Несчастный мальчик

      Солнце светит, пробиваясь сквозь ярко-зелёную листву, и Вишня поправляет солнечные очки. Он стоит, прислонившись спиной к своей машине, высматривает в толпе выбегающих из здания школьников свою принцессу, и настроение у него великолепное.       Да, он чувствует себя гораздо лучше, чем пару дней назад, и тремор рук его больше не беспокоит. Ну… почти.       Темноволосая Стефани в запредельно короткой красной юбке выходит первой, и за её спиной Вишня замечает Сару. Руки обеих девушек заняты картонными коробками, доверху набитыми всякой ерундой со школьной ярмарки, поэтому О’Нил выставляет вперёд стройную ногу, поддерживая дверь, и спускается по ступенькам на задний двор. Подруги смеются, и ветер через двор доносит до Вишни их беззаботный, лёгкий хохот, от которого он начинает улыбаться сам.       Тот же ветер играется с подолом платья Сары, тот взлетает и опускается, от чего О’Нил смеётся громче, а Вишня улыбается шире. Всё тот же ветер подхватывает ярмарочные флаеры, оставленные на самом верху коробки, и они в момент разлетаются по школьному двору.       Девушки ставят коробки на траву и начинают бегать за листовками, пока ветер не разнёс их по всей школьной территории. Вишня делает пару шагов в сторону двора, но вдруг резко останавливается.       Светловолосый парнишка, не пойми откуда взявшийся, спешит на помощь быстрее его. Прямо на лету он ловит пару флаеров, а потом садится на корточки рядом с Сарой, помогая ей собрать те, что уже опустились на землю. Даже издалека Вишня видит, как ладонь этого недорыцаря ложится девушке на спину, туда, где кожа не прикрыта платьем. Сара улыбается, заглядывая парню в лицо, и он улыбается тоже. Проклятый ветер доносит их гнусный смех.       Вишня сжимает руки в кулаки.       Ни Стефани, ни О’Нил, ни уж тем более Люк Моринг не ожидают того, что происходит дальше. А происходит вот что: Вишня пересекает пустой школьный двор, подлетает к троице и хватает парня за грудки рубашки, отрывая школьника от земли.       Он грубо встряхивает его раз, затем другой, и Люк безвольно болтается на уровне его разъярённых тёмных глаз.       — Что?.. Отпусти его сейчас же, Вишня!       Сара маячит где-то сбоку, но Дракон даже не удостаивает её взглядом. Всё его внимание приковано к дрожащему малышу, готовому намочить штаны, встряхни он его ещё раз.       — Минуту назад ты был смелее. — Выплевывает Вишня, сопровождая свои слова ядовитой ухмылкой.       Моринг, пусть и заикаясь, наконец подаёт голос:       — Ты кто вообще такой?       — Отпусти его, сейчас же! Что на тебя нашло?       Бессмысленный удар Сары приходится Вишне в плечо, и он наконец поворачивает голову в её сторону.       — Он тебя трогал.       Слова, произнесённые с холодной расстановкой, повергают девушку в такой шок, что О’Нил лишь глупо открывает рот и впивается в Вишню неверящим взглядом.       — Что-о-о? Ты что, совсем сдурел?!       — Если ты его сейчас не отпустишь, — Мрачно встревает Стефани. — То у нас всех будут большие неприятности.       Ответом ей служит презрительный смешок, и хоть Вишня всё ещё запредельно хочет проучить наглого подростка, головой он понимает, что школьный двор прекрасно просматривается из окон.       Опустить Люка на землю было бы слишком милосердно, слишком просто, поэтому Вишня грубо отталкивает его от себя. Моринг падает на пятую точку, поднимая вокруг себя пыль, и его ладони скользят по гравию, который оставляет на них тонкие красные следы. Сара бросается рядом с ним на колени.       — Люк! Тебе больно?       Она берёт руки Люка в свои и, ужаснувшись их виду, поднимает снизу вверх на Вишню гневный, самый настоящий злобный взгляд, подобием которого она ещё ни разу прежде на него не смотрела.       Но Вишне не до этого.       — Нам пора!       Он хватает обе коробки и поворачивается к девушкам с крайним нетерпением, сочащемся в каждом его движении.       — Принцесса, — Цедит он сквозь зубы и поудобнее перехватывает выскальзывающую из рук коробку. — Твоя подружка права: нас могут увидеть.       