Маг, ворон и хранитель
And I was runnin' far away Would I run off the world someday? <…> But no, take me home Take me home where I belong I can't take it anymore
AURORA — Runaway
Чимин сидит на плече Ингенса, прислонив голову к его ледяной шее, и чувствует себя крошечной букашкой. Туманные верхушки хвойных деревьев кажутся ему травинками. Следуя строго на север, они продвигаются через леса, горы и перевалы, там, где нет троп и дорог, идут, невзирая на дождь и ветер, на туман и грязь. Неуловимо пролетают дни, складываясь в недели. Чимин ровно три месяца бесцельно скитается по незнакомым землям. Когда ноги болят от усталости, его несёт Ингенс. За час хранитель проходит больше, чем Чимин — за неделю, но дом и так остался слишком далеко. Пора начинать охоту на оборотней. Чимин похлопывает Ингенса по плечу, и тот опускает мага на землю. — Поищи следы оборотней к западу отсюда, хорошо? — просит Чимин, роясь в сумке в поисках карты здешних мест. — До встречи через неделю, цветочек! Ингенс разворачивается и уходит, медленно сливаясь с горными хребтами. Чимин морщится от боли и тяжело вздыхает. Туго зашнурованные чуть выше колен сапоги натирают ступни до крови. К тоске по дому примешиваются усталость и досада. Судя по картам, он так близок к местам, где обитают оборотни, и пару раз Саулу попадаются звериные следы, но они скрываются в горах, куда Чимин заходить не рискует. Пепельный лес совсем не похож на Лес Жизни. Чимин привык к светлым рощам, где можно поваляться на лужайке, посидеть в тени крон стройных деревьев, полюбоваться разноцветными бабочками и собрать букет цветов. В южных лесах есть загадка, но они никогда не пугают. Пепельный лес сырой, глухой и бескрайний. По ночам Чимин трясётся от холода, кутаясь в плед и подкидывая ветки в огонь. Иногда он даже плачет, потому что солнечные лучи больше не согревают его, и Чимину кажется, что он начинает забывать, что такое настоящее тепло. Чимин всё дальше и дальше заходит в дремучий дикий лес. Вокруг темно и страшно, и Чимин вздрагивает даже от уханья совы или шелеста листвы. А ведь ему ещё не довелось столкнуться с настоящей опасностью. Обхватывая себя за плечи и растирая кожу, чтобы немного согреться, Чимин оглядывается по сторонам. Он ступает осторожно, напрягаясь от каждого хруста веток. Никто не знает, что прячется в тени. Чимин прикрывает глаза на пару секунд и вслушивается в шум леса, чтобы определить, куда идти дальше. Чутьё никогда не обманывает его. Среди криков птиц, шорохов и отдалённого журчания воды Чимин слышит жалобный вой где-то совсем рядом. Он мгновенно вскидывает голову. — Слышишь? — шепчет Чимин ворону, сидящему у него на плече. — Думаю, это раненый зверь. — Мы не пойдём его спасать. Нет-нет-нет, ну-ка выключай своего внутреннего Мистера Спасателя, у нас нет времени на ерунду, — решительно отвечает Саул, уставший от путешествия сильнее самого Чимина. — Но это не ерунда! Это же чья-то жизнь! — Чимин, нет! — Мы идём на помощь! Ворон клюёт его в плечо и недовольно зыркает тёмными глазками, но Чимин уже продирается руками сквозь когтистые ветки. Он срывается на бег и едва не падает, споткнувшись о корни деревьев. Бедняга, кем бы он ни был, скулит всё тише, с каждым выдохом надежда покидает его всё быстрее. Чимин выбегает на побережье реки и застывает. Под деревом, свернувшись в клубок и болезненно поскуливая, лежит огромный волк. Чимин отбрасывает метлу в сторону и снимает шляпу. — Привет, малыш, — ласково зовёт Чимин, стараясь не делать резких движений. — Ты ранен? С волками у ведьм натянутые отношения. Наверное, это заложено где-то на уровне инстинктов — ненавидеть друг друга. Волк шевелит ушами и поднимает золотистые глаза на мага, но, учуяв его запах, вскакивает и злобно