***
Чимин мнётся перед кабинетом Юнги в отделении, топчась на месте. Вот же блин! Вроде зайти можно, а вроде кажется, что тревожить Юнги — не позволительно. Пак всегда боялся отвлечь Мина или помешать ему. И, кажется, что Юнги ему всё разрешает, но… Агх, черт побери чиминову робкость! Даже причина зайти есть, но нет, нет, вот он стоит и тупит, труся постучать. Глупый Пак Чимин, дурачок! — Чимин, ты чего там стоишь? — приглушённо послышался голос старшего из-за двери кабинета. В это мгновение сердце перевернулось, кувыркнулось, упало, ещё раз взлетело и всё по кругу. Ужас, так можно инфаркт натуральный словить. — Заходи в кабинет. — Мм… Да, — Пак оглянулся вокруг. Людей в отделении очень мало. Через пару мгновений из светлого общего помещения, он оказался в тесном кабинете Юнги. Тот сидел в кресле, согнувшись над столом, что-то шкрябая ручкой в свете единственного источника света — лампы. Мин сейчас точно не в настроении и полностью без сил. Бедный, — Юнги-хён, тебе бы отдохнуть, — негромко проговорил Пак, медленно подходя к его столу. Старший поднял голову на младшего и даже слегка улыбнулся ему. Глаза уставшие такие… — Юнги-хён, — Пак двинулся ещё ближе, укладывая кончики пальцев на прохладную кожу щеки Мина, проводя ласково, — может поспишь? — Куда спать? — усмехнулся Юнги хрипло, прикрыв веки, будто они были очень тяжёлыми. — Надо искать и искать этих чертей, пока что спать нет времени, — он выдохнул шумно и слегка прильнул к руке Чимина. Пак улыбнулся на это и принялся гладить щëку любимого ладонью. Юнги был для него невероятно красивым: ровный нос, аккуратные губы, которые нельзя назвать пухлыми, но и не тонкие они. А глаза вовсе казались Паку лисьими, идеальными, потому что настолько прекрасная форма глаза была за гранью осознания, ведь младший сравнивает черты лица старшего с искусством. Словно искусный художник провёл кистью с чёрной тушью, создавая линия за линией образ Юнги. Чимин наклонил голову немного вбок, поправляя смольные волосы полицейского, что слегка спали на лоб. Мягкие и гладкие, их приятно трогать или расчёсывать. — Но учёные доказали, что отсутствие сна долгое время вредит работоспособности мозга, — хитро отвечает Пак и двигается смелее, садясь на стол Мина, — и если ты не спишь сутки, то продуктивность всё ниже и ниже, даже если ты неотрывно горбатишься, так что… — Хорошо, хорошо, — усмехнулся негромко Юнги и, приоткрыв покрасневшие глаза, отъехал на кресле от стола, — в таком случае… Я могу подремать на диване в кабинете, м? Пак закатил глаза, как всегда. То твердит на каждом шагу, что работа для него скука смертная и он её ненавидит, то страдает трудоголизмом. Юнги часто отличался своей переменчивостью, хоть и по его поведению кажется, что он не такой человек. Хотя то, что он ворчун — это правда. Чимин втихую зовёт его дедом, когда Юнги не слышит… А если бы услышал, то Чимин точно получил бы по жопе. — Ну, если тебе не жаль своей спины, — Пак водит пальцем по страницам документов с информацией и сдувает лишнюю прядь с глаз, — то можешь, да. — Поспишь со мной, Чимин? Вопрос, вроде, задан спокойным тоном, но в тишине кабинета он прозвучал громко. Да так, что эхо точно где-то стукнулось о стены и потолок, пролетело по периметру, а потом влетело в головушку Пака. Поэтому сейчас этот вопрос эхом задаётся в его пустующей голове, ведь мыслей больше никаких нет. Младший поднимает взгляд на Юнги и чувствует подступающий жар на щеках. Чëрт, точно покраснел! А Юнги ведь так и смотрит на него спокойными глазами, дожидаясь ответа. Черт-черт-черт, а Чимин не долго ли молчит?! — А?.. Поспать? А почему… Со мной? — Пак сейчас