Первая половина октября выдалась на редкость дождливой. И если старшие ребята, которые готовились к сдаче экзамена по амддиффину, и Брендон с друзьями, серьёзно занятые учёбой, не особо переживали по этому поводу, то для учительницы рыцарских дуэлей Эйлси Коллинз это была трагедия. Даже ученики, которые занимались этим профессионально, не были так сильно расстроены погодными условиями, хотя именно им приходилось тренироваться на корте на открытом воздухе, пока на улице бушевал ветер, в то время как Эйлси чаще всего обсуждала ненавистный ей дождь за стенами замка. Иногда она выходила на балкон на втором этаже атенеума и следила оттуда за процессом. В тёплое время года женщина любила проводить таким образом уроки и тренировки у старших: открытая поляна была как на ладони, намётанный глаз превосходно видел ошибки и недочёты, а сражающиеся юноши и девушки выглядели, словно её собственные рыцари, что ей бесконечно нравилось. Но как только холодало, Эйлси усаживалась со свободными от уроков учителями на первом этаже, чтобы поговорить, почти даже не смотря в сторону учеников.
Но даже в этом случае женщину нельзя было обвинить в том, что она не принимала участия в тренировочных процессах. Когда на землю падали первые капли дождя, или ветер становился настолько холодным, что легко можно было бы простудиться, на месте для тренировок учителя благодаря инициативе Коллинз парой заклинаний возводили крытую арену с длинными деревянными колоннами и крышей, а по периметру наколдовывали барьер, защищающий детей от ветра и поддерживающий тёплую температуру. Отсутствие Эйлси на тренировках всегда вызывало недоумение у обычных учеников, к которым на уроки она исправно приходила, но, научившись у учительницы базовым вещам, спортсмены справлялись с упражнениями сами, хотя часто просили помощи у ведущих чемпионов, которые уже превосходили женщину в мастерстве.
На самом деле, рыцарской дуэлью этот вид деятельности именовали только подростки, для которых название «Демонстрация конкура и фехтования» звучало недостаточно помпезно и неоправданно длинно, тем более, что кроме конкура существовало много видов демонстрации умения сидеть в седле. Помимо этого, Гринчвилд был местом, где всё ещё рождались легенды об Экскалибуре, и из уст в уста передавались истории о подвигах рыцарей Круглого стола, и такая атмосфера просто-напросто не позволила бы подросткам, особенно тем, кто проходил через тот самый возраст, когда желание выглядеть крутым и взрослым было сильнее даже базовых инстинктов, называть это такими скучными словами. А поскольку Демонстрация зародилась ещё в те года, когда дуэлями увлекались и хабиталы, со временем даже учителя перестали пользоваться официальным названием, вспоминая о нём только при составлении расписания.
Рыцарские дуэли были нескольких видов: начиная от конкура и скачек на обычных лошадях и фехтования и заканчивая воздушными сражениями на мечах на пегасах. Единственное главное правило, которое для всех видов деятельности было одним и тем же — запрет использования солторов, а единственной целью, объединяющей все виды рыцарских дуэлей, был долгий путь к самосовершенствованию через изнурительные тренировки.
В первом и втором годах обучения Эйлси занималась с учениками без официальных помощников, хотя на деле ей помогали наследники богатых семей, которые были одинаково хороши как в умении владеть лошадью, так и в навыках фехтования, или в помощь ей приходили старшие, когда у них было свободное время.
Молодая учительница выделяла целый семестр, чтобы научить детей держаться в седле и ухаживать за лошадьми. Другая половина года уходила на обучение владению оружием, боевым стойкам, правильным выпадам. Способных ребят она ставила в спарринги, да и сама с ними участвовала в дуэлях, терпеливо кружа вокруг каждого ученика и поправляя им позы. Хотя спаррингами назвать это было сложно: они протекали медленно, ведь Эйлси должна была объяснить каждое движение и направить руку ученика в нужную позицию, и часто приходилось это делать не только мечом, но и «вручную». Во втором классе происходило то же самое, лишь появлялись небольшие усложнения и короткие спарринги на более повышенных скоростях, из которых девочки часто выходили победительницами, так как не нарушали правила, в отличие от мальчиков, которые часто били наверняка и путались в движениях.
С третьего года Эйлси для урока делила учеников на две группы: с одной она занималась конкуром на лошадях и основами полётов на пегасах, а другую предоставляла новоиспечённому практиканту, который учил детей новым приёмам фехтования, сидя на лошади. И эти группки менялись между собой каждую неделю. Практикантами оказывались в основном бывшие ученики Гринчвилда, которые сменялись каждые полгода. И если в начальных классах дети занимались без особого задора и понимания, зачем им всё это надо, то третий год Демонстрации кардинально отличался. Конец второго семестра оказывался переломным не только для взрослых подростков, которые сдавали экзамены, но и для тех, кто хотел продолжить рыцарские дуэли на профессиональном уровне. Бывшие рыцари атенеума и действующие чемпионы устраивали недельный отбор в команды, в котором участвовали многие, даже те, кто не особо хотел в будущем напрягаться с тренировками больше, чем привык на уроках — возможно, из-за ярких впечатлений от соревнований.
