Мастер слова и клинка

Дэдпул сосредоточился, расслабил мышцы вокруг плечевого сустава, чтобы напряжение ему не помешало, резко дёрнулся корпусом вверх и этим рывком вывихнул себе плечо. Плечевая кость выскочила из сустава. Дьявол, как больно-то! Чтобы освободиться из кокона, нужно было уменьшить обхват самой широкой части тела, а это плечи. Теперь, со смещённой рукой, можно будет выскользнуть. Нет, плохое слово. Выдраться. Извиваясь и матерясь, Дэдпул заставил паутинные слои сползти с плеча немного вниз и, рыча от боли, вытащил вывихнутую руку из паутины. Он сделал несколько вздохов, дожидаясь, пока связки плеча хоть немного приживутся на место, чтобы левая рука начала слушаться, с шипением распутался ею, стащил сморщенную паутину с талии и бедер. Хорошо, хоть боль в отрубленной правой уже немного притупилась. Он не стал возиться и искать растворитель, а поднял с пола Артур, отброшенную Паучком, освободил его, поддев паутину и разрезав её движением на себя. Повернулся к Рабано и потребовал: — Где сейф? И код. Мафиози уронил телефон и сидел, пытаясь зажать слабеющими руками раны на ногах, но кровь текла из-под пальцев. Он поднял голову и простонал: — В воздуховоде, вон там, — он показал пальцем на пластиковую решетку посреди стены высотой в два этажа. — Код шесть-четыре-два-ноль. Всё равно не откроете, для этого надо запитать дверцу сейфа. — Глаза его на секунду остекленели, но он вернул себя в сознание и продолжил: — Вон на стене щиток, но штырь я из паза вырвал и кабель искромсал. Финита ля комедия… Что уж говорить о лестнице, исходно привинченной к стене, по которой можно было добраться до электрощитка и до решетки воздуховода. Лестница валялась, разломанная на рейки. Оставались жалкие десять минут. Даже если сейчас объявить тревогу, мало кто успеет покинуть здание. Дэдпул извлёк левую пушку и навёл на Рабано, тот никак не отреагировал. Выстрелить Дэдпул не смог. Или не посчитал нужным. — В твоём присутствии, Паучок, даже статисты превращаются в людей, — сказал он. — Даже такие звери, как этот. Дэдпул оглянулся на Паука. Тот подобрал свои шутеры, оброненные Рабано, надел и подошёл к Дэдпулу, держа отрубленную руку. — Ещё не поздно приживить? Я примотаю… — Не поздно, но теперь не сразу прирастёт, начало́ затягиваться уже. Шину бы, чтоб зафиксировать неподвижно. Неужели сматываемся? Паук отогнул Дэдпулу края срезанного рукава, плотно прижал и примотал обрубок к культе крест-накрест. Отвернулся, метнул паутинную нить в угол, в секунду рванул к себе стул и отломал от него три деревянные ножки. — Нет, будем спасать здание, — сказал он между делом. — Чего со мной возишься тогда? — Пять секунд — не срок, — ответил Паучок, прикладывая к собранной из частей руке Дэдпула ножки стула с трёх сторон и накрепко заматывая их паутиной от плеча до самого запястья. — Скорострел, — ухмыльнулся Дэдпул. — Кто бы говорил, — вздохнул Паучок. — Кто чуть не грохнул человека, знающего код? — Я и не собирался. — Я уже понял. Жаль, что поздно. Если бы ты не сбил меня с толку издёвкой… А, ладно. Паучок потратил ещё две секунды, чтобы парой выстрелов залепить Рабано раны и остановить кровотечение. Тот уже и так закатил глаза и почти потерял сознание от кровопотери. Потом Паучок поднял обрезанный конец кабеля, потянул к себе, отрывая его от закрепляющих крючочков в стыке стены и пола. Получилось довольно длинно, могло хватить до са́мого щитка. Он подпрыгнул, прилип пальцами рук и ног к стене над головой Дэдпула, пополз вверх, к щитку и попытался дотянуться размохрённым концом кабеля до паза. Пусть штырь и отрезан, но может, удастся и так соединить. При максимальном натяжении не хватало примерно метра. Он бросил кабель на пол, заполз ещё выше, сорвал