хочет въехать по своей смазливой мордашке рукой. Или ногой. Можно стулом и даже об стол. Что за идиотизм он сейчас сказал?.. — А разве есть ещё с кем? — Мин прыснул в кулак, после начиная хихикать по-доброму, с хрипотцой. — Я просто… Мне просто приятно, — лепечет Чимин, продолжая опять водить пальцем по бумагам, — я удивлён, что ты предлагаешь. Но я… Я согласен, если честно. Диван был небольшим, но широким и двое человек могли довольно тесно уместиться. Поэтому сейчас Чимин зажат между спинкой дивана и телом Юнги. Слышались тихие разговоры за пределами кабинета, шелест каких-то документов, шаги. Но очень чётко Пак слышал дыхание старшего, что лежал с краю. Юнги, наверное, уже уснул и потому Чимин сейчас думает о том, что это всё, это настоящий конец света. Пак кладёт ладошки на щеки и чувствует, как те горят от смущения. Они прямо сейчас, как две помидорки, он сам, как помидорка! И сердце бьётся быстро-быстро, потому что Юнги! И он так близко! Это же просто что-то за гранью фантазий! — Чимин-а, — хрипло позвал его Мин и, судя по шороху, повернулся на бок, утыкаясь почти вплотную в затылок Пака. Чимин это прям чувствует теперь, — Чимин… — Да, хён? — тихо отзывается младший. Его голос — шёпот, едва различимый. Старший двинулся к нему поближе, Чимин даже чувствует теперь тепло его тела, настолько тот близко к нему. — Я хочу обнять тебя, — тянет Мин, а потом его жилистая рука обнимает талию Пака, коротко поглаживая живот. Он прислонился ещё ближе, тело к телу, и младший чувствует губы старшего на своей шее. Мурашки бегут по всему телу, в животе стало щекотно и приятно от этих прикосновений. Парень сглатывает слюну и понимает, что даже Юнги слышит сердцебиение, чуть ли не вся комната, чуть ли не всё отделение слышит то, как сердце у Пака громыхает в груди. Он волнуется, он… Он… Это так нежно и интимно! — Х-хён… — Ты такой заботливый, Чимин-и, — Юнги ещё раз мягко чмокает шею Чимина, а после его ушко, утыкаясь носом в затылок, — и волосы вкусно пахнут… Ты какой-то другой, совершенно другой, — он затих, обнимая крепче Пака. Чимин готов запищать, но всё же решает притихнуть, ведь Юнги, судя по сопению, уснул. Он прикрывает губы пальцами, а после выдыхает тихо. Пак улыбается радостно и опускает руку на руку Юнги, поглаживая. Парень буквально от счастья с ума сходит! Они с Юнги сейчас вот так лежат и обнимаются! И эти комплименты… Чимин не сможет уснуть. Младший будет всё это время гладить ладонь Юнги на своём животе и мечтательно вспоминать его комплименты… «Ты такой заботливый… » «Волосы вкусно пахнут… » «Какой-то другой, особенный… » — Юнги-хён, я люблю тебя.***
Чонгук умывается холодной водой, а после опирается руками о раковины. Капли стекали по его лицу, падая вниз на кафель туалетной комнаты. Парень старался успокоить своё дыхание, старался успокоить странное чувство непонятной злости. Чон качнул головой. Нужно успокоиться и придти в себя, иначе он не сможет здраво размышлять, тем более действовать. — Да что со мной? — тихо спрашивает сам себя скрипач, а потом зажмуривается. Под веками тут же зарябило, то красные круги, то синие. Медленно открыв глаза с мокрыми ресницами, Чонгук направил взгляд на зеркало. — «Кошмар… Но этот парнишка и вправду ведёт себя слишком… Слишком! Мне противно с ним за одним столом сидеть», — продолжает накидывать Чон, чтобы некомфортное чувство исчезло наконец-то. Чонгук мутным взглядом смотрит на своё отражение зеркала. Он кладёт ладонь на щëку и приоткрывает рот, вдыхая через рот воздух. — Меня бесит выскочка? — Чон поднял брови. Вопрос тихо повис в сознании музыканта. Помотав головой, Чонгук решил наконец-то