Тайны душ

Милен стояла на краю обрыва, взирая в распростершиеся перед взором лазурные дали. Около скалы клубился сизый туман, так соответствующий пасмурному серому небосводу над головой, и только водная гладь ярким пятном выбивалась из этой скудной картины. Правда, Милен наслаждалась ею, находя в пейзаже некоторую очаровательную теплоту, хотя большинство людей замерзали, стоя на этом обрыве, их обледеневшие фигуры так и остались над бездной, с застывшими выражениями, в глазах которых сквозил животный ужас. Деревенские именно поэтому не подходили к краю — никто не хотел остаться здесь ледяной скульптурой, но Милен было все равно. Ее горячее сердце гоняло по венам кипящую кровь, и этого тепла могло хватить, чтобы разморозить всех замеревших здесь несчастных, жаль только, если сердце холодно, внешний жар его не тронет. Милен глубоко вдохнула и запрокинула голову к облакам. Они безразлично плыли над нею, закрывая собой небесную голубизну. Такие гадкие неприветливые облака, несчастные в своей злости. Она рассмеялась немного безумно, но так задорно. Она смеялась над небом, над жизнью и грозившей из-под обрыва смертью. Ему ее не убить. Милен это прекрасно знала, еще когда случайно прибежала сюда в детстве, полная отчаяния и обиды. Что с нее было взять, но тогда, на зло всем, она забралась так высоко, а затем слетела так низко, прямо в непонятные ледяные объятия каменных скал, нежно подхвативших детское тело. Милен годами убеждала себя в том, что ей почудился встревоженный взгляд, крепкие мальчишечьи руки, сероватая кожа, испещренная миллионами трещин, и бездонные карие глаза, в которых она утонула. Все это было лишь плодом взбудораженного воображения, ведь уже секунду спустя она лежала на холодном сером уступе, так некстати спасшем ее от острых зубьев глядящих в небо скал. Милен убеждала себя, что мальчик ей лишь почудился, пока однажды снова не полетела вниз. Дети жестоки. Они не думают о жизни и смерти, не боятся убить, и она совершила непростительную ошибку, доверив им тайну своего первого падения, ведь они посмеялись и столкнули ее вниз, снова в объятия холодных скал, да так и убежали, опасаясь превратиться в ледяные скульптуры. Это было для нее уроком, но в то же время и возможностью. Милен падала, не успевая даже думать или ощущать: всего мгновение назад она стояла на земле, а сейчас летела вниз, преодолев более половины обрыва, и с каждой секундой скалы становились все ближе. Она даже не успела закрыть глаз, как больно ударилась спиной о что-то, а небо исчезло, заслоняемое склоненной юношеской головой, такой мило курчавой, что она не удержалась и протянула к волосам руку, но схватила лишь пустоту. Милен снова лежала на уступе, но на этот раз она была уверена, ей не почудилось. Кончики пальцев до сих пор ощущали невесомое прикосновение каменных волос. С тех пор она часто прыгала вниз, но поговорить с неизвестным спасителем ей так не удалось, речи лились в пустоту, не находя ответа, но Милен была уверена, ее слышат, всегда слышали и всегда спасали. Вот и теперь, спустя несколько лет с последнего прыжка, она не потеряла веры. Милен влюбленно вздохнула, широко улыбаясь. Она лелеяла в памяти эти моменты своих полетов, и даже воля родителей не могла заставить ее забыть, как и то, что ее едва ли не силой сослали учиться в соседний городок на три долгих года, обернувшихся пыткой под названием одиночество. А ее тянуло обратно. Тянуло к холодному туманному обрыву, она мечтала о встрече с каменным, вечно спасающим ее уступом, и была абсолютно уверена, ее ждали тоже. Милен опустила руки и широко улыбнулась. Там внизу был ее неизведанный мир. Там было ее место, ведь никого более обрыв не подпустил к себе, не позволил любоваться своими красотами и приподнять завесу тайны. Перед ней пустота, такая знакомая, но в то же время чужая, ведь минуло три года. Три года после того, как она исчезла без объяснений. Сердце кольнуло болью, и Милен на секунду замерла, глядя в туманную бездну, из которой не было ни единого отклика. Она набрала в грудь воздуха и зажмурилась, балансируя на самой кромке. Желание встречи было сильнее инстинктов, сильнее страха и разума. По губам расползлась широкая улыбка. Шаг. Пустота окутывает тело, а Милен даже не пытается думать, просто наслаждается полетом. Последним в ее жизни. Последним и, независимо от исхода, счастливым.