Рисуя линии жизни

Он проснулся, когда Эми еще спала. Ее ладонь покоилась на его груди, так что пришлось аккуратно снять ее, прежде чем вылезти из-под одеяла. Прохладный душ и быстрый завтрак, первые попавшиеся джинсы и белая футболка. Наскоро написанная записка, оставленная на прикроватной тумбочке: «Я ненадолго в студию. Вчера не сделал пару важных дел для галереи». Этьен не врал — дела действительно были, ведь он переносил их вчера на вечер, который прошел совсем не так, как он предполагал. Но основной причиной было то, что он не хотел проводить весь день с Эми, а учитывая, что было воскресенье, это было бы неизбежно. Смотреть ей в глаза и притворяться, что он такой же как и прежде, казалось невыносимым. Без Марселя кабинет был пустым и слишком тихим. Просматривая оставленные коллегой бумаги и ставя свою подпись в отмеченных местах, Этьен пытался сконцентрироваться на том, что делал, но, казалось, что даже стены здесь напоминали о Наоки. В этом кабинете они впервые познакомились, и здесь же впервые поругались. Все вокруг было соткано из обрывков воспоминаний. Еще одна машинальная подпись. Стук в дверь. Этьен поднял глаза, с нескрываемым волнением замечая на пороге предмет его размышлений. Юноша стоял, положив одну руку в карман черных узких брюк. Черная майка открывала его плечи, подчеркивая тонкие аккуратные силуэты мышц. Убранные назад передние пряди волос, цепочка с серебренным крестом на груди, сумка на плече и черные с белым кеды. Такой притягательный... — Что ты тут делаешь? – это было далеко не самое радушное приветствие, а вопрос, который крутился у Этьена в голове. — Надеялся, что смогу тебя здесь застать. Администратор сказал, что ты тут. — Обычно я не прихожу по воскресеньям, – начал будто оправдываться художник, отводя взгляд от стройной фигуры и проницательных карих глаз, в которых, как он заметил, сквозила тень необъяснимой тоски. — Я знаю, – Наоки, не дожидаясь приглашения, прошел до дивана, присел на его спинку. Он действительно надеялся, что сможет увидеть Этьена, поэтому и приехал сюда, как только проснулся и собрал свои вещи — у Люка он ночевал последнюю ночь. Наоки просто хотел поговорить, потому что ему казалось, если он этого не сделает, то сойдет с ума. На такси пришлось занять денег у Люка — пока он вчера возвращался из галереи в метро, отрешенный и пребывающий в своих мыслях, оказалось, что какой-то карманник вытащил у него бумажник с оставшимися деньгами. Пары купюр, которые остались в кармане, не хватило бы даже на такси. Вчерашним вечером все пошло не так, и Наоки не представлял, чего еще ждать в будущем, но все равно приехал сюда, не зная толком, о чем говорить, но понимая, что оставить все просто так не может. — Хочешь чего-нибудь: чай или кофе? – спросил Этьен, нарушая тишину. — Нет, спасибо. Я просто приехал сказать... – Наоки сглотнул, потому что в горле вдруг стало тесно. – Я не сплю со всеми подряд, Этьен. Он затронул вибрирующую струну в сердце Этьена, и тот, словно желая защититься, выпалил: — А с кем? Вспоминая, как ты говорил про своего любовника, ты спишь со всеми, кого уважаешь? К удивлению, этот укол не вызвал ожидаемой реакции, и Наоки оставался по-прежнему спокоен, только глаза еще больше погрустнели. — До этого я спал с теми, кто меня привлекал и кого я уважал. А с тобой... Это не просто уважение, это глубже, сильнее. Знаешь, ты действительно прекрасный учитель. Ты научил меня не только рисовать, но и чувствовать. Этьен смотрел на юношу, едва сдерживая себя от порыва подбежать и обнять его, прижать к себе. — Но, боюсь, завтра будет наше последнее занятие, – Наоки выжал из себя улыбку, задавая самому себе вопрос: если бы дело было не в деньгах, он бы остался? Художник встал с кресла, поставив руки на стол. — Как? Это из-за того, что мы?.. — Нет, не беспокойся. — Наоки, если все же дело в этом, давай просто оставим все в прошлом, – Этьен вышел из-за стола, останавливаясь напротив. Почему он вдруг решил его задержать, заставить остаться? – У меня есть девушка, у тебя Ичиро-сан. — Ты любишь ее? – горечь в голосе Наоки была отчетливо слышна. Делать вид, что