Golden Bird

      Чонгук, если честно, правда испуган. Очень сильно испуган. Перестрелка в клубе, крики людей. Но так странно, что в голове лишь белый шум, глаза в расфокусе, а вот… Рука мафиози так хорошо прижимает его к себе, как самое настоящие сокровище. Чон поднял взгляд на мужчину, что хотел прибить пару мгновений назад, но видит лишь весёлый оскал и озорной огонь в глазах. Ким чокнутый — Чонгук это уже понял.       — Что будем делать? — Джин перезаряжает пистолет, пока на лице убийственное спокойствие. Гук морщится, этот Сокджин вечно вот такой. Вечно спокойный. — Они уже вошли в клуб, Тэхён.       — Здесь есть тайный выход, — мычит мафиози и весело смеётся, — выведи Намджуна и Чонгука.       — А ты? — Сокджин закатил глаза на смех своего босса, а после рукой заставил Джуна нагнуться ниже, пока тот возмущённо что-то булькал, — Тэхён, ты тоже пойдёшь. Даже не думай пытаться что-то вытворить.       Чонгук хлопает глазами, а потом хмурится. Так, это его уже вторые по счёту перестрелки. Не слишком ли для обычного музыканта?! Чон кусает губу. На него накатывает первая истерика, первая паника. Сейчас это вовсе не в тему, совершенно не к месту, потому что Чонгук может к чертям собачьим умереть. Но скрипач опустил голову и закрыл руками уши, зажмурившись. Он больше не слышал пререкания мафиози с его советником, он слышал лишь какие-то отголоски диалогов, отголоски выстрелов. Где-то разбивались лампы, где-то бились тарелки, пули поразили весь первый этаж и Гук уверен, скоро очередные бандиты поднимутся на балкончики, чтобы перестрелять их.       Внезапно его ладонь отстранила чужая, привлекая внимание. Скрипач раскрыл глаза и увидел перед собой снова лицо Тэхёна. Тот обхватил ладошку Чона своими длинными и тонкими пальцами, продолжая улыбаться по-странному. Странный, ненормальный, непонятный. Этот Ким Тэхён какой-то не такой, какой-то слишком необычный. Что это вообще за человек?       — Чонгук-а, идём, Сокджин с Намджуном уже на выходе, — тянет Ким, — нам нужно торопиться.       — Что? — Скрипач проморгался и осмотрелся. Под столом правда больше никого не было кроме них двоих.       — Давай, пошли, — Тэхён потянул его, выныривая из-под стола. Снова ушат выстрелов, шумов, криков. Чонгук лишь пытается быстро идти, согнувшись. Ким выталкивает его в дверцу, открыв своим личным кодом. Они оказываются на лестничной площадке и стоило Гука выпрямиться, как ноги его полностью ослабели, переставая держать.       — Тише, — Тэхён, этот невыносимый мужчина, ловит под руки парня, прижимая к себе, — ты чего?       Чонгук подрагивает и глазищами вновь хлопает испуганно, нет, ну это уже правда ни в какие ворота. Перестрелки — явно не то, что ждёт от своей жизни скрипач. Он ухватился с силой за плечи мафиози, стараясь отдышаться. На удивление, Тэхён был очень терпим к его панике и начинающейся истерике, даже не выглядел раздражённым. Но через считанные минуты Чон оказывается на руках старшего, что без проблем поднял скрипача, начиная спускаться по лестнице. Чонгуку странно, Чонгуку непонятно.       Всё так необычно.       Сокджин быстро среагировал и они уже через считанные минуты скрывались из клуба по каким-то улочкам, петляя туда-сюда на всякий случай. Чонгук дрожит рядом с мафиози, вжимаясь в спинку сидения. Тэхён же рядом был вовсе спокойным, как удав. Курил свою сигарету, слегка приоткрыв окно машины, из-за чего в салон со свитом попадал прохладный вечерний ветерок. Скрипач был глубоко в своих мыслях, где молился всевозможным богам, чтобы те хоть как-нибудь спасли его из этого дерьма. Собрав свои последние мысли и силы, Гук развернулся к спокойному бандиту. Он со всей дури лупанул его по плечу, готовясь вывалить на того долгожданную тираду из злобных фраз с матными оборотами.       — Ах ты, сучий ублюдок, блять! Верни меня домой, хуемразь ты ебливая! — верещит музыкант во весь свой вокальный голосок, — Сука, блять! Ты, нахуй блять! Я тебя ненавижу, слышишь, уёбок! Ты, твою мать, гадёныш, сын шлюхи и сраного куска дерьмища! — Чон снова лупит мафиози, что открыто его игнорировал, — Блять, схера ли молчишь, будто спермы в рот набрал, а?! — а вот вам и последняя стадия стрессового состояния. Кажется, Чонгук готов по-настоящему влезть в драку с Тэхёном.       Но когда младший вновь замахнулся на того, Ким без каких-либо промедлений схватил его ручку и, вновь пригубив вишнёвую сигарету, он всё же заговорил со скрипачом.       — Вот сейчас, Чонгук-и, стоит заткнуть свой ротик. Немного не место и не время пытаться вызвать у меня совместные терзания, — тянет хрипло мафиози, а потом выкидывает почти докуренную сигарету в окно.       — Ты…       — Чонгук, он прав, — заговорил уже Сокджин, резко поворачивая, — мы не ожидали, что на нас будут так часто нападать. За последние три года это впервые. Как только мы утрясём данную ситуацию, ты сможешь высказать в полной мере. Понял? — Джин опять резко поворачивает, но в другую сторону, изрядно сильно сжимая руль в руках, — я блять не слышу твой ответ!       — Хорошо, — Чон пронзает лишь взглядом Тэхёна, что тоже на него смотрел, а потом дёргает руку на себя, освобождая и двигаясь к окну, подальше от мужчины.       Тэхён лишь хмыкает.       — Теперь услышал, молодец.       — Куда ты едешь? Это же не та дорога, а дорога на выезд из города в южный лес, — спрашивает Джун, нарушая напряжённую ситуацию.       — Джин везёт нас в мой лесной домик, — отвечает вместо старшего Кима Тэ, — и некоторая часть людей тоже там. Временное укрытие, пока Джин и Юнги с Чимином будут вести расследование об этих нападениях.       — Хорошо, по- Стоп, что-что?! — Намджун почти подскочил на сидении рядом с водителем, — в каком смысле Джин, Юнги и Чимин?! А я что?!       — Ты остаёшься в лесном доме, — одновременно отвечают Кимы.       — Ты ранен и тебе опасно расследовать с ними, — говорит дальше Тэхён, не спуская взгляда с надувшего щеки Чонгука. Очаровательный в любом настроении.       — Да, делать тебе там нечего, это опасно, — добавляет Сокджин, — лечись лучше и помогай Тэхёну.       Молчание снова повисло в машине, так и оставаясь витать в воздухе всю оставшуюся дорогу.

