В объятиях хищника
Если в первые дни Чимин боялся лишний раз пошевелиться во сне, чтобы не разозлить волка, то теперь он с трудом может представить место более уютное и подходящее для сна. Шерсть щекочет нос, но Чимин так любит вдыхать его мягкий запах, успевший стать таким необходимым, что одно его присутствие помогает заснуть. Рядом с волком всегда хорошо, безопасно и спокойно, но в эту ночь Чимин, истощённый переживаниями и слезами, находит в нём особенно много комфорта, тепла, ласки — всего, чего ему давно не хватало. Он неосознанно прижимается спиной к чужой груди и улыбается, сквозь пелену сна не осознавая, что вместо волчьих лап появилось кое-что другое. Человеческие руки. Яркие солнечные лучи проникают сквозь густую листву и падают Чимину на лицо. Он слышит чириканье птиц, чувствует размеренное дыхание за спиной, и ему так не хочется просыпаться и начинать новый день. Чимин тихо зевает, трёт глаза и опускает ладонь на руку, обнимающую его поперёк живота. Он вздрагивает от удивления и инстинктивно пытается вырваться, но его сильнее прижимают к себе. Над макушкой раздаётся чьё-то недовольное бормотание. Чимин холодеет. Стараясь не паниковать, он ищет глазами своего волчонка или Саула, но рядом никого. У Чимина спирает дыхание от леденящего ужаса. А вдруг это псих? Вдруг похитил его фамильяра и причинил боль его волчонку? Вдруг даже убил? Чимин изо всех сил бьёт локтём в бок и, едва человек за его спиной ослабляет хватку, выбирается на волю. От внезапного нападения парень просыпается и, поморщившись, садится. Пару раз он моргает и растерянно оглядывается. — Ты кто? — Чимин надеется, что в его голосе слышится достаточно угрозы, а не только пронизывающий страх. — Не может быть... Парень с недоверием смотрит на свои руки, шевелит пальцами, трогает волосы, лицо, шею, словно тело принадлежит не ему. Чимин следит за его движениями, но взгляд останавливается на широких плечах, крепкой груди и мышцах на руках. Он даже забывает про страх, пялясь на загорелую кожу, и, покраснев от смущения, поднимает глаза к небу. Не смотреть, не смотреть, не смотреть. — Я спрашиваю, кто ты такой? — Я… — парень морщится и прочищает горло. — Послушай, Чимин, я могу всё объяснить. — Откуда ты знаешь моё имя? Что здесь происходит? Ты что, шатаешься по лесу голый и пристаёшь к спящим путникам? Его голос дрожит от волнения. Не так Чимин планировал начать свой день, совсем не так. — Я не голый, — возмущается парень. — У меня штаны есть вообще-то. — Да кто ты такой?! — кричит Чимин. — Я Намджун. Послушай, это сложно, понимаю, но… Понимаешь, я был ранен, очень сильно ранен, поэтому, ну, понимаешь, я не мог, ну… Я оборотень, — выпаливает он после сбивчивых объяснений. — Волчонок? — шепчет Чимин, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это не укладывается в голове. Не мог же он прожить бок о бок с волком, дурачиться, плескаться в водоёмах, гладить, получать в ответ щекотные облизывания и виляния хвостом, даже не догадываясь, что существо, к которому он проникся такой глубокой привязанностью и нежностью, является его врагом. Намджун виновато кивает. Чимин закипает от обиды. Он ведь доверял ему. По-настоящему доверял. Чимин взмахивает руками, и Намджун тотчас отрывается от земли. Он хватается за шею, пытается сделать вдох, но Чимин пригвождает его к дереву. — Ты… Ты… — он не может подобрать слово, которое описало бы степень его негодования. — Я доверял тебе. Думал, ты мой друг, а ты… Намджун извивается, не чувствуя землю под ногами, ловит ртом воздух, чтобы не задохнуться. В глазах Чимина собираются слёзы, но он больше не будет вести себя, как настоящий идиот, не покажет слабость перед врагом. А ведь он столько всего успел рассказать. Такого, в чём не признавался ни тётушкам, ни Саулу — ни одной живой душе. Рассказывал самые сокровенные