он не понял о чем речь, казалось Этьену глупым, но ответить что-то он не мог, потому что либо пришлось бы соврать, либо признаться. — Ты ее не любишь, – ответил за него юноша. — С чего ты взял? — Потому что ты не стал бы тогда заниматься со мной вчера любовью. И если бы ты ее любил, то просто ответил бы мне, – Наоки вздохнул и отвернулся в сторону, будто говорить было сложно. – Помнишь, мы с тобой говорили о том, что такое любовь? — Помню. — Кажется, я начинаю понимать, что это, – Наоки снова взглянул прямо в глаза Этьену, и художник ощутил, как от одного его взгляда щемит сердце. – Спасибо тебе. Взяв за ручки свою сумку, юноша закинул ее на плечо и в последний раз посмотрел на художника. — До завтра. Сегодня я не хочу прощаться. — Наоки! — Не говори ничего, – помотал тот головой, останавливая. – Это все равно ничего не изменит. Ни тебя. Ни меня. Ни того, что я к тебе чувствую. И в следующую секунду юноша вышел из дверей, оставляя после себя легкий аромат свежего парфюма. «Ты прав. Это не изменит и моих чувств,» – с отчаянием признался самому себе Этьен, падая на диван и закрывая руками лицо. Он должен смириться, он не может позволить себе сблизиться с Наоки. Ни за что. В его отсутствие Эми потрудилась на славу, приготовив полноценный ужин из лучших рецептов, которые знала. Во-первых, ей хотелось сделать приятное для Этьена, во-вторых, она уже давно забыла, что такое семейные вечера. Этьен пришел, когда она уже расставляла тарелки. Почувствовав аромат вкусной еды, художник заглянул в столовую, разглядывая приготовления девушки. — Ты решила устроить пир? – улыбнулся он. — Так и есть, – Эми поставила на стол салатницу и подошла к нему, крепко поцеловала в щеку, потом в губы. – Есть повод. — Да? Что за повод? — Я надеюсь, ты не будешь против. Но я просто не смогла отказать братику навестить нас сегодня. — Брату? Ты говорила, что он куда-то пропал и даже родители его потеряли. — Да, но он обратился ко мне за помощью, а зная, что он делает это только в исключительных случаях, значит, что-то случилось. — Он в Париже? — Да, говорит, что недавно прилетел по делам, – Эми подошла ближе и приобняла его за талию. – Этьен, ты не против, если он немного у нас поживет? — Конечно, нет. Пусть живет. На самом деле, может, в этом и был положительный момент: Эми будет увлечена братом, а, значит, Этьен сможет взять небольшую передышку, чтобы расставить свои мысли и чувства по местам, прийти в себя. «И свыкнуться с тем, что Наоки больше не будет в моей жизни,» – от этой мысли он заметно дернулся, как ужаленный, и Эми вопросительно заглянула ему в лицо. — Что такое, милый? — Нет, я просто вспомнил кое-что. Забыл подписать одну важную бумагу, – соврал Этьен. – Ладно, завтра с этим разберусь. Тебе помочь что-нибудь? — Уже все готово. Только достань вино, ладно? А я расставлю бокалы. — Твой брат говорит по-французски? – уточнил Этьен, чтобы не думать о Наоки в очередной раз, стоило остаться наедине с собственными размышлениями. — Да, он неплохо говорит. Учил в университете. Этьен кивнул, разглядывая этикетку на бутылке: это же вино они пили с Наоки. — Приготовь ему вторую комнату, там вполне уютно. — Я уже все сделала. Поставив бутылку на край стола, Этьен провел по ней указательным пальцем. «Ты особенный. У меня есть только ты,» – так сказал ему Наоки в тот вечер, когда они пили вино на террасе. Звонок в дверь помог очнуться от очередных воспоминаний, и Этьен убедился в том, что приезд брата Эми был просто подарком. — Я открою! – весело прощебетала его девушка, устремляясь в прихожую. Этьен достал из кармана пачку сигарет, оставив ее рядом с пепельницей на столе. Из коридора слышались приглушенные голоса, и, судя по тому, что он не разбирал слов, говорили на японском. «Хоть кому-то в этом доме будет хорошо и радостно». Надо было встретить гостя, поэтому Этьен, приняв вид радушного хозяина, направился в прихожую, но не успел даже выйти из столовой, когда в него чуть ли не влетела Эми. — Милый, я хочу вас познакомить, – она махнула рукой. – Братик, иди сюда! Из-за стены показалась невысокая стройная фигура, остановившаяся за