О’Нил хочет возразить, но вместо этого кладёт руку Морингу на плечо и говорит:       — Мне очень жаль, Люк… Извини. Извини, ладно? Я позвоню тебе из дома.       Едва машина отъезжает с парковки, Сара всем телом поворачивается к Вишне и будто с цепи срывается. Она не кричит, но в тишине авто, прерываемой лишь тихим шелестом двигателя и чирканьем пустой зажигалки Дракона, голос её звучит чрезмерно громко.       — Что это вообще было? Что ты творишь, Вишня? Господи, почему ты вообще схватил его?       Чёртова зажигалка всё никак не хочет работать, и Вишня нервно кидает её прямо на панель. Сжатые на руле пальцы белеют, машина криво вписывается в поворот, не пропустив едущее по главной дороге авто, и Стефани, притихшая на заднем сидении, уже начинает жалеть, что поехала с подругой.       — Твой дружок подумает в следующий раз перед тем, как трогать тебя.       — Бред! Боже, что ты несёшь? Ты сам себя слышишь? Он просто помог собрать нам эти чёртовы листовки!       Саре будто крышу сносит, и она уже почти срывается на крик. Краешком сознания понимает, что вопли — не выход, но исцарапанные ладони Люка, его растерянное, жалобное выражение лица, несправедливость, с которой с ним обошлись — действуют на самообладание девушки губительно, и она буквально оказывается не в силах сдержать накопившуюся за прошедшие недели злость.       — Он просто школьник! Ребенок! Ты не можешь хватать и бить, кого захочешь, и, если нас кто-то видел, то у всех будут огромные проблемы!       — Сара, успокойся.       — Я просто поверить не могу! Что с тобой вообще происходит! Какого хрена ты себя так ведёшь? Какого хрена ты такой агрессивный?       — Сара, если ты сейчас не перестанешь орать, то он куда-нибудь врежется!       Ладонь Стефани ложится О’Нил на плечо, и девушка так же внезапно, как минуту назад начинает кричать, вдруг замолкает. Она бросает быстрый взгляд на Вишню и, увидев, в каком он состоянии, отворачивается к окну. Она ещё не всё сказала, но его бледное лицо и каменная челюсть наводят на мысль, что лучшее решение в данный момент это заткнуться.       Теперь они едут в тишине, и хоть манера, с которой взвинченный Вишня ведёт машину, немного напрягает, ни одна из девушек не решается сказать хоть слово до тех самых пор, пока Сара, не поворачивая головы, просит уже спокойным, но ледяным тоном:       — Дом Стефани за следующим поворотом. Отвези нас к ней.       Пару минут спустя авто останавливается напротив подъездной дорожки двухэтажного коттеджа, и О’Нил незамедлительно хватается за дверную ручку.       — Послушай…. — Сдавленный, слегка потерянный голос Вишни останавливает её в тот момент, когда девушка уже хочет захлопнуть дверцу. Сара поднимает на него глаза, но ни его бледность, ни печально нахмуренный лоб не пробуждают в ней ни капли сочувствия. Без слов — потому что слова здесь бесполезны, — она посылает ему особенный взгляд, хлопает дверцей и, забрав злосчастные коробки, скрывается за дверьми дома Стефани.       Вишня отъезжает, но снова останавливает машину через пару переулков, частично припарковавшись на чьём-то газоне. Его руки трясутся, срочно нужна сигарета. Он тянет руку к зажигалке, чиркает несколько раз, но она всё так же пуста. Он матерится, кидает её на пол и прижимается затылком к кожаному подголовнику, закрывая глаза.       Тот взгляд, которым она на него посмотрела… Он уже видел его. У другой женщины. В других глазах, в бледно-голубых, не зелёных. Но это не важно. Взгляд был точно такой же, он знает наверняка.       Брезгливый. Полный разочарования.       — Ну почёму ты такой? Если бы ты хоть раз повёл себя, как человек! Если бы ты хоть раз поставил других выше себя самого…       Голос звучит в голове Вишни, но он не может понять, чей он: её или Сары. Однако единственное, что сейчас важно, это не понять, кто говорит, а просто заткнуть его, остановить эти слезливые причитания.       Вишня знает способ.       Цель оправдывает средства, так говорят?       Да, точно, так.       Плевать. Нужно просто заглушить его.