мысли, тревоги, мечты, делился самым смелым мнением. Ещё ни перед кем он не раскрывался настолько, и теперь Чимин чувствует себя таким обманутым, преданным своим единственным другом. — Почему? Почему ты позволил мне верить, что мы действительно друзья? Это так подло, так… Чимин разочарованно смотрит на Намджуна, покрасневшего от нехватки кислорода, и позволяет ему безвольно рухнуть на землю. Он отворачивается. Нет, всё-таки он сам виноват. Напридумывал себе какую-то дружбу и взаимопонимание, а оборотню было просто выгодно находиться рядом. Он ведь был ранен. Он ничего не обещал. Это Чимин наивно доверился. А ведь тётушки говорили, что все оборотни коварные, нельзя было терять бдительность. — Убирайся. Намджун поднимается на ноги, потирает шею, но уходить не торопится. Задыхаясь от возмущения, Чимин сжимает ладони в кулак и уже открывает рот, чтобы снова накричать, но Намджун опережает его. — Ты хочешь вернуться домой? Сердце Чимина пропускает удар. Дом. Его милый Вердевилль. Возвращение на Родину — это всё, о чём он мечтает. Он судорожно размышляет, стоит ли слушать оборотня, но Намджун продолжает: — Я помогу тебе. — Как? — вырывается у Чимина раньше, чем он успевает предусмотреть все риски. Он медленно оборачивается и сталкивается с тёмными глазами Намджуна. Их цвет изменился, но взгляд остаётся прежним, таким же внимательным и глубоким. — Разве это не очевидно? — Почему это должно быть очевидно? — хмурится Чимин, не понимая, к чему клонит Намджун. — Как же до тебя долго доходит, — с обречённым видом он качает головой. — Я ведь оборотень. — Ты поможешь мне пройти испытание? — Намджун кивает, и Чимин оживляется, догадываясь, что к чему. — Ты поможешь мне поймать оборотня! Намджун тяжело вздыхает. — Нет. Ты убьёшь меня и вернёшься домой. Чимин распахивает глаза и невольно отшатывается назад. Воображение рисует ужасающие картинки с мёртвым волчонком, безвольные лапы, поникшие уши, кровь, стекающая с пасти, и эти тёмные глаза, пронзающие его насквозь. — Успокойся, — Намджун говорит без сожаления, без страха, и Чимин не может поверить его словам. — У тебя нет выбора. Тебе придётся это сделать. — Ни за что. — Ты и медведю не смог противостоять, думаешь, получится одолеть оборотня? Да тебя же мигом загрызут, даже пискнуть не успеешь. А я не буду сопротивляться. — Нет, — Чимин часто мотает головой, разрывая зрительный контакт. — Нет, нет, ни за что, не говори такого больше. В животе поднимается волна тошноты при одной мысли об убийстве. Может, Чимин смог бы справиться с испытанием, если бы как следует собрался с силами. Но ведь это не какой-то незнакомый оборотень. Это его волчонок. Тот, кто лежал и терпеливо слушал его болтовню. Тот, кто слизывал его слёзы. Тот, кто спас от медведя. Тот, кто принёс ему добычу со своей первой охоты. Кто ластился к его коленкам. Кто пытался поднять настроение в самые мрачные дни. И всё это делал человек, стоящий напротив и предлагающий отдать жизнь, лишь бы Чимин вернулся домой. Обида и злость куда-то исчезают, уступая место другому чувству. — Я всё равно умру. Медленно и мучительно, — Намджун старается придать себе равнодушный вид, но Чимин слышит, как его голос осекается на последнем слове. — Я буду только благодарен, если ты сделаешь это быстро. А что будет с моим телом после смерти, не имеет значения. — Что? — переспрашивает Чимин, поднимая покрасневшие глаза. — Я проклят. Ведьмой. Видишь? — Намджун указывает на тёмное пятнышко на груди, которое Чимин принял за грязь, родинку или шрам от ожога. — Проклят, — шепчет Чимин и, следуя зову сердца, приближается. Что-то тёмное и пугающее действительно затаилось внутри Намджуна. — Можно? — Делай, что хочешь. Чимин касается почерневшей горячей кожи. Кончики пальцев чувствуют слабый электрический разряд, отталкивающий потенциальную угрозу, но он лишь морщится