***
— Пап? Скотт оторвался от листа бумаги и поднял взгляд на сына. Мальчик неуверенно потоптался на месте, а потом протянул руку с зажатым в ней кулоном-проводником. Пальцы едва заметно дрожали, что можно было бы списать на холод в комнате из-за открытого окна, не знай его отец, что крылось за этим тремором. Брендон в целом выглядел болезненно: лицо сильно исхудало, под глазами залегли тёмные синяки, хотя он хорошо спал с самого приезда домой, а сами глаза, казалось, потеряли свой здоровый блеск и стали тусклыми. Скотт уже водил сына к врачу, но безрезультатно. Однако Брендон продолжал избегать магии и использования солтора, чем тревожил отца и дядю не на шутку, даже когда доктора заверили Картеров в его отличном состоянии здоровья. — Ты уверен, что я должен это сделать? — В этом нет ничего страшного, малыш, — улыбнулся Скотт и обнял мальчика. — Мы просто израсходуем всю твою силу, а потом вернём её. — А что если проблема в проводнике? — поинтересовался Брендон. Он не помнил, что именно делал, когда трогал ожерелье основателя перед самым отъездом, но почему-то эта мысль засела в его голове и совершенно не хотела покидать его. Мальчика преследовало ощущение, что проводник основателя туманил его рассудок, оставляя лишь холодное чувство опустошённости и усталости, но всё же продолжал призывать к себе и днём, и ночью. Перед сном мальчик вновь и вновь возвращался к тем моментам, когда ожерелье основателя срывалось с подставки и прилетало в его руку, после чего реальность пропадала за пеленой забвения. Он силился вспомнить хоть что-то, что дало бы подсказку, как вернуть свою беззаботность, но единственное, что Брендон никак не мог забыть — опьяняющие сила и и мощь, которые потом всегда уступали слабости и невозможности сопротивляться древнему солтору. — Если не поможет очищение, то я отдам тебе свой, — продолжил убеждать сына мужчина. — Или мы найдём другой, как ты и хотел. Мне кажется, это могло бы помочь. Что думаешь по этому поводу? Брендон не отвечал, а лишь рассматривал мыс ботинка, надеясь увидеть в нём ответы на мучающие его вопросы. Скотт тихо вздохнул, выпустив мальчика из объятий, и потрепал его по голове. — Слушай, а как дела у Кита и Мелани? — Последние пару дней мы не очень ладили. Знаешь, у меня совершенно не было сил, чтобы общаться с ними… Я бесполезен без своего хорошего настроения! — C чего ты вообще взял, что бесполезен? — искренне удивился Скотт. — Неужели ты думаешь, что они дружат с тобой только потому, что ты придумываешь всякие проделки, а не потому, что ты хороший, добрый мальчик, с которым им очень интересно общаться? — Зачем им дружить с нюней? — так же искренне удивился Брендон. — Конечно же, они дружат со мной потому, что со мной весело! Поэтому я не хочу общаться с ними до тех пор, пока не стану таким, каким был. — Ох, Брендон… Скажи, ты бы перестал дружить с Китом, если бы он заболел? А если бы у Мелани было плохое настроение из-за оценок, ты бы сказал ей «пока» и перестал поддерживать в трудные для неё минуты? — Нет, — буркнул мальчик, надув губы. — Но это же другое! — У каждого в жизни случаются плохие дни, малыш. И хорошие друзья не оставляют друг друга в беде. Об этом даже пишут во всех сказках, разве не так? Может дашь ребятам шанс проявить себя настоящими друзьями? — Скажи честно, пап, ты привёз меня в Манчестер именно для того, чтобы я помирился с ними? — Ну-у-у, — протянул Скотт, пряча лицо за кружкой китайского чая, — может, это счастливое совпадение? Брендон внимательно посмотрел на отца, и его глаза, кажется, даже блеснули прежним огнём. Мальчик уже убрал солтор в карман, когда мужчина снова заговорил, накидывая на плечи куртку: — Сам не забывай быть хорошим другом, хорошо? Проявляй внимание и заботу и будь честным. Кит и Мелани сидели в одном из хабитальских кафе, о чём-то без умолку разговаривая. Маршмеллоу в их кружках закручивались в водовороте из какао и молока, следуя за серебряными ложками, а аромат горячего напитка