решетку с вентиляционного окошка. В прямоугольном проёме воздушного хода и правда стоял небольшой сейф, а сверху на сейфе лежал запущенный таймер. Питер приклеил таймер паутиной между вентиляционным окошком и электрощитком на стену, на открытое место, видное отовсюду. Восемь минут. В это время Дэдпул поглядывал на него, а сам одной рукой собирал с пола обрывки кабеля, порезанные на конфетти. У стены валялись кусачки. Для зачистки концов сгодились бы, но такую гору обрезков не связать. — У тебя есть проводящая паутина? — спросил он. — Нет, вся диэлектрик, — Питер спрыгнул обратно. — Странно, она же органическая? Совсем как человеческая кожа. — Да, но ведь кожа влагу содержит, поэтому проводит хорошо. Вдруг Дэдпул оживился и начал распоряжаться, поднял упавший конец основного кабеля и сказал: — Прыгай на потолок, зависни так, чтоб доставать до сейфа. Паучок несколькими выстрелами путины в потолок добрался до стены с воздуховодом и завис там, но не рассчитал длину последней паутинной нити, и теперь висел слишком низко, напротив щитка. Он висел как обычно вниз головой, зажав ступнями паутинную нить с двух сторон, вытянув корпус вдоль напряжённой руки, сжимающей паутину. — У тебя перчатки — тоже диэлектрик? — взволнованно крикнул Дэдпул. — Да, — недоумённо ответил Питер, — пока они сухие. — Тогда — лови меня! — крикнул Дэдпул. Питер протянул свободную руку вниз, навстречу ему. Дэдпул сорвал с головы маску, взял кабель в зубы, разбежался, высоко подпрыгнул и вцепился Паучку в запястье уже зажившей после вывиха левой рукой, а тот обхватил его запястье в ответ. — Слишком низко, я не достаю рукой до паза, — крикнул Дэдпул, зажав кабель в зубах в углу рта. — Переклей паутину покороче. — Не могу, обе руки заняты! Одной Паучок держался за нить, другой держал Дэдпула. — Чёрт! Спрыгивать? Я же не допрыгну ещё выше. — Стой!.. Паучок согнул руку, приподнял и подтянул Уэйда к воздуховоду, дал ему зацепиться пальцами за край окошка, тот повис на здоровой руке вдоль стены. Уже через миг Паучок висел на другой паутине, покороче. Он схватил Уэйда за запястье и снова опустил его к щитку, надёжно держа за руку. — Достаю! — радостно крикнул Уэйд, ведя приживлённой рукой по стене и останавливая раскачивание своего тела. — Сейчас я пущу ток, а ты сразу набирай код на сейфе, понял? Ногой сможешь? Пальцы замотанной негнущейся руки Уэйда уже начинали чувствовать через перчатку прикосновение к стене, как будто оттаивали после местного наркоза. Продолжая сжимать конец кабеля во рту, он сунул свой палец в перчатке прямо в паз. У Питера аж сердце оборвалось. Уэйд пытался пропустить ток через себя. Вот почему он спрашивал, проводит ли перчатка Паучка! Не хотел, чтоб шарахнуло их обоих! Но ничего не произошло. Только в пазу сверкнули искры, а Уэйд отдёрнул руку с криком: «Уй!» и откачнулся от щитка. — Не надо! Я придумаю выход! — крикнул ему Питер. — Можно же смастерить мокрый жгут из паутины… — Времени нет! А выход есть, — ответил Уэйд. — Но тебе этот выход совсем не понравится, приготовься. Он и мне-то не очень нравится, не поверишь. Готов? Мне нужно, чтобы ты облизал мой палец. Питер опешил. Неужели у него хватает безумия сейчас домогаться, пусть и шутя? Вроде так разумно сегодня действовал! — Ты совсем рехнулся?! Нет! — воскликнул он. — Ну а как тогда? Без жидкости контакт не замкнётся, и всё тут взлетит к ебеням. — Ты вполне можешь сам справиться, — предположил Питер. — Я мог бы плюнуть себе на палец, но сначала надо снять перчатку, а мне нечем её расстегнуть. Одна рука занята тобой, другая не гнётся из-за шины и не достаёт до рта. — Может, тогда я буду держать тебя за другую руку, за правую? Чувствительность уже вернулась к отрубленной руке Уэйда, а