Дорога в Наружность

      Прошло два года. За это время Стервятник ни разу не напоминал Р Первому о подписанном соглашении. На дополнительных осмотрах не настаивал. Но по-прежнему искал общества Ральфа - не упускал шанса поговорить с воспитателем при встрече в коридоре и регулярно приходил к нему в кабинет по вечерам.       Свои обязательства птичий вожак соблюдал примерно - ни одной попытки покинуть этот мир, ни одного свежего пореза. Бывало, в черные минуты депрессии он признавался Ральфу в том, как сильно ему хотелось причинить себе боль... Мысли о брате не давали покоя, мучительный вопрос :”А тот ли из нас умер, кто должен был умереть?”заставлял его мечтать о лезвии ножа, ранящем кожу, как о единственном избавлении от душевных страданий. Но, поделившись своими чувствами, он всякий раз добавлял, что "теперь уже нельзя" - так, словно обстоятельства, по которым возникло это самое "нельзя" от них не зависели и никакого соглашения они не заключали.       Периодически Ральф ловил на себе его взгляд - долгий, исполненный тоски - словно Папа мучительно думал о чем-то, пытаясь принять нелёгкое решение.       А потом, незадолго до долгожданного совершеннолетия, Птица неожиданно перестал замечать Р Первого. Они не общались около двух недель, на попытки Ральфа прояснить ситуацию Папа делал вид, что не понимает, о чем идёт речь.       Р Первому пришлось признаться самому себе в том, что он скучает по Стервятнику отчаянно и всерьез озадачен происходящим.       "Да ты же места себе не находишь... Пялишься на него не переставая даже на уроках... У тебя же все стоит, когда он рядом... Дай тебе волю, и ты бы оттрахал его прямо в коридоре!Вот так ты им не интересуешься, Ральфи..."       Но вечером накануне своего совершеннолетия Стервятник первым подошёл к Ральфу и заговорил со странной, несвойственной ему развязностью:       - Ты помнишь, Р Первый, какой завтра День?       - Среда, а что? – попытался отшутится Ральф.       Птица стоял, привалившись к пыльной стене коридора, и Р Первый отметил, что Стервятник порядком пьян. Он также почувствовал, что ужасно рад видеть Птицу – пусть даже и в таком, не совсем правильном с педагогической точки зрения состоянии.       - Не просто среда, а День моего Рождения. Мне исполняется восемнадцать, если ты забыл... Так что завтра я приду к тебе и получу то, что мне причитается... - в словах Папы сквозила показная, самоуверенная бравада... и страх. Страх быть высмеянным и отвергнутым.       - Какой же ты все-таки шантажист...       - Я просто соблюдаю договор…и жду от тебя того же, - надменно проронил Стервятник. - Кто бы возражал,-Ральф пожал плечами, - Приходи, Рекс, я жду тебя, - он улыбнулся Птице лукаво, краешком губ. Но Стервятник смотрел куда-то в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Р Первым... и, посчитав разговор оконченным, захромал прочь.       На следующий день Стервятник явился с большим опозданием. Ральф уже начал думать, что он не придёт. Несмело постучался в дверь кабинета Р Первого и остался на пороге, неожиданно оробев и не решаясь войти.       Глаза его были отпущены долу, тонкие пальцы теребили сложенный вчетверо лист бумаги. От бравады не осталось и следа.       - Знаешь, Р Первый... Я понял, так нельзя. Я влюблен в тебя. Уже давно и безответно, ты же знаешь. Но я не хочу этого... вот так, шантажом. Я... освобождаю тебя от твоих обязательств. Вот.       С этими словами Стервятник развернул изрядно помятый договор, подписанный ими в Могильнике два года назад, и разорвал его.       Ральф несколько секунд озадаченно смотрел на обрывки бумаги, валяющиеся на полу, потом перевёл взгляд на Папу.       - Всё ясно. Что же тут не понять, - кивнул Р Первый, крепко схватил птичьего вожака за руку и потянул за собой, - Но видишь ли, мой пернатый друг… Есть одна проблема... - продолжил он с деланной небрежностью, затаскивая ошарашенного Стервятника в кабинет и запирая дверь на щеколду, - дело в том, что я - то тебя не освобождаю. Я тоже решил сохранить соглашение - на всякий случай, - Ральф достал с полки документ и торжественно продемонстрировал Стервятнику.       - Так что, выходит, ты теперь попал...       Ральф говорил серьёзно, но глаза его смеялись - было видно, что он подготовился к подобному повороту событий заблаговременно, и бумага лежала под рукой.       Положив договор обратно на полку, Ральф подошёл к Птице совсем близко.       - Рекс... Детка... В общем ты уже взрослый мальчик... и по ходу можно больше не притворяться, - Р Первый провел рукой в перчатке по белокурым волосам Стервятника и легонько прикоснулся губами к его щеке.       