***

      — Послушай. Если тебя так это грызёт, то просто обсуди это с ним. Проблемы не решаются молчанием.       Стефани наблюдает за Сарой с собственной кровати: она сидит на подоконнике, грызёт ногти и глядит в окно, всматриваясь в проезжающие машины. Прошло несколько часов после инцидента у школы, день уверенно клонится к вечеру, а на улице зажигаются первые фонари. С приходом сумерек, О’Нил всё больше начинает сомневаться в правильности своих слов в адрес Вишни. Слишком резко, невежливо… Господи, почему она позволила себе сорваться?!       — Я не должна была кричать на него, — Тихий вздох и качание головой. — Это не правильно.       — Парочки периодически орут друг на друга. Это неизменная составляющая отношений.       — Нет, — Голос Сары вдруг неожиданно резкий. — Это неправильная составляющая отношений. Боже, неужели она становится как её мать? Их с отцом скандалы, как оказывается, влияют на неё слишком явно, и за криками, руганью и оскорблениями Сара теряет ценное умение решать конфликты мирно. Без унижений.       — Какая я дура… — Она соскальзывает с подоконника и принимается ходить по комнате, взявшись за виски.       Перевернувшаяся на спину Стефани не сводит с неё внимательного взгляда.       — Знаешь, он тоже был не прав. За что он так с Люком? Хорошо, что мы хоть выяснили, что он не намерен жаловаться. Ты считаешь это нормально: так с людьми обращаться?       О’Нил лишь мотает головой и присаживается на письменный стол.       Это не нормально. Не нормально налетать на школьников. Не нормально бросать их на землю, как мешок с мусором. Не нормально орать на любимого человека, видя, что он далеко не в порядке. Чёрт, Сара же заметила, что с Вишней что-то не так, давно ведь это заметила, так в чём была грёбаная проблема просто заткнуться и узнать, в чём дело?!       — Я хочу тебе кое-что рассказать, — Вздыхает она, присаживаясь на краешек кровати. Ей нужно поделиться с кем-то своими мыслями и подозрениями, которые иначе имеют огромный потенциал свести её с ума. — Строго между нами.       Сара рассказывает Стефани всё, начиная с неприятного инцидента на празднике и заканчивая странностями в поведении Вишни, его внезапно проявившейся необузданной агрессией и, в особенности, теми белыми таблеточками снотворного, которые, несмотря на его заверения, не дают ей покоя с того момента, как она их обнаружила.       — Он изменился, понимаешь? После той сцены на празднике его будто подменили, но я не знаю как к нему подступиться и поговорить, потому что он меня будто всё время на расстоянии держит. Будто выставил руку, и я не могу к нему подойти. И при этом не перестаёт талдычить, что всё у него хорошо, но я то вижу, что нет! Агрессивный, нервный, ревнует к каждому столбу. Мне это не нравится.       Стефани требуется некоторое время на обдумывание этих неожиданно вскрывшихся подробностей.       — Моё мнение не изменилось, подружка. Если чувствуешь, что что-то назревает, значит, нужно вам сесть и поговорить по душам. Привяжи его к стулу, если он не хочет говорить добровольно, но не дай недосказанности разрушить всё, что вы успели построить. Хочешь позвонить ему прямо сейчас?       О’Нил уныло качает головой. Она полностью согласна с подругой, но решать такой щепетильный вопрос путём телефонного разговора не хочет.       — Ну, — Стефани, вздыхая, рывком поднимается с кровати, энергично натягивает свитер и встаёт перед Сарой. — В таком случае, придётся штурмовать его квартиру силой.       Полчаса спустя, когда темень окончательно покрывает город, обе девушки пересекают проезжую часть в пяти минутах ходьбы от дома Вишни. О’Нил нервничает, то и дело натягивает рукава одолженной толстовки на самые пальцы и сжимает тёплые ладошки в кулаки. Подумать только, её первый в жизни серьёзный разговор с мужчиной. Боже… В книгах и в кино это выглядит куда проще, нежели в реальности. Почему никто не говорит про трясущиеся колени и это поганое чувство, будто она килограмм булыжников проглотила?       — Спасибо, что пошла со мной.       Стефани ухмыляется и чуть скашивает голову в сторону:       — Я подожду снаружи, но, если вы вдруг решите закрепить своё перемирие сама знаешь чем, то ты, пожалуйста, будь добра предупредить меня об этом.       