плечами сестры, и когда Этьен поднял глаза, встречаясь со взглядом темно-карих глаз, сердце упало куда-то вниз. — Это Наоки, – Эми потянула брата за руку, заставляя встать рядом с собой и не замечая, как у того застыло выражение паники на лице. – Наоки, а это мой молодой человек – Этьен де Мони. Маленький мотылек, который в сумерках незнакомого леса порхает и порхает над раскидистыми ветвями папоротника, не подразумевающий о том, что жизнь таит в себе непредсказуемые опасности, вдруг попадается в ловко расставленную паутину, думая, что это лунные лучи плетут свои узоры. Крылья путаются в липких волокнах, сдавливают грудную клетку, дышать становится неудобно и тяжело. Именно так себя чувствовал сейчас Наоки. Не подразумевая, что рядом с ним в паутине бьется такой же случайно попавшийся мотылек. Они смотрели друг на друга, только Эми что-то говорила, но слова долетали до сознания с трудом. — Наоки, я рассказывала тебе про Этьена. Он художник, так что, думаю, вы найдете общий язык, ты ведь тоже увлекаешься рисованием... — Мангой, – закончил Этьен, чуть хмурясь, и, прежде чем Эми успела спросить, как он догадался, Этьен уже схватил ее брата за локоть и увел в гостевую комнату, захлопнув за ними дверь. – Какого хрена здесь происходит? — Я хотел тебя о том же спросить! – бросил Наоки, выдергивая руку из пальцев Этьена. Голубые глаза вспыхнули, глядя на него в упор. — Какого черта ты скрывал от меня, что Эми твоя сестра? — Откуда я об этом знал? А какого черта ты моей сестре изменяешь? – таким же враждебным взглядом ответил ему Наоки. — Потому что ее младший братик меня совратил! — Совратил?! Ах ты, гад! – юноша пихнул Этьена рукой в плечо. – Не очень-то ты и сопротивлялся! Да еще и минет делаешь так, будто далеко не в первый раз. Накинулся на меня, как голодный волк! — Что?! – Этьен подавился воздухом. – Да как ты... — Этьен! – стук в дверь и голос Эми прервал спор и метания взглядов вместо стрел в сторону друг друга. – Наоки! — Подожди нас, Эми. Мы сейчас придем, – крикнул художник из-за двери. — Что происходит? – не успокаивалась девушка. — Мы просто... говорим. Пока накрывай на стол. За дверью вроде бы стало тихо. — Значит, ты еще и сестре врешь! – осуждающе продолжил Наоки. — Вру? А ты что делаешь? Прямо, можно подумать, сам ангел во плоти! Вот иди и скажи ей, что переспал со мной. Я посмотрю на тебя, самого смелого и честного! Это предложение остудило пыл юноши, но не до такой степени, чтобы сдаться. — Так какие у тебя проблемы? – вдруг более спокойно спросил Этьен. — У меня? — Почему ты здесь? Ты же обращаешься к родственникам только, когда совсем приспичит, – с ехидством заметил Этьен. — У меня вчера бумажник украли, там последние деньги были, – Наоки провел ладонью по лбу. – Не на улице же мне ночевать. Этьен выдохнул, отходя в сторону и щупая карманы в поисках пачки сигарет. Черт, он же оставил их на столе. — И что теперь делать? — Не знаю, – Наоки прислонился спиной к стене. – Я тоже как-то не рассчитывал здесь на твое присутствие. — Наоки, Этьен! Да что же это такое? Что происходит? Почему вы там заперлись? Открой! – снова послышался обеспокоенный голос Эми. — Если мы не откроем, она сейчас выломает дверь, – заметил Этьен. — Тогда открой, – Наоки спрятал руки в карманы. – В конце концов, я обещал тебе, что никто не узнает о том, что ты со мной спал. Юноше показалось, что в глазах Этьена мелькнула благодарность. Художник подошел к двери, открыл ее, впуская влетевшую как ураган Эми. — Что такое? Что вы здесь делали? О чем вы говорили? — О совпадениях, – ответил Этьен, откидывая назад волосы. — Что? — Познакомься, Эми, это Наоки, – художник показал рукой на юношу, – мой ученик. — Это просто неимоверное совпадение. Расскажешь кому-то – не поверят! Наоки, попробуй вот это: говядину в устричном соусе, – тараторила Эми, показывая брату на блюдо и широко улыбаясь. – Этьен, давай я положу тебе. — Попозже, – художник потянулся за сигаретой. — Надо же, как тесен мир. Вы ведь понятия не имели, кем друг другу приходитесь — удивительно! Ни Этьен, ни Наоки не разделяли этого веселого щебетания и радости. Они