Несчастный мальчик

      Две недели в подготовке к празднику проходят в одно мгновение. Нужно столько всего успеть сделать, купить и проверить, что у Сары на четвёртый день голова идёт кругом. Вишня же, в отличие от неё, этой суматохой, кажется, упивается. Он весь в делах, невероятно воодушевлен и, похоже, только и думает, что о приближающейся субботе.       Честно говоря, Сара с трудом узнает его в этом деловом молодом мужчине с вечно приподнятым настроением. Не то, чтобы ей не нравится, но просто куда подевался её вечно ироничный друг, распускающий похабные шутки направо и налево? И кто этот новый, осчастливленный человек, который даже купил себе новый костюм по случаю праздника и сходил в парикмахерскую?       Сара, конечно, всё понимает и знает, что перемены, столь внезапно проявившиеся в Вишне, вызваны его воодушевлением по поводу скорого воссоединения с семьей. Он не говорит об этом вслух, но Сара знает, что он растроган полученным приглашением и воспринимает его, как возможность сгладить старые конфликты.       — Ты обещал подумать насчет подарка, — Напоминает О’Нил в один из вечеров.       — Я и подумал.       Тон Вишни загадочный, а улыбка столь хитрющая, что Сара не сомневается: он купил нечто, чем невероятно доволен. Однако, когда он ставит перед ней китайский чайный сервиз, девушка не сразу находится с комментариями.       — Твои родители, я так понимаю, любят чай?       — Не совсем чай, моя милая принцесса, — Снисходительно поясняет Вишня. — Они фанатеют от Китая и всех связанным с ним штучек. Этот сервиз на заказ сделал один крутой гончар, который пару лет обратно перестал заниматься лепкой и переехал из Китая в Штаты. Для меня он сделал исключение. А вот тут, на этих двух чашках, отдельные иероглифы, видишь? На этой — имя мамы на китайском. А на второй — имя отца.       Поняв смысл подарка, а так же осознав, сколько усилий и других средств — возможно, даже незаконных, — приложил Вишня, чтобы достать его, Сара чувствует себя глубоко поражённой и… гордой. Она накрывает ладонь Вишни своей ладонью и с абсолютной искренностью в голосе признается:       — Я думаю, это будет лучший подарок.       Оставшиеся дни пролетают незаметно, и субботним утром, позавтракав и умывшись, Сара берётся за собственную подготовку. Она тоже времени даром не теряла, поэтому, когда за окном раздается автомобильный сигнал, О’Нил предстает перед Вишней во всеоружии. Платью она предпочла персиковый брючный костюм по последнему писку моду. Так она выглядит старше, а частично собранные волосы и выдержанный макияж, нанесённый опытной рукой Марси, делают из неё самую настоящую конфетку.       — Принцесса, — Восторженно присвистывает Вишня, когда девушка сбегает с крыльца ему навстречу. — Ты… просто бомба!       Сам он тоже, впрочем, очень даже неплох. Видели бы его сейчас Чёрные Драконы — всего такого нарядного, в новом серо-синем костюме, — то, пожалуй, даже и не признали бы.       По дороге к месту назначения, Сара припоминает, что празднование запланировано не в самом Сентфоре, а минутах в 40 езды, в местечке под названием «Вилла Клейтон». Там обычно отмечают всякие мероприятия разные важные шишки города, вроде мэра или главного судьи. Поэтому-то она и высказывает своё удивление:       — Я не знала, что у тебя богатые родители.       — Ну, не так, чтобы больно уж богатые, скорее — неплохо обеспеченные.       — Эм, я, конечно, ценю твою секретность и всё такое, — Вдруг вспоминает она, когда они почти подъезжают. — Но, чтобы общаться с твоими родителями, мне нужно знать их фамилию.       — А вот и нет, — Вишня улыбается и чуть косит на неё глазами. По тому, как сильно он стал сжимать руль и то и дело смотреться в зеркало заднего вида, Сара понимает, что он нервничает. — Они оба ненавидят, когда их называют по фамилии. Чувствуют себя древними. Так что просто Альма и Питер.       