Репрессированная

Pov Тина'

Проклятье. По ее прищуренным серо-голубым глазам невооруженным взглядом видно, что мысли толкуются в правильном направлении. Она улыбается так, что невольно хочется врезать. И я бы непременно это сделала, если б не довольно компрометирующее обстоятельство – чертова татуировка на моем предплечье. Если вкратце, то в чудные времена, когда я имела бесценную возможность – быть самой собой, и, будучи студенткой, вступила в литературное сообщество, которое на первый взгляд казалось особо ничем не примечательным, где всем участникам ставили особую метку в виде татуировки – вольная птица на предплечье. Отметина имела достаточно символический характер, которая являлась отсылкой к названию тайного объединения. «Птах» изначально имел четкую цель – украинизация, нести государственный язык в массы и открывать глаза людям на красоту всего украинского. Участники сообщества встречались вечерами пятницы в одной небольшой квартире, но абсолютно всегда неполным составом, ведь большое количество людей могло вызвать подозрение и стать поводом для звонка в милицию от лиц внимательных соседей. Именно поэтому перед вступлением ставилась отметина, дабы вне клуба мы могли отличить своих, хоть и в лицо друг друга не видели. Иногда пятничный состав перемешивался, и происходили новые знакомства, собственно, тогда я впервые и встретилась с омутом серо-голубых. Она была в центре внимания, когда я с опозданием ворвалась в гостиную, чуть было не пропустив вечер поэзии. Юля мгновенно провела по мне взглядом, не прерывая поток слов из собственного стихотворения. Лучезарно улыбаясь, поблагодарила за внимание всех присутствующих лиц, пока я не сводила с нее глаз. Пялилась так, словно серийный маньяк, который удовлетворен удачным поиском новой жертвы. Когда громкая музыка стала вызывать раздражение, а не чувство пятничной утехи, в дверь позвонили. В комнате вдруг все затихло, а после, когда послышалось громкое мужское «Атас, милиция!», присутствующие подорвались со своих мест и ловко выпрыгивали из окна один за другим. Пребывая в полной растерянности, я вдруг ощутила, как кто-то схватил меня за руку. Девушка резко дернула меня в сторону окна и, выпрыгнув, подала руку с той стороны. Благо, первый этаж не мог похвастаться чрезвычайной высотой, поэтому я, не оставляя и секунды на сомненья, приземлилась и схватилась за незнакомую брюнетку. И теперь эта самая «незнакомка» прожигает меня глазами. – Можете ничего не говорить, просто предоставьте мне ручку и бумагу на первое время. – довольно улыбаясь проговорила она. – Может, Вам еще и личного массажиста предоставить? – выпалила я, не сдержав своего внутреннего возмущения. Санина лишь одарила меня ухмылкой. А после, не отводя взгляда от моего, подошла почти впритык. – Только если этим массажистом будете лично Вы. У Вас же есть должные навыки, я надеюсь? Боковым зрением замечаю шокированный взгляд своего подчиненного. – Тина Григорьевна, может, ее в карцер поместить, голодные крысы будут рады подобной трапезе? Юля, скорее от чувства забавы, приподнимает бровь и не медлит с ответом. – Ну, раз ты сам заговорил на тематику грызунов и беспощадных крыс, то хочу поведать тебе тайну одну... Я, пытаясь не выдать банальное чувство страха, вмиг перебиваю. – Юлия Александровна, свою бесполезную философию можете засунуть себе, – нарочно делаю паузу, – в карман. И чувство страха осталось бы незамеченным любым человеком, однако не ею. Возможно, из-за этого ровно через десять минут Санина подбирает рифму к свежему стихотворению, перенося мысли на белую бумагу. Пусть и банально: может, я не выиграла битву, но и не проиграла целую войну.