рычит. Сердце Чимина на мгновение замирает, как только он видит, что тело волка покрыто многочисленными увечьями. Тёмно-серая шерсть местами сбилась или вообще выдрана, а глубокая рана на боку кровоточит. Мох под лапами потемнел от вязкой жидкости, и Чимину страшно представить, насколько пострадал волк от потери крови. — Я не сделаю тебе больно. Обещаю! Я помогу тебе. Пожалуйста, волчонок, позволь мне вылечить тебя, — Чимин умоляюще смотрит на волка, желая всем своим видом показать, что он безоружен. Волк, словно всё понимая, презрительно фыркает и обнажает острые клыки. — Ну и пусть лежит себе, умирает, тоже мне важная особа нашлась, — каркает Саул, но Чимин уже мысленно продумывает план. Если волк не подпустит к себе, то осмотреть рану и оценить ситуацию не получится. Но если Чимин будет настаивать, волк начнёт сопротивляться и потеряет больше крови. — Я знаю, ты умный волчонок, — тихо говорит Чимин и поднимает с земли шляпу и метлу. — Сейчас я не буду трогать тебя, но, когда тебе станет хуже и ты передумаешь, я буду на берегу. На мгновение их с волком взгляды пересекаются. Золотистые в крапинку глаза смотрят на него так по-человечески, с абсолютно человеческой жгучей ненавистью. Ненавистью, которая оказывается гораздо сильнее, чем страх перед смертью. Чимин скидывает вещи на траву вблизи воды. Он достаёт из сумки несколько яблок, ягоды, завернутые в небольшой мешочек, травы и котелок. Саул заинтересованно рассматривает лакомства, но Чимин легонько шлёпает его по клюву. — Кто не работает, тот не ест. Лети и найди мне пару веточек мяты и одуванчики. Только со стебельками, а не как в прошлый раз, идёт? Саул обречённо каркает и косится на еду. Чимин с улыбкой почёсывает пёрышки и бросает ему пару ягодок. — Заодно разведай, как далеко мы от людских поселений. Я душу продам, чтобы провести хотя бы одну ночь в тепле. Саул каркает в знак согласия, не отрываясь от поедания ягод, а затем срывается с места. Успокоившись, волк падает на землю и внимательно наблюдает за каждым действием мага. Чимин чувствует на себе его тяжёлый взгляд, но притворяется, что не замечает. Он умывается в речке, набирает воду в котелок, собирает по берегу сухие ветки и мох и разводит небольшой костёр. Чимин стягивает сапоги и шипит от боли. Наложенные повязки окрасились кровью. Чимин растирает стоптанные ноги мазью из шалфея и липы, но с каждым днём они беспокоят его сильнее. Ему необходимо сделать привал хотя бы на неделю. Волк пытается повернуться на другой бок и рычит, когда ничего не получается. Видимо, боль становится невыносимой, потому что он приподнимается на лапах и яростно вылизывает рану где-то на груди. Надолго его не хватает, и он обмякает на земле, прижимая уши. Чимин закусывает губу. Волк огромен, а у него не такие уж большие припасы ингредиентов для целительного зелья. В сундучке найдётся всё необходимое, но, если Чимин сам попадёт в беду, придётся туго. Здравый смысл подсказывает, что тратить так много ценных трав на животное, которое может погибнуть через месяц-другой, неразумно, но тётушка Касси учила его, что именно в таких сложных ситуациях познаётся истинная природа человека. Она бы поддержала его стремление спасти волка. — Кровь саламандры, бадьян, так, это нам не нужно, — бормочет Чимин, роясь в сундуке. — Корень мандрагоры, панцирь скарабея, фу, ну уж нет. Жабьи бородавки! То, что нужно! Пока в котелке закипает каша на ужин, Чимин мелко крошит корень имбиря и трёт засушенные соцветия в ступке. Он так увлекается процессом, что ни за что бы не заметил шорох в кустах, если бы волк, зарычав, не вскинул уши. На побережье выскакивает заяц. Маленький, наверное, ещё детёныш. Заметив оскалившегося волка, он мечется по полянке и прячется за ногами