обволакивал детей. Здесь же, за угловым столиком, занятым двойняшками, стояла и третья кружка, но прозрачный пар, валящий от неё, становился всё менее заметным. Несмотря на её увлечённость разговором, серые глаза Мелани устремлялись ко входу каждый раз, когда над дверью раздавался звук медного звонка, а потом со слегка разочарованным взглядом возвращались к таким же серым глазам Кита, когда на пороге появлялись незнакомцы. Однако в определённый момент на её лице прочиталось беспокойство, и Кит обернулся к выходу, отсалютовав вошедшему стаканчиком с какао. В кафе вошёл Брендон, махнув отцу за дверью на прощание. Младший Картер стянул с себя шапку и длинный шарф с наигранной вальяжностью, но близнецы отлично видели, как он нервно вздохнул, прежде чем приблизиться к столику. Пока мальчик снимал с себя куртку, он успел превратиться из аккуратно одетого ребёнка в слегка неряшливую версию себя со спутанными волнистыми волосами и неаккуратно вздёрнутыми рукавами толстовки. Картер зачем-то опять взъерошил волосы перед тем, как сесть за столик. — Привет, — робко сказал он. — Не думал, что вы любите хабитальские кафе. — Они неплохо подойдут для встречи с человеком, который делает всё возможное, лишь бы не использовать магию, — заметил Кит, не обращая внимания на удар по ноге от Мелани. — Здесь вкусное какао, — поспешила заверить друга девочка. — Нет-нет, Кит прав. Я избегал вас и магии, потому что… Я рассказывал вам, что случилось тогда, но уверен, что даже для волшебного мира это звучало очень бредово, так что вы вправе не верить мне и обижаться на то, что я не общался с вами. — Это действительно было… — начала говорить Мелани, но тут же замялась. — Фантастически. — Именно. Мы с Китом знаем едва ли больше тебя о волшебном мире, но все эти баргесты, Мерлин и Барр больше походят на больную фантазию, чем на правду, знаешь. Даже в легендах никогда не было таких людей, которые бы перемещались в эпохах и пространстве, как ты. — Да и если не говорить про все странности, что с тобой случились, Вермор тот ещё козёл, конечно, но те чары были очень опасными. Мелли говорит, он выглядел, как мумия. — Дело даже не в Верморе, а в тебе. Ты очень изменился: стал грубее и апатичнее. Ты гулял с нами перед Самайном, смеялся и принимал участие в боях, но в то же время ничего не слышал из того, о чём мы говорили. Я не обвиняю тебя, просто находиться с тобой было несколько страшно. Если Вермор выглядел как мумия, то ты был словно зомби. — Это действительно было странно, но мы не в обиде. Мы сами должны, наверное, извиниться за то, что поругались с тобой перед самым отъездом. — Ты совсем не псих, Брендон. И не опасен для окружающих! — воскликнула Мелани. — Просто твой вид во время Самайна… — Ты был в крови! И постоянно говорил о каком-то непонятном заклинании. — Я не помню этого, — признался Брендон, так и не дотронувшись до стаканчика с остывшим какао. — Но папа предложил очиститься, так как это может помочь, и я подумал, что мы могли бы сходить вместе, ведь вам нужна подпитка магии. — Подожди, ты сказал «очистка»? — переспросил Кит. — Это же опасно! К такому прибегают только при проклятиях. — Поэтому я и прошу пойти со мной. Дядя Джер сказал, что при магическом истощении важно чувствовать магию близких людей, а папа не хотел пугать никого из родственников, поэтому об этом знаете только вы и он с Джереми. Но всё же я не думаю, что проклят: на меня так подействовал именно солтор основателя, так что есть вероятность того, что я просто нечаянно вобрал в себя его древнюю магию. Это, конечно, очень странное объяснение, потому что я колдовал, как мне кажется, проводником Вермора. — Но солторы же безвредны. В плане, если бы они могли вызывать то, что происходит с тобой, то их бы не крали. — Я просто хоть как-то пытаюсь остаться оптимистом, — неловко усмехнулся Брендон. — В любом случае, я был бы очень признателен, если бы вы помогли мне. — О чём речь?! — воскликнул Кит. — Конечно, мы поможем, несмотря