значит, приживление закончилось. Но Уэйд вошёл во вкус и возразил: — А вдруг она оторвётся под моим весом?.. Или ты специально, чтобы потом обрубком замкнуть контур? Так этот кусок меня всего полметра длиной. Коротковат будет, чтоб тебя удовлетворить. — Ла-а-адно. — Питер утвердился в подозрении, что Дэдпул морочит ему голову. Он видел таймер и понимал, что облизать злосчастный палец Уэйда он ещё успеет, поэтому сделал попытку увильнуть. — Ты можешь спустить штаны и помочиться на эту перчатку? Она пропитается, и влаги хватит. — Весёлые у тебя кинки! Нет, не могу. Питер неотрывно смотрел на таймер, висящий прямо перед ним. Оставалось меньше двух минут. Уэйду таймер тоже был прекрасно виден. — Это почему же? — Питер не хотел сдаваться, когда брезжил иной выход. — Угадай! — вдруг разозлился Уэйд — Говори сейчас же! Время идёт. — Ты тупой?! Пальцы! Рты! У меня же стояк от таких мыслей! От этих слов на Питера неожиданно нахлынули ощущения из недавних снов, когда он находился в теле Уэйда, когда он знал, насколько сильно Уэйд хочет его, и какая это вязкая истома. Если бы не эти воспоминания, Питер пропустил бы мимо ушей это признание, как обычно. Но теперь оно неожиданно обдало жаром и возбудило его. Зачем он спросил. Уэйд нервно крикнул: – …Сорок секунд! Как некстати сейчас такое предательство от собственного тела. Питер попытался переключить своё внимание: — Не буду я облизывать твою сальную вонючую перчатку! — Логично. Ты сам это сказал, — припечатал Уэйд. — Её надо снять. Сними её зубами. К слову, я перчатки каждый день меняю. — На позавчерашние? — съязвил Питер. – …Тридцать секунд! — О-о-о! Это выше моих сил! — Я могу только протянуть руку к тебе, приподнять твою маску, а перчатку с меня снимешь ты. Зубами. Я маску тебе только до носа задеру, не волнуйся за тайну личности, — добавил он. — Чё-ё-ёрт. У Питера мелькнула мысль, что Уэйд мог бы снять перчатку, зажав ее у себя между ног, но спорить было больше некогда. Тем более, спорить о такой мелочи, как способ снять перчатку, когда он уже решился на главное: смочить Уэйду палец. Это оставалось единственным выходом. — Ладно, валяй! — скомандовал он. Уэйд слегка подтянулся вверх, навстречу Питеру, Питер тоже согнул свою руку, притягивая Уэйда к себе. Что-то в этом было от танца. Уэйд дотянулся ладонью замотанной руки до шеи Паучка, нашёл край маски, захватил, оттянул и задрал до половины лица. Пальцы Уэйда, легко мазнувшие по щеке, показались Питеру неожиданно приятными из-за возбуждения, и у него под костюмом член ещё сильнее подпёр плотную ракушку. Маска перекосилась, её глаза-линзы съехали вверх, Паучку на лоб; но то, что он больше ничего не видел, было сейчас не важно. Питер почувствовал, что концы пальцев в перчатке дотронулись до его губ, он насколько мог аккуратно сжал эти пальцы зубами и потянул ткань на себя. Зажатая в зубах перчатка натянулась, начала сползать с руки, и застежка-кнопка отстегнулась. Питер мотнул головой, отбрасывая снятую перчатку. Несмотря на свои сердитые подозрения он с самого начала понимал, что Уэйда сейчас до́ смерти шибанёт током, и что он вообще-то добровольно идёт на это. Питер не хотел сейчас сделать ему больно еще и зубами. Рука Уэйда куда-то пропала от лица Питера. Питер слышал его дыхание, чувствовал его хватку на запястье и удивлённо ждал, ничего не видя. Секунда, две, три… Мысли лихорадочно проносились в мозгу Паучка. Уэйд что, не видит таймер? Или как раз наоборот, видит? Висит и смотрит на мелькающие цифры. Сколько там осталось? Двадцать секунд? Пятнадцать? Из-за своей эрекции, к счастью, не заметной под защитной ракушкой, Питер запутался в чувствах, он не мог адекватно осмыслить, что сейчас происходит между ними. Неужели Уэйд видит, что