оба в основном молчали, только изредка отвечая что-то Эми сдержанным тоном ради приличия и бросая друг на друга вороватые взгляды. Стоило уличить друг друга в том, что они переглянулись, как оба тут же отворачивались, принимаясь усиленно жевать пищу. — Наоки, а Этьен хвалил тебя, твои успехи в живописи, – Эми коснулась волос брата, сидя между ними за круглым столом. — Хмм, да? – юноша выразительно изогнул бровь, глядя на Этьена. – Приятно слышать. — Эми, давай я налью тебе еще вина, – перевел тему тот. — Спасибо, милый. «Милый,» – фыркнул про себя Наоки. Ему даже захотелось сделать это громко и вслух, но он удержался. «Уже раз тридцатый за вечер называет его милым». — Знаете, это так здорово: у нас прямо семейный ужин... – продолжала умиляться Эми. «Да уж, не то слово, как здорово. Семейный ужин из любовного треугольника», – пригубил вино Этьен, косясь на юношу, который ковырял вилкой в тарелке. — ...И я так рада, что вы нашли общий язык... «Не то слово, как нашли. Особенно когда эти языки сплетались в поцелуе», – Наоки подцепил зубьями вилки оливку и отправил себе в рот. — ...Вы же два очень дорогих мне человека... «И оба врут», – Этьен сделал еще один глоток вина. —...Поэтому я буду счастлива, если вы станете друзьями... «Ох, сестренка, по-моему, мы уже перешли эти границы», – Наоки чуть поморщился — он никогда особо не любил эти зеленые горьковатые ягоды. — …И в нашем доме будет взаимопонимание и любовь... «Насчет первого что-то сомневаюсь, а вот во втором мне твой брат уже сегодня признался», – затяжка сигаретой. — …Пойдем погуляем втроем после ужина? Наоки и Этьен резко подняли друг на друга глаза, но прежде чем одновременно выкрикнуть «нет», Эми их опередила. — Этьен, мы так давно не гуляли в парке. Пойдем! Наоки, я уверена, что тебе там понравится. Так что все, решено! – от удовольствия она сама захлопала в ладоши. «Хуже и придумать было невозможно, – думал Наоки, с болезненной завистью глядя на ладонь сестры, зажатую в пальцах Этьена. – Прогулка с парой, где одна — твоя сестра, а второй — твой вчерашний любовник». У него не проходило чувство, что кто-то просто решил посмеяться над ним и теперь хохотал до коликов в животе. Но только Наоки было совершенно не смешно, потому что еще утром он говорил идущему впереди мужчине о том, что испытывает к нему не просто уважение и симпатию. Это действительно было гораздо глубже. Так глубоко, что Наоки долго пытался разглядеть зародившееся как зерно чувство, а, когда разглядел, стало слишком поздно. Да еще эти взгляды Этьена, которые он то и дело ловил на себе: порой задумчивые, порой даже смущающие, но не скрывающие переживаний — это было видно в темных зрачках. «Значит, ему не все равно? – задавался вопросом Наоки, вдыхая запах травы и земли парковых аллей, и тут же начинал ругать себя за начинавшую зарождаться надежду. – Она твоя сестра, идиот!» — Наоки, расскажи про то, как у тебя дела дома. Как дела с мангой? — Рисую, она издается и стала достаточно популярной, – коротко ответил юноша, замечая, как Эми взяла Этьена под руку. — У тебя всегда это чудесно получалось. Но, думаю, после того, как Этьен научит тебя живописи, твой талант удвоится. — Завтра мое последнее занятие. — Что? – Эми обернулась. – Почему? — Значит, это тоже из-за денег? – следом за ней повернулся и Этьен, вспомнивший их разговор в гостиной, и вот именно его взгляда Наоки захотелось избежать. — Денег? Так ты поэтому позвонил мне и попросил пожить какое-то время? – Эми сделала шаг ему навстречу и приобняла за плечи. – Братик, почему ты сразу не сказал? Живи у нас, сколько нужно. Если нужны деньги — только скажи. Наоки хотел помотать головой и сказать, что задержится у них не больше, чем дня на три-четыре, но не успел, услышав бархатистый голос Этьена. — Если вопрос только в деньгах, то это не причина отменять занятия. Юноша удивленно вскинул голову. — Я уже говорил, что деньги — это не то, ради чего я согласился тебе преподавать, – Этьен смотрел куда-то в сторону, будто ему было сложно говорить, а потом бросил на Наоки намекающий взгляд. – Если дело, конечно, в этом. Поэтому я буду рад, если