Полумрак прошлого

Вот и всё. Начался личный кошмар Юли Самойловой. Сейчас она переживёт худшие минуты в своей жизни, а потом друзья найдут её раненой. Или, ещё хуже, убитой. Что они увидят на её лице? Может быть, спокойствие? Или обиду за столь рано прерванную жизнь? Или отчаяние? Или удивление? Хотя, какой смысл себя обманывать? Там будет страх. Только страх, который уже сейчас сковал мышцы лица. Что сейчас будет? Что? Похоже, Самойлова, наконец, поняла, какой вопрос терзает её больше всех остальных. Насколько страшен будет убийца? О чём будут кричать черты его застывшего, словно маска, лица? О равнодушии, гневе, сочувствии, боли, тоске? Или, может быть, обо всём и сразу? Какую боль она успеет почувствовать, прежде, чем душа отправится ждать своей новой жизни, а тело перекочует на третий этаж? Что сейчас с ней случится? И, пожалуй, больше, чем все заполонившие мозг вопросы, Самойлову пугал только факт, что уже сейчас, в ближайшем обозримом будущем, она узнает на них ответы. Сама. На своём опыте, а не из жутких книжек, фильмов или сериалов. Сейчас. Сейчас что-то будет… Секунды тянутся как часы. И, даже несмотря на то, что где-то внизу уже слышен спасительный топот ног, она знает, что это ей не поможет. Что-то обязательно помешает. Как сегодня утром, с Лизой. С Лизой, которая умирала за дверью. Их разделяла всего пара шагов, но даже их оказалось достаточно. Что уж говорить о расстоянии в целый этаж? Кто-то дышит из темноты. Холодное касание не отпускает. Взгляд парализует. А мозг старается ни о чём не думать. Просто он понял, что так безопасней. И легче. Не думать о страшных глазах, что хитро смеются ей в лицо. Не думать о том моменте, когда их обладателю вдруг надоест играть в гляделки, и он выйдет из своего укрытия. Не думать о том, как, выставив из спасительной тени страшные руки, он будет с хрустом ломать ей рёбра, или, приблизив отвратительное лицо на немыслимо близкое расстояние, впиваться зубами в кожу, выпуская кровь и обжигая открытые мышцы до отвратительного сухим, горячим дыханием. А стены будут молча смотреть. И, словно бы насмехаясь, транслировать весь этот ужас на себе, скрупулёзно превращая каждый кадр в жуткий театр теней. Не думать. Не думать. Не думать. Как вдруг… Чья-то бледная рука, неестественно дёрнувшись, рванулась вперёд. Один удар вслепую, и под потолком взорвалась яркая вспышка. Это Юля, вспомнив о свободной, нетронутой чьими-то пальцами, конечности, всё-таки включила свет в комнате. И… Громко расхохоталась. Перед ней стоял Макс Морозов. — МАКС?! — проскрежетала Самойлова сквозь душивший её истерический смех. — Да ты что, издеваешься?! Я всегда знала, что у тебя специфический юмор, но не до такой же степени, чтобы так шутить в доме, полном призраков и мертвецов! Девушка села на пол, прислонившись спиной к стене. Ей вдруг стало необыкновенно весело и легко. А потом она смеялась. Громко и практически без остановки. Пока из лёгких не вышел почти весь воздух. И именно в тот момент, как ни странно, наступило просветление. — Подожди, — просипела Юлия, толком не отдышавшись. — Стой. Морозов продолжал молча сверлить её взглядом. Улыбка на его лице не сменилась выражением недоумения. Потому что улыбки не было. Он наблюдал за её смеховой истерикой с таким выражением лица, как будто вообще не видел её и не слышал. Вот и сейчас. Ничего не изменилось. Потому что меняться было нечему. И тут она поняла, что ей не легко. И тут она поняла, что ей не весело. — Ма-акс… — требовательно позвала она, чувствуя, как глаза расширяются, а по лицу и спине градом катится холодный пот. — Здесь происходит что-то странное. Вспомни, где мы только что были. На улице, под дождём. Ты упал в грязь, когда доставал сундук с дерева. Умоляю, Макс, скажи мне — ПОЧЕМУ НА ТЕБЕ ЧИСТАЯ И СУХАЯ ОДЕЖДА?! Парень вздрогнул, черты его лица стали более живыми. — Юль… — его голос был таким привычным, что подозревать его в чём-то становилось всё сложнее и сложнее. Девушка встала с пола. — Макс, это… ты? — Да, конечно, — он улыбался ей. — Просто подумай. Прошло уже полчаса. Я мог за это время переодеться. Ей показалось, что она решила неразрешимую задачу. — Фух, — она выдохнула с облегчением. — Ты прав. Макс, не обижайся, на меня, пожалуйста, я жду подвоха уже от всего, что меня окружает, — девушка продолжала, уже приближаясь к парню. — Ведь ты же не обижаешься, правда? — Конечно, нет, о чём ты вообще говоришь? — Морозов протянул к ней руки. Юля сделала шаг вперёд. И остановилась. — Постой, — указательный палец, взметнувшись вверх, ткнулся в его футболку. — Что? — Макс недовольно скривился. — Что на этот раз? Самойлова повела плечами. И нервно заулыбалась. — Да так, ничего. Просто… Ты же постирал свою футболку, так? Морозов возвёл глаза к потолку: — Ну да, да. — Тогда… — Юля сжала тонкую ткань. — Почему ты опять в ней? Почему на тебе та же одежда, а? — девушка вымученно посмотрела на парня. Бояться уже не было сил. Морозов сжал зубы. Похоже, ситуация уже начинала его напрягать. — Потому что. У меня. Две. Одинаковые. Рубашки, — раздельно произнёс он. — Макс, — на мгновение девушка закрыла лицо руками. — Я же говорю, происходит что-то странное. С этим особняком и со всеми нами. Не злись, пожалуйста, хорошо? Эта сцена могла продолжаться столько, сколько угодно. Но её прервали всё те же шаги. Которые, наконец-то, дошли до порога. — Юля? — до боли знакомый голос заставил Самойлову нервно хихикнуть. — Н-нет, — сдавленно заговорила она. — Максик, я не хочу оборачиваться, — она с мольбой посмотрела на своего парня. — Хорошо, — неожиданно согласились сзади. — Ты только… отойди от него. Я — Макс. — Нет… Нет… Я не хочу, — из последних сил зашептала девушка, но тело, вопреки нежеланию своей обладательницы, уже поворачивалось на тот, второй, голос. Там тоже стоял Макс Морозов. На его лице застыл ужас. На нём была другая футболка. И другие штаны. И волосы были до сих пор мокрыми. И Юлия отмерла. — МААКС!!! — отчаянно заверещала она, как будто от громкости звука зависела её жизнь. А потом руку больно резнуло. А потом стало горячо… А потом наступила темнота…