***

      Чонгук втыкает в стену, наблюдая, как маятник каких-то супер-дорогих часов двигается туда-сюда, издавая вот этот вот «тик-так, тик-так». И, если честно, Чонгук ощущает, как на его мозг что-то капает, причём капает именно с вот этим вот «тик-так». Музыкант на таком взводе, что кажется, будто ещё чуть-чуть и он точно вздёрнется позорно (героически).       Хочется домой.       Это всё, что в голове у Чона. Он всем своим существованием в этой проклятой Италии показывает, как ему тут хреново, как ему хочется домой. В родной Корее хоть и не всегда всё отлично, но зато нет этого бешеного Ким Тэхёна, что свалился с лунной пизды из другого мира, чтобы стать личным надзирателем и мучителем Гука. Нет этих вечных перестрелок, нет такой опасности, как сейчас! Странно, но возможно из-за сильного стресса Чонгука не так убивают мысли о умерших людях в тех перестрелках. А может дело в том, что лично он трупов-то не видел. Но всё равно тревога нервно и требовательно дёргает где-то в подсознании, хихикая звонко, как самая настоящая мразь.       Злобные мысли скрипача опять прерывает Тэхён, важно входя в комнату. Мафиози ходит с невозмутимым лицом по помещению, с каким-то мнимым интересом на роже разглядывая статуэтки на полочках. Чонгук какое-то время лишь молча сверлит дырищу в широкой спине бандита, но после кашляет, привлекая внимание.       — Чего ты опять припёрся? — Чон сидел в каком-то слишком крутом кресле, которое было весьма громадным для него. Поэтому скрипач без угрызений совести забрался в кресло вместе с ногами. В обуви.       — Тебя навестить, — звучит как-то слишком уж заботливо для человека, который похитил, между прочим (!), Чонгука и держит его теперь в плену! — Скучно одному, да?       — Да не так уж и скучно, на самом деле, — вновь огрызается Гук, в очень даже привычной форме для себя, — сижу, часы считаю, маятник слушаю. Это ведь, в принципе, всё, что я могу делать в этом грёбаном особняке!       Парень тушуется и заламывает брови, после отводя взгляд куда-то в сторону, где было окно. Через него можно увидеть лес, птичек, солнышко. В общем, чудесный день, когда Чонгук будет просто сидеть взаперти и считать часы до своей кончины.       — Мы можем поиграть в шахматы, — Тэхён хмыкает, — но я думаю, что ты хочешь заняться чем-то повеселее, да? Хочешь вместе… — он развернулся к скрипачу, улыбаясь слишком приветливо.

