Древние легенды и разговоры под луной
Uncorrupted
Those eyes are like diamonds
More beautiful than any other gem
Repeatedly mesmerized by you
Can't take my eyes off you, no more
BTS — Stay Gold
И они отправляются навстречу приключениям. Только не так быстро, как хотелось бы Чимину. За день они проходят мало. Долгие переходы приносят Намджуну боль и сильно утомляют неокрепший организм. Он-то может потерпеть, не слабый всё-таки волк, но Чимин расстраивается и ругается, когда замечает, что раны снова кровоточат. Хотя… «ругается» — явно не самое подходящее слово, чтобы описать эти ласковые: «Ну как же ты так, волчонок, совсем себя не бережёшь. Даже не думай делать так снова. Почему же ты не сказал, что устал?» Намджун на это тихо ворчит, но выбора нет, и приходится делать привалы. Они разбивают лагерь под пологом раскидистых деревьев. Раньше Чимин искал холмы, откуда хорошо просматривалась местность. Чувствуя магию, хищные животные обходили его стороной, но Чимин всё равно старался быть осторожным. Теперь же он расслабляется. Волк не позволит никому подобраться к ним незамеченным. Саул улетает на поиски ягод, и Чимин по секрету рассказывает Намджуну, что его фамильяр время от времени выбирается на ночную охоту. День выдался непростым, но вместо того, чтобы поскорее лечь спать, Чимин находит поляну одуванчиков и падает в траву, влажную от ночной росы. Он закидывает руки за голову. Намджун устраивается рядом и прислоняется макушкой к боку Чимина. С такого места он сможет быстро вскочить и разорвать любого, кто посягнёт на безопасность его мага. И, глядя на Чимина снизу вверх, Намджун чувствует, как его сердце заполняется теплом. Мягкая ладонь привычно зарывается в его шерсть, и, будь Намджун не волком, а лисом, он бы точно замурчал от удовольствия. — Хорошо тут, правда? — по губам Чимина блуждает задумчивая улыбка. Свет полной луны омывает поляну. Вокруг них непрерывно стрекочут сверчки. Ветер шелестит в изумрудной листве. Намджун вырос в этих лесах и давно перестал замечать их красоту, но Чимин прав. Здесь хорошо. Далёкие звёзды отражаются в тёмных глазах. Намджун перекладывает голову на грудь Чимина, чтобы лучше его видеть. Затаив дыхание, он ждёт, о чём сегодня захочет поговорить Чимин. Захватывающие истории о южных землях, размышления, мечты, чувства — так много всего хранится в сердце Чимина, и он бескорыстно делится этим с Намджуном, не ожидая ничего взамен. — Знаешь, мне немного грустно, — признаётся Чимин, рассеянно играясь с ухом Намджуна. — Нас всегда учили верить, что сила звёзд подпитывает нашу энергию, что они следят за нами и помогают в нужную минуту, но… Порой мне кажется, что звёздам мы безразличны. Намджун вопросительно рычит. — Если бы они действительно помогали, мы бы уже нашли оборотня и были бы сейчас дома. Хотел бы я показать тебе всё-всё. Лес Жизни с его цветочными полянами, совсем не такими, как здесь. Пастушьи равнины, которые простираются далеко-далеко на восток. Бегаешь по ним и кажется, нет им конца. Тебе бы понравилось. Трава там такая высокая, в некоторых местах даже выше меня. И Вотерфилд. Город людей. Можно бродить по улочкам и заходить в лавки булочников или сапожников и притворяться обычным человеком, представляешь? Только представлю — дух захватывает. Воспоминания о местах, в которых Намджун никогда не был, влекут его за собой в солнечные южные дали. Стоит только закрыть глаза, как слова мага превращаются в размытые, но яркие и пленяющие картины, от которых пахнет новым приключением и нежным смехом Чимина. Образы путаются, чётко не разглядеть и не прочувствовать - всё-таки Намджун никогда не выходил за границы Пепельного леса. Но сейчас Намджун хочет увидеть всё своими глазами. Вместе с Чимином. — Ты, наверное, думаешь, какие же глупые эти людишки со своими