на скептицизм Мелани! — Но есть кое-что, о чём вы должны знать. Когда мы истощаем запасы волшебства естественным путём, колдуя на протяжении долгого времени или создавая сложные заклинания, они просто уходят с заклинаниями, а потом мы восполняем их так, как нам рассказывал мистер Хоган. Огнём. Но когда магия должна иссякнуть по принуждению, как в моём случае, то я буду выплёскивать её в специальном месте и вы… будете обязаны пропускать её через себя. Вы будете, как фильтр для воды, а потом легко сможете восстановиться. — Мы почувствуем всё то, что чувствовал ты, когда колдовал? — уточнила Мелани. — Да. Это вынужденная мера очистки, которую нельзя избежать. — Немного нервно из-за того, что это опасно, — признался Кит, надевая куртку. — Я слышал, что некоторые полностью лишались магии после очистки. — Для вас это безопасно, — судорожно выдохнул Брендон. — Единственное, что вам действительно стоило бы знать перед очисткой, я уже сказал. Мелани с сочувствием сжала пальцы Картера и всё оставшееся время до переместительной точки — обычного, на первый взгляд, люка, который находился в самом тёмном углу улицы вне зависимости от расположения солнца — болтала с Китом наперебой в надежде отвлечь друга от тревожных мыслей. Однако когда люк под её ногами едва заметно заблестел, и улица поменяла свой вид, у неё засосало под ложечкой. Волшебный Манчестер вообще не был похож на свою неволшебную часть или обычный стереотипный магический город. Вместо ожидаемых причудливых старых каменных домов, высоких и впечатляющих церквей и красивых мостов окраина города состояла из резных домов, полностью покрытых плющом. Дикие стебли, которые местные называли драконами Тундеры, двигались сами по себе, словно живые существа, и переплетались над головами прохожих. Такие необычные арки можно было встретить на каждом углу, а некоторые тянулись чуть ли не на всю улицу. Другие стебли ползли к ещё одним необычным строениям волшебного Манчестера — огромным зданиям, полностью состоящим из воды. Будто мощные потоки буйной реки, вода могла литься строго вверх или в разные стороны, соблюдая все архитектурные линии своих авторов. Единственным несовершенством таких зданий были редкие холодные капли, которые случайно могли попасть на прохожего, хотя зимой по чьему-то безумному велению они превращались в снежинки. Пабы и подобные им забегаловки находились в домах, похожих на тропический лес, и в водных строениях. Однако в городе не было ярких запахов листвы и гибких стеблей, в небе не летали цветные попугаи, а горячее солнце не выжигало траву даже в самые жаркие дни. Яркие необычные дома крайне странно смотрелись на фоне серого неба Манчестера, как и люди, которые выходили из них в серых скучных пальто и куртках. Брендон видел, как дети со съехавшими на бок шапками перепрыгивали тонкие стебли драконов Тундеры, видел сквозь наименее плотные потоки воды, как маги смеялись, сидя за деревянными столами, наблюдал, как вечнозелёные драконы нечаянно начинали обматывать толщи воды, что выглядело невероятно завораживающе. Мальчик был уверен до этого момента, что после величия Гринчвилда его вообще ничто не сможет удивить, но Манчестер действительно не был похож ни на один город, который он видел до этого. Ему даже казалось, что трепет перед очисткой притупился перед подобным зрелищем, но стоило ему увидеть папу и дядю Джера, как в животе с новой силой завязался тугой противный узел. Джереми приветливо похлопал племянника по плечу, а его глаза лихорадочно поблёскивали даже при тусклом осеннем освещении. Брендон видел, как его солтор в форме аспида гордо висел на груди под незастёгнутой курткой, от чего тревога накатила новой мощной волной. И либо мужчина заметил во взгляде мальчика, что он чувствует, либо сам волновался, но он не убирал своей тёплой ладони со спины младшего Картера, даже когда здоровался с его друзьями. Скотт, явно чувствующий облегчение, что его сын пришёл с бойкой компанией, два раза