Sing, Sing, Sing — Benny Goodman

      — Это ты так шутишь несмешно? — прошипел Чонгук с вновь нарастающим недовольством, он даже схватил подушку, чтобы в следующее мгновение швырнуть её в обнаглевшего в край мафиози, — Ах ты, хуемразь ебливая! — Наверное, это теперь верное наименование Ким Тэхёна. Сам мужчина никак не отреагировал на вызов (брошенная подушка), его это даже не выбесило. Чонгук хмурится недовольно, ну уж нет, он обязан довести этого неадеквата до отчаянного крика, чтоб раз миллион пожалел, что украл Чонгука.       Чон хватает ещё одну подушку, только уже с дивана, чтобы с усилением кинуть её в преступника. На этот раз ответ последовал: Тэхён перехватывает летящую подушку и кидает её в самого Чонгука, попадая прямо по милой моське.       — Крольчонок, жив? — с усмешкой спрашивает старший и немного подходит к Чону. Музыкант не растерялся, взялся за подушку и хорошенько ударил ею Тэхёна. Да так сильно, что тот даже немного отшатнулся, а из подушечки полетело пару перьев. «Удар победителя» сказал бы Хосок, будь он тут.       Чонгук запрыгивает на диван и в руки свои хватает уже плед, скрутив его так, чтобы тот был похож на хлыст.       — Не подходи, а то отхлестаю! — со злобной и победной улыбкой озвучил Чонгук, стоя частично на подлокотнике дивана и на самом матрасе. В этой позе он был доминантнее некоторого Ким-грёбанного-мафиози-Тэхёна. Мафиози хватает плед и просто дёргает на себя, да так, чтобы Чонгук свалился прямо в его объятия. Музыкант сразу же завозился, запротестовал, намереваясь долбануть старшего уже кулаками по лицу. Чон был взбешён, ему хотелось сейчас просто прибить этого придурка.       — Придурок! Ненавижу тебя! Блять! — Чонгук пихает мафиози в живот, а потом роняет его вместе с собой на диван, придавливая, — Я тебя щас так отметелю! Никто не узнает харю твою бессовестную!       — Ну всё, хватит, хватит, — Тэхён обнимает его за талию, хватая одной рукой две руки музыканта, — успокойся, Чонгук.