вернуться. Он вытер своë лицо рукавом рубашки и шагнул к выходу из туалета. — Ты был долго, — произносит сразу Тэхён, стоило Гуку войти в номер обратно. Парень покосился на Кима, чувствуя уже не конкретные злость и гнев, а что-то… Что-то совсем другое. Чëрт, что с ним? — Надо было вытолкнуть из себя твою еду, — дерзит Чонгук, садясь в кресло. Парень сложил руки на груди, отворачиваясь от мужчины. А где эта выскочка? Свалил уже? Ну и слава богу, если свалил, глаза не будет мозолить! — Тебе вроде бы понравилось, — Ким поднялся, а Чонгук же внимательно взглядом проследил за этим действием, — а сейчас ты опять вредничаешь, Чонгук-и. — Я тебе не «Чонгук-и», — Чон морщится, продолжая отворачиваться от Тэхёна, что настойчиво ловил его взгляд, — уйди. Дай мне дальше страдать в твоём заточении. — Понял, опять чем-то обидел, — усмехается бархатным голосом Ким, от чего у Гука в животе приятный узел связался и мурашки пробежались. Чону даже стыдно стало за своё поведение. Что это за реакция на такого мудака?! Такого не должно быть… И… И… — Ну, Чонгук-и, посмотри на меня своими глазками оленёнка, — продолжает уговаривать Тэхён, — посмотри же. Пожалуйста, — тише добавляет мужчина. Чон не знает, но почему-то медленно перевёл взгляд с окна на лицо Кима. Он моргнул и почти дышать перестал, ведь мафиозник приблизился к Чону, ставя правую руку рядом с бедром парня. Чонгук же выдохнул наконец и слегка двинулся спиной к спинке кресла. Тэ усмехнулся опять! Да что за гиена противная? Чего он усмехается и усмехается? Треснуть бы по этому лицу прямо сейчас и… — Чонгук-и, не обижайся на меня. М-м-м? Договорились, малыш? — Ким подлез ещё ближе, носом дотрагиваясь до носа Гука. Это что… Это они сейчас поцелуются?! Ещё раз?! Щёки музыканта вновь покрылись румянцем, видимо это теперь регулярное состояние Гука… — Ч… Что? — спросил еле слышно Чон, даже не пытаясь отвести взгляд от тёмных глаз мужчины. Да как тут отведёшь? В данной ситуации Чонгук — кролик, а Тэхён — хищный питон. — Не обижайся, — вторит Тэхён, после поднимаясь и поправляя свой пиджак, — а ещё мне нужно ехать по делам. Долго телевизор не смотри, обязательно поешь и ложись спать. Я буду в отеле где-то утром. — Проваливай, куда хочешь, — вздыхает Чонгук, хмурясь ещё больше. Тьфу этого Тэхёна!***
Чонгук только уселся на кровать, решив наконец-то лечь поспать, как в дверь номера постучались. Стук был интенсивный и громкий, настойчивый. Музыкант вздохнул шумно и похлопал себя по щекам. Ну что ещё?! Почему его в покое не могут оставить?! — Кто? Чонгук не хотел подниматься, поэтому просто решил спросить кого там вообще принесло! Правда, ответа не последовало. Дверь приоткрылась тихонько и Гук увидел того, кого НУ СОВСЕМ видеть не хотел! Это тот… Иса… Исайа?.. — Приветик! — парень лучезарно улыбается и хихикает. Он проскальзывает в номер, хватая Гука беспардонно за руки, — Поболтаем? Мне не хочется пока что спать. — Мне хочется. Уходи, — Гук пихает его к выходу, — давай, давай, кышь. — Эй! Ну хватит тебе! Что я сделал плохого?! — паренëк хлопает своими оленьими глазками и отпирается от рук Чонгука. Чон, конечно же, это очень бесит. Потому что да, он не хочет, чтобы какой-то там «Исайа» находился в его номере и капал на мозг. Вон, как мило они с Тэхёном ворковали! Будто бы они всю жизнь вместе прожили и друг без друга не могут даже сутки прожить! Фу! — Агх, Чонгук, ты такой упрямый, — Иса строит грустную мордашку, а потом снова хватает руки Гука, таща в сторону кровати. Возмущению музыканта не было предела! Да что этот смазливый так вцепился в него?! — Что тебе вообще от меня надо? — Чон плюхается на мягкую