бессмыслицами. Но мне почему-то кажется, что ты не осуждаешь меня за трусость. Будь я таким же храбрым магом, как мои предки, я бы уже давно вернулся домой. Намджун хотел бы сказать, что Чимин намного лучше, добрее и храбрее своих предков, но вместо этого он осторожно касается влажным носом его щеки, и Чимин смеётся. — С тобой так уютно. Вот бы ты… Вот бы ты мог помочь убить оборотня? Если бы мы нашли кого-то очень-очень старого и подождали, пока он умрёт сам, и… Ох, что же я говорю? — Чимин тяжело вздыхает. — Нет, это ужасно. Я так не хочу, чтобы кто-то умирал. Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? Намджун снова тихо рычит, показывая свою заинтересованность. Чимин опускает взгляд на Намджуна и, встретившись с ним взглядом, улыбается. — Чтобы ты никуда не уходил. И чтобы мы с тобой вернулись в мой ковен. Ведьмы не любят волков, но тебя невозможно не полюбить. А если кто скажет что-то против тебя, я всем так надаю! Мало не покажется! Чимин выглядит таким воинственным и забавным, что Намджун снова тянется поближе к нему и лижет его щеку. Чимин возвращается к звёздам, но его рука продолжает гладить Намджуна. — Эта вражда такая нелепая. Неужели ведьмы и оборотни не понимают, насколько абсурдно ненавидеть друг друга только за принадлежность к одному или другому роду? Среди ведьм так много потрясающих людей. Уверен, среди оборотней тоже. Намджуну становится стыдно. Он ведь и правда верил, что все чужаки жестоки и коварны. Их стая жила изолированно. Намджун прожил половину жизни оборотня, но обычных людей видел лишь издалека, когда те забредали слишком далеко в лес. До встречи с Викторией Намджун был уверен, что истории про кровожадных ведьм, которые живьём сдирают шкуру с оборотней, — не больше, чем байки для волчат. Но, страдая от боли, изгнанный из стаи и лишённый смысла жизни, он действительно воспылал жгучей ненавистью ко всем представителям рода ведьм. И к Чимину тоже. Но при всём желании ненавидеть Чимина невозможно. Намджун заслушивается его голосом и мысленно соглашается с каждым словом, тянется к его рукам, как ручной волк, позволяет делать с собой что угодно, даже трогать лапы и хвост, только бы он улыбался. — Знаешь, почему ведьмы и оборотни ненавидят друг друга? — шепчет Чимин. Намджун удивлённо приподнимает голову. В стаях учат не задавать лишние вопросы и жить так, как завещали предки. Потому что так правильно. Так нужно. И раз нужно ненавидеть, то и я буду ненавидеть. Чимин улыбается и садится. Он растирает руки, как делает всегда, когда собирается поколдовать, и Намджун кладёт голову на вытянутые лапы, зная, что его ждёт. Он привык к магии и теперь даже с нетерпением ждёт, когда Чимину захочется снова продемонстрировать свои способности. Он показывает такие немыслимые фокусы, что у Намджуна точно бы отвисла челюсть, будь он человеком. И сейчас наступает его любимая часть. Воздух вокруг загорается, словно сотни крошечных светлячков рисуют голубые узоры. — Старая легенда гласит, ведьминский род зародился далеко на востоке, — Чимин взмахивает руками, и между ними появляется карта. — Считается, что это сердце магической силы. Ведьмы были женщинами, которых преследовали люди, поэтому им пришлось скрываться. Восточные земли же были самым безопасным местом для них. Первые ведьмы жили в общинах. В ковенах. Намджун завороженно следит за силуэтами женщин в остроконечных шляпах. Он навостряет уши, когда из ниоткуда появляются волки. — Ведьмы смогли построить идеальное общество, не хватало одного. Мужчин. В восточных лесах было много волков. Поэтому первые ведьмы нашли самых крупных особей и наделили их магической силой — способностью превращаться в людей и разговаривать. Светящиеся волки, созданные Чимином, поднимаются с лап и медленно обретают человеческие черты. — Ведьмы