Когда машина заворачивает на густо уставленную другими автомобилями парковку, Сара и сама начинает ощущать некую нервозность.       — Ты говорил, что будет только семья и хорошие друзья.       — Ну, так и есть.       С трудом они находят свободное место. Вишня забирает подарок и, прежде чем направится по гравийной дорожке к роскошному загородному дому, виднеющимся за углом, берёт Сару за руку и говорит то ли ей, то ли самому себе:       — Все будет хорошо.       По тому, как собравшиеся гости пьют шампанское и свободно гуляют по огромной парковой зоне, девушка понимает, что они приехали одними из последних, и молча сетует на Вишню. Странно, что вообще не опоздали.       Однако, что по-настоящему привлекает её внимание, так это роскошь и гармония всего вокруг. Стоит признать, что не зря Клейтон считается одним из лучших мест штата. Погода чудесная, тепло и светит солнце, играясь лучами в богатом саду и на лужайке. Везде клумбы, подстриженные кусты, аккуратная садовая мебель, столы с едой и напитками, кое-какие — минимальные — декорации. Из спрятанных колонок играет музыка, официанты с подносами ходят от гостя к гостю и предлагают угощения. К слову, сами гости — точно на подбор: выходные костюмы на мужчинах, лёгкие, но статусные, платья на женщинах. Солнечные очки, острые разговоры и любопытные взгляды, которыми собравшиеся провожают Вишню и Сару.       О’Нил ещё издалека примечает троих людей, беседующих друг с другом у крыльца: женщину и двоих мужчин. Сара улавливает в их лицах уже знакомые ей черты и сразу догадывается, кто перед ней. Будто в подтверждение этих мыслей, Вишня сильнее стискивает её ладонь.       — Бог ты мой, какие люди! — Один из мужчин замечает их первее остальных и потрясённо всплескивает руками. — А мне не сказали, что ты приедешь!       Начинается суматоха из крепких объятий и удивлённых возгласов. Несмотря, однако, на радостные лица, Саре кажется, что появление Вишни вызывает удивление и… некоторую неловкость, которую все трое всеми силами стараются не показывать, улыбаясь шире и смеясь громче. Пока они здороваются, Сара во все глаза рассматривает их. О’Нил не сомневается, что женщина перед ней — мать Вишни. В свою очередь, мужчины между собой похожи, как братья, впрочем, наверное, они таковыми и являются, только вот непонятно, кто из них кто.       — Мы понятия не имели, что он приедет, — Женщина делает шаг назад и, не переставая улыбаться, оглядывает Вишню. — Ты костюм не носил со школы, вот это да!       — Кожанка, наверное, мала стала, а? — Смеется первый мужчина и хлопает Вишню по животу.       На какое-то время воцаряется гвалт голосов, наперебой обращающихся к друг другу, и Сара неловко выпадает из этой «беседы», не зная как, да и боясь, привлечь к себе внимание. Наконец, Вишня берет инициативу в свои руки и, крепко сжав руку Сары повыше локтя, встревает в разговор:       — Эй, эй! Ну, потактичнее, пожалуйста! Я вообще-то не один. Познакомьтесь: это Сара.       Все трое, судя по их удивленным лицам, замечают девушку впервые. Под их изучающими взглядами Сара чувствует себя ещё более неловко и подсознательно жмется к Вишне, не переставая, однако, улыбаться.       — Сара, это моя неповторимая мама.       Женщина мгновенно берет себя в руки и протягивает О’Нил ладонь для рукопожатия. Отвечая на этот жест почти автоматически, Сара не может отвести взгляда от её лица — настолько она красива. И пускай возраст уже коснулся кожи, мать Вишни выглядит невероятно. Она стройна и высока, у неё густые и гладкие, словно самый настоящий шелк, тёмно- коричневые волосы, и выразительные губы. Но что куда более примечательно, так это глаза: глаза цвета стылого льда — в точь, как у сына- постоянно смеющиеся, живые, необыкновенно яркие, словно две искорки.       — Привет, Сара, — Просто говорит она, избегая всяких условностей, и улыбается. — Я — Альма. Очень приятно познакомиться.       — А это, — Вишня указывает на одного из мужчин. — Мой отец.       Солидный мужчина, одетый с иголочки, делает шаг вперед, и смерив Сару заинтересованным взглядом, также протягивает ей руку.       — Привет, как поживаешь? Я Питер. Приятно познакомиться, Сара.       Она едва успевает ответить ему, как второй мужчина — тот самый, который заметил их приближение первым, — уже тоже тянет ей руку:       — Вот это красавица! — Одобрительно кивает он, пройдясь взглядом по Саре от макушки до самых ног. — Молодец, что сказать!       Вишня получает ещё один хлопок по плечу и смеётся:       — А это, Сара, мой дядя Карвер — болтун, плут и любитель высокопарных фразочек.       Питер и Карвер, несомненно, близнецы. Они оба плечистые, с прямой осанкой, в которой чувствуется внутреннее достоинство и стержень. Более того, не считая цвета глаз и выразительности некоторых черт лица, Вишня, пожалуй, сошёл был за их третью копию — настолько они между собой похожи.       — Очень приятно познакомиться, — Отвечает Сара всем сразу и, припомнив кое-что, добавляет, обращаясь к Альме и Питеру:       — Поздравляю вас с годовщиной!       — Да, кстати, по поводу этого, — Оживляется Вишня и гордо протягивает родителям подарочную коробку. — Только, может, откроем его в доме?       Он настаивает так сильно, что им, хочешь — не хочешь, приходится уступить, и все пятеро направляются во внутрь. Там, окруженные заинтересованными гостями, родители Вишни распаковывают коробку и приходят по-настоящему в неописуемый восторг. Чтобы все присутствующие могли полюбоваться сервизом, Альма решает оставить его в малой гостиной, на столе у окна так, чтобы его было видно и изнутри, и снаружи.       — Великолепный подарок, невероятный! — Уже в сотый раз повторяет она и целует сына в щеку. — Спасибо!       Потихоньку влившись в атмосферу праздника, Сара и Вишня расслабляются и начинают получать удовольствие от разнообразных закусок, не обязывающих разговоров и удивительной обстановки, которую создают эти хохочущие и проницательные люди. Благосклонность, с которой принимают его родители, действует на Вишню одурманивающе, и улыбка ни на минуту не слезает с его лица. Видеть его таким радостным, откровенно счастливым, будто достигшим высшей точки нирваны, и странно, и удивительно приятно, но Сара, пожалуй, может его понять.       В какой-то момент она оставляет его беседовать с гостями, чтобы отлучиться в уборную. Выйдя спустя какое-то время на веранду, О’Нил понимает, что на прежнем месте Вишни уже нет. Сара опирается руками об ограждение и оглядывает взглядом сад, ища своего не пойми куда упорхнувшего друга.       — Знаете, о вас тут только и дело, что разговоры ходят. — Раздается вдруг прямо позади неё, и Сара, вздрогнув, оборачивается.       Дядя Вишни стоит в паре метров от неё, курит сигару и смотрит на О’Нил, не улыбаясь, но — что интересно, — смеющимися глазами.       От этого взгляда Сара чувствует себя не в своей тарелке, но виду старается не подавать:       — Простите?       — Гости спорят, достигли ли вы уже совершеннолетия. Пока что голоса разделились примерно поровну.       Его тон абсолютно ровный, не обвиняющий или грубый, но Сара всё равно чувствует как от неожиданности и этой нахальной прямоты у неё открывается рот. Она, однако, быстро берет себя в руки и, дерзко посмотрев Карверу прямо в глаза, спрашивает:       — А на что ставите вы?       Её реакция вызывает у него хохот, и мужчина становится рядом с Сарой, прислонившись спиной к ограждению.       — Вы ничего, — Улыбается он. — Только Вишня допустил большую ошибку, привезя вас сюда.       — Ааа, — Понимающе кивает Сара, осознав наконец, к чему весь этот разговор, и поворачивается к мужчине лицом, будто принимая боевую стойку. — Так вы из той части семьи, которая готова осуждать каждое его действие?       Ну, конечно, конечно, нужно было быть круглой идиоткой, чтобы подумать, будто вся эта чехарда со старыми семейными разборками пройдет гладко! Повелась на лоск и блеск, теперь выслушивай омерзительные обвинения.       Однако, кажется, Карвер глубоко удивлен её предположением, потому что он вдруг восклицает:       — Напротив! Вишня мой любимый племянник! Даже, пожалуй, любимчик из всей семьи. Поэтому то я и переживаю за него.       — Я не понимаю, о чём вы. — Четко и прямо говорит Сара, изо всех сил сдерживая накатывающее раздражение. Она сама не может понять, почему начинает злиться. Дело здесь, наверное, в заранее очевидной неизбежности этого абстрактного разговора о Вишне, которого она изначально и боялась, и ждала, и поэтому теперь, когда этот разговор происходит, единственное, что она может — это обороняться за них обоих.       — Я хочу сказать, что вам не следовало приезжать. Вы с Вишней — два кролика, оказавшиеся в логове змей. Рано или поздно, но атака с их стороны последует. И отразить вы её вряд ли сможете.       С окончанием этой пафосной ноты Карвер подмигивает и уходит так же неожиданно, как и появился, и единственное, что Сара может — это возмущённо смотреть ему вслед.       Да-а, прав был Вишня по поводу высокопарных фразочек.       Однако слова Карвера не лишены правоты, потому что атака, о которой он предупреждал, и в самом деле в скором времени происходит.       Сара отправляется на поиски Вишни и, зайдя в малую гостиную, вдруг спотыкается о незакреплённый ковер. От падения её уберегают чьи-то вовремя подставленные руки, и, подняв глаза, О’Нил встречается взглядом с Итаном.       — А вот и ты, — Он ставит её на ноги и одаривает на удивление вполне дружелюбным взглядом. — А я то думал, куда подевалась самая обсуждаемая персона бала. Ну, после моего брата, конечно.       — О, сегодня ты со мной разговариваешь? В нашу последнюю встречу ты делал вид, что не замечаешь меня.       Стоило бы, наверное, поблагодарить его за то, что не позволил ей разбить нос и залить кровью белоснежный ковер, но, слушая этот ехидный тон, единственное, на что оказывается способна Сара — это направить все внутренние силы на сдерживание едва успокоившегося гнева. Впрочем — решает она, — грубить всё же не стоит.       — Спасибо. — Благодарность выходит неискренней и поверхностно формальной, но О’Нил уверена, что Итан это переживет. Она уже делает шаг, чтобы обойти его, но парень преграждает ей путь.       — Это очень смело со стороны Вишни привезти тебя сюда. Хотя слово «безрассудно» подойдёт, пожалуй, больше.       И вот опять — тон его будничный, будто Итан говорит не о самой острой проблеме этой семьи, а обсуждает, например, погоду, однако, Сару уже начинает потряхивать. Она делает вдох, собирается с мыслями и хочет просто завершить разговор, не поддавшись на эти дешевые провокации, как вдруг:       — Общаетесь, ребята?       Вишня стоит в проходе напротив и хоть он и улыбается, улыбка его какая-то холодная.       — Или ты, Итан, опять пытаешься нагадить? — Саре не становится спокойнее, когда его рука ложится ей на талию и по-хозяйски притягивает к себе. В присутствии брата Вишня весь и внутренне, и внешне ощетинивается, будто пес, в любую минуту готовый броситься в атаку.       Итан, однако, отмахивается от него, словно от надоедливой мухи.       — Расслабься и хоть сегодня перестань строить из себя плохого парня. Мы просто разговаривали.       — Вы просто разговаривали, принцесса?       Сара явственно чувствует, что не стоит отвечать на этот вопрос. Исходящее от Вишни раздражение действует на неё саму крайне отрезвляюще, и О’Нил берет парня за руку.       — Пойдём уже. Твоя мама сказала, что сейчас начнут подавать десерты. Я хочу десерт.       Вишня видит эти умоляющие светлые глаза и, как и было задумано, поддаётся на их очарование. Рядом с Сарой он не может злиться, рядом с ней единственное, что ему хочется это, чтобы ей было хорошо.       Метнув в Итана напоследок презрительным взглядом, Вишня направляется к выходу, однако, внезапно происходит именно то, что дядя Карвер назвал бы той самой «атакой змеи». Вопрос, который задаёт Итан в следующее мгновение, становится одновременно и поворотной точкой и точкой невозврата:       — Зачем ты вообще приехал?       Вишня останавливается на пороге и смотрит на свои туфли. Словно механизм часовой бомбы, завершающий свой циферблатный круг, всё его терпение и вся выдержка скапливаются в одной точке, грозящей взорваться с минуты на минуту.       — А вот чего не понимаю, — С преувеличенным весельем в голосе говорит он и, резко повернувшись к Итану, делает несколько шагов в его направлении. Сара пытается ухватить Вишню за ладонь, но не успевает. — Ты что, реально нарываешься или это у тебя новый стиль такой?       — Вишня, перестань. Пошли уже.       — Подожди, принцесса, я хочу узнать, почему мой брат ведет себя, как мудак каждый раз, когда видит меня.       — Я не пытался тебя задеть. Мне правда интересно, зачем — или почему — ты приехал. Ты не общался с семьей несколько месяцев, ты не отвечал на звонки родителей, ты пропал после того, последнего инцидента, а теперь вдруг взял и завалился сюда, как ни в чем не бывало. В чём причина?       Вишня смотрит на брата, словно буквально хочет того прибить. Его гнев, скапливается в ладонях, сжатых в кулаки, в презрительном взгляде и двигающихся желваках.       — Меня пригласили. — Цедит он сквозь зубы, и его ответ вызывает у Итана какой-то странный смешок.       — Тебя пригласили, — С издевкой повторяет он и поджимает губы. — То есть ты вообще ничего не понял?       Что-то в его тоне и во взгляде вынуждает Сару напрячься, и она чувствует, что Вишня, стоящий недалеко от нее, чувствует то же самое.       — Что ты имеешь в виду?       Словно объясняя нечто простое и очевидное несмышлённому ребенку, Итан великодушно поясняет:       — Твое пригласительное — это пустая формальность. Знак вежливости и ничего больше.       — Ты специально пытаешься меня разозлить? — Голос Вишни хоть и грозный, но менее уверенный, и Сара, предчувствуя катастрофу, делает попытку вновь взять его за руку, но мужчина делает несколько шагов в сторону брата.       — Я просто объясняю тебе то, что ты должен был понять сам, — Следующие слова Итана звучат, как приговор:       — Родители не хотели тебя звать, они даже не думали, что ты приедешь. Тебя пригласили, потому что не могли этого не сделать, и все ожидали, что ты просто проигнорируешь этот жест — как игнорируешь звонки, письма и всё прочее!       Прежде, чем Вишня сокращает оставшееся между ними расстояние, Сара — хоть и не может видеть этого буквально, — чувствует, как внутри него что-то надламывается и оглушительным грохотом разбивается на кусочки. Она не удивляется — лишь вздрагивает и делает шаг назад, — когда Вишня хватает Итана за лацканы пиджака и встряхивает того, как пустую куклу.       — Ты сейчас очень близко к тому, чтобы я разбил тебе лицо, сукин ты сын.       Их лица в паре сантиметров друг от друга и, если Вишня весь горит изнутри от гнева, то Итан сохраняет хладнокровное спокойствие. Он не улыбается откровенно, но даже с расстояния Сара видит его скользкую ухмылку и вызов во взгляде. Она понимает, к чему это ведет, и ей хочется закричать, когда Итан покорно просит:       — Сделай это.       