В зависимости от непредвзятых результатов ученики попадали в отдельные группы. Самыми многочисленными из существующих из года в год оказывались обычные конкурщики, участники гладких скачек, чуть реже либо виртуозы демонстрационных вылетов на пегасах, либо фехтовальщики на лошадях. Заветной мечтой каждого спортсмена первоначально оказывалась настоящая рыцарская дуэль: битва на мечах в воздухе. Если за год ученики показывали хорошие результаты, то им рекомендовалось купить своего скакуна перед выходом на каникулы, на что атенеум даже мог выделить часть денег, если были видны серьёзные намерения рыцаря. Однако, как бы прискорбно это ни звучало, таких ребят оказывалось меньше всего, ведь для соревнований надо было быть профессионалом во всех областях рыцарских дуэлей и не отставать по учёбе. Со временем дуэлянты отсеивались: тяжёлые тренировки, разбитые от урока к уроку пальцы, мозоли от поводьев, синяки на бёдрах и любые другие случайные травмы, которые обрабатывали вонючим, но действующим заживляющим бальзамом, несколько рассеивали романтику, витающую вокруг этой деятельности.
Брендон, который уже успел свалиться с лошади раза так четыре, достаточно быстро понял, что полноценные рыцарские дуэли не для него, хотя в душе лелеял надежду, что станет хорошим летуном. Но это не мешало мальчику с огромным энтузиазмом пойти на открытие спортивного сезона. Кит и Мелани, которые после разговора с Джереми и Скоттом стали верной компанией юного Картера, с не меньшим трепетом ждали рыцарских дуэлей ещё хотя бы по той причине, что у обоих, в особенности у Мелани, прекрасно выходило управлять лошадьми.
Овальная арена, окружённая трибунами, была украшена разноцветными флагами подстать каждому адрану. Учителя решили не отменять соревнований и тем самым не разжигать панику среди учащихся, так что, проверив всю окрестность всеми возможными обнаруживающими чарами, они хорошо постарались, защищая арену от различных угроз, пока украшали её. Зелёный плющ и цветы Афродиты, похожие на вьюнок, но с особенно крупными и пышными соцветиями разных оттенков, обкручивали колонны в хитромудрых сплетениях и приковывали взгляд. Сочная трава, которую зеленили специальными эликсирами для услады глаз, росла по всей площади корта, кроме самого его центра — площадки для фехтовальщиков. Площадка представляла собой низкий пьедестал круглой формы с несколько завышенными бортиками из коры дуба. По правде сказать, и сам пьедестал являлся трансформированным дубовым деревом, дно которого, где и сражались фехтовальщики, было устелено мхом, дабы смягчить возможные падения. На бортиках площадки выжигались основы рыцарских дуэлей: честность, достоинство, культура, уважение и собранность. Потом эти слова заколдовывались таким образом, что подсвечивались основными цветами тех адранов, в которых учились дуэлянты, сошедшиеся в спарринге, а имя победителя фейерверком ознаменовывалось под самой крышей арены. Правда, ученики четвёрного и пятого годов обучения часто соревновались вокруг площадки для фехтования по несколько пар сразу, так как их было слишком много для спарринга по очереди, и те, кто выигрывал среди всех пар, уже бился на пьедестале.
Конкур часто был на скорость и почти всегда сопровождался громкими криками болельщиков и овациями. Случалось это не только из-за зрелищности, но и из-за высокого напряжения: для старших многие барьеры не были расставлены заранее, они материализовывались за считанные секунды по мере приближения к ним участников, отчего нервы болельщиков и соревнующихся были напряжены до предела. От тяжёлых травм конкурщиков спасали наколдованные дорожки воды по бокам, в которые время от времени падали спортсмены. В нескольких метрах перед лошадью тоже была вода, расступавшаяся перед участниками, словно перед Моисеем, но не закрывавшая обзор для судей и болельщиков. Голубой цвет таких волшебных бассейнов на фоне зелёной травы чрезвычайно манил к себе, напоминая о лете, так как на арене было весьма тепло. Некоторые своевольники из взрослых ребят прыгали туда, пока готовился следующий наездник, даже несмотря на опасность получить отработку. А упавшие спортсмены нередко не спешили подниматься из воды, хотя к ним довольно быстро подбегали учителя, чтобы проверить, не повредился ли участник.