надеялись, что оборотни будут их верными слугами. Наделённые физической красотой и силой, но не обладающие высокими интеллектуальными способностями, они должны были просто выполнять указания, охотиться, защищать. Быть привлекательными игрушками в их руках. Ведь оборотни были крупнее и сильнее обычных волков и людей. Они умели то, в чём были слабы ведьмы и их фамильяры. Чимин мрачнеет, и сцены, где оборотни строят для ведьм дома и колют дрова, сменяются другими. Всё окрашивается красным. — Но потом случилось то, что случается во всех древних легендах: воспротивившись ведьминой воле, оборотни подняли мятеж и убили своих создательниц. Они вырвались на свободу и рассеялись по миру. Намджун хмурится. А как же ведьмы? Чимин, словно подслушав его мысли, продолжает: — Согласно этой легенде, у некоторых ведьм и оборотней были общие потомки. Поэтому теперь существуют ведьмы-мужчины и оборотни-женщины. Не все ведьмы оставались жить на востоке. Там были лишь первые поселения, но многие уходили ещё до появления оборотней. Не знаю, так всё было или нет, но и ведьмы, и оборотни принесли друг другу очень много боли, хотя по началу были вполне дружны. Не пора ли прекратить эту череду мести? Чимин откидывается на спину, и первые пушистые зонтики взмывают в воздух и парят над ними. Намджун ложится рядом, и Чимин кладёт голову ему на бок, как на подушку. — А я рассказывал про праздник середины лета? Чимин рассказывал, но Намджун прикрывает глаза, готовясь услышать эту историю вновь.Настоящая опасность
Лёгкие горят, дыхание сбивается. Чимин не бежит — он несётся вперёд, не замечая, как удаляется всё дальше и дальше от их маленького лагеря. Он пригибается под ветками, но уже через секунду слышит жуткий треск. Зверь не отстаёт, а силы Чимина иссякают. — Ингенс, ну где же ты? — задыхаясь, зовёт он, но впервые в жизни его хранитель не приходит на помощь. Чимин сам послал его на окраину леса, но кто же мог знать, что за ним погонится медведь? — Колдуй! Колдуй скорее! — каркает летящий рядом Саул. — Я не могу! — кричит в ответ Чимин и оглядывается через плечо. Медведь догоняет. Чимин раздвигает кусты руками, но в ужасе замирает. Он дошёл до начала гор. Перед ним возвышаются отвесные скалы. Чимин прижимается спиной к холодному камню и судорожно ищет путь к спасению. Но спасения нигде нет. — Сделай что-нибудь! — в отчаянии кричит Чимин. — Колдуй! Он убьёт нас! Медведь встаёт на задние лапы. Саул атакует его первым, громко каркает и уворачивается от беспорядочных ударов. — Ингенс, Ингенс, прошу, — бормочет Чимин, гадая, успеет ли хранитель. Он прижимает трясущиеся руки ко рту, стараясь сдержать вопль ужаса. Где-то вдалеке земля дрожит от тяжёлых шагов гиганта, но разъярённый медведь вот-вот поймает Саула. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчет он, срываясь на плач. Чимин жмурится и мысленно прощается с жизнью, когда слышит вой. Волк выпрыгивает словно из ниоткуда и свирепо рычит, заслоняя собой Чимина. Саул улетает подальше от опасности. Волк скалится, готовясь к нападению. Чимин всегда думал, что медведи — самые крупные хищники в лесу, но волчонок Чимина, даже припав к земле, чтобы прыгнуть, намного-намного крупнее медведя, и тот, взревев в последний раз, решает отступить. Чимин оседает на землю и закрывает лицо руками.Ручной волк