Прямая провокация срабатывает с идеальной точностью, и кулак Вишни приходится прямо брату в челюсть. Вишня бьёт, чтобы удивить его этим ударом, но не понимает, что единственный, кого только что обвели вокруг пальца, это он сам.       Последующие события происходят слишком быстро, чтобы их можно было как-то предотвратить: Итан отшатывается на несколько шагов назад, спотыкается о торчащий ковер и падает спиной на стол у окна. На тот самый стол, где оставленный Альмой, стоит китайский подарочный сервиз.       Хрустит дерево, глухо звенит керамика. Сара закрывает глаза ладонями и жалобно охает, и во внезапно воцарившейся тишине этот звук звучит, как приговор. Вишня стоит к ней спиной, поэтому она не видит, как потерянно он смотрит на превратившийся в мусор подарок.       — Что и требовалось доказать, — С омерзением в голосе бросает Итан, глядя на него с пола. — Ты всегда всё портишь.       Зря он это.       Цепи, на которой держалось всё самообладание Вишни, больше нет. На месте и так хрупкого самоконтроля теперь пустота, и ничто не мешает ему обратить эту пустоту в ярость.       Он хватает брата за плечи и рывком поднимает его на ноги.       — Ты всё время нарываешься, Итан, кто-то должен тебя проучить…       — Что, — Перебивает он, словно мазохист, нарывающийся на большую взбучку. Он словно получает удовольствие, видя брата взбешённым и выявляя на свет его слабости. — Правда глаза колет?       Следующий удар, вопреки ожиданиям Итана, не следует. Он вдруг замечает, что Вишня смотрит куда-то за его спину. Хватка брата ослабевает, и мгновение спустя он вовсе отпускает его из рук.       — Ты опять за своё?       Это голос мамы.       Она, отец и ещё несколько гостей стоят на пороге гостиной. В её глазах — откровенное разочарование и брезгливость. Альма не кричит, даже не спрашивает, а что, собственно, здесь происходит. Ей не нужны бессмысленные вопросы, потому что она и так всё знает. Всегда знала.       — Ну почему ты такой? — С отчаянием в голосе спрашивает она, исступленно глядя на сына. Рука мужа ложится ей на плечо.       Сару пробивает дрожь. Иллюзия счастья, карточный домик семейного взаимопонимания и любви рушится от одного дуновения, и на его месте теперь руины. Среди этих руин — её Вишня, лицо которого сейчас напоминает маску.       — Вы не хотели, чтобы я приезжал?       В его глухом голосе теперь нет ни капли гнева, одна лишь тоска. Он уже знает ответ, всегда знал, просто теперь ему нужно услышать его от них.       Губы Альмы сжимаются в тонкую линию, лицо бледнеет. Она, судя по всему, борется с собой, решает, сказать или нет. Глаза мечутся по лицу сына, и в итоге её самоконтроль лопается, выпуская наружу давно сдерживаемые эмоции.       — Не хотели, — Истерично подтверждает она. — Потому что знали, что всем этим, — Она обводит рукой комнату. — Это и закончится! Если бы ты хоть раз повёл себя, как человек! Если бы ты хоть раз поставил семью выше себя самого…       Женщина внезапно начинает плакать, и Питер притягивает её к себе, посылая сыну ненавистный взгляд. Но Вишня уже не видит ни этого взгляда, ни того, как гости начинают успокаивать не на шутку расстроившуюся женщину. Он покидает комнату через веранду, и Сара бежит за ним.       Только на парковке, когда он наконец останавливается, у неё получается его догнать. Девушка не находит слов утешения и, честно говоря, она настолько потрясена развернувшейся сценой, что едва способна даже нормально думать.       — Тебе что, блять, мало? — Вишня рывком вырывает изо рта только что зажжённую сигарету и смотрит за плечо Сары, подрываясь с места.       