Стервятник неуверенно улыбнулся, словно не веря в происходящее, и покраснел - глаза его заблестели, на щеках расцвели маки.       - Р Первый. Скажи, я тебе хотя бы чуточку... нравлюсь?       - Тебе честно сказать?       - Да... Скажи мне... правду.       - Я по тебе.. с ума схожу, - прошептал Ральф. Стервятник почувствовал прикосновение его губ к своему уху, и волна мурашек пробежала по его телу. Рекс тихо вздохнул.       - Почему же ты раньше...       - Ну... Я же твой воспитатель... Я же должен был...       Ральф прижимал Стервятника к себе, лаская губами его ухо - чувствуя, как металл колечек-сережек приятно задевает язык и вдыхая мятно-травянистый запах его волос.       - Да, должен, - Папа Птиц тщетно пытался перевести дыхание, - Конечно должен. Давно пора, - Стервятник повернул голову - губы Птицы несколько раз коснулись губ Ральфа - едва-едва, почти невесомо... Р Первый прерывисто вздохнул - от этих мимолетных поцелуев что-то ярко вспыхнуло у него внутри - так лёгкий ветерок без труда раздувает пламя.       Он хотел поцеловать Стервятника в ответ, но тот увернулся, лаская Ральфа взглядом, игриво улыбаясь какой - то беззащитной, девчачьей улыбкой.       - Иди ко мне... - Ральф сгреб ладонью блондинистые волосы Стервятника и с силой притянул его к себе, собственнически провел языком по бледным губам... Птица замер и прикрыл глаза в ожидании.       Поцелуй - нежный и требовательный... Поцелуй - прелюдия, поцелуй - обещание. Ральф бесконечно устал бороться с собой. И сейчас с таким острым, всепоглощающим наслаждением делал то, о чем так давно мечтал - целовал Рекса и тискал, прижав его своим телом к стене кабинета.       - Ты хочешь меня, Р Первый? - Ральф почувствовал, как ладонь Стервятника легла на ширинку его джинсов, - Я же вижу, что хочешь...       - Да, Рекс, да... Уже так давно... - Р Первый накрыл руку Рекса своей рукой и прижал к себе, млея от желанного прикосновения.       Пальцы Рекса расстегнули молнию, обхватили его и начали двигаться. Ральф тихо застонал, прикусив нижнюю губу от наслаждения.       - Я... Все делаю... Правильно? - прошептал Стервятник... Я ведь раньше... никогда...       - Да, детка, да... Даже слишком.... правильно…       Деликатные прикосновения изящных, прохладных пальцев дурманили и распаляли, заставляя толкаться навстречу руке в металлических кольцах… Возбуждение накатывало жаркой чувственный волной, Р Первый понял, что если Птица продолжит, он продержится совсем недолго.       - Пойдём… - Ральф подхватил Рекса на руки, и понес на диван, - Какой же ты лёгкий... маленькая птичка…       Скинув с себя футболку и джинсы, принялся целовать лицо и шею Рекса, одновременно освобождая его от одежды. Р Первый усмехнулся про себя - трусы у Папы были чёрные с нарисованными белыми перышками... И у тонкой шелковой ткани не было никакого шанса скрыть состояние своего хозяина.       Ральф склонился над Стервятником, вожак птиц приглушенно застонал, выгибаясь навстречу его руке.       - Такой нетерпеливый... Бедный мой мальчик, - Р Первый прервал поцелуй и, опустившись ниже, прижался щекой к животу Рекса. Рекс почувствовал, как губы Р Первого сомкнулись вокруг него…       - Ральф... О боже, что ты делаешь со мной... - прошептал Стервятник, растворяясь и плавясь в горячем мареве желания. Дыша часто и порывисто, Папа гладил волосы Ральфа.       Наслаждение переполняло его - казалось, оно было наградой за всю ту боль, которую ему пришлось перенести.       - Я сейчас... Ахх, - Стервятник прогнулся и вскрикнул, холеная рука вожака птиц судорожно стиснула простынь.       Этот тихий вскрик заставил Ральфа задрожать от возбуждения, раскалил его добела.       Но Р Первый не хотел заходить слишком далеко. Не в этот раз... Не в силах больше сдерживаться, он кончил, обняв Рекса сзади и прижавшись к его бедру.       *** .       - А знаешь, Р Первый... - промурлыкал Стервятник, положив голову на плечо Ральфа, - Ведь мы еще не выполнили пункт 2 нашего соглашения... Вернее, выполнили, но не до конца… Ты понимаешь, о чем я? – посмотрев снизу вверх, он выразительно подмигнул и погладил Р Первого по щеке.       - Ах ты маленький бюрократ... – Ральф подумал, что никогда раньше не видел Птицу таким счастливым.       - Я просто хочу, чтоб ты знал... что я совсем не против...       - А уж я как не против... – Р Первый мечтательно улыбнулся, - Но я хочу, чтобы ты привык ко мне... Нам некуда торопиться, детка... Я хочу, чтобы ты был готов.       А между тем времени у них было вовсе не так много, как могло показаться на первый взгляд. И в тот момент, когда Папа Птиц закрыл глаза, забываясь светлым безоблачным сном, где-то глубоко, в мрачных подвалах Дома, тихо щёлкнула шестеренка, и часы начали обратный отсчёт.