Соревнования начинались всегда в субботу с позднего утра, где-то часов с десяти, и первыми на спарринг выходили подростки с четвёртого года обучения, за которых в основном приходили поболеть их одноадранцы, друзья и первоадранцы, ещё не привыкшие к таким зрелищам. Потом, после награждения победителей, приходила очередь конкура — зрителей становилось больше. Ближе к концу соревнований ребят с пятого года трибуны были уже полностью заняты. Те, кто постарше, часто прогоняли малышню, которая занимала лучшие места, так как приходила раньше всех. А меж рядов в перерывах ходили бельфосты с подносами, полными разных закусок.
И вот, ближе к вечеру, под громкие крики, от которых у Брендона закладывало уши, Эйлси Коллинз объявила о начале воздушных боёв. Зрители со свистом и овациями повскакивали со своих мест, ожидая фееричных выступлений своих друзей, пока учителя заставили потолок исчезнуть и наколдовали своеобразное хабитальское табло над пьедесталом для фехтования. Как только были объявлены первые участники, всё, что происходило в воздухе, стало транслироваться на это самое табло, чтобы зрителям не пришлось запрокидывать головы.
Первыми дуэлянтами стали Ретт Мелроуз и мальчик из драммонда по имени Роберт. Как только они вышли из шатра, ведя за поводья своих пегасов, табло засветилось, и на нём появились их изображения в полный рост. Ретт широко улыбался белозубой улыбкой взбудораженным зрителям с едва скрытым превосходством во взгляде. Как ни странно, ему и правда было чем гордиться: совсем недавно он был объявлен первым учеником за последние семьдесят лет, который стал настоящим воздушным рыцарем в четырнадцатилетнем возрасте да ещё и одержал победу над двумя старшими ребятами на первых же соревнованиях.
Юноша махал рукой в кожаной перчатке, на которой красовалась татуировка дракона, словно ненавязчиво выползающая из-под рукава редингота, полы которого доходили ему почти до колена, и раздавал публике воздушные поцелуи. Его рыже-золотистые волосы прикрывала чёрная широкополая шляпа с большим пером изумрудного цвета, а тёмно-синие глаза, казалось, посветлели на несколько тонов. Его грудь гордо вздымалась под белоснежной рубашкой свободного кроя и кожаных своеобразных лат, обтягивающих тело дуэлянта. Из-под одежды поблёскивал медальон в виде силуэта драконьей морды. Рапира в кожаном чехле в такт шагам постукивала о его бедро. Чёрные бриджи с полной леей обтягивали его сильные ноги, выделяя каждую мышцу вплоть до голени; высокие чёрные сапоги с блестящими шпорами служили завершением его образа. Каждая вещь его наряда выглядела дорого и ново не только потому, что Ретт мог позволить себе такую роскошь, но и потому, что рыцарские дуэли были почти единственной вещью, которой он дорожил.
В шаг хозяину рядом гарцевал силицийский пегас. Огромное, но резвое животное ивово-коричневого цвета с блестящей гладкой шерстью и пепельно-бежевой гривой гордо вышагивало по арене, ведомое сильной рукою юноши. Хотя его перьевые крылья цвета топлёного молока были сложены, всё равно было нетрудно представить, насколько они огромные и мощные, как легко режут воздух и как быстро позволяют набирать высоту и скорость, заставляя своего наездника терять голову от адреналина.
Пегас Роберта был такого же телосложения и оперения. Белоснежная шерсть, на которой хаотично были разбросаны рыжие овальные пятна, волнистый коричнево-рыжий хвост и крылья приковывали к себе взгляд так же легко, как и пегас Ретта. Да и драммондец выглядел не менее обворожительно. Чёрные глаза озорно обводили трибуны, длинные пепельные волосы, собранные в косу, и коричневый костюм подчёркивали необычность юноши.
Когда соперники дошли до середины арены, они привязали мечи к дорогим кожаным сёдлам, ещё раз поклонились кричащим зрителям, выложили на бархатную подушку ожерелья и пожали друг другу руки. Пять правил рыцарских боёв, выжженные на пьедестале, загорелись яркими зелёным и тёмно-синим цветами. Эйлси Коллинз свистнула в свисток, и наездники вмиг оказались на своих пегасах. Медленной рысью Ретт и Роберт поскакали по арене в противоположные стороны. Мелроуз всё так же очаровательно, но самодовольно улыбался публике, на ходу снимая с себя редингот, чтобы кинуть его какой-нибудь милой девушке. Когда он избавился от него, как и его соперник с другой стороны арены, Ретт снял с себя шляпу, помахав ею в воздухе, дабы разжечь новые овации, и кинул её прямо в руки старосте мюридхау, которая с напускным безразличием следила за спортсменом. Дав понять ей изящным жестом, чтобы она надела шляпу, парень взялся обеими руками за поводья, легонько ткнул пегаса в бока шпорами и помчался прямо на Роберта. Когда юноши на большой скорости вот-вот должны были врезаться друг в друга, пегасы оторвались от земли и стремительно стали набирать высоту.
