Посиделки у костра
And that's how the story goes
The story of the beast
With those four dirty paws.
of monsters and men — dirty paws
День проходит странно, совсем не так, как обычно. До сегодняшнего утра у них сформировался негласный распорядок, которому они следовали каждый день: после завтрака Чимин помогал Намджуну промыть шерсть, затем купался сам, собирал скромные пожитки, и они отправлялись в путь. Иногда Чимин ехал на спине Намджуна, бывало, даже засыпал, крепко обнимая его за шею. Теперь же Чимин предлагает отдохнуть до завтрашнего дня. Намджун не признаётся, но утренние потрясения вымотали его, и уже спустя час их странствия он тяжело дышит и тайком стирает пот тыльной стороной ладони. — В этих землях небезопасно. Они принадлежат одной стае. Не уверен, знают ли они, что мы здесь. До сих пор мы не встречали их, но… Кто знает, — мрачно отвечает Намджун, и Чимину приходится отступить. Они идут медленно, словно гуляют, а не путешествуют. Чимин говорит мало, но теперь причина иная: ему хочется послушать Намджуна. Он задаёт вопросы, на которые трудно ответить односложно, и с улыбкой ловит каждое слово. У Намджуна спокойный голос, бархатистый, такой, что под него хочется засыпать. Чимин был уверен, что оборотни не похожи на людей ни внешностью, ни голосом. Но если бы они вдруг встретились на улицах старых городов, Чимин не отличил бы Намджуна от окружающих. Хотя… Нет, всё-таки отличил бы. Намджун притягивает к себе взгляд. Чимин не уверен, чем именно, просто в нём чувствуется нечто особенное. Не в лице, не в теле — Чимина редко интересует человеческая красота, но Намджун… Чимин подмечает маленькие детали, и они неизменно вызывают улыбку. Например, то, как Намджун говорит, а потом вдруг хмурится, бегая глазами перед собой, и не может вспомнить какое-то простое слово. Должно быть, отвык разговаривать. — А ты можешь случайно превратиться в волка? То есть неосознанно? — спрашивает Чимин, желая узнать про оборотней всё-всё. — Такое бывает редко. Когда нам угрожает опасность, мы можем обратиться раньше, чем заметим её. Это инстинкты. Когда мы ранены, происходит то же самое. Волки выносливее, чем люди. — Это случилось с тобой? — Да. Я много раз хотел обратиться, но не мог. Я был сильно ранен, после такого обычно не выживают, но благодаря тебе… На языке вертятся вопросы, волнующие Чимина сильнее всего: что с ним произошло, кто его так ранил и что это за история с ведьмой и проклятием. Но спросить напрямую не решается. Намджун пообещал, что расскажет, и Чимин верит ему. — Было страшно? Когда ты хотел обратиться, но не мог? Чимин не сразу понимает, что снова допустил ошибку. Наверное, это как-то связано с волчьим мировоззрением, но Намджун видит в страхе что-то постыдное. — Да, — тихо признаётся он. — Тебя как будто заточили в клетку собственного тела, ты всё видишь, чувствуешь, слышишь, понимаешь, но не можешь сказать ни слова. За разговорами время пролетает незаметно. Это странно, ведь они совсем друг друга не знают, но Чимин перестаёт чувствовать неловкость и Намджун больше не кажется чужим. Они словно старые знакомые, встретившиеся после долгой разлуки. Едва на лиловом небе вспыхивают первые звёзды, Чимин скидывает заплечный мешок и объявляет, что больше не сдвинется с места. Утомлённые дорогой, они ужинают в молчании. Раньше Намджун ложился поближе к Чимину и согревал его в холодные вечера, но теперь они сидят по разные стороны костра. Пламя отражается в тёмных глазах Чимина, но не приносит ни капли тепла. Кутаясь в плащ, он дрожит, только даже не замечает это. — Хочешь, я обращусь и погрею тебя? Чимин смотрит на Намджуна. — Побудь человеком. Ещё немного, — тихо просит он, решая, что пора заново учиться справляться с холодом. — Может, тогда… — Намджун запинается и теряется в словах, когда Чимин удивлённо склоняет голову набок. Он прочищает горло и отводит взгляд. — Может, обнять тебя? Глаза Чимина округляются, он прячет смущение за нервной улыбкой. — Обнять? Разве это не будет странным? — Почему это должно быть странным? Мы ведь не в первый раз обнимаемся, — Намджун пожимает плечами, напуская равнодушный