Ещё из-за угла, ведущему к дому, где живёт Вишня, девушки вдруг слышат странные глухие звуки, раздающиеся на несколько улиц вокруг.       — Это что, музыка?       — Кажется, у кого-то мега вечеринка.       Они заворачивают и, будто в подтверждение этих слов, видят как целый этаж, на котором расположена квартира Вишни, сияет подобно новогодней ёлке.       — Ого, — Присвистывает Стефани. — Ну, я была не права. Вечеринка не «у кого-то», а у твоего кучерявого красавчика.       — Поверить в это не могу…       С мрачной решительностью Сара пересекает улицу и входит в подъезд, оставляя возмущенные окрики подруги где-то позади себя.       С ума сойти, сколько народу… Они, кажется, везде: курят перед входом в дом, ошиваются на каждом из лестничных пролётов, оглушительно смеясь и стараясь перекричать грохочущую музыку, они сидят на подоконниках и на старых железных перилах. Их так много, что Саре приходится проталкиваться на нужный этаж чуть ли не с боем.       — Ну и куда ты так рванула? — Цепкая лапка Стефани хватается за её локоть. — Меня, между прочим, на входе чуть не облапали. Кстати, почему ещё никто не вызвал полицию?       Чтобы подруга услышала её ответ, Саре приходится развернуться и прокричать ей на ухо:       — Все помещения — офисы. На последнем этаже единственная жилая квартира.       С горем пополам добравшись до последнего этажа, девушки облегчённо замечают, что здесь музыка звучит тише. Видимо, основная колонка, извергающая последние хиты, осталась где-то далеко позади, на лестничном пролёте.       Дверь в квартиру Вишни доброжелательно распахнута, и непонятные незнакомцы шастают туда и обратно.       — Какого чёрта, кто все эти люди? — Держась за руки, чтобы не потеряться в толпе, девушки протискиваются внутрь. У Сары разве что челюсть на пол не падает, когда она видит такое количество незнакомых людей, явно чувствующих себя здесь хозяевами, и то, во что они превратили обычно опрятную квартиру.       — Это не Драконы?       — Ага, конечно! Я без понятия, кто это, но это точно не Драконы!       — Ладно, давай найдём твоего дружка.       Они обходят квартиру и, насколько это вообще возможно, высматривают Вишню в веселящейся толпе. Девушки находят, кого угодно — от раскуривающих травку гостей до полуголой парочки, решившей предаться соблазну прямо на хозяйской кровати, — кроме самого владельца квартиры.       — Может, спросим у кого-нибудь? — Предлагает Стефани, когда дело принимает совсем безнадёжный поворот и становится ясно, что найти Вишню в пьяной и обкуренной толпе совсем не просто.       Они подходят к вполне адекватному на вид парню, ошивающемуся в одиночестве, и Сара, тронув его за плечо, спрашивает:       — Извините, вы не видели Вишню?       Его глаза лениво рыскают по её лицу, парень молчит-молчит, и О’Нил уже начинает казаться, что он вообще не расслышал вопрос, как вдруг парень, еле ворочая языком, говорит:       — Вишню? Извини, подружка, у меня нет вишни. Только мет. Хочешь?       И пока Сара замирает с открытым от шока ртом, лихорадочно соображая, что ответить на такое предложение, Стефани яростно дергаёт её за руку и уводит подальше от чокнутого психа. Она грубо ругается и, развернувшись к О’Нил, выдаёт:       — Ахренеть! Просто сказка! Знаешь, Сара, мне очень хочется врезать твоему красавчику! Подумать только, у него в квартире вечеринка, его самого нигде нет, полуголые девицы лезут на полуголых мужиков, а какой-то торчок предлагает его девушке мет!       Сара хочет ответить, но вдруг внимание её привлекает неожиданно громко раздавшийся хохот, на секунду перекрывший даже неугомонную музыку. Девушка поворачивает голову и видит его.       Вишня заходит в квартиру в компании нескольких мужчин. Он выглядит глупо: на нём явно чужая ляпистая футболка на несколько размеров меньше необходимой, вся в пятнах и, кажется, даже с прожжёнными дырками от сигарет. Он смеётся — нет, даже, пожалуй, неадекватно гогочет, — хлопает одного из парней по спине, поднимает голову и встречается с ней взглядом.       Если до этого момента, Сара, окруженная незнакомыми людьми и их не совсем законными увлечениями, чувствовала себя неуютно, то теперь, даже издалека видя мутные глаза Вишни, ей кажется, что она потерялась. Так странно: ей, по факту, нечего бояться, но девушка чувствует, как живот скручивается в противный узел, кровь, как грёбаная наковальня, стучит в висках, конечности тяжелеют и Сара с трудом делает столь необходимый вдох.       