ты доучишься тот месяц, о котором мы говорили изначально. — Этьен, ты у меня такой замечательный, – Эми отпустила Наоки и переключила свое внимание на своего бойфренда. – Думаю, братик согласится, ведь он никогда не любил бросать начатое, а коль есть возможность... — Я подумаю, – ответил юноша, хотя в душе почему-то ему уже хотелось ответить согласием. По крайней мере, так он хотя бы сможет общаться и видеть Этьена, пусть даже и как парня своей сестры, но остаться без его присутствия совсем Наоки было сложно. Будто Этьен стал неотъемлемой частью его, без которой юноша уже не представлял, как существовать. Эта зависимость пугала, потому что он столкнулся с ней впервые. Такого никогда не было ни с Ичиро-сан, ни с кем другим, и Наоки просто не знал, как с ней справляться, надеясь, что, когда наступит время, у его организма уже будет иммунитет, который защитит. А пока просто жить сегодня и сейчас, как он всегда делал в последние годы. Его ученик живет с ними в одном доме. Его ученик, с которым он занимался любовью, забывая обо всем на свете. Его ученик, который оказался братом его девушки. Темноволосый, своенравный юноша по имени Наоки. Отложив бритвенный станок на полку, Этьен взглянул на себя в запотевшее зеркало и стянул с влажных волос резинку. Единственное, что оставалось, это так или иначе смириться с присутствием Наоки и попробовать изменить хоть что-то в их отношениях. Этьен во всем винил себя, считая, что не справился с желанием, которое затуманило разум, и он, словно слепой, позволил инстинктам взять верх. Но самое ужасное, что потом он повторил то, что когда-то сделал другой человек с ним самим – просто трусливо сбежал, плюя на чужие чувства. Но он не может повторить историю целиком, не может сделать Наоки больно, как когда-то сделали ему… «Но не это ли ты делаешь?» – зашептал, метая искры, дьяволенок на левом плече. От ментальных метаний у Этьена уже разрывалась голова: призраки прошлого бесформенными фантомами влетели в его жизнь, заполняя ее как сосуд, где оставалось тонкое-тонкое горлышко, чтобы дышать. Он не может повторить ошибок. Он не может стать похожим на другого человека – того, чей образ до сих пор не стерся из сознания, разве что эмоции по отношению к нему сменились. От любви до ненависти один шаг. Этьен вышел из ванной, намереваясь пройти на кухню и покурить. Эми в спальне не оказалось, а из кухни, когда он вышел в коридор, доносились приглушенные голоса его девушки и Наоки. Они говорили на японском, поэтому понять смысл не представлялось возможным. Но Этьен не ушел, а остановился у края стены и посмотрел на зеркало в прихожей, где было видно отражение двух фигур. Наоки стоял лицом, и оторвать от него взгляд было слишком сложно. — Ты ведь не говорил родителям, что ты здесь, да? – Эми стояла рядом с братом, наливая в стакан молоко, а Наоки рядом с ней наблюдал за действиями сестры. — Нет, я никому не говорил. Даже тебя не стал предупреждать, что приеду. Не люблю шумиху. — Ты не меняешься, – Эми протянула стакан с молоком юноше. – Но я рада, что ты ко мне обратился. Ты же знаешь, я всегда готова помочь. — Знаю, – Наоки с улыбкой дотянулся до ее щеки, оставляя на щеке след от легкого поцелуя. — Расскажи, как там дела, в Японии. — Все по-прежнему. — Весь отдаешься манге? — Так и есть. Эми понимающе кивнула, и после некоторой паузы накрыла руку Наоки на столе своей ладонью. — А как твое общее состояние? — Ты же знаешь, я не люблю об этом говорить, – Наоки отвернулся, глядя в окно. — Я беспокоюсь. — Не стоит. — У тебя есть кто-нибудь? Девушка или парень? Юноша помотал головой. — Не думаю, что это актуально в моей ситуации. — Это актуально при любых ситуациях, – сестра подошла ближе и обняла его за талию. – Знаешь, что я хочу, Наоки? Чтобы ты влюбился. По-настоящему, искренне, глубоко. Чтобы у тебя появился человек, который поможет прочувствовать жизнь. Я так хочу, чтобы ты был счастлив. Темные волосы наполовину закрыли лицо ее брата, так что было не видно выражения его лица, а Эми продолжала: — Помнишь детство? Ты же был душой и сердцем класса. Ты ко всем хорошо относился, ты всегда