже вырваться из хватки его наставника. Его злил тот факт, что все защищали этого ублюдка, когда того нужно было убить. Он желал мести, желал остановить свою червоточину в груди, которая никак не заживала.
— Убив, чем мы станем лучше него? — Джейсон был мудр, всегда. Это единственный человек, который мыслил разумно, и его планы всегда спасали всем жизни. Даже в самых экстренных ситуациях он находил выход. Более безопасный и более милосердный. Он против пыток, но не ему было это решать. Он против насилия, но другого выхода не было, но даже в этом случае, он старался находить варианты, как можно больше избегая насилия.
Лип ничего не ответил, лишь потупил взгляд в пол, и Джейсон отпустил его, немного дёрнув, чтобы привести парня в чувства.
***
Голова девушки разрывалась, как и все, что сжималось у неё внутри. Было ощущение, что в ней жил живой организм, который так и норовил все изуродовать внутри. Люси должна была найти выход, должна была помочь ему, просто не знала, как сделать это безопасно для всех. Но она не позволила убить его, несмотря на то, что он и правда мог заслуживать этого. Девушка не позволит этому случиться.
Люси сидела, забившись в углу потрепанной кровати, обхватив руками голову и подогнув колени к себе, словно сумасшедшая, раскачиваясь в стороны. Она думала, много думала. Нервозность брала своё дело, как и ее сила, что сейчас пыталась разорвать ее головной мозг. Все смешалось воедино, и не давало ей спокойствия и умиротворения. С одной стороны были ее родные, даже тот же самый Лип, а с другой — он. Она не хотела делать выбор, не хотела страдать, но жизнь вставляла ей в сердце иголки, протыкая его насквозь. Почему она не могла просто спокойно ходить в школу? Не любить своих учителей? Бороться за оценки? Гулять с друзьями? Встречаться с тупыми парнями? Зачем жизнь ей приготовила именно эту судьбу, где ей нужно делать выбор?
Она понимала, что Номер Пять действительно был хорошим источником информации, чтобы помочь дяде, но это не стоило его жизни. И даже если никто не собирается его убивать, она знала, что это может сделать ее бывший друг. Люси видела это в его глазах и девушка знала этот взгляд. Эту решимость. Никакая информация не стоит жизни человека, тем более его. И почему именно она должна спасать его задницу постоянно? Неужели нельзя тихо мирно посидеть дома?
Люси тяжело выдохнула, издавая мучительный стон безысходного положения, в котором она находилась. Ну что ей делать? Ей всего лишь восемнадцать лет, а на ее плечах уже такой груз, который в корне изменил ее жизнь. Что ей делать со всем, что происходит вокруг? Что ей делать с Пятым? Почему он так сильно влияет на неё? Он был прав, она должна ненавидеть его, но почему не может? Конечно, она все равно не забудет этого, и отчасти не простит, по крайней мере сейчас, но чувства то от этого не уйдут. Что ей с ними делать? Куда их деть или спрятать? У них не было будущего, они не смогут быть счастливы, не в этой войне.
Что же, ей нужно действовать по мере обстоятельств, сейчас главной целью было вытащить Номера Пять.
***
Пятый сидел на стуле в полнейшей темноте. Он не знал сколько часов прошло как его оставили одного, но, возможно, на улице была ночь, или день, он точно не знал. Его тело онемело, и уже не воспринимало боль так явно, словно вовсе привыкло. И не с таким дерьмом он сталкивался.
Сейчас самое время подумать о хорошем, но единственное, что хорошее приходило ему в голову, была она. Пусть все спонтанные прикосновения между ними происходили не в лучших ситуациях, но все же, это было действительно то, что заставляло его снова вдохнуть в свои легкие воздух. Хотелось жить, а мир вокруг останавливал свой ход времени, заглушая весь окружающий шум в ушах. Казалось, все проблемы уходили на второй план. Но все это было мимолетно. Ведь у всего хорошего есть такое свойство — кончаться.
Где-то в глубинах его сознания, пронеслась мысль о том, что он жалел, что относился к ней так легкомысленно и в целом, как полная задница. Будь они в другой ситуации, или имей они нормальные полноценные подростковые жизни, все сложилось бы по другому, но не сейчас и не сегодня. Сегодня единственный их вариант — выживать.
Сквозь тишину прорезался странный скрип и тихие шаги, словно кто-то крался. Пятый было хотел приготовиться, и собирал все силы, чтобы отпихнуть человека от себя, если тот норовил его убить, но ничего не произошло. Чего же он ждёт? Сквозь темноту начинало виднеться еле различимые черты человеческой фигуры, и резкий, но тихий шёпот возле его уха заставил Пятого вздрогнуть.
— Тише. Я помогу тебе.