***

      Сокджин брезгливо осматривает весь беспорядок кругом и морщится. Клоунада ведь ещё даже не началась, а старший уже хочет позорно смыться с ресторана.       — А ну пошли отсюда, псы!       Джин тяжко выдыхает, потирая страдальчески переносицу. Он, конечно же, решал проблемы, но самое энерго- и эмоционально затратное — это решать стычки с комиссаром полиции…       — Я кому говорю, а?! Семья преступников!       Нервные клетки понемногу, капля за каплей, медлительно исчезали, создавая сумбур из происходящего, даже глаз Сокджина медленно начинал дёргаться. Нет, нужно держать лицо, держать себя в спокойствии, ведь самое главное правило советника…       — Я вас к чертовой матери всех перестреляю, как зайцев на охоте! Отродья! Это место преступления!       О нет… Джин разгибается, отрывается от разглядывания очередной гильзы, чтобы развернуться полубоком к комиссару на каблуках туфлей. Он бросает весьма красноречивый, да нет, что там, весьма кричащий взгляд на мужчину. Полицейский даже соизволил смолкнуть.       — Ах, многоуважаемый комиссар нашей доблестной и честной полиции! — Сокджин тянет роскошную, идеальную улыбку, пока глаза так и горели синем, самым настоящим дьявольским пламенем, — Как я счастлив видеть Вас в здравии… Даже не представляю, как Вы выжили в той перестрелке с ужасными бандитами, — все люди — что из полиции, что из мафии — замерли в мёртвой тишине, будто и не шевелясь даже. Нагнетающая и пугающая тишь не смущала лишь комиссара и советника.       — Да уж… А плести, как наглый, хитрющий лис ты ещё не разучился, — прозвучал уже спокойнее голос полицейского. Он поправил оружие на поясе и даже немного выкатил грудь колесом вперёд.       О-о, поглядите, какой расфуфыреный петушок, тут же распетушил пёрышки. Обладателя малого ствола в штанах сразу видно.       — Что Вы, что Вы, — Сокджин не торопясь идёт прямо на «блюстителя закона», чётко вышагивая строгой и элегантной походкой, — я ведь говорю это и без капли лжи… Знаете, не хотелось бы, чтобы Вы сразу получили пулю в лоб, только выйдя с не оплачиваемого больничного… Комиссар Риас, — Джин остановился лишь в метре от полицейского.       — Мне не послышалось? Это угроза? — Риас усмехается самодовольно, а Джин очень-очень хочет проехаться кулаком по этой роже. Как же он ненавидит комиссара… Чёрт его дери!       — Что Вы! — вторит Джин и раскрывает по-театральному глаза шире, руки даже вверх поднимает. — Вот я, господин комиссар, у меня даже оружия нет… Я полностью перед Вами нагой, — старший уже хочет рассмеяться громко, как самый настоящий псих, но стойко удерживает маску хладнокровия, чтобы не просчитаться. Нет-нет, Ким на ошибках учится и даже охотно.       — Что ж… Тогда я попрошу ещё раз. По закону-       — Ребята, задайте жару! — выкрикивает, как можно громче, Сокджин и быстро ныряет за перевёрнутый стол. Люди мафии реагируют быстро, открывают огонь, словно по щелчку пальцев. Советник смеётся громче, снимая осторожно с себя пиджак.       Вообще, никакой веской причины открывать стрельбу на месте преступления и не было. Но Джин знает, что деньги и связи мигом всё решат, да и знаете, нужно же выпускать пар. Джин ловит скользящий по полу автомат, кивает своему человеку и тут же включается в перестрелку, не жалея пуль.       Сегодня день не очень спокойный, ведь Джин сегодня выпускает пар по-взрослому.       Вот вы думаете, что Сокджин ведёт себя совершенно непривычно, какой-то он слишком бурный, да? Наверное, ничего не случится, если я слегка намекну, что у комиссара Риаса и Джина был мимолетный роман, из-за которого теперь у полицейского есть комплекс мужской неполноценности… Джин тут совершенно не причём, но комиссар подпортил жизнь знатно, поэтому подобная встряска будет весьма полезна лже-альфачу.       Убивать-то никто никого не будет, все прекрасно знают правила игры.

***

      — Для тебя это шутки?! — Юнги кружит вокруг Джина, что, закинув удобно ноги на стол и откинувшись на спинку стула, закуривал сигару. На лице вновь мёртвое спокойствие ни капли от эмоций, что вскипели час назад. Сокджин даже не старается найти ответ на вопрос Мина, он лишь томно глядит в разбитое окно, пока снаружи туда-сюда бегают новые полицейские, закрывая ресторан от зевак.       — А если и шутки, то что? — весьма безразлично бросил советник и всё же посмотрел на «коллегу». — Ничего ведь не случится, я знаю.       — А вдруг что-то не так пойдёт? — Юнги поднял брови и опустился на стул напротив Джина. Тот лишь выдохнул дым и повел плечами.       — Мы даже улики никак не задели, да и… Что от улик? По пулям уже всё очень понятно, — Сокджин не считает нужным говорить Юнги о своих догадках. А зачем? Тот ведь точно прикидывается, делая вид, будто бы не понимает, что да к чему. Нет, ну правда, дурак не поймёт здесь всё происходящее.       — Что тебе понятно, расскажи уж мне, — фыркнул раздражительно Мин, поджимая губы в полоску. Ким закатил глаза на эту недовольную харю, но сжалился пред другом детства. Сокджин выдохнул, опустил ногу и, оперевшись локтями о стол, слегка нагнулся вперёд к другу.       — Ну смотри, как я понял…