поинтересовался, не хотят ли они поесть, а потом с едва заметным вздохом повёл за собой ребят и брата по незатейливым дорогам Манчестера к месту отчистки. То место, куда им всем предстояло прийти, для хабитальского глаза показалось бы заброшенной ирландской баней. Мозаичные своды почти не освещались, свет шёл лишь от факелов на колоннах, и поэтому красный цвет стен казался таинственным. Сами колоны были молочного цвета, но недостаток света придавал им цвет кожи, который постепенно переходил в тёмно-коричневый, схожий с корой дуба. Стены с колонами убегали вверх, где резко обрывались, предоставляя холодным ветрам морозить воду в бассейнах. Гланхаи — места подпитки магических сил — были разбросаны по всей стране для того, чтобы волшебники могли полностью восстановиться после изнурительных заклинаний, особенно во время войны. Воздух в них всегда казался каким-то наэлектризованным, а на языке всегда оставался странный привкус магии. Хоть изначально их построили для снятия проклятий во времена набегов фанатиков палача, со временем они поменяли своё назначение и стали местами для восполнения магии. Брендон не раз слышал, как его родные говорили о гланхаях, но почему-то никогда не вдавался в подробности принципа их работы. Ох, как же он надеялся в последнюю неделю, что мистер Хоган расскажет, что делать в таких местах! Всё, что учитель поведал о восполнении магии, не предполагало, что будут такие большие волшебные затраты, и мальчик впервые в жизни ощущал, что страдает от недостатка знаний. Его грудь быстро вздымалась, пока он стягивал с себя толстовку и футболку. Лишь неискоренимая упёртость не позволила коленкам Брендона задрожать в присутствии других. Когда он вздыхал, плотно сжав губы, можно было бы даже сосчитать его рёбра. Тем не менее, мальчик пытался строить из себя бесстрашного героя до последней секунды, поэтому подошёл к бассейну как можно бодрее и естественнее, ни на кого не оглядываясь. Он обернулся лишь тогда, когда холодная вода коснулась его ног и разошлась едва заметной рябью. Брендон не мог перестать кусать тонкие губы, а блеск его лихорадочно горящих глаз затмевал лишь мерцающий волшебным светом солтор. Он не заметил поддерживающего кивка отца и нервничающих друзей, внимательно следящих за всеми его движениями, просто начал спускаться по мраморным ступеням в бассейн, предавшись целиком и полностью страху перед неизвестностью. Чем больше его тело погружалось в воду, тем сильнее горел на его груди проводник, слепя глаза. Мурашки успели покрыть всю кожу, когда Брендон наконец достиг центра, а Джереми, Скотт и друзья встали по углам бассейна. Он стоял по плечи в прохладной воде, которая с каждой секундой всё заметнее расходилась пузырями, с поднятыми к серому небу глазами. Юный волшебник почти не слышал низкого голоса чтеца — человека, певшего песни друидов, чтобы магия начала покидать тело мальчика. Все звуки сливались в единую мелодию, от которой холодела спина, а мир вокруг то расплывался, то внезапно становился нереалистично ярким и чётким. С каждым словом песни мышцы сковывало так, что нельзя было даже пошевелить пальцем. Однако несмотря на это, он всеми клеточками тела чувствовал, как слабый ветер гулял по гланхаю, чувствовал запах огня, который наверняка появился из чьей-то зажигалки на несколько секунд, ощущал, как штанины джинс становились всё тяжелее и тяжелее из-за воды, будто бы они весили по тридцать фунтов. Но внезапно все звуки стихли, а мир вернул привычные краски. Брендон едва успел перевести дыхание и удивиться, что очистка так быстро закончилась, как понял, что вместо своих друзей и родственников видит лишь сгустки энергии из огромной мешанины цветов. Энергия не была каким-то единым пятном, а состояла из сотни нитей, больше похожих на застывшие в небе молнии и располагалась в венах, коже, костях его родных. Особенно много этих своеобразных молний было вокруг солторов, которые горели яркими серебряными линиями, повторяющими контуры