всем помогал, выручал. В тебя была влюблена половина всех девчонок школы. Ты никогда никому не сделал зла, только подбирал на улице брошенных животных и приносил домой, а папе потом приходилось отвозить их в приюты. Ты заслужил быть счастливым. — Я прошу тебя, не надо. — Наоки, ты можешь быть счастлив, ведь впереди еще… — Эми, не нужно! – Наоки вскинул голову, судорожно ловя губами воздух. – Не говори со мной об этом. Ты обещала, что никогда ни с кем не будешь об этом говорить. Эми расстроено вздохнула. — Ты ведь не говорила об этом Этьену? — Нет. Конечно, нет. — Хорошо, – кивнул Наоки, делая глоток молока. – Я хочу забыть об этой теме. Хочу жить здесь и сейчас. Девушка обняла брата, спрятав лицо у него на плече, и погладила по волосам, как маленького ребенка. — Ты можешь всегда рассчитывать на нас с Этьеном. — Этьеном… – едва слышным эхом отозвался юноша. — Кстати, как он тебе, братик? Мне важно твое мнение. Лицо Наоки приобрело отстраненное выражение. — Он замечательный, сестренка. Тебе с ним очень повезло. Я не встречал таких, как он. Девушка тепло улыбнулась, обрадованная такими словами, а ее брат направился в комнату. Услышав приближающиеся шаги, Этьен отскочил в сторону, делая вид, что только что вышел из спальни, и потянулся. Наткнувшись на Этьена, Наоки подозрительно оглядел его с ног до головы, будто чувствовал, что тот был нечист на руку. — Что такое? – пожал плечами Этьен. — Ничего, выглядишь странно. — Чем это? — Да так… Спокойной ночи, – Наоки толкнул дверь гостиной и аккуратно закрыл ее за собой, не дожидаясь ответа. Пару секунд Этьен разглядывал полосы дерева на двери, потом направился в столовую. Эми по-прежнему была там. Она задумчиво пила молоко и даже Этьена заметила не сразу. — Грустишь? – спросил Этьен и сел на стул, забирая со стола пачку сигарет. — Нет, – Эми помотала головой и улыбнулась. — Вы разговаривали с Наоки ? — Да, так, просто... – девушка подошла ближе и присела ему на колени, обняв одной рукой за шею. «Значит, и у него есть секреты?» – сделал про себя вывод Этьен. — Милый, я думаю, это судьба, что ты взял его к себе в ученики, а на самом деле он оказался мне братом. «Или злой рок». — Да, удивительный случай. — Он тебе нравится? Этьен чуть не дернулся от этого вопроса, только после первой реакции поняв, что имелось в виду на самом деле. — Да, он вполне даже интересный юноша. — На самом деле, Наоки умница. Он очень добрый, отзывчивый и чувствительный. — Выходит, внешние проявления – это самозащита? – усмехнулся Этьен. — Что ты имеешь в виду? — Ничего, – Этьен с улыбкой затянулся сигаретой: Эми было не понять, как началось и протекало их общение. – Помоги ему с деньгами. Боюсь, если это предложу я, он не примет из-за гордости. — Конечно, обязательно. И спасибо, что согласился продолжить заниматься с ним. — Надеюсь, он оправдает мои ожидания, – Этьен потушил сигарету в пепельнице и аккуратно приподнял Эми. – Пойдем ложиться. Пора спать, тебе завтра на работу. — Кстати, я попросила Анжелу заехать за мной, чтобы вы поспали подольше. — Но я мог бы отвезти тебя, а Наоки приехал бы в студию. — Не нужно, отдыхайте оба, – она взяла его за руку и потянула за собой в спальню. Это оказалось не так легко, как он думал: засыпать и понимать, что за стенкой находится человек, который не выходит у него из головы. Представлять, как он лежит сейчас и спит, или смотрит в окно на темные силуэты домов, или читает книгу при свете ночника, и его фигура кажется тоньше и хрупче в сумерках. Этьен перевернулся на другой бок – какой по счету раз, он не помнил, извертевшись в различных позах. Эми спокойно спала, должно быть, видя десятый сон, и Этьен уже искренне ей завидовал. Когда пошел второй час его мучений, он не выдержал и, откинув одеяло, спустил с постели ноги. Босые ступни коснулись прохладного пола. Расправив на животе футболку, он вышел в коридор, прислушиваясь к звукам – полная тишина. И такая же тишина в комнате Наоки. Только… Этьен пригляделся, замечая, как из столовой лился приглушенный свет. Он тихо прошел до дверей, заглядывая внутрь и замечая Наоки, сидящего на диване по-турецки