есть ещё в запасе секунд десять лишних, и ждёт, чтобы Питер начал просить? Испытывает его терпение, надеется, что Паучок начнет умолять. Пожалуйста, Уэйд, я хочу твой палец во рту? Тешит своё возбуждение, вынуждая Питера подать голос, поторопить его. И ведь знает, гад, как трудно такое выговорить. Питер ни за что не доставит ему подобного удовольствия, ведь он уверен, что Уэйд в любом случае не допустит взрыва, просто он пользуется невероятно удачным случаем помотать ему нервы и порадовать себя. Сука Дэдпул. Ох. Тут Питеру пришла другая мысль, и он устыдился. Нельзя так ужасно думать о людях. Может, Уэйд не поэтому медлит. Он сейчас думает о той дикой боли, которая вот-вот растерзает его тело и взорвёт мозг. Может, он готовится точно и смело сделать последнее страшное движение смоченным пальцем в паз, может, он собирается с духом. — Эй! — Питер не выдержал и ласково позвал Уэйда. — Ты где? И тут же почувствовал на губах теплую шершавую кожу подушечки его указательного пальца. Уэйд как будто и правда ждал. Питер быстро и решительно втянул палец Уэйда глубоко в рот, мазанул языком, добавляя везде слюны для верности, и так же быстро выпустил. Распрямил свою руку вниз и по углу взаимного обхвата понял, что Уэйд тоже выпрямил свою руку. Уэйд не мешкая сунул облизанный палец в паз и сразу бессильно затрясся в конвульсиях под высоким напряжением. Все его мышцы сократились, рефлекс накрепко зажал кабель между его челюстей. Рука Уэйда клещами впилась в запястье Паучка. Питер сильно напряг мускулы руки, чтобы Уэйд не переломил ему лучевую кость. Он понимал, что тот без сознания. Да какое без сознания! Он мертвый. Питер быстрым движением коленей сдвинул свою маску с глаз, она снялась с головы и полетела вниз. Он вытянул обе ноги к окошку с сейфом, носком одной прилепился к стене рядом, другой ногой набрал шифр на дверце сейфа. Дверца упруго распахнулась. Ток всё ещё шёл. Питер движением руки резко отдёрнул тело Уэйда в сторону от щитка, чтобы его палец наверняка выскочил из паза и ток сквозь тело прекратился, и только после этого выпустил его руку. Скрюченные пальцы Уэйда, сползая, прокорябали по рукаву и перчатке Питера, и тело Уэйда полетело вниз. Питер прыгнул на стену к окошку воздуховода, выхватил из сейфа устройство запуска и спрыгнул с ним на пол. Никакой кнопки отключения там не было, Рабано самонадеянно планировал быть далеко отсюда, когда закончится отсчёт. Питер осмотрел цветные проводки, торчащие петлями вокруг устройства, подобрал кусачки и перерезал провод, который должен был бы передать радиокоманду на взрыв. Дело сделано. Взрыва не будет. Питер почувствовал, как его плечи расслабились и опустились от облегчения. Он оглянулся на Рабано, тот давно лежал без сознания. Теперь можно вызывать… Да всех! Медиков, саперов, спецслужбы, которые на всякий случай всё же выведут народ из заминированного здания… Питер сделал звонок в службу спасения, поднял, отряхнул и надел свою маску, присел на корточки рядом с телом Дэдпула, которое упало на обломки лестницы у стены бесформенной грудой. Тот ещё не начал дышать, но сейчас реанимировать его было некогда, нужно было уходить. Питер приподнял его, переложил поудобнее, расположил ровно руки и ноги. Подумал, что опять не хватило рук, чтобы спустить Уэйда помягче, опять его задница оказалась снизу. Бедняга. И он их всех спас. Питер смотрел на его неподвижное лицо, почерневшее, высохшее и растрескавшееся от электрического ожога, на обугленную кожу голой ладони, такой же сожжённой, как и всё его тело. На самом деле Уэйд герой. Особенно сегодня, он столько совершил. Да и вообще, последнее время он только и делал, что прикрывал косяки Паучка. Питер прощупал квазиментальные карты в своём