ожерелий. Внезапно фигуры подняли правые руки вверх, и из их пальцев цветастые пятна начали уходить куда-то в небо, переплетаясь между собой, бурля и искрясь. Нити магии сплелись прямо над его головой и ярким фейерверком распылились по воздуху. Искры снежинками падали на плечи и лицо Брендона, который не мог оторвать взгляда от такого зрелища. Мальчик даже не понял, что за вспышка это была, когда внезапно его тело скрутило так, что он с головой ушёл под воду. Вода забурлила, вспенилась и внезапно вспыхнула ярким огнём, когда чтец закончил петь. Мелани хотела спросить, что случилось и жив ли Брендон, а Кит был уже готов был идти вытаскивать друга со дна, но тут в самом центре бассейна огонь расступился, и Картер вынырнул. Магия, вырывающаяся из него, полыхала даже ярче огня. Оранжево-жёлтые потоки волшебства высвобождались из каждой поры, из ушей, носа и рта, окрашивались то в перламутровый, то в изумрудный, то в фиолетовый или тёмно-синий цвет, создавая необъяснимую палитру красок. В один момент от позвоночника Брендона отделилась тонкая линия, которая в ту же секунду превратилась в огромного огненного дракона с мощными крыльями, огромного василиска нефритового цвета и в не менее крупного иссиня-чёрного вампала. Существа, рождённые магией, устремились вверх, но когда столкнулись с невидимым барьером, вихрем закружили по гланхаю, проносясь сквозь колоны, из-за чего они начали угрожающе гудеть. Огненные драконьи крылья обдавали жаром, угрожая подпалить волосы и одежду присутствующих. Зверь постоянно раскрывал пасть, и непонятные гортанные звуки гулом разносились по зданию, а потом резко пропадали, пока чудище опять не открывало рот. Василиск всё время шипел и оставлял за собой едва заметные потоки магии, которые выглядели словно неаккуратные линии на картине начинающего художника. А вампал не переставал выть, однако вместо воя из его глотки вылетал лишь ветер. Его хвост бил рядом с Мелани, которая казалась рядом с псом ещё более маленькой и слабой, а некоторые волоски шерсти норовили пройтись сквозь неё. Внезапно Брендон, не отдавая себе в этом отчёта, махнул руками, пока магия продолжала вырываться из его тела, и звери замерли на месте. Свет стал ещё ослепительней, а их глаза заполыхали самым настоящим огнём, из-за чего в воздухе появился запах гари. Ещё взмах — и твари сорвались со своих мест. Огромные потоки магии по кругу пронизывали четырёх человек, с каждым разом становясь менее яркими и огромными, но песни чудищ, напротив, казались всё громче и громче. Кит и Мелани едва могли стоять на ногах из-за пронзающей их магии, после которой было сложно дышать. Но они продолжали произносить очищающие заклинания, о которых узнали всего пятнадцать минут назад, пока по щекам бежали тонкие ручьи слёз. Они не чувствовали боли, но ощущали всем телом присутствие чужеродных волшебных сил, которые едва ли могли сравниться с их собственными. Нечёткие силуэты незнакомых людей, которых связывали, словно цепями, кроваво-красные и зелёные нити, мелькали на краю сознания, будто воспоминания, которые вот-вот должны были исчезнуть. Эти образы то становились ярче, то почти затухали, но цепь неоновым цветом светилась так же ярко и пугающе завораживающее. Силуэты, казалось, состояли из дыма и сражались друг с другом: они то падали, из-за чего от их тел уходила сырая дымка, то вскакивали на ноги и принимались душить друг друга. Один из них указывал пальцем на непонятный предмет, но ветер скрывал, что там было. В какой-то момент Мелани так засмотрелась на незнакомцев, что запнулась при чтении заклинания и оказалась совершенно не готовой к очередному зверю, который пролетел сквозь неё. Грудную клетку сковало, прерывая дыхание, а в голову ударили истинные звуки мифических существ. Впервые за всё время очистки ей стало дико больно, и она была уже готова сойти с едва выступавшего над огненным бассейном пьедестала, как заметила, что тело Брендона внезапно перекосило в её сторону. Языки пламени были