вид, но лёгкое волнение охватывает и его. — Уверен? — шепчет Чимин. Намджун кивает, и он сам передвигается поближе и с сомнением смотрит ему в глаза. Оборотни делают так, только когда хотят показать превосходство над собеседником, но Чимин всегда пытается заглянуть в глаза и смотрит словно прямо в душу. И пронзительный взгляд его тёпло-карих глаз заставляет сердце Намджуна взволнованно трепетать. На нём светлая рубаха, которую Чимин отыскал среди своей одежды. Ему самому она велика, но тело Намджуна облегает так, что вот-вот порвётся в плечах. Лёгкая ткань только сковывает, почти не греет, но Намджуну жарко до тех самых пор, пока Чимин не прижимает ледяные ладони к его спине. Намджун осторожно снимает его шляпу, кладёт рядом и обнимает. Чимин ёрзает в поисках удобного места и наконец устраивается, садясь спиной к его груди. Намджун берёт одну из ладоней Чимина и начинает растирать. — Если бы я знал, что оборотни такие тёплые, я бы искал вас активнее. Намджун смеётся. — Это просто ты мерзлявый. Вас, ведьм, совсем кровь не греет? — На юге не бывает так холодно. Особенно летом. — Это самые тёплые дни в году, а ты умудряешься замерзать. И что ты будешь делать зимой, когда пойдёт снег? — Снег? — испуганно переспрашивает Чимин и сильнее прижимается к теплу Намджуна. — Как всё это ужасно. Нет, я обязательно должен показать тебе юг, тогда ты поймёшь, что жить в таких условиях просто кощунство. — Сначала ты должен увидеть снег. Первый снег самый особенный, — настаивает Намджун, но Чимин лишь фыркает. Между ними ненадолго повисает молчание, и Намджун рассеянно перебирает пальцы Чимина, такие аккуратные и хрупкие в его собственных. — Намджун? Он ещё не привык слышать своё имя, произнесённое таким тихим и мягким голосом, и Чимин тоже не привык. Каждый раз он говорит осторожно, словно спрашивает, боится ошибиться. — Да? — Пришло время рассказать свою историю. Намджун тяжело вздыхает. Он старался оттянуть этот разговор, но рано или поздно ему придётся открыть Чимину правду. И про Викторию Нортон, и про проклятие, и про изгнание. — Да тут нечего рассказывать, — бормочет он, но начинает с самого начала. Чимин недовольно поджимает губы, когда Намджун объясняет, чему его учили в детстве о ведьмах. — И совсем мы не такие, — бубнит он, но умолкает, вспомнив, что его представления об оборотнях были не менее нелепыми. Чимин считал их одичавшими бешеными монстрами с кроваво-красными глазами, бесчеловечными, лишёнными сострадания, но вот рядом с ним сидит Намджун и гладит его ладони самым бережным образом. Чем больше Намджун рассказывает, тем сильнее Чимин закипает от гнева и возмущения. Он даже не уверен, что так злит его: то, какой неблагодарной оказалась спасённая ведьма, или то, что родные Намджуна поступили с ним так жестоко. — Это несправедливо! Ты проявил милосердие! — Я знал, что меня накажут. Я предал стаю, — Намджун говорит об этом с таким смирением, что Чимин до хруста сжимает кулаки и едва не задыхается. — Тебя чуть не убили! И твой отец… Твой отец… Да как они могли? Ты поступил так храбро, а они… Они тебя не заслуживали, Намджун! Неужели они не понимают? Только такие, как ты, сохраняют в мире благородство и милосердие! А без этого только войны, сражения и разруха… Чимин возмущается так искренне и пылко, что это вызывает у Намджуна слабую улыбку. Естественный страх перед смертью, затаившись глубоко в душе, не отпускает, но Чимин хороший человек. Намджун не хочет уходить бесследно, оставшись в памяти лишь как предатель рода. Пусть хотя бы один добрый маг будет вспоминать его с теплом и благодарностью. — Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты убил меня? — спрашивает Намджун. — Я просил тебя подумать. Ты что-нибудь решил? — Решил, — Чимин сверлит невидящим взглядом огонь. — Я не смогу тебя убить. Он может врать тётушкам и ковену, но врать самому себе и Намджуну не имеет смысла. Как, глядя в такие проникновенные тёмные глаза, он лишит жизни своего единственного друга? Как он сможет содрать шкуру с того прелестного волчонка, который доверчиво клал голову ему на колени? Чимин переворачивается и обнимает