С этого момента началась дуэль. Ретт, который почувствовал, что может отпустить поводья без риска позорно упасть, мигом выхватил меч. Вывернувшись в седле почти на сто восемьдесят градусов, юноша замахнулся для удара, но Роберт вовремя среагировал для того, чтобы не быть выведеным из поединка на первой же минуте. Однако за первым ударом Ретт поспешил обрушить второй, почти что лёжа на крупе пегаса. Драммондец в секунду вытащил ногу из стремени и подался корпусом вправо, буквально выскакивая с седла и удерживаясь на лошади лишь благодаря крепкой хватке за рожок. Его пегас, который, казалось, сам знал, что делать, резко набрал высоту, из-за чего Роберту пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы удержаться в седле. Провернув такой финт за считанные мгновения, парень вскочил на своего летуна и направил его прямиком на Ретта.
Звон скрещивающихся в бою мечей звучал так же громко, как звук взмахов огромных крыльев и зрительский гул. Табло, на которое было устремлено большинство взглядов, ярко горело в центре арены, чётко передавая всё то, что происходило в воздухе. За время дуэли тугая коса Роберта расплелась: длинные пепельные волосы, взъерошенные ветром и сражением, лезли юноше в лицо. Крупные капли пота выступили на его лбу, белая рубашка, на удивление всё ещё заправленная в бриджи, колыхалась от ветра, а ловкие руки с длинными крупными пальцами с силой сжимали меч. Всё это делало из Роберта настоящего рыцаря, который вжимал меч соперника ему же в грудь, сидя на бело-рыжем пегасе. Ретт с рассечённой бровью и упёртым, отчасти злобным оскалом сидел в седле задом наперёд. Если он сдастся, то проиграет. От напряжения тонкие вены выступали на шее юноши, который помимо борьбы с соперником должен был ещё следить и за тем, чтобы пегас не скинул его с себя.
Зрители, даже те, которые хотели остаться беспристрастными не к своим фаворитам, внизу надрывали связки. Некоторые из них повскакивали со своих мест и безостановочно жестикулировали, не отрывая взгляда от табло. Внезапно с трибун кто-то запустил заклинание, которое молочно-белой вспышкой ударило Роберта в плечо. Короткая судорога, сковавшая тело соперника, дала Ретту шанс скинуть его с крылатого жеребца. Пегас драммондца, который всё это время летел под пегасом Мелроуза, сделал быстрый рывок вперёд и поймал своего хозяина, который болезненно жёсткой хваткой вцепился в поводья и направил своего летуна вверх — прямо на Ретта.
Но мюридхаудец не поспешил воспользоваться мечом: вытащив из-под рубашки солтор, он спрыгнул с пегаса и отразил вторую вспышку заклинания, которое уже летело в бедного Роберта. Ещё мгновение — и Мелроуз опять оказался на своём жеребце. Ожерелье торчало из-за пояса, а крепкие руки сжимали меч как ни в чём не бывало. Оба юноши были готовы к ещё одной схватке, но громкий свист, который заглушил даже зрительские вопли, послужил сигналом прекратить бой и спуститься.
Эйлси Коллинз ждала дуэлянтов внизу, стоя на арене для фехтования. Слово «честность» ярко горело на бортике, затмевая своим светом оставшиеся четыре основных правила рыцарских дуэлей.
— Мистер Мелроуз, вы отстраняетесь от рыцарских дуэлей на один месяц за пронесение и использование проводника во время проведения соревнований, — с едва уловимой горечью сказала Эйлси. — Мистер Келли, вам автоматом засчитывается победа в дуэли, — женщина пожала руку удивлённого Роберта, вернула спортсменам ожерелья и поспешила огласить следующую пару.
На табло крупным планом показывались Ретт и Роберт, хотя в этом не было никакой нужды: все зрительские взгляды были прикованы к арене для фехтования, на которой стояли юноши. Мелроуз сжал челюсть и ледяным взглядом проследил за Эйлси, которая поспешила к судейскому столу. С прекрасной маской безразличия и чувством собственного достоинства Ретт протянул Роберту руку для рукопожатия, а потом с поднятой головой ушёл в шатёр.
Кэролайн ушла с трибун, как только мюридхаудец исчез в тени шатра. Она сидела на размашистой ветке дуба недалеко от конюшен и ждала Фосети. Она думала, что гордые ученики мюридхау обязательно уйдут с соревнований из-за дикой несправедливости по отношению к их одноадранцу, но ученики хотели зрелищ и мести, а потому лишь некоторые из них под громкие аплодисменты новой паре дуэлянтов ушли с арены. Кэролайн ожидала, что и Фосети с Киллианом окажутся в их числе, но она не была в этом уверена, так как потеряла Вермора из вида ещё в самом начале соревнований.