Заметив её внезапную бледность, Стефани обеспокоенно касается её ладони, но О’Нил срывается с места и подходит в Вишне.       — Принцесса! — Он радостно взмахивает руками, от чего содержимое его стакана разливается на него самого и стоящих рядом людей. — Вот это сюрприз!       Сара не разделяет восторга. Сара чувствует себя в ловушке. Чувствует, что жертва, которую она принеслась спасать, оказалась вовсе не жертвой.       — Кто все эти люди? — Спрашивает она, специально не повышая голоса. Внутри, поднимаясь, клокочет раздражение. Опять.       — Мои друзья.       Боже, помоги сдержаться.       — Вишня, я хотела с тобой поговорить. О сегодняшнем…       — Нечего тут говорить, — Весело и беззаботно машет он рукой, обрывая Сару на полуслове. — Ты всё правильно сказала: я грёбаный, съехавший с катушек агрессор. Псих.       Его ровный тон и счастливая улыбка бьют её прямо под дых, и девушка, буквально задыхаясь, возмущается:       — Я этого не говорила!       — Никто этого не говорит. Но все всегда имеют в виду именно это.       У Сары нет слов. Она закрывает глаза и мотает головой, а физическое недомогание, вызванное чёртовой музыкой и дымом от травки, всё усиливается, подобно волнам в океане.       Она хочет протянуть руку и схватиться за Вишню, но, Господи, сомневается, что он её удержит. Что захочет удержать.       — Это несправедливо, — Всё-таки вяло протестует она. — У тебя нет права обвинять меня в словах, которых я никогда не говорила.       Вместо ответа Вишня вдруг начинает смеяться, и смех его настолько дикий и неуместный, что колючие мурашки бегут по позвоночнику Сары, цепляясь лапками в волосы на затылке. Она наконец всматривается в лицо Вишни и обнаруживает то, что заметила ещё издалека, то, что всё это время на подсознательном уровне не давало ей покоя…       Господи, что у него с глазами?!       Осознание приходит лавиной, сбивает с ног и безжалостно сдавливает лёгкие настолько мощно, что Сара опять не может втянуть кислород.       Голубые радужки поглотила тьма зрачков, расширившихся до такой степени, что их чернота пугает своей ненормальностью. Белки пронизаны красными ниточками воспалённых капилляров. Глаза, прежде спокойные и добродушно смеющиеся, теперь дрожат и мечутся в агонии.       — Ты под чем-то! — Ошарашенно выдыхает Сара, когда его дьявольский смех наконец замолкает. — Боже, ты что, употребляешь…       Она не успевает подобрать нужное слово, потому что восторженный голос Вишни перебивает её, тем самым вколачивая первые гвозди в гроб их отношений:       — Бинго! Наркотики! Десять из десяти, принцесса! Он не затыкается даже тогда, когда Сара отшатывается от него, лишь повышает голос и вновь сокращает расстояние между ними, хватая её за плечи и приближая своё лицо к её. Стефани хочет вклинится между ними, но его хватка слишком сильная, чтобы маленькая школьница так просто смогла её разорвать, и Вишня произносит следующие слова уже куда тише, спокойнее и отчего-то печальнее, адресуя их трясущейся в его руках Саре, заглядывая в её вот-вот готовые заплакать глаза своими чёрными:       — Я плохой, мальчик, принцесса. А ты хорошая девочка. Хорошие девочки не должны встречаться с плохими мальчиками, это неправильно. Сделай мне последний подарок, найди себе какого-нибудь добродушного придурка, который будет от тебя без ума, и оставь меня в моём безумии.       Кажется, он говорит что-то ещё, но Сара не слышит. Она вырывается из-под его рук и, нещадно расталкивая людей, бежит прочь из квартиры, на лестницу и оттуда на свежий воздух. Ветер бьёт ей в лицо, она открывает рот и упирается ладонями в колени, но почему-то — Господи, почему? — свежий глоток воздуха всё никак не может попасть в лёгкие. Только когда момент становится по-настоящему критическим и в глазах темнеет от нехватки кислорода, до Сары наконец доходит, в чём проблема:       слёзы, которые полились незаметно, также незаметно превратились в сдавленные рыдания, беззвучно её душащие.       Один чёртов вздох. Один вздох.       Даже один кажется непосильным для Сары, и она не уверена, что может его сделать.