с блокнотом и карандашом в руках. На нем были светлые спортивные штаны, почти такие же, как на Этьене, и тонкая майка. Почувствовав чье-то присутствие, Наоки обернулся и заметно вздрогнул, будто его застали за чем-то постыдным. — Не спишь? – Этьен прошел до шкафчика, достал стакан и налил себе воды. — Не спится, – тихо ответил Наоки, убирая за ухо прядь волос. — Мне тоже. Но в отличие от меня, ты, смотрю, нашел, чем заняться. Юноша поднял свой блокнот и прижал к груди. — Соскучился по манге. Отставив стакан, Этьен прошел до дивана и сел рядом, протянув руку. — Покажешь? — Там нет ничего особенного. — Не оправдывайся. Дай посмотреть. Этьен забрал у Наоки блокнот, открывая его странице на пятой и рассматривая рамки, где происходили разные действия. Главным героем, как он успел заметить, был молодой мужчина с забранными в хвост светлыми волосами, который на большинстве рисунков держал кисти или стоял перед мольбертом. — Он художник? – Этьен пытался понять смысл комикса, но разобраться в репликах на японском было невозможно. — Можно и так сказать, – как-то пространно ответил Наоки. Кажется, тот факт, что Этьен разглядывал его мангу, не приносил ему удовольствия. — Хмм, – Этьен усмехнулся, переворачивая следующую страницу. – Мне кажется, он похож на меня, этот герой. Он сказал это скорее в шутку, но реакция Наоки заставила его понять, что, мало того, что шутка оказалось неудачной, так он еще и попал в точку: ведь даже рисованный, персонаж до мелочей напоминал Этьена. Юноша сидел, насупившись, и смотрел на свой блокнот, а потом резко дернулся к нему. — Дай сюда! – он вырвал его из рук художника. — Почему это? Если ты рисуешь меня, могу я хотя бы посмотреть? — Кто это тебе сказал, что я тебя рисую? Мало ли что ли художников в этом мире? — Но у него волосы как у меня и... — Слушай, ты мои руки рисовал, и я ничего не говорил, – прошипел Наоки. – Вот и ты отвали. Вся эта ситуация почему-то только смешила Этьена. — Мне интересно посмотреть, что ты там про меня рисуешь, – снова потянулся за блокнотом Этьен. — Ты говорил, что манга – это детский сад, вот и нечего. — Нао! — Да отпусти же! Но Этьен оказался ловчее, снова завладев заветным трофеем, и стараясь побыстрее открыть страницы, на которых остановился, но попал на другие, где были изображены не вполне приличные и явно "рейтинговые" рисунки двух целующихся парней. У него даже рот приоткрылся от удивления. — Это что такое? — Придурок, я же говорю не трогай чужое! – Наоки сделал резкий выпад вперед, поймав свой блокнот, но вытащить его из пальцев Этьена так и не смог. – Да что ж за присваивание чужих вещей? – продолжал он негодовать, разворачиваясь и наскакивая на Этьена так, что блокнот наконец-то оказался в руках полноправного хозяина. – То-то же, понял? Он хотел еще и язык показать, но посмотрел на Этьена, чье растерянное лицо слишком близко от его лица заставило остановиться и осознать, что он сидит верхом на бедрах художника. Хмм, интересное положение. В одну секунду живот стал тяжелеть от разливающегося в нем тепла, и, пытаясь прогнать просыпающиеся ощущения, Наоки заерзал, чем только лишь усугубил и свое положение, и положение того, кто находился под ним. Голубые глаза Этьена вдруг заблестели так, словно в них добавили блесток. Художник нервно усмехнулся и, подняв руку, коснулся указательным пальцем щеки юноши, провел вниз пару сантиметров. — Ты... испачкался грифелем. Наоки поймал его руку, отвел от щеки, а потом ровно так же дотронулся пальцем до уголка губ Этьена, глядя на него из-под ресниц. — Ты тоже, здесь. Зубной пастой. И в то же мгновение подался вперед, высовывая кончик языка и аккуратно дотрагиваясь им до уголка рта художника. Судорожный выдох Этьена последовал сразу после этого действия, а потом Наоки застали врасплох, настойчиво приоткрыв его губы и переводя все в жадный, но такой чувственный поцелуй, что внутри все перевернулось. Равно как и комната, потому что Наоки оказался под приятной тяжестью уже знакомого и желанного тела, обхватив бедра Этьена двумя ногами, прижимаясь к нему теснее. — О, Господи! Наоки разочарованно отпустил от себя