Вообще, в последнюю неделю он начал будто бы её избегать. Дан сидела с книжкой каждый вечер в общей гостиной для учеников на третьем этаже в одиночестве, и в отнюдь не гордом, пока Фосети, Киллиан и Сьюзан пропадали непонятно где. Кэролайн часто ловила на себе жалостливые и пренебрежительные взгляды одноадранцев, но в особенности её выбешивал Брендон, который всем своим видом показывал, что он изначально был прав насчёт её компании.
Девочка сидела, скрытая листвой, на удивление ещё в изобилии державшейся на толстых ветвях дуба. Возбуждение от самых необычных соревнований в её жизни не думало отступать, как и острая обида за Ретта. Они не разговаривали с ним толком после того дня, когда он решил проводить её до класса, но это не мешало её врождённому чувству справедливости прорваться наружу. Она была так поглощена своим негодованием и бурными эмоциями от рыцарских дуэлей, что не обратила внимания на приглушённый шум в конюшне. Девочка очнулась от своих мыслей лишь когда уловила громкий стук прямо рядом с ней. Кэролайн тихо развернулась на ветке, чтобы выглянуть из-за блёкло-зеленых листьев и узнать, что случилось.
Мелроуз припечатал к стене темноволосую девушку чуть ниже его ростом. Прямые волосы незнакомки растрепались на ветру и частично скрывали её лицо, чёрный длинный распахнутый плащ и короткая чёрная юбка заставляли выглядеть худые девичьи ноги ещё более белыми, чем они были на самом деле. Ретт держал девушку за запястье, вдавливая её руку в стену конюшни. Вторая его рука была прижата к деревянным доскам в нескольких сантиметрах от её головы. С этого ракурса не было понятно, собирался ли он её поцеловать или ударить, и Кэролайн не могла определиться, отвернуться ли ей или продолжить смотреть.
— Это должна была быть моя победа! — севшим голосом прошипел Ретт.
— Я и собиралась обеспечить тебе победу! — голос незнакомки был сиплым, будто она долго кричала или же давно начала курить, но не напуганным.
— Я бы справился и без тебя, грязная потаскуха!
— Не смей меня так называть, Ретт Мелроуз, — девушка было дёрнулась в попытке освободиться, но крепкая хватка Ретта не дала ей вырваться. — Зовёшь себя истинным мюридхаудцем и наследником своего отца, а на деле ты слабак. Даже победить не пытаешься. Победитель не проигрывает, а вырывает победу зубами!
— Да что ты знаешь о победах?!
— Достаточно, чтобы видеть, что ты размяк.
Ретт ударил кулаком рядом с головой девушки и ледяным голосом приказал ей убираться. Незнакомка лишь глухо хмыкнула и скрылась за конюшней с гордо поднятой головой, оставив рассвирепевшего парня в одиночестве.
Кэролайн, недолго думая, спрыгнула со своего убежища достаточно тихо, чтобы уйти незамеченной, но Ретт резко развернулся к ней.
— Какого чёрта ты здесь забыла? — взбешённо спросил он со сбившимся дыханием.
— Я ждала Фосети, — начала оправдываться девочка, стараясь не смотреть на юношу.
— Вермор не придёт, — ледяным и спокойным голосом сказал Ретт. — Паркер нашла неких Мэри и Джона Дан, паршивых хабиталов. Никто из нас не собирается якшаться с лгуньей и артифом.
Кэролайн растерянно посмотрела на Мелроуза. Он был спокоен, с горделивым взглядом, как это было всегда, словно не он ещё пару минут назад припёр к стене девушку. Его взгляд был ледяным, но в глазах всё ещё можно было заметить яростные молнии.
— Я не лгунья, — пытаясь справиться с дрожью в голосе, сказала Кэролайн, расправляя плечи. — И не артиф. Я волшебница.
— Хочешь сказать, что они не твои родители? — усмехнулся Ретт. — Можешь не отвечать, мне всё равно на твою судьбу и проблемы.
— Ты настолько жалок, что не можешь принять отстранение от соревнований на месяц?
Мелроуз яростно сжал челюсть и подошёл к Кэролайн настолько близко, что она почувствовала его дыхание на своей коже. Девочка только сейчас поняла, что сказала и, сгорбившись, подняла упрямый, хоть и несколько испуганный взгляд на юношу.
— Я спас Келли от бесчестного поражения, — сквозь зубы процедил Ретт. — Это была моя обязанность, а меня за это отстранили!
— Обязанность?
— У меня есть всё, чего можно пожелать, Дан. У меня есть деньги, власть и безграничные возможности благодаря связям и фамилии. Меня боятся. Но у меня не было единственной вещи в этом мире — уважения, пока я не стал рыцарем. И я не позволю никому в этом мире забрать это уважение. Даже если бы я проиграл Роберту, я бы этого не лишился, ведь всё было бы честно. А теперь все считают, что на протяжении всех выступлений я использовал магию! — на последнем слове голос Ретта сорвался до яростной хрипоты, отчего у Кэролайн замерло сердце.