Чимина. — Привет, мой хороший. Этот злой волк напугал тебя? Ну иди ко мне, зайчонок, — рассмеявшись, Чимин берёт зайца на руки и ласково чешет его за ушком. Такой простой жест, но заяц перестаёт трястись, только с подозрением косится в сторону притихшего волка. — Голоден? Давай-ка тебя накормим. Чимин опускает зайца поближе к огню и даёт ему немного свежих фруктов, кореньев и каши. Вскоре возвращается Саул. — Вот как, — бормочет Чимин, выслушивая своего фамильяра. — На окраине опасно делать привал. Может, задержимся здесь? Я не хочу уходить, пока мы не убедимся, что волку ничего не грозит. Саул получает заслуженное угощение и перелетает на крышку сундука в надежде получить что-нибудь ещё. Но Чимин вычищает котёл и приниматься за зелье. Волк не сводит с него глаз, но стоит Чимину посмотреть в ответ, как он фыркает и демонстративно отворачивается. Уголки губ Чимина слегка приподнимаются. — Упрямец, — шепчет он. Чимин может заставить волка принять помощь. Но волк позволяет находиться рядом, пусть и на расстоянии, но рядом. Чимин надеется, что это проявление доверия, и боится лишиться этих жалких крупиц. В Вердевилле охотились всегда эльфы, изгнанные из своих королевств и вынужденные искать приют у ведьм. Они были так хороши в своём деле, что за всю жизнь Чимин ни разу не охотился. Он долго стоит у воды, набираясь смелости, чтобы добыть волку немного еды. Мысль об убийстве живых существ ему противна, но волку нужно окрепнуть. Чимин ловит пять крупных рыб и, опустившись на колени, быстро молится духу леса, чтобы не гневался на него. — Съешь, хорошо? — Чимин осторожно раскладывает свежую рыбу перед волком. Тот рычит, но тише, чем раньше, и принюхивается к еде. — Приятного аппетита, волчонок. Волк снова фыркает и смотрит на Чимина, а затем переводит взгляд на реку и снова на Чимина. — Ой, я мешаю тебе смотреть на воду, да? Ты прав, ужинать надо с красивым видом! Извини, сейчас уйду. Волк рычит как-то отчаянно и снова смотрит на воду. — Хочешь ещё рыбу? Я наловлю, сколько захочешь! Волк обречённо скулит. — Пить он хочет, дурачок, — отзывается Саул, наевшийся и подобревший. — Ты хочешь пить? — уточняет Чимин. Волк оживлённо поднимает голову и ударяет хвостом о землю. — Да? Пить? Сейчас-сейчас! Он набирает воду в котёл и вручную тащит его волку. Магией было бы проще: только взмахнуть рукой, и котёл сам бы полетел к волку. Но Чимин хочет, чтобы волк привык к его присутствию, его запаху, его голосу. Чимин раздумывает, не подлить ли зелье в воду, но волк смотрит так внимательно, что он не решается. Солнце скрывается за ветвями деревьев. Чимин складывает скромные пожитки в сумку и кутается в плащ, сидя у пылающего костра. Сытый заяц засыпает рядом. Саул дремлет на плече у своего мага и просыпается, чтобы перехватить пару кусочков яблока. У Чимина слипаются глаза. Он собирался не спать всю ночь, чтобы приглядывать за волком, но день выдался таким тяжёлым и насыщенным. Как ни боролся Чимин с усталостью, сон увлекает его в свои нежные объятия.Мой бедный волчонок
Намджун мечтает о сне, долгом и безмятежном, чтобы боль утихла, а добрые сновидения помогли забыть о кошмарной действительности. Но раны немилосердно жгут, не позволяя забыться. Намджун сильный и выносливый. Он терпит, терпит, терпит, даже когда перед глазами вспыхивают искры. Всё тело полыхает от боли, и Намджуну кажется, что это сама Виктория Нортон вернулась, чтобы насыпать соль ему на раны. Он бросает помутнённый взгляд на побережье. Маг спит, свернувшись у потухшего костра, и, несмотря на тёплую ночь, трясётся, как осиновый лист. Намджун достигает такого отчаяния, что готов молить мага облегчить его страдания. Намджун зажмуривается, стискивая зубы. — Волчонок? Тише-тише, мой маленький, — рядом раздаётся