Опасность миновала, медведь убрался туда, откуда пришёл, и больше не посмеет угрожать жизни мага. Но Чимин весь дрожит от ужаса. Плечи сотрясаются от рыданий, и только он немного притихает, как снова заходится в новом приступе плача. Намджун мягко толкается носом в его колени, и, когда Чимин поднимает голову, слизывает слёзы с щёк. Он никогда не видел Чимина таким напуганным и разбитым. Намджун совершенно не знает, что нужно делать в таких ситуациях, как его утешить, как показать, что он здесь, рядом, и не даст в обиду. «Не плачь, не плачь, не плачь», — мысленно повторяет Намджун. Он вылизывает его лицо, руки, плечи, всё, до чего получается добраться, лишь бы успокоить. Чимин всхлипывает и прячет лицо в его шее, крепко обнимая. — Спасибо, волчонок, — задыхаясь от слёз, шепчет Чимин. Намджун отодвигается и опускается на землю, надеясь, что хотя бы на этот раз Чимин поймёт с первого раза и сядет к нему на спину. До лагеря далеко пешком, но Намджун довезёт его в мгновение ока. Чимин забирается на него и, не найдя, за что ухватиться, прижимается грудью к его спине. Намджун сдерживается, бежит не так быстро, как хотелось бы, боясь, что Чимин упадёт, но до поляны из одуванчиков они добираются без приключений. Намджун снова ложится. Чимин со всхлипом вытирает влажные щёки и разводит костёр. Ворон кружит вокруг него и каркает, но Чимин не отвечает. Он ничего не говорит ни своему фамильяру, ни Намджуну, хотя прежде не умолкал ни на секунду. Без его болтовни вокруг становится непривычно и угнетающе тихо. Намджун катается спиной по траве и воет в надежде его рассмешить, но Чимин лишь бросает на него мимолётный взгляд и снова пялится в пустоту. Нет, так не пойдёт. Намджун убегает в лес, долго рыскает по кустам и возвращается с палкой. Чимин даже не заметил его отсутствия. Намджун кладёт палку у ног Чимина и подталкивает её к нему. — Что? Хочешь, чтобы я кинул? Намджун согласно воет, переступая с ноги на ногу, и уголки губ Чимина едва заметно приподнимаются. Он берёт палку, нерешительно вертит в руках и наконец кидает. Намджун срывается с места. Раны окончательно затянулись, и прежняя сила вернулась к нему. Он убедился в этом ещё пару часов назад, когда был готов к схватке с медведем. Намджун приносит палку прямо в руки Чимина и виляет хвостом в ожидании, когда ему снова её бросят. Если бы кто-то из благородных оборотней увидел, чем он тут занимается, только чтобы развеселить какого-то мага, Намджуна точно подняли бы на смех и он потерял бы всякое уважение стаи. Но к пятому разу Чимин хихикает и треплет Намджуна по голове. Ради такой улыбки можно проглотить свою гордость. — Ты точно не собака? Намджун подаётся вперёд, и Чимин со смехом падает в траву. Под давлением сильных лап он не может даже пошевелиться. Волчьи клыки находятся так близко к его шее, а слюни стекают на волосы, но Чимин не чувствует в нём угрозу. Он жмурится и смеётся, зарываясь пальцами в шерсть, пока Намджун увлечённо вылизывает его лоб и щёки. В глазах Чимина снова появляется блеск и радость, и Намджун, удовлетворённый своим успехом, кладёт голову на его живот. — Ну какой ты милый волчонок! Ты ведь милый волчонок, правда? Намджун вовсе не милый. Он охотник. Защитник. Сильный и мужественный волк, одним своим видом внушающий страх самым свирепым хищникам. Но Чимин выглядит таким счастливым, что Намджуну приходится смириться. Он ластится к рукам и слышит нежный смех. — И всё же… — с сомнением бормочет Чимин. — Твоя голова даже не помещается на мне. Почему ты такой… такой огромный? И как ты смог отыскать меня так быстро? Намджун настороженно приоткрывает глаза. Чимин двигается в правильном направлении. Вот сейчас ему пора бы догадаться, что Намджун не простой волк. — Ты ведь всегда понимаешь, что я говорю, — продолжает Чимин. — И сейчас ты лежишь и слушаешь меня. Ты ведь понимаешь? Намджун фыркает в знак согласия. Чимин закусывает губу и долго-долго молчит с таким видом, словно решает запутанную головоломку. Сердце Намджуна замирает в ожидании. — Наверное, ты просто очень особенный волк, — с улыбкой на губах Чимин откидывается назад и чешет за ушком. Намджун обречённо вздыхает.Усталость
Oh, close your weary eyes
I promise you that soon the autumn comes
To darken fading summer skies
Breathe, breathe, breathe.