— Почему для тебя это так важно?
— Потому что я достиг этого своим трудом, а не благодаря тому, что я сын Алькора Мелроуза! Как думаешь, почему мне никто не перечит, Кэролайн? Потому что меня боятся. Мой отец обладает почти что безграничной властью в Великобритании, поэтому мне многое сходит с рук. Он влиятелен, но жесток, и всё, что я когда-либо имел, было лишь из-за того… что я его собственность, и никто не имеет права унижать меня, кроме него, — с этими словами он решительно отвернулся.
— Меня восхитило, что ты его спас, — сказала Кэролайн, глядя на прямую спину Ретта. Полы его плаща дрожали от ветра, и это была единственная вещь, которая сейчас указывала на то, что он не был статуей. — Ты настоящий рыцарь.
Мелроуз не ответил, лишь несколько склонил голову, будто невзначай просил её говорить дальше.
— Мой папа говорит, что если тебя уважают, то никогда не отвернутся, а если боятся, то убегут при первой возможности.
— Мой отец считает совершенно иначе. Когда люди тебя боятся, то делают всё как можно лучше, ведь понимают, что их могут лишить всего.
— А ты?
Ретт обернулся к девочке и пробежался по ней задумчивым взглядом. Его синие глаза блестели в свете дня болезненным светом, будто слезились, а губы сжались в тонкую линию.
— Должен быть баланс, — наконец ответил он дрогнувшим голосом, прикрыв при этом глаза и сильно сжимая кисть правой руки. Кэролайн внезапно поймала себя на мысли, что никогда не видела его в одежде с коротким рукавом: единственное, что Ретт позволял увидеть — его длинные пальцы и татуировка на левой руке.
— Я сфальсифицирую документы о твоих родителях, — внезапно сказал он, когда девочка уже открыла рот для вопроса. — Не думаю, что ты хочешь потерять расположение Вермора, так что будешь мне должна.
— Мне нечего тебе предложить, Ретт.
— Я дам тебе знать, когда решу, что мне от тебя нужно. А теперь иди отсюда, не хватало, чтоб ты слегла завтра с простудой! Да и в принципе не беси меня своим видом.
***
— Да он мой новый кумир! — воскликнул Кит, эмоционально взмахивая руками. — Ты же видел, как он надрал этому алэйсдэрцу задницу!
— Я уверена, что тот Джонни из сайлотака намного лучше. А ты видел его пегаса? — прервала брата Мелани. — Он на нём ногами встал!
— Мне кажется, их общая битва будет потрясающей! — с придыханием ответил Брендон. — Но очень жалко, что дуэль Мелроуза и Келли так закончилась.
— Я ничего другого не ожидал от мюридхаудца, — пожал плечами Кит. — Удивительно, что раньше никто не подумал о втором солторе.
— Но он спас Келли! И даже хотел продолжить дуэль на мечах.
— Ну и зачем тогда он взял солтор?
— Может, он знал… — хотела выдвинуть свою теорию Мелани, поворачивая к душевым.
— Ничего он не знал! Брендон сам говорил, что он мерзавец. А куда ты идёшь?
— Я хотела сходить в душ.
— А как же концерт в общей гостиной? Денни сегодня играет на гитаре, и если ты опять будешь долго плескаться в душе, мы никуда не успеем.
— Так давай она помоется и придёт в гостиную?
— Мелани постоянно дуется, когда я оказываюсь первый, — качнул головой Кит. — Ещё в младшей школе я обещал ей, что всегда буду её ждать. — прислонившись к стене в ожидании сестры, он решил сменить тему: — А ты когда-нибудь был в хабитальской школе?
— Папа настоял, чтобы я там учился.
— Ого, как круто! Мы с Мелли ходили в школу рядом с Манчестером. Нам там даже не разрешили колдовать!
— Было бы нечестно, если бы ты начал колдовать ещё в младших классах, — через минуту ответил Брендон, рисуя поле для игры в крестики-нолики в воздухе.
— Наверное. Но чем ещё заниматься, как не колдовать?
— Мне нравилось читать, — пожал плечами Брендон. — Очень жаль, что ты не знаешь об «Острове сокровищ», это моя любимая книга.
— Уверен, что я не потерял слишком много. Мне хватило «Приключений старого чёрта» и того факта, что в будущем нас заставят читать эти хабитальские книжки.
— О старом чёрте? Теперь понятно, почему ты такой ворчун, — усмехнулся Картер, увернувшись от тычка в плечо. — Если Мелли не выйдет прямо сейчас, то мы точно опоздаем к началу.
— Джонни из третьего года показал мне потайной проход к общей гостиной. Знаешь, где все были в первый вечер? По тому проходу они все ушли праздновать! Джонни сказал, что и нас возьмут в следующем году.
***
— Здесь налево, я точно помню.
— Боже, Кит, признай, что ты плутаешь!
