Девчонка

«А спасла бы ты меня, если бы всё было с точностью до наоборот?» Этот вопрос вертится у Эйрахнид на языке, пока она наблюдает за сидящей в кровати Арси. Та пьёт чай — а фемконка кислотой плеваться хочет, будто пришедшие ей на ум слова обжигают горло, язык, губы, но так и не вырываются наружу. И откуда они только взялись? Впрочем, неважно. — Когда допьешь чай, кружку отдай мне, я-... Из глотки всё же вырывается яростное шипение и Арси, бредущая к раковине, опираясь на стену, замирает, глядя на Эйрахнид, раскрывшую за спиной лапки и сжавшую руки в кулаки. С неё довольно! Действия жёсткие, грубоватые, резкие: фемконка хватает Арси за плечо — возможно останутся синяки, вырывает из её пальцев кружку, ставя её на стол быстро. А затем зажимает сопротивляющуюся женщину лапками, утаскивая её на кровать снова. — Отпусти!.. — автоботка активно вырывается из её рук. — Я тебе сказала лежать. — Ты тут не глав-... — но Эйрахнид её резко и почти так же грубо, как держит, прижимая к кровати, обрывает: — А теперь слушай сюда. Я тебя спасала не для того, чтобы ты сама себе вредила, — голос ледяной и слишком спокойный, — а я очень не люблю, когда мои труды пропадают впустую. Арси замолкает, нечитаемым взглядом глядя на Эйрахнид, и та тихо и чуть раздражённо выдыхает. — Сколько раз мы уже это обсуждали, а ты всё так же упряма. Автоботка молчит. Несмотря на своё поведение, Эйрахнид понимает Арси просто прекрасно: оказаться в зависимости от врага... Отвратительно. Жить по его доброй воле и не факт, что спасли по доброте Искровой. Если последняя, разумеется, присутствует. Хотя может быть у добряков-автоботов так и заведено. Они же, шарк его, святые!.. — ... Мы не святые, — тихо возражает Арси, и Эйрахнид чуть удивлённо моргает — она же не умеет читать мысли, — ты сказала это вслух. Здесь нет святых. Каждый убивал на войне. Святых быть не может. Фемконка закатывает глаза: — Только не надо мне Праймовских заумных речей, обойдусь и так. — Вам самим проще нас такими считать, чтобы потом тыкать нам в нашу «святость», — Арси закрывает глаза, тихо выдыхая, а Эйрахнид чувствует себя так, будто её только что окатили холодной водой — по коже бегут мурашки, а лапки чуть лязгают за спиной. И уходит быстро на улицу, закрывая за собой дверь. Лес встречает её привычными свежестью и прохладой, которые, вопреки всему, не успокаивают, как бывало раньше, а лишь больше напрягают, до ощущения тугого узла в животе и тяжести в груди. Сигареты в такой ситуации кажутся прекрасным способом спасения от реальности, чем фемконка и пользуется, доставая одну и поджигая, поднося её к тонким губам. Горький вкус привычен и уже не вызывает тошноты, как в первые разы. Эйрахнид курит медленно, втягивая в лёгкие эту отраву, смотрит на деревья, листья и травинки, склонившиеся под тяжестью капель, наблюдает внимательно — и лишь тихо хмыкает, слыша тихие шорохи из дома. Пусть делает, что хочет. Лишь бы погрома не было. Эйрахнид докуривает вторую сигарету, втаптывая в ещё влажную после ночного дождя землю то, что от неё осталось. Она закидывает в рот мятный леденец, задумавшись о том, что вряд ли Арси будет приятен запах сига-... Стоп, а с чего это она думает об удобствах этой девчонки? Пусть будет благодарна за то, что она её не убила, хотя могла. Но конфету не выплёвывает — зачем портить? Что-то подсказывает женщине, что автоботка скорее утопится, чем признается в том, что помощь Эйрахнид была ей действительно нужна. Слишком уж долго она её знает — ещё с Академии, где та могла чуть ли не в обморок падать, но спорить до хрипоты, что с ней всё в порядке. — С тобой никогда не было легко, Арси, — бормочет Эйрахнид, возвращаясь в дом, — да и не будет. Арси дремлет у камина, лежа на мягком ковре и зарывшись пальцами в его ворс. Женщина закатывает глаза, подходя к ней и укрывая одеялом, под её голову подкладывая белую подушку. Плевать, отстирает в случае чего. — Спи, — тихо шепчет она, удивляясь мягкости своего голоса — будто не врага баюкает, а близкого кибертронца, — всё в порядке. А сама уходит на улицу, снова и снова круги вокруг дома делая, тропинку протаптывая во влажной земле, хмурится и шипит, кислотой плюясь. Во время схваток такого не было ни разу. Ей ни разу не хотелось остановиться, ни разу не виделось, как она нежно и мягко общается с ней. И уж точно не было в её мыслях спасения этой девчонки! А в голове всё крутится тот самый, незаданный вопрос. Значит что-то зацепило. Эйрахнид знает, что эгоистична. Как эгоистичны все: кибертронцы, земляне. Просто кто-то скрывает это под ложью о том, что делает это для других. Бред. Каждый делает что-то для себя, с целью получить выгоду для себя. И в этом нет ничего плохого, такова их природа. Глупо её отрицать. Эйрахнид убеждает себя в том, что спасла Арси из чистого эгоизма — но это же глупость. Она не получит ни благодарности, ни ответного спасения тем более. Хотя почувствовать своё... превосходство, наверное, она может. Ведь сейчас она сильнее, пусть и временно, потому что скоро всё станет таким, каким быть должно. Да. Всё же эгоизм. «С примесью чувств, — шипит Искра, — но лучше было бы в бою почувствовать это ощущение». Возможно, спорить разум уставшей от внутренней борьбы Эйрахнид с Искрой отказывается. Пусть будет так — с примесью старых чувств. Она откровенно уже класть на это хочет. И тем удивительнее, зайдя в дом, увидеть стоящую перед ней ровно Арси. И услышать тихое, но чёткое: — Спасибо.