сонный голос, и Намджун осознаёт, что воет во всё горло. Тёплая ладонь касается его головы. От неё пахнет цветами, травами и чем-то ещё, чем-то сладким, домашним, к чему хочется прильнуть и заскулить. Намджуну понравился бы этот запах, если бы он принадлежал кому-то другому. Но это запах ведьм. Ужасных и подлых созданий, одна из которых обрекла Намджуна на такие мучения. Он загнанно рычит. Маг опускается на колени и протягивает руки к ранам. Намджун пытается укусить, отталкивает лапами, дёргается из последних сил, лишь бы тёмная магия больше не касалась его. Маг не боится. Он уклоняется, и его взгляд меняется. Тёмные глаза смотрят так серьёзно и пристально, что Намджуну становится не по себе. Он вспоминает Викторию и боль, которую она принесла. — Я хотел по-хорошему, но ты не оставляешь мне выбора. Прикрыв глаза, маг бормочет что-то неразборчивое на древнем языке. С кончиков пальцев тянутся голубые огоньки. Намджун завороженно смотрит, как они парят вокруг мага, а затем устремляются в его сторону. Намджун успевает только вздрогнуть, и больше он не может пошевелиться. — Прости. Я не дам тебе умереть так просто, — слышит Намджун. Рана начинает жечь сильнее, в тысячу раз сильнее. В глазах собираются слёзы. Наплевав на гордость, Намджун жалобно подвывает, мысленно умоляет мага прекратить эту пытку, но парень не обращает внимание. — Потерпи. Знаю, больно, но иначе никак, — шепчет маг и гладит его. Он что-то напевает мягким голосом, и Намджун пытается сосредоточиться на нём. Боль меркнет. — Сейчас я нанесу мазь, скоро всё пройдёт, — пальцы невесомо касаются ран, растирают снадобье, и раскалённые места охлаждаются. — Будь хорошим мальчиком и выпей это до дна. В руках мага появляется склянка с вязкой тёмно-жёлтой жидкостью, похожей на мёд. Намджуну не нравится её вид, но ещё больше ему не нравится показная добродетель. Маг чуть ли не светится своим милосердием, весь такой благородный и милый, что хочется аж когтями свести с его лица эту раздражающую улыбку. Вон даже зайца приютил. Наверняка пытается втереться в доверие, а сам замышляет что-то недоброе. Намджун пытался предупредить несчастного зайца, но этот доверчивый и наивный дурачок весь вечер ластился к магу. — Тебе станет легче. Пожалуйста. Я не хочу снова делать это против твоей воли, но мне придётся. Маг терпеливо смотрит на него, поглаживает свободной рукой по голове, даёт время подумать. Намджун не желает подчиняться, но слабая надежда подталкивает раскрыть пасть. Он чихает от противного запаха зелья. Маг тихо смеётся. — Мерзость, сам знаю. Когда я болел, моя тётушка тоже делала такую настойку. Поэтому я и ненавижу болеть. Намджун даже не замечает, как его голова оказывается на коленях у мага, и чужие пальцы чешут его за ухом, как домашнего пса. Намджун бы возмутился, но стоит признать, маг знает толк в почёсываниях и поглаживаниях. Намджун обещает себе, что больше никогда не подпустит его так близко и не позволит такую наглость, но сейчас… Он закрывает глаза и льнёт к тёплым прикосновениям. — Ты поправишься, волчонок. Обязательно. Я потратил столько редких трав, что у тебя просто нет выбора, слышишь? Обещаю, ты встанешь на ноги. Ну точнее, на лапы. У тебя ведь такие красивые и сильные лапки, такой хороший волчонок. Голос убаюкивает, как колыбельная. Намджун утратил надежду, стаю и смысл жизни, ему больше не за что бороться, но эти слова звучат как непреложная истина. Намджун просыпается, когда маг осторожно убирает его голову с колен и хочет подняться, чтобы уйти. Намджун тихо рычит и приподнимает переднюю лапу. — Хочешь подняться? — удивлённо спрашивает маг и с сочувствием склоняется над оборотнем. — Прости, но тебе лучше поменьше двигаться, пока раны не заживут и ты не окрепнешь. Ты