— Ничего я не плутаю! Да и вообще, если бы ты не пропадала в ванной, то нам бы не пришлось идти короткой дорогой.
— Хочешь сказать, это моя вина? — возмутилась Мелани, махнув в сторону брата рукой. — Tevulnus!
— Скаль тебя подери, Мелли! — воскликнул Кит, у которого мигом зачесалось всё тело. — Pila appruit!
Брендон прижался к разбитым ступенькам из старого камня, когда заклинание роста волос пронеслось над его головой, а Мелани мигом последовала его примеру. Заклинание попало в стену, растворившись в ней яркой синей вспышкой. Когда девочка вскочила на корточки, чтобы атаковать брата, в узком коридоре раздался звук глухого удара. Этот гул заполнил весь потайной проход и так напугал детей, что те решили, что на них сейчас обвалится потолок. Тёрнер надломанным голосом скомандовала бежать и схватила мальчиков за руки, юркнув в левый проход.
Пробежав не больше тридцати метров, Кит резко затормозил, крикнув друзьям прислушаться к окружающей обстановке. Коридор был плохо освещён и чрезвычайно узок. Кирпичи здесь были не маленькие, как во всем атенеуме, а большие, словно валуны. Ступени были пыльные и менее исхоженные, чем там, где компания была всего несколько секунд назад. А ещё в коридоре было невероятно тихо, как это бывает в тех местах, где обязательно случится что-нибудь плохое. Брендон почувствовал, как у него пробежал холодок по спине, и вспомнил, что у него были примерно такие же ощущения в тот день, когда он обнаружил тот подвал. Тёплые и несколько влажные пальцы Мелани сильнее вцепились в его руку, будто это могло спасти её от тревоги. Они с ней дышали тихо, но рваное дыхание Кита резало тишину.
— Мелли, ты же у нас тут строишь из себя самую взрослую, — гневно сказал Кит, потираясь спиной о стену, вдавливаясь в кирпич всем телом, — так что снимай эти дурацкие чары. Где ты вообще их нашла?
— На прошлом уроке амддиффина Кэтрин из мюридхау использовала это заклинание на Драконьем ужасе, — ответила девочка, махнув рукой. — Decido.
Кит, вжимавшийся в стену, зажмурился, когда белая вспышка заклинания была поглощена его телом. Но не успел он открыть глаза, как почувствовал, что камень, в который он упирался, издал странный трескающийся звук, а в следующий момент понял, что его тело куда-то проваливается, а в воздухе повис крик его сестры.
Тёрнер распахнул глаза и сразу же зажмурился из-за яркого лазурного цвета, который, казалось, был всюду. Прикрыв лицо рукой, мальчик приподнялся на локте, осматривая помещение, где он оказался, но нечаянно взгляд упал на его правую ногу, лежащую в неестественном ей положении в прозрачной воде. Словно приливная волна, обрушивающаяся на берег, голень Кита сковала острая боль, из-за которой мальчик даже закричал. Он схватился обеими руками за колено, начиная с силой давить на мышцы, будто это как-то могло помочь.
— Кит! Кит, что случилось? — Мелани подбежала к брату и упала на колени рядом с ним. Она обхватила руками его лицо, заставляя посмотреть на себя, и стала нарочно громко дышать, пытаясь заставить Кита дышать её темпом. Брендон, только слезший со стены, из которой вывалился его друг, громко выругался теми словечками, к которым его отец прибегал лишь в крайних случаях, когда был уверен, что мальчик его не слышит.
— Это издевательство какое-то, — сказал он тихим шёпотом, мельком осмотрев обстановку, прежде чем подбежать к Киту. — Опять чёртова вода в подвале. Я же обещал папе…
— Мне кажется, у него перелом, — на удивление спокойно произнесла Мелани, подняв на Брендона взволнованный взгляд. — Его надо как-то отнести к врачу.
— Если это перелом, то нужны носилки, — заметил мальчик, присаживаясь на корточки рядом с другом. — Тебя тошнит?
— Нет, просто ноге больно, — откинувшись на сухую плиту, ответил Кит, не отнимая рук от ноги.
— Папа говорил, что если не тошнит, то не так всё и плохо.
— Ну да, падение с нескольких метров на плитку совершенно меня не травмировало.
— Здесь не больше двух, — ответил Брендон, заморозив воду в ладони, чтобы приложить лёд к ноге друга.
— Прости меня, Кит, — тихим голосом сказала Мелани, поглаживая голову брата. — Я не должна была…
— Да, — подтвердил Кит, но тут же зашипел из-за того, что Брендон шлёпнул мальчика по бедру со строгим взглядом. — Ты не должна была заколдовывать меня, — поправил себя Тёрнер, — но это не твоя вина. Так просто получилось.
Мелани хотела сказать ещё что-то, но её прервал громкий возглас Брендона:
— Чёрт возьми, там женщина!