опасно близки к руке мальчика, а он будто не замечал того, как горячо стало его коже. И чем дольше Мелани молчала, сдерживая крики боли, тем сильнее опускалось тело её друга в огонь. Но внезапно влетевший в неё дракон встряхнул Тернер, и она поняла, что делает. Девочка, превозмогая боль, от которой кружилась голова и подташнивало, начала опять читать заклинание, урывками заглатывая воздух. Брендон медленно выпрямился и через пару мгновений снова неестественно взмахнул руками. К этому моменту огромные твари почти полностью испарились, а вода переставала бурлить. Но тело мальчика всё ещё не слушалось его, а голова была запрокинута к небу с безжизненным кукольным взглядом. Чтец в капюшоне что-то шепнул, глядя на эту картину, но Картер так и не отреагировал. — Его магия иссякла, — прозвучал голос чтеца, который слышался отовсюду, но только не от него самого. — Поднимите руки и произнесите: «Tergum gwyn». Глубоко вздохните перед этим и зажмурьте глаза, если не хотите ослепнуть. Скотт, Джереми и дети сделали, как им сказали, и гланхай залился ярким светом — магия Брендона мощным потоком влилась обратно в его тело, из-за чего побледневшая кожа возвращала свой прежний цвет.***
— Ты что-нибудь чувствовал? — поинтересовался Скотт, приобнимая сына за плечи. — Совсем ничего. Когда я вошёл в воду, а чтец начал песню, меня словно ввели в транс. Я даже не видел тех зверей! Они были очень большие? — Ты бы даже на них залезть не смог, — улыбнулся Джереми, давая племяннику воды. — Говорят, что эти звери охарактеризовывают тебя, а их размер сравним с магическим потенциалом. — Я похож на огромного дракона?! — воскликнул Брендон, вскакивая с места. — На настоящего дракона! — Вероятнее всего, — усмехнулся Джереми. — Но я имел в виду, что тебе присущи черты тех существ. Как минимум, у тебя действительно звериное упрямство. — Я тоже хочу узнать своих зверей! Есть какой-то другой способ узнать, кто это? — О! Я и без этого могу сказать, что ты, Кит, — грифон. И ты должен поверить мне, если не хочешь, чтобы твои родители убили нас со Скотти. — Как ты себя чувствуешь сейчас? — тихо спросила Мелани, у которой всё ещё шумело в ушах из-за криков монстров. — Ты… прежний? Брендон закрыл глаза и попытался прислушаться к чувствам. Всё казалось прежним, таким, каким должно быть. Усталость и апатия тихо отступали, силы и энергия же возвращались, но где-то глубоко в душе мальчик понимал, что не всё пришло в долгожданную норму. Да, тени отступили, а дышать стало свободнее, но чёткая уверенность, что древний солтор так просто не выпустит его из своих сетей, не покидала его. — Да, — улыбнулся Брендон, решив, что всё скоро пройдёт, — я прежний. Кстати, я не отдавал вам свою тетрадку? Никак не могу её найти.***
Скотт и Джереми тихо сплетничали об Эмилии и иногда поглядывали на смеющихся детей, которые мочили ноги в другом маленьком бассейне. Кит что-то шумно рассказывал, мастерски передавая артикуляцию передразниваемого им человека. Мелани от смеха жмурилась и мотала головой, из-за чего её косички забавно колыхались из стороны в сторону. Иногда она тоже строила рожицы, хоть и с меньшим профессионализмом, чем брат. По каким-то неуловимым движениям Картер-старший понимал, что речь шла о конкретном учителе, который постоянно дёргал плечами. — Он опять начал смеяться, — тихо сказал Скотт, глядя, как Брендон от смеха откидывал голову назад, а потом подключался к пародированию бедного преподавателя. — С ним всё будет хорошо, — ответил Джереми и хлопнул брата по плечу. — Мне кажется, его невозможно по-настоящему выбить из колеи. — Я не хочу, чтобы он возвращался в атенеум. Что если всё опять повторится? Что если на Гринчвилд всё же нападут? Я постоянно слышу разговоры о новых палачах, о том, как они устраивают бойни рядом с атенеумами. Скажи мне, на кой чёрт им это? Об их идеях никто не знает, они ничего не требуют, но постоянно подвергают опасности детей. Ладно бы у них был зуб на весь мир взрослых, но разве