и прижимает ладонь. Тело Чимина пронзает чужая магия, словно волна влажного морозного воздуха, но он не узнаёт её. — Ты уверен, что это проклятие? Магическая сила пульсирует под кожей. Чимину не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Ведьмы юго-восточного ковена достаточно сильны, чтобы не прибегать к чёрной магии, а именно такая энергия заражает тело Намджуна. — Она так сказала. — Она? Объясни, что именно произошло. Намджун тяжело вздыхает и, накрыв ладонь Чимина, осторожно убирает её со своей груди, но отпускает не сразу. — Это долгая и не самая приятная история. Может, нам сначала позавтракать? — предлагает он, и только теперь Чимин чувствует, как урчит в животе. За спиной раздаётся шелест крыльев и знакомое карканье. — А это ещё кто? — Саул выглядит не очень-то дружелюбный и, покружив над Намджуном, клюёт его в макушку. — Ай! — А, волк, значит.Травяной чай
Находиться вместе неловко. Намджун ощущает это в каждом движении и взгляде. Чимин тайком разглядывает его, когда думает, что Намджун не замечает, но упрямо избегает смотреть прямо в глаза или подходить ближе, чем на пять шагов. Ворон всё каркает и каркает, но Чимин не отвечает, только посматривает на Намджуна после каждого замечания фамильяра и краснеет. Его можно понять. Весь последний месяц они провели вместе, и Чимин привык общаться с волком, а не с человеком. А теперь он, должно быть, не понимает, как себя вести. Но Намджун ничем не лучше. Он так отвык от человеческого тела, его веса и размеров, что теперь оно кажется ему чужим. Он вечно за что-то цепляется, бьётся, что-то роняет, ломает, спотыкается на ровном месте. Понимает Чимин причину его неповоротливости или нет, но он то и дело бросает на него взгляды, полные сочувствия. Собираясь умыться после сна, Намджун приближается к реке, но и тут его настигает неудача. Человеческие ноги, лишенные когтей и мягких подушечек, скользят по каменистому берегу, и Намджун сохранил бы равновесие, будь он таким же тяжёлым, как всего сутки назад, но он плюхается прямо в воду. Впервые с момента их пробуждения Намджун снова слышит смех Чимина. Промокшие штаны и ушибленный зад — это, конечно, не самое приятное начало дня, но Намджун улыбается в ответ. — Да ты, оказывается, ходячая катастрофа. Чимин подаёт ему ладонь, и Намджун, не думая дважды, хватается за неё, но вместо того, чтобы помочь выбраться на сушу, Чимин вскрикивает и падает в воду сам. Шляпа съезжает на глаза, и, поправив её, Чимин оказывается в нескольких сантиметрах от лица Намджуна. В его тёмных волосах, словно крошечные алмазы, блестят капельки воды. Губы слегка приоткрыты, он часто дышит, ещё не придя в себя после падения. На мгновение у Намджуна перехватывает дыхание. Одна его ладонь по-прежнему держит Чимина за руку, а вторая лежит на талии, бережно придерживая. — Ты тоже, — шепчет Намджун. Пару секунд они неотрывно смотрят друг другу в глаза, застыв в неуклюжей позе: Намджун сидит по пояс в воде, а Чимин лежит прямо на нём, придерживая одной рукой шляпу. А затем они начинают смеяться, почти одновременно, без какой-либо ясной причины. Когда на глазах выступают слёзы, а живот начинает болеть от смеха, Намджун осознаёт, что ему давно не было так весело. Они поднимаются и отряхиваются. Саул каркает у них за спинами, и Намджун готов поклясться, что слышит насмешливые нотки. Не поворачиваясь, Чимин взмахивает рукой, и поток воды обрызгивает ворона. Уголки губ Чимина ползут вверх в самодовольной усмешке. Он ловит удивлённый взгляд Намджуна и пожимает плечами. — Что? Он спросил, как водичка. Чимин разводит костёр сам, отказываясь от помощи Намджуна. — Пожалуйста, просто сиди. И желательно не двигайся. А то весь лес сожжёшь, — хихикает Чимин, взъерошивая ладонью влажные волосы. — Попробовал бы сам целый месяц проторчать в другом теле, — ворчит Намджун, но