потайном кармане на поясе, чтобы убедиться, что не потерял их, нашёл отброшенную маску Дэдпула и его перчатку, засунул их Уэйду за ремень, поднял его на руки и побежал к выходу. Заботиться о Марио Рабано он не стал, пускай его врачи и полиция забирают. По дороге к своему фургону, оставленному на парковке у торгового центра, он размышлял, что его картина мира, видимо, не слишком адекватна, раз Уэйд оказался прав насчёт планов мафиози. Да, Рабано и не собирался отключать бомбу, он заранее обрёк на смерть всех этих людей, ему только нужно было, чтобы Паук и Дэдпул присоединились к жертвам, чтобы у них не оставалось шанса предотвратить всё это. А Питер до последнего думал, что Рабано выполнит обещание и отменит взрыв, а если и убьёт, то только его. Почему? Не верил он, что кому-то могут нравиться бессмысленные, никому не выгодные смерти. Хотел предполагать толику человечности даже во враге. Должно же это хоть что-нибудь значить, даже для окончательного психопата? Оказалось, не обязательно. Мафиози просто не считал чужих людей за что-то, стоящее внимания. Для него они были лишь способ повлиять на Человека-Паука, не больше. Питер донёс Уэйда до машины, отъехал, чтобы не попасться на глаза подъезжающим сюда службам на спецтранспорте. Он постарался побыстрее найти другую парковку и, запарковав Форд, прошёл внутри в заднюю часть салона посмотреть, как Уэйд. Он лежал, заботливо прикреплённый паутиной к полу фургона в нескольких местах, и до сих пор не дышал. Дороги в городе были ровными, не то, что в прошлый раз на лесном бездорожье, так что Питер решил, что Уэйда не будет трясти и подбрасывать, на этот раз можно довезти его таким способом. Тем не менее от электрического тока он пострадал сильнее прежнего, каждая его клетка от кожных покровов до самых глубоких тканей была повреждена, это вам не два-три пулевых отверстия. И если бы удар током хоть был коротким!.. Но Питеру нужно было целых три секунды, чтобы набрать код. Сколько у Дэдпула руки-ноги обычно отрастают? Получается, он теперь очень долго не очнётся. И всё же Питер снял маску, опустился на колени и, зажав Уэйду нос, сделал выдох ему в рот, наполняя лёгкие. На этот раз всё ощущалось по-другому. Питер больше не проверял, достаточно ли у него оправданий, чтобы прикоснуться к губам Уэйда своими губами, точно ли его другу необходима такая реанимация. Сейчас он просто знал, что готов отдать ему столько тепла, столько жизни, столько усилий, сколько сможет. Уэйд Уилсон, которого когда-то знал Питер, вполне мог бы плюнуть на такого придурка, который своим врагам наивно верит, бросить его вместе с его попытками спасти чужих людей и покинуть здание в гордом одиночестве. Он мог бы испытывать презрение к тому, кто мыслит не так ясно, как он, кто видит мир через призму иллюзий. Значит, плохо Питер его знал. Да, возможно, Уэйд спасал именно и только его, преследуя личные интересы, но, зная, что Паучок не бросит всех остальных, он сделал то, что сделал. Спас всех. Питер вспомнил фразочку, когда-то сказанную Уэйдом совсем по другому поводу: «Если нужно заткнуть какую-нибудь дыру — обращайся». Питер улыбнулся своим мыслям совсем мягко и немного грустно. Пульса, конечно, тоже не было. Что там у него сейчас с кровью? Пора уже разгонять или рано? Времени с удара током прошло уже порядочно, хоть часть крови могла восстановиться, и Питер решил, что пора. Он ритмично давил на безжизненную грудную клетку, вгонял порцию воздуха Уэйду в горло, и снова, и снова. Только пусть он не забудет меня, когда оживёт, только не теперь, когда я наконец понял и узнал его, думал он. Когда цвет лица Уэйда перестал быть пепельным и начал приближаться к нормальному, Питер сделал передышку и аккуратно повёз его домой.