<…>
Days pull you up just like a daffodil
Uprooted from its garden
They'll tell you what you owe, but know even so
Rises the moon.
liana flores — rises the moon
На первый взгляд, ничего не меняется, но Чимин становится всё более тихим и задумчивым. Он рассматривает свои карты, что-то бормочет себе под нос, спорит с вороном и посылает их с Ингенсом в разные уголки леса, но безрезультатно. Намджун начинает охотиться, правда, пока только на мелкую дичь. Свою первую добычу он приносит к ногам Чимина, но тот грустно улыбается. — Прости, солнышко, но я не ем мясо. Всё это время Намджун думал, что у Чимина просто не получается поймать себе что-то вкусное, поэтому он и питается одними кореньями, орехами да ягодами. С каждым днём усталость и напряжение Чимина становятся заметнее. Он остаётся мягким и спокойным. Во время споров с Саулом его голос звучит громче и требовательнее. Но как только Чимин замечает, что теряет самообладание, он непременно извиняется. Это происходит всё чаще, и Намджун беспокоится за него. Его сильнее, чем обычно, раздражает волчье обличье, не позволяющее спросить у Чимина, что его тревожит, или пообещать, что всё наладится. Острый слух Намджуна улавливает самый отдалённый шум, особенно ночью, когда Чимин становится уязвимым и нуждается в его защите. Но в эту ночь Намджун слышит судорожные всхлипы. Чимин пытается не шуметь, зажимая рот ладонью. Намджун тихо рычит и слизывает слёзы с его солёных щёк. Обычно это веселит Чимина, но сейчас он пытается отодвинуться. Чимин кажется таким уравновешенным, сильным, оптимистичным, что видеть, как он плачет, и не иметь возможности помочь похоже на пытку. — Спи, солнце, — шмыгает носом Чимин. Намджун расстроенно скулит. Покрасневшие глаза Чимина вновь переполняются слезами. Прижимаясь к Намджуну, он больше не сдерживается и горько рыдает. — Я так себя ненавижу. Так сильно, что меня тошнит от себя. Просто… Я должен измениться, но не могу. Такой слабак. Намджун рычит. «Нет, нет, ты самый сильный». Он напрягается, пытаясь передать эту мысль Чимина, но тот, конечно, не слышит. — Весь ковен обучал меня, из меня пытались сделать сильного мага, а я даже муравья убить не могу. Ну какой из меня маг? Просто позор. Знаешь, иногда я думаю, хорошо, что родители не увидели, какой сын у них вырос. Я последний из своего рода, а такой бесполезный. Слова Чимина сливаются в бессвязное подвывание. Намджун не придумывает ничего лучше, чем просто лежать, слушать и изредка тереться щекой о его макушку. Чимин выплакивает все слёзы и засыпает, уткнувшись лицом в шею волка, но Намджун долго лежит без сна. Внутри закручивается ураган бессилия, который грозится оставить после себя одни обломки. Он засыпает с отчаянным желанием проснуться и снова увидеть улыбку Чимина, услышать его смех, согреться теплом его глаз. Чимин не должен меняться. Он уже идеален в глазах Намджуна. Во сне Чимин тянется к теплу обнажённого плеча, прижимается щекой, и чужое размеренное дыхание успокаивает его. Намджун обнимает ещё крепче, чем обычно, зарываясь носом в его волосы.