скорее для вида. Ему нравится, что Чимин больше не плачет из-за тоски по дому, снова выглядит оживлённым, снова улыбается и даже напевает себе что-то под нос. Когда Ингенс приносит завтрак для Намджуна, он не уходит, как обычно, а останавливается и медленно наклоняется. Вряд ли это возможно, но Намджуну кажется, что все девять глаз гиганта расширяются от удивления. — Привет! — кричит Чимин. — Представляешь, наш волчонок оказался оборотнем! Ой, — он оборачивается к Намджуну. — А как ты тогда съешь этого кабана? Он же огромный. — Ну аппетит у меня тоже огромный, — Намджун смущённо отводит взгляд, когда Чимин снова смеётся. — Может, его зажарить? Сырое, наверное, не вкусно. — Ты умеешь жарить мясо? Ты же его не ешь. — Необязательно есть, чтобы уметь готовить. Мне просто не нравится идея, что я буду есть то, что недавно бегало и жило своей жизнью. Но у нас в ковене многие любят мясо, так что… Хочешь? — Я уже давно не ел жареное мясо. Намджун не хочет выглядеть слишком уж радостным, но одной мысли о сочном жареном мясе хватает, чтобы во рту собрались слюнки. — Ты не против, если Ингенс позавтракает с нами? — спрашивает Чимин и протягивает ему оловяную кружку. Намджун узнаёт запах травяного чая, который каждое утро заваривает себе Чимин. — Вот, попробуй. — Разве ему нужно завтракать? Я думал, он питается твоей магией. Чимин выглядит немного удивлённым. Когда Намджун забирает ароматный чай, Чимин колдует над второй кружкой и она начинает стремительно увеличиваться в размерах и опускается прямо на ладонь Ингенса. — Ну да, питается, но кто же откажется от чая по утрам? Раньше мы часто с ним завтракали вот так, но тебя он пугает, поэтому я просил его появляться пореже. Чимин садится на корягу напротив Намджуна. Их разделяет костер, на котором уже жарится мясо. Ингенс опускается чуть поодаль и дует на них тёплым ветерком. — Никто меня не пугает. Я вообще-то ничего не боюсь, — оправдывается Намджун, желая стереть из памяти первую встречу с Ингенсом. — Конечно, извини, не боишься. Но я хочу, чтобы тебе было комфортно, — объясняет он, делая глоток чая и довольно прикрывая глаза. — А можно задать вопрос? — Ага. — А ты… м-м-м, как бы так объяснить… Ну ты же… ты был волком, да? — Да. — Во-от, а теперь ты человек. И, скажем, пока ты был волком, ты делал всякое разное. Так вот… Это был ты или?.. Ну не знаю, может, у тебя есть какая-то вторая личность. Например, вот тут ты, Намджун, человек, а вот тут волк. Чимин всегда легко подбирал правильные слова, но теперь он почему-то постоянно запинается, хмурится и мычит, делая долгие паузы. — Я и есть волк. — Получается, ты помнишь всё, что было? — Намджун кивает. — И всё, что я говорил? — Конечно. Солнышко. Чимин краснеет и зажмуривается. — Ох, какой позор. Намджун с ним согласен. Он ведь и сам вилял хвостом и бегал за палкой, как собака, выставляя себя посмешищем. Позор, ничего не скажешь. — Просто ты был таким милым, таким прелестным мальчиком. Извини, мне не стоило обращаться с тобой, как с щеночком. Я не всегда веду себя, как полный идиот. Только с животными. — Я тоже не всегда веду себя, как полный идиот, — кивает Намджун и добавляет чуть тише, — Только с тобой. Чимин ловит его взгляд и улыбается. — Спасибо, Намджун. За всё, что ты делал для меня. Я очень ценю это и… Надеюсь, мы всё-таки друзья? — в его глазах светится надежда. — Я считаю тебя своим другом. Намджун тяжело вздыхает. Они сидят вчетвером. Саул клюёт нарезанные яблоки и ягоды. Ингенс то ли молчаливо слушает, то ли смотрит, как вокруг его конечностей кружат птички, а Чимин старается спрятать робкую улыбку за кружкой чая. — Но Чимин, — начинает Намджун, привлекая к себе его внимание. — Подумай, пожалуйста, над моим предложением. Мы могли бы помочь друг другу. Чимин долго молчит, собираясь с мыслями. — Ты прав. Могли бы помочь.