Мелани и Кит наконец обратили внимание на то место, куда попали, и в частности — на возвышение в самом центре комнаты. Этот подвал был куда меньше, чем тот, где уже побывали Кит и Брендон, и намного освещённее.
Яркий и завораживающий лазурный свет был повсюду: он обволакивал комнату и блестел в водной глади. Каменная плита была покрыта мягким мхом, от чего цвет воды становился ещё сочнее и ярче. В самом центре было ровное возвышение — серая плита напоминала собой древний каменный стол со сколотым углом. Над ним, под самым потолком, росли цветы, похожие на вьюнки с большими листьями и яркими вытянутыми головками лавандового цвета. Гибкие стебли были длинными и закрученными, а от раскрытых резных листьев, усеянных белыми прожилками, которые напоминали причудливую паутину, казалось, и шёл свет. Эти листья были прижаты к потолку, но некоторые обрамляли крупные головки цветов, приятно подчёркивая сиреневый цвет.
Рядом с возвышением женщина с длинными руками и тёмными волосами хищно выглядывала из своего укрытия. Как только дети взглянули в её сторону, она пропала в лазурной воде, скребнув ногтями по плите. Брендон, поддавшись первому же порыву, велел Мелани охранять брата и найти, что можно трансформировать для него в носилки, а сам кинулся к тому месту, где была незнакомка.
Мальчик вскарабкался на возвышение, насквозь мокрый, хотя воды было ему чуть больше, чем по пояс. Только оказавшись на каменной плите, он понял, что подверг себя и друзей опасности: кем бы ни была эта женщина, она наверняка сильнее его. Брендон, готовый воспользоваться солтором в любой момент, начал осматривать окружающую его воду, с облегчением для себя отметив, что след незнакомки окончательно простыл. И тут яркая лазурь, окружающая его, внезапно застлала ему глаза. Мальчик поднял глаза на цветы и забыл, как дышать, изумлённый их красотой.
Брендон вспомнил, что ему надо моргать, когда к бутону потянулась изящная женская ручка с гибкими пальцами в перстнях.
— Мерлин, — мягко сказала она таким очаровательным голосом, что у мальчика побежали мурашки, — эти цветы прекрасны.
К леди Мюриэл подсел Мерлин, одетый в длинный походный плащ, охровые штаны и белую рубашку с длинным рукавом. Изумрудные глаза волшебника внимательно вгляделись в лицо женщины, которая с нежностью рассматривала цветы. Мерлин молчал, не отрывая взгляда от ученицы, из-за чего её щёки медленно заливались краской.
— Да, они прекрасны, — наконец сказал мужчина, протягивая руку к одному из нераскрытых бутонов. Слегка коснувшись сиреневых лепестков, он улыбнулся, а бутон сразу раскрылся, потягиваясь к солнцу. — Это последние цветы, которые удалось спасти после пожара.
— У тебя наверняка есть планы на них, — сказал молодой сэр Алэйсдэйр, стоя рядом с Кайндаймом. Его голос был громким, как гром, а глаза цвета тропических морей в солнечные дни, искрились в свете дня. — У тебя на всё есть план.
— Некоторые прекрасные глаза никогда не сохранят тайны, — улыбчиво ответил Мерлин, глядя куда-то вдаль, — но прекрасные цветы крепко схватятся корнями за неё.
— Ненавижу, когда ты говоришь загадками, — промурчала Мюриэл, подавая Кайндайму руку, чтобы встать.
Мерлин перевёл на женщину взгляд, усмехнувшись, а потом посмотрел в сторону Брендона с таким выражением, будто видел мальчика.
— Загадки заставляют меня выглядеть мудрее, чем я есть. А если ты их разгадаешь, то станешь самой гениальной среди нас. Верно…
— Брендон! — позвала мальчика Мелани. — Мне нужна твоя помощь!
Брендон оторвал взгляд от цветов, проморгался, так и не поняв, что именно сейчас произошло. Он быстро спрыгнул в воду и помчался к друзьям.
— Что ты там увидел? — поинтересовалась Мелани, когда Картер подбежал к ней. — Что-то случилось?
***
— Ничего страшного, — сказала медсестра, осматривая ногу Кита, — простой перелом. Ещё раз, как он упал?
— Упал с лестницы, — ответил за друга Брендон, который только-только пришёл в себя после странного видения.
— Ну, бегать по ним не надо, — строго прокомментировала женщина, возвращаясь к койке Тёрнера с флакончиками эликсиров. — Выпей ложку этого, оно обезболит. Хорошо, теперь я заклинанием поставлю тебе кость в правильную позицию. Больно не будет, ты же только обезболивающее выпил. Отлично, ещё ложку этого эликсира, он быстро восстановит и укрепит твою кость. Ночь проведёшь здесь, чтобы срослось всё правильно, а утром твои друзья придут за тобой.