кровать и сверлит взглядом Ису, что обнял подушку и залез прям с ногами, скинув туфли со своих стоп. — Поболтать! Я бы хотел узнать, действительно ли тебе нравится мой брат, — хихикает итальянец и двигается очень близко к корейцу, загадочно дëргая бровями, — а нравится ли он тебе вообще? И любишь ли ты вишнёвое мороженое? — Чего? Нет! — Чонгук замотал головой и даже руками замахал, — Не нравится он мне! Нет! Кому может нравиться парень, держащий тебя в золотой клетке?! — музыкант отвернулся к окну, которое не закрывали шторы. Месяц, звëзды. Темно. И холодно, точно… Тэхён же не глупый и взял себе куртку? — Но по тебе видно, как будто тебе нравится мой братишка, — хихикает Иса и глаза щурит. Младший наклоняется ближе к Чонгуку, глядя в его карие глаза. Смотрит, наверное, секунд десять, а потом быстро отстраняется, звонко смеясь, — у тебя такой взгляд! Понятно, почему Тэхëн-и на тебе словно помешался! — Тц, — Гук пожал плечами и немного откинулся на свои руки за спиной. Он вновь отвёл взгляд к окну, там намного интереснее дела! Вон, облачко летит, вон, самолёт пролетел… Да, вообще красота и телевизор с радио не нужны. — Ну, скорее всего ты прав, что Тэхëн-и поступил не правильно, — тянет через какое-то время Исайа, пальцем почëсывая щеку, — но в его мире это нормально. — А в моём нет, — музыкант направил холодный взгляд на парнишку, — меня, конечно, можно считать сиротой, но это не означает, что меня можно как декорацию перемещать, куда вздумается. Я вот, домой вообще хочу, а не участвовать в этом непонятном хитросплетении событий. Чонгук правда скучал по Пусану, какая никакая стабильность и безопасность были. Слушать родную речь, видеть родные улицы с названиями… Это правда прекрасно. Он бы всё сейчас отдал, чтобы встретиться с братом, пойти погулять, потом можно было бы смотреть телевизор до глубокой ночи и пить пиво. Когда вечер перед выходными был именно такой, то Чонгук чувствовал себя по-настоящему счастливым. Может, тогда он это не сильно замечал, но вот сейчас… Без брата, без родины и без чувства безопасности Гук признаёт, что те времена были самыми лучшими из его молодости… — Чонгук, — Иса опять продолжил болтовню. Вот же… Приставучий! — Я понимаю, что вся ситуация желает лучшего, но на данный момент, при всевозможных условиях, тебе лучше находиться именно с мафией. Пойми меня правильно, — парень плюхается на спину, глядя ровно в глаза азиата. Чон ничего не говорил, но всё же слушал его, — расписать тебе всю картину полностью — задача неподъëмная и справится в этом лишь Сокджин. Но я тебе скажу главные вещи: не верь полиции, не верь новостями и не верь власти в принципе. — Да ты мне прям глаза открыл, — цокает Чонгук. А думал, что что-то умное этот Иса выдаст! Полный ужас! — Нет, слушай вот ещё что… Мафия не убивает всех направо и налево, как какие-то бесхвостые, — парень приложил к губам ладонь, хихикая, — мафия… Мм. Джентельмены? Деловые люди? Просто у нас есть пушки и больший контроль! — Звучит очень не… Не логично и противоречиво, — Гук выдыхает, но помечает в голове мысль, что Иса не несёт бред. Наоборот, это имеет право быть… Все плохие, что ли? — Но оно так и есть, — Исайа строит недовольную моську, — у власти не сидят люди, желающие беречь эту страну, Чонгук. А в полиции не сидят бравые ребята, защищающие законы и ты это прекрасно понимаешь. Полицейские также нарушают законы, скупают наркотики и воруют… Убивают, конечно же. Так разве можно среди серого искать место светлее? Чон решает не смотреть на Ису вновь, находясь уже далеко-далеко от всей этой жизни. Если… Если смотреть под другим углом, то, и вправду, мафия уже не