Опять Итан.       — Она теперь из-за тебя плачет. Из-за тебя сорван праздник. Всё дерьмо в этой семье из-за тебя!       Он, кажется, наконец доведён до того состояния, когда готов не только паясничать, но и драться. Они оба вновь сходятся, остановившись в ничтожных сантиметрах друг от друга.       Сара боится. Она знает, что, если они сейчас устроят драку, то сами не остановятся. Вишня, в свою очередь, куда сильнее брата, а в рассвирепевшем состоянии он его просто в фарш превратит. К великому счастью, на парковке — не пойми, откуда — вдруг появляется Карвер. Он вклинивается между братьями и разъяренно кричит:       — Отойди от него уже!       К удивлению О’Нил, этот приказ адресован не Вишне, а Итану. Карвер толкает того в грудь, отгораживая от второго племянника.       — Что ты вылупился на меня, Итан? Пошёл отсюда!       Итан матерится, но возражать не смеет. Он уходит с парковки, плюнув брату под ноги с самым презренным видом, на который только способен.       — Ты, — Чуть понизив голос, указывает Карвер на Сару. — Водить умеешь?       Она кивает.       — Тогда поведёшь, садись. А ты давай ключи.       Вишня поднимает на него дикий взгляд, но голос его почти спокойный.       — Я сам поведу.       — Не поведешь. Я сказал, дай сюда ключи.       Расстановка, с которой Карвер повторяет свой приказ, действует отрезвляюще, словно холодный душ прямо с утра, и, чуть помедлив, Вишня всё же лезет в карман брюк и достает оттуда ключи от машины.       — Только у меня прав нет. — Тихо встревает Сара, когда Карвер передает их ей через водительское окно. Громко хлопнув дверью, Вишня садится на пассажирское сиденье рядом.       Мужчина саркастически ухмыляется и чуть качает головой:       — Поверь мне, девочка: пусть лучше вас остановит полиция, чем вы врежетесь в грузовик.       О’Нил заводит мотор, но не трогается с места, ожидая, вдруг Карвер захочет сказать что-нибудь напоследок. Однако он лишь с грустью смотрит на племянника, опустившего голову на грудь в немом отчаянии, и произносит лишь:       — Я позвоню тебе вечером.       По дороге домой никто из них не говорит ни слова. Сара то и дело поглядывает на притихшего Вишню, сигарета за сигаретой курящего в окно. Видит его таким разбитым ей непривычно и дико, и, если честно, О’Нил не представляет, что ей делать. В голове хаотично появляются и исчезают слова поддержки, но Сара знает, что это всего лишь пустой трёп. Её собственные руки поначалу трясутся от пережитого шока, но это ничто по сравнению с тем хаосом, что, должно быть, царствует внутри него.       — Я отвезу тебя домой, а сама дойду пешком, о’кей? — Уже почти вечер, когда они въезжают в Сентфор. На окраине загораются фонари и выглядят они на фоне синеющего неба чертовски красиво, но ни одному из них не до любования местными пейзажами.       — Нет, — Вишня даже не поворачивает головы. — От тебя я доеду сам.       Сара молча повинуется и через некоторое время аккуратно паркует машину в нескольких домах от своего. Мотор выключен, но никто из них не двигается с места. Они сидят в молчании минуту, затем вторую.       — Тебе пора домой, принцесса. — Впервые за всё время Вишня поворачивается к Саре лицом. Он устал и осунулся, но всё равно старается поддерживать беззаботный тон. Выходит, однако, не очень.       — Вишня…       — Не надо. Всё со мной будет нормально. Сара колеблется, но уступает.       — Я позвоню тебе завтра с утра, хорошо? — Она тянется через сидение, чтобы оставить на его губах мягкий поцелуй. Ответ на её ласку слабый и неуверенный, но Вишня хотя бы едва ощутимо сжимает её ладонь.       Выйдя из машины, Сара ещё какое-то время стоит под фонарем и наблюдает, как Вишня пересаживается на водительское сидение и уезжает прямо в темноту.