ведь понимаешь, волчонок? Намджун снова злится, что этот парень настолько недогадливый. С людьми вечно столько сложностей. Намджун с трудом отползает на чистое, не запачканное кровью место и делает небольшой рывок. Маг издаёт тихий писк, когда клыки клацают рядом с ним, весь сжимается и жмурится. Ну конечно. Теперь он боится. Со второй попытки Намджун хватается зубами за его плащ и осторожно тянет на себя. — Что ты творишь? — в замешательстве спрашивает маг, словно волк способен ему ответить. Он пытается подняться, но лишь окончательно падает на волка. Намджун тычет влажным носом сначала в плечо мага, а затем рядом с собой, показывая, что ему нужно. — Ты… Ты что, хочешь, чтобы я лёг здесь? — маг удивлённо смотрит ему в глаза, и на его лице появляется смущённая улыбка. — Это странно, но… Ты ведь не съешь меня, пока я буду спать, да? Здесь теплее, чем на берегу. «Конечно, теплее, глупый ты маг», — думает Намджун. Берег продувается всеми ветрами, не защищённый деревьями, от воды тянет сыростью, а маг ещё и улёгся прямо на холодные камни. Намджуна не приводит в восторг идея находиться так близко к магу, но это будет справедливо: теперь его раны болят не сильнее, чем обычные ссадины, значит, он должен отплатить чем-то взамен, пусть маг по-прежнему его раздражает и не вызывает никакого доверия. Люди меньше обычных волков, не говоря уже о оборотнях, которые по размерам превосходят почти всех лесных созданий. Но когда маг забирается ему под бок и устраивается поудобнее, он кажется совсем крошечным. Намджун сворачивается вокруг него, прикрывая лапами и хвостом от холодной ночи. Первое время маг почти не дышит и не шевелится, но через пару минут немного расслабляется, и Намджун слышит его тихое хихиканье. — Кто бы мог подумать: я прячусь от ветра у настоящего волка под боком. Знаешь, ты первый волк, которого я повстречал. Я думал, что вы… ну, немножко поменьше? Я слышал, что оборотни больше волков. Боюсь представить, насколько же они огромные. Величиной с дом? Боже, вот я попал, — тихо разговаривает маг, без страха водя пальцем по волчьей лапе. Он трогает когти, касается мягких подушечек, и Намджун едва сдерживается, что не дать ему лапой по лбу. Намджун только теперь начинает догадываться, почему парень из рода ведьм лечит его. Похоже, он и не подозревает, что лежит в объятиях оборотня, своего заклятого врага. Намджун с радостью раскрыл бы своё истинное лицо, но не может. — Не уходи завтра, пожалуйста. Мой бедный волчонок, — с сожалением продолжает маг. — Я ещё немножко тебя подлечу, чтобы ты встал на ноги. Ой, то есть на лапы, да? Какие у тебя красивые лапки. Ты ведь не уйдёшь? Он поворачивает голову и выжидающе смотрит на Намджуна, как будто всерьёз рассчитывает на ответ. Намджун не понимает, как ведьмы могут быть такими упёртыми, и тяжело вздыхает. Он облизывает щеку мага в знак согласия и кладёт подбородок на его макушку, заставляя улечься обратно. — Ты такой тёплый. Я скучал по теплу. Ой, меня зовут Чимин. Пак Чимин из Вердевилля, юго-восточного ковена, который находится далеко-далеко отсюда, в Лесу Жизни, совсем рядом с Океаном Четырех земель. Я шёл к Огненным горам, чтобы отыскать племена оборотней, но… Судя по всему, их тут больше нет. Сердце Намджуна болезненно сжимается при мысли, что Чимин ошибается. В Огненных горах ещё живут оборотни. Там живёт стая, в которой Намджун родился и вырос. Стая, которой он больше не принадлежит. — Спокойной ночи, волчонок, — бормочет Чимин, наконец перестав возиться. «Спокойной ночи, Чимин», — мысленно говорит Намджун, чувствуя, как рядом с ним умиротворяюще бьётся ведьмино сердце. Чимин. Одно его имя уже не предвещает ничего хорошего, и, засыпая, Намджун гадает, как быстро этот Чимин отвяжется от него.