выглядит, как лицо зла. Хоть со стороны закона они отпетые мошенники, но с одним «но». Те, кто пытается всунуть мафии законы и правила, сами не являются примерными представителями того самого закона… Так кто тогда прав? Преступники, что не прикрываются законом и живут лишь по заповедям жестокого бизнеса или преступники, которые укрывают свои грехи законом, «порядком»? Хуже наглецы, не скрывающие правду или те, что тщательно прячут гнильцу сахарной пудрой? Чонгук поджимает губы, затрудняясь дать ответ прямо сейчас. — Вижу, ты впервые об этом решил подумать, — хохотнул Иса под боком, напоминая о своём существовании, — лучше подумай об этом после сна, а сейчас давай про Тэхёна! — Что?! О, нет, только не про этого! — Чон оживился сразу, набрасываясь на Ису, начиная дурашливую драку, — Не говори вообще про этого индюка!***
— Прошу прощения… — У Вас идиотская привычка прерывать мои размышления, — протянул мужчина, помешивая алкоголь в своём бокале. Он сидел в кресле, обитом кожей, пока совсем рядом, на столе, играл проигрыватель. Длинные пальцы дотянулись до регулятора звука, прибавляя, чтобы слова песни звучали громче. Они раздавались по всему кабинету, наверняка за дверью её тоже слышно. В помещении темно, свет исходил только от лампы на столе. Фигура в кресле негромко мычит мелодично под мотив песни, глаза были прикрыты, до собеседника ему дела не было, уж точно. — Сэр, дело в том, что оставшиеся люди Анны просят встречу с Вами, — всë же продолжает пришедший. Мужчина напротив сначала усмехнулся, потом тихо рассмеялся, а после смех его по кабинету раздался, сплетаясь с музыкой из проигрывателя. — Что-что? Помощи просить хотят?! — алкоголь из бокала тут же стремительно начал исчезать. Глаза мужчины снова открылись, испепеляя стоящего, — Моё отношение, вроде бы, итак понятно после их фееричного провала. Тем более, я уже взял всë под свой контроль, я иду по своей тактике. Мне не интересны они, пусть быстрее валят на родину, пока я их не посадил. Собеседник поджал губы и наклонился ниже, решая не возражать. Ни в коем случае — перечить их боссу приравнивается смерти… — Хорошо, я передам Ваши слова и… — Хотя, — перебивает его мужчина. Он полностью выключил музыку, ибо та явно сейчас ему мешала. Глаза прищурились, а свободная рука подлила в бокал ещё крепкого алкоголя, тот с медовым отблеском всплеснул от резкого наклона бутылки. Медленно на ожесточённом лице расползлась ухмылка. И снова, снова она напоминает оскал дьявола воплоти, уж тем более в атмосфере тёмного кабинета… Парень, что стоял перед столом в поклоне, нервно сглотнул слюну. — Хотя подожди, — мужчина отпивает и ведёт уже себя менее агрессивно, — подожди… Я дам ещё один шанс. Пусть убьют Ким Тэхëна. — Что? Простите, но… — Тихо, — цыкают на него. Мужской силуэт откинулся расслабленно на спинку кресла, начиная помешивать алкоголь, приподняв бокал, — убить они его точно не убьют, Тэхён не так прост, как кажется. Пусть потаскают его хорошенько, измотают. Мы же… Мы подготовим более грандиозный план! Мы изловим всю их шайку, включая союзников! О да, да! И эту их Анну мне не придётся спасать, они сто процентов всë провалят! Да! Да! Господь, я слишком умëн! — Мужчина в халате громко смеётся, весело, будто ему шутку рассказали смешную. Парень напротив нервно улыбается, подыгрывая своему начальнику. — Всё верно, верно… Поставь им задачу — устроить сначала кипишь с похищением и выкупом. Пусть поставят условия им так, чтобы слетелись все важные лица, — он достал из ящика стопку папок, кидая их под ноги своему работнику, — ну и скажи, чтобы они убили Тэхена на их глазах, а потом прикончили