Намджуна, прижимаясь лицом к его плечу. — Мне так жаль, что твоя первая встреча с ведьмой оказалась такой. Она поступила подло. Ты испытал так много боли из-за неё. Но я исправлю вред, который она причинила, — обещает Чимин. — О чём ты? — Я сделаю всё, чтобы снять проклятие. Потрачу на это всё отведённое мне время, и даже больше. Хоть весь мир истопчу в поисках противоядия и всю свою магию израсходую, но я найду способ сохранить тебе жизнь. Клянусь. Намджун со вздохом качает головой. — Глупый ты, Чимин. Только себе жизнь загубишь. — Ты что, сомневаешься в моих силах? Я докажу тебе, что я сильный маг и легко справлюсь с каким-то там проклятием. — Но ты потеряешь шанс вернуться домой, — возражает Намджун. — Речь о твоей жизни! Это намного, намного важнее! Послушай, всё это время я бродил по лесу и не знал, чего я хочу. Но теперь я чувствую, вот она — моя цель. Я справлюсь, чего бы мне это ни стоило! Намджун не понимает, почему Чимин, ещё вчера плакавший от тоски по дому, так легко отказывается от своего единственного шанса, и ради чего? Ради спасения какого-то оборотня? Чимин выглядит таким убеждённым в своей правоте, что Намджун не решается спорить. Они засиживаются допоздна, но, когда Чимин начинает засыпать, Намджун молча обращается в волка и сворачивается клубочком вокруг него. — Мой волчонок вернулся, — смеётся Чимин, устраиваясь в уютных объятиях. — Я соскучился.Волки
There is nowhere for you to hide The hunter's moon is shinin' I'm running with the wolves tonight I'm running with the wolves.
AURORA — Running with the wolves
Чимин просыпается с первыми лучами солнца и будто возвращается назад во времени, только теперь ему не страшно. В нескольких сантиметрах от него находится лицо безмятежно спящего Намджуна. Его полные губы немного приоткрыты, Чимин замечает маленькую родинку прямо под ними и тихонько выдыхает. От одного взгляда на Намджуна у него захватывает дух. Был ли он когда-нибудь настолько близок к человеку? Чимин пытается вспомнить, но ничего не приходит в голову. Конечно, тётушки любят его, но они даже обнимались только по особым случаям. А Чимина так часто переполняют острые порывы прижаться к кому-то и просто остаться вот так, обнимаясь, ни о чём не думая, делясь теплом. Вдруг он замечает, что губы Намджуна сначала смыкаются, затем шевелятся. Он бормочет во сне, но Чимин не разбирает ни слова. Намджуну снится что-то плохое, и в этом кошмаре он совсем одинок. Чимин обнимает его крепче и, зарывшись пальцами в волосы, гладит по голове. — Всё хорошо, мой волчонок, — шепчет он. Намджун утыкается лицом в его плечо, обнимая, будто в поисках спасительного огонька в конце тёмной чащи. Сердце Чимина обливается кровью, когда Намджун издаёт звук, похожий на приглушённый всхлип. — Я с тобой, солнышко, я здесь. Стая птиц с тревожным криком срывается с ветвей деревьев и, хлопая крыльями, разлетается в разные стороны. Они проносятся над удивлённым Чимином. Вдалеке раздаётся вой. — Спасайтесь, спасайтесь, — Саул вылетает словно из ниоткуда и, громко каркая, кружит над ними, цепляется когтями за край плаща и тянет за собой. Намджун резко распахивает глаза и садится. — Оборотни. Нужно срочно уходить. — Что? Что происходит? — Скорее, Чимин! — Намджун подскакивает и принимается собирать вещи. Чимин запихивает всё в мешок. — Садись на меня. Не дожидаясь ответа, Намджун обращается и рычит на замешкавшегося Чимина. Вой приближается. Он становится всё более явным, более злым, поэтому Чимин запрыгивает Намджуну на спину. Они срываются с места. Саул летит следом, подгоняя отчаянным карканьем, но Намджун бежит быстрее ветра. Плащ развевается за спиной. Придерживая шляпу, Чимин оборачивается и видит среди деревьев мелькающие пятна. Грязно-рыжие, чёрные, серые — одни гонятся прямо за ними, другие взбегают по холму. Чимин прижимается к Намджуну и зажмуривается, молясь всем богам и духам, чтобы те смилостивились над ними. Чёрный волк спрыгивает с возвышенности. Его лапы тяжело приземляются напротив них. Намджун предупреждающе рычит, но чёрный волк скалит зубы в ответ. Оборотни обступают их. Один, два, три… Чимин