дернувшегося в сторону Этьена. Тот вскочил с дивана, вытирая губы тыльной стороной ладони, хотел отойти на другую часть столовой, но наткнулся на стол, потом на стул, который упал на ковер, к счастью, без грохота. Хромая и держась за колено, он все же оказался на безопасном расстоянии и, тяжело дыша, смотрел на юношу, будто испугавшееся животное. — Что мы делаем? – он не знал, кому задал этот вопрос: себе или Наоки. — То, что делают многие, – деловито заметил юноша, поднимаясь на диване и снова усаживаясь по-турецки. — И ты первый начал. — Хорошо, ладно, я согласен: я начал, – Этьен зарылся пальцами в волосы. – Прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло. — Этьен, успокойся. Ты не один в этом участвовал. — Ты не понимаешь. Это моя ответственность. — Твоя, – согласился Наоки, взяв диванную подушку и дергая ее за разные углы. – Но что мне прикажешь делать, если каждый раз, стоит тебя увидеть, у меня загораются только два желания: либо ударить тебя, либо заняться с тобой любовью? — А что-то нейтральное нельзя выбрать? — Наверно, можно. Только я не хочу. — Что? Юноша вздохнул, снова дернул подушку. — Черт возьми, я думал, убью тебя за то, что ты изменяешь моей сестре, но в итоге, кажется, готов этому сам способствовать. — Нао, то, что было – в прошлом. Мы же договорились. Я – твой учитель, ты – мой... — Да хватит уже с этими статусами! – поморщился юноша. Такое впечатление, что тебе больше не дает покоя то, что ты мой сенсей, а не то, что я брат Эми. У Этьена дрогнули плечи, а лицо стало непроницаемым, как маска, и Наоки понял, что его слова задели в художнике что-то очень болезненное. Юноша прищурился, внимательно глядя на художника. — Что? – тихо переспросил он. – Тебя действительно это так волнует? То, что я твой ученик? Наоки отбросил подушку, подошел к нему ближе, заглядывая в глаза. — Но почему? Я же не маленький мальчик, мне двадцать три года. Да и в наше время чего только не бывает, – он запнулся, когда воспоминание вдруг, словно лампочка, зажглось в голове: они стояли, обнявшись, в коридоре галереи, и Этьен шептал ему несвязные слова, что он испугался за Наоки и... "Учитель". А до этого еще Марсель, просивший его не заставлять Этьена возвращаться в прошлое, не сближаться с ним и что-то еще про раны… — Этьен? – юноша поставил руку на край раковины, едва касаясь ею футболки художника. – Это как-то связано с кем-то из твоих бывших преподавателей? Голубые глаза расширились, и в них отразилось такое нагое и глубокое отчаяние, что Наоки убедился в своей правоте сразу же. — Этьен, – он хотел взять его за руку, но художник отскочил от него чуть ли на метр. – Этьен! Наоки не слышали: звук шагов по коридору, потом тихо скрипнула дверь. Эми спала, и Этьен облегченно выдохнул, слыша ее мерное дыхание. Он аккуратно прошел в ванную комнату, с чувством облегчения замечая на стиральной машине пачку сигарет. Нервно прикурил, откинул зажигалку и сел на бортик ванной, накрывая голову руками. Хруст внутри до сих пор раздавался. От каждого слова Наоки. Треск, громкий, надрывный, будто что-то превращалось в трещины и вот-вот могло расколоться. — Я не могу, Нао, – шептал он пустоту едва слышно, путаясь в словах. – Не могу... Ни за что... Ты не виноват, Нао. Виноват только я. Наоки вернулся в свою комнату только через полчаса. Выключив свет, он лег на разложенный диван, который оказался гораздо мягче и удобнее того, на котором он спал у Люка. «Вот ты и нашел ключ к замочной скважине, – думал он, пытаясь справиться с тревогой в душе за человека, ставшего ему близким. – Только как теперь повернуть его так, чтобы открыть? Я знаю, что ты с моей сестрой, но ничего не могу с собой поделать. Я понял это сегодня, когда ты целовал меня снова, когда я сам стал тебя дразнить. Это как безумие, которое доставляет одновременно и удовольствие, и горечь, но отказаться от него – будто обречь себя на пытки». Наоки опустил ресницы, накрывшись одеялом чуть ли ни с головой. — Я открою тебя, – шепнул он в темноту обещание. – Раны вскрывают, чтобы гной вытек наружу, снимая воспаление. Я открою для того, чтобы тебе стало легче.