оставшихся. Бойня, резня… Да… У них и половины, наверное, не выйдет, но пусть стараются так, будто осилят задачу. — То есть… Вы снова путём манипуляции заставите мафию думать, что все беды от русских и… — Да, да, правильно думаешь, — мужчина взмахнул пару раз ладонью, мол «всë, всë, не продолжай», — я хоть и считаю их идиотами, но довольно сильными. Проще говоря, для меня они инструмент. Господи, я так много уже об этом разглагольствую! Всë, иди, передай им мой приказ. Пусть убьют Тэхена и, так уж и быть, я помогу их царице выйти из тюрячки, — мужчина показывает кавычки. В кабинете воцарилась тишина, можно было только услышать, как парень поднимает с пола документы, кланяется, одеждой шурша, и уходит. Он тихо закрывает дверь, чтобы не получить ещё раз выговор о «тупорылой привычке хлопать дверью». Мужчина в кресле, оставшись наедине с собой, начал по-новой изучать бокал с алкоголем. Вокруг одни идиоты… Сплошные идиоты…***
Чимин принимается расчёсывать свои волосы обычной расчёской, что всегда валялась у Юнги в ящике. Пак застенчиво подошёл к старшему, что уже проснулся и сидел на диване, иногда зевая. Парень уселся рядышком, скромно беря его за руку, поглаживая пальцами другой руки. — Хëн, есть новости. Мин потëр свои глаза свободной рукой и кивнул, после чего наконец-то посмотрел в глаза Чимина. Младший в этот момент немножко поплыл, видя в глазах Юнги ныне неизвестную эмоцию… Это что-то… Что-то явно новое… — Да? И какие? — Он наклонил сонно голову набок. Чимин растянул губы, умиляясь с такого Юнги. Иногда Мин очень похож на кота своими повадками: то начнёт потягиваться, как кошка; то засмотрится на какую-нибудь птичку за окном; то вот такой: голову наклонил, продолжая глядеть в глаза собеседника. Вылетый кот. — На нас вышли «в.о.л.к.и.». Наверное, тебе не нужно объяснять кто это, да? — Пак поджал губы, начиная водить указательным пальцем по тыльной стороне ладони, — И всё намного серьëзнее, чем мы думали. А русские имеют прямую связь с ними. Урса слышала своими ушами. — Вот оно что… Нужно будет пробить по нашей базе, может хоть что-то будет, — Мин слегка нахмурился, задумываясь — в идеале нам бы личности их узнать или их местонахождение. Таких, как они, нужно сразу давить, полностью, чтобы не успела отрасти новая голова. — Урса сейчас пытается узнать, можно ли выйти на них через какого-нибудь русского, — Чимин кивает несколько раз, — плюс, нам нужно подготовить на них полное дос… — Чимин, — Юнги смотрит на него вновь этим взглядом нежным и каким-то особенным, — ты ведь… Не считаешь всё, что было — сном? Пак немного выпадает со смены темы. Опускает взгляд на сплетëные их пальцы. Юнги-хëн так пошутить решил? Или как вообще? — Хëн, это глупый вопрос, — тихо отвечает Чимин, — конечно же я так не считаю… Для меня это больше как… Исполнение мечты. — То есть… Если я поцелую тебя, то не получу по лицу? — Тихо хихикает Юнги, подцепляя пальцами подбородок младшего. Пак своё сердце уже сам слышит, кажется, словно сердце стучит невероятно громко, словно кости здесь и сейчас треснут от таких гулких стуков, уже сейчас Пак превратится в бессмысленную труху, теряя какое-либо достоинство, если оно, конечно же, было вообще. — Нет, конечно нет, — отвечает всё же Чимин и уже приближается стремительно к губам Юнги. Но всю атмосферу романтики нарушает телефон, начиная трезвонить, слегка подскакивая на столе. Кабинет тут же превратился из самого укромного и прекрасного места в самый обычный кабинет местного капитана. — Сейчас отвечу и мы с тобой продолжим, — Юнги встает с дивана, в два шага преодолевает расстояние до стола и снимает трубку, — Мин Юнги слушает…