дети должны расплачиваться за их обиды? Я думаю, что оставлю Брендона дома, пока на этих безумцев не найдётся управы. — Кит и Мелани вернутся… — Потому что за три месяца на Манчестер напали уже дважды. Им действительно безопаснее быть дальше от этого города. — Лишь раз за всё это время произошла драка у атенеума, а ты пытаешься найти любые доводы, чтобы не дать Брендону вернуться. — Разве я не прав, что оберегаю его? — Ты не можешь запереть его в доме до тех пор, пока угроза со стороны палачей не пройдёт. Ему надо учиться защищать себя, заводить дружбу и хоть раз получить за то, что он затычка во всех бочках. Не фыркай, ты сам замечательно знаешь, что он унаследовал эту твою дурацкую черту характера. — Можно подумать, что ты у нас великий демократ. — Не забывай, что я был ещё более несносным в детские годы, — усмехнулся Джереми и покосился на детей. — Тебе однажды придётся отпустить его в этот страшный мир, так дай ему закалить свой характер. Я уверен, что у такого древнего и почётного атенеума как Гринчвилд есть методы, как дать отпор палачам, если те посмеют напасть. Но, опять же, ты не можешь привязать его к себе, как бы сильно того не хотел, — с этими словами Батлер поднялся, вытащив из куртки зажигалку, и направился к детям. Скотт тоскливо взглянул на небо, что-то прошептал и пошёл за братом. — Господа, дама, а вы уже пополняли силы? — спросил Джереми, отвешивая детям лёгкие поклоны. — Нам только рассказывали об этом, но ещё не учили это делать, — ответила Мелани с красными щеками. — Мы два месяца потратили на то, чтобы не тратить магию напрасно, — скривил губы Кит. — О, уверен, что ты не тратишь теперь даже лишней капли магии на шалости, — улыбнулся Скотт. — А то! — Я сказал им, что вы покажете, как это делать, — сказал Брендон. — Раз вы уже прошли теорию в школе, значит, можно не рассказывать вам скучные подробности о том, с чем связано пополнение магии? — поинтересовался Скотт. — Я была бы не против услышать всё ещё раз. Некоторые детали забылись за это время, — уставившись на Джереми, ответила Мелани. — Джер, не хочешь блеснуть знаниями на публику, как любишь это делать? — Тронут, что ты позволяешь сделать это, Скотти. Рассказывать, на самом деле, нечего. Магия не привязана к крови или любым другим жидкостям, как считают хабиталы… — Я видел магию во время очистки! Она была во всём теле! Это было потрясающе. — А точно нельзя мне тоже попробовать очистку? — Боюсь что так, Кит, — засмеялся Скотт. — Если тебе нас хоть немного жалко, ты не будешь этого делать. — Мы ни в коем случае не хотим, чтобы мама с папой на вас ругались! — Всё равно я однажды обязательно узнаю, что это такое. — Надеюсь, ты-то за солтором не полезешь. Но о чём я говорил? Ах да, магия. Волшебство действительно заключено во всех нас, но, как всё на этом свете, имеет свой резерв. Когда вы очень много колдуете — уверен, что теперь никто из вас не тратит магию напрасно — магические силы истощаются, как физические во время тяжёлых упражнений. Однако, к сожалению, волшебство само по себе не возвращается. Нам приходится задействовать посторонние вещи для этой цели. И, как бы парадоксально это ни звучало, пополняем магию мы с помощью нашей крови. На ладони с помощью магии мы рисуем руну Уруз и кладём на неё наш солтор. Затем сильно зажимаем солтор и говорим «Vitus vocat» до тех пор, пока вы не увидим сочащуюся кровь. Когда Джереми заметил, как по его руке скатилась капля крови, он разжал кулак. Казалось, что руна была вырезана на его коже острым ножом, а проводник в виде аспида был весь в крови. Но как только он раскрыл руку, едва уловимый золотисто-красный свет спиралью закрутился вокруг его руки, согревая кожу, а кровь на ладони на секунду вспыхнула огнём. — Надо же, как красиво, — ахнула Мелани. Брендон смотрел, как её руку окутывала магия, а потом рана на руке внезапно затянулась, оставив лишь тонкий шрам от руны, и понимал, что это даже близко не было похоже на всю ту магию внутри неё.