насчитывает шесть волков, не менее крупных, чем Намджун. — Что нам делать? — испуганно шепчет Чимин. Намджун слегка опускается, и Чимин, поняв молчаливую просьбу, спрыгивает на землю. Он выпрямляется и поправляет съехавшую шляпу. Из оружия у него только кинжал, но Чимин использует его, чтобы крошить ингредиенты для зелий, а не чтобы обороняться. Чимин догадывается, что чёрный волк самый главный, вожак или просто главный охотник. Остальные готовы растерзать их по первому же приказу. Всё происходит слишком быстро. Вот Намджун стоит рядом, заслоняя его от чёрного волка, а вот рыжий оборотень бросается на него, и они оба отлетают в сторону. — Нет! — кричит Чимин, в ужасе глядя, как волки все впятером нападают на Намджуна. Только чёрный волк остаётся перед Чимином и, тихо рыча, делает медленный шаг навстречу. Кровь стучит в висках. Чимину кажется, что время замедляется, становится тягучим, как смола. Секунды ощущаются часами, хотя в действительности волки даже не успевают дорваться до Намджуна, как их тела взрывной волной отбрасывает в разные стороны. В мыслях Чимина нет определённых намерений, он не прилагает усилия, им владеет один страх. Страх за жизнь Намджуна. Чимин подбегает к нему и, падая на колени, быстро проверяет, цел ли он. Намджун выглядит взъерошенным, но не раненым. Волки вскакивают и с сердитым рычанием набрасываются вновь. Гнев, словно пламя, за секунду вспыхнувшее от крошечной искры, закипает внутри Чимина. Он тонет в злости, какую прежде не испытывал никогда. Эти эмоции, такие непривычные, несвойственные его мягкому характеру, зашкаливают, и глаза Чимина загораются алым. — Да как вы… Как вы смеете? Огонь ярости, бьющей через край, срывается с кончиков пальцев, и, не сдерживая силу, Чимин швыряет им в волков. — Вшестером на одного! Какие трусы! — рычит Чимин. За его спиной поднимается ветер, он разметает волосы, раздувает огонь. Пламя охватывает всё. — Вы позорище, а не оборотни. Побоялись нападать в одиночку. Потому что Намджун самый сильный. Он бы вас мигом раскидал! Огненное кольцо сжимается вокруг оборотней. Серая волчица пытается с разбега перепрыгнуть его, но взвизгивает от боли или от страха, когда щупальца пламени подползают ещё ближе. Она скулит. Чимин чувствует их смятение. Кажется, что воздух пахнет дымом и страхом. — Чимин, — раздаётся позади голос Намджуна. — Перестань. — Они чуть не убили тебя! — Чимин даже не поворачивается, не сводит глаз с чёрного волка, этого подлого труса. — Я никому не позволю тронуть тебя и уйти безнаказанным! Это так низко, так… — Это моя стая, — перебивает его Намджун. — Уже не моя, но… Они были моей семьёй. Я по-прежнему чувствую родство с ними. — Но они… Они… — Чимин задыхается от злости. Как Намджун может считать их семьёй? Они поступили так несправедливо и готовы были убить его во второй раз. Его маленького волчонка. Самого благородного, доброго и прекрасного оборотня на свете. Эти жалкие шавки, эти… Они заслуживают смерти. Мучительной смерти. Огонь вспыхивает с новой силой. Намджун резко разворачивает его к себе и обхватывает лицо руками, заставляя посмотреть на себя. — Чимин, хватит. Останови это. Пожалуйста. Пламя касается шерсти первого волка, и он воет от ужаса. Остальные жмутся друг к другу. Чимин моргает. Его глаза темнеют. Он выдыхает. — Хорошо. Огонь исчезает, оставляя за собой пелену дыма и выжженную траву. Волки осторожно пятятся. — Проваливайте! Сейчас же! — кричит Чимин. Волки сбегают, только чёрный пристально смотрит на них и рычит. Не так сердито, но Чимин готов снова взорваться. Сердце бешено колотится в груди. Намджун крепко обнимает его, прижимая к себе. Волк уходит. — Я… Я ненавижу их, — Чимин прячет лицо на плече Намджуна. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу. За всю недолгую жизнь Чимин никогда не ощущал в своих руках настолько мощную и сокрушительную магию. Многие ведьмы из Вердевилля восхищались его способностью владеть силой и контролировать себя, но в этот раз Чимин почувствовал, что магия стала сильнее его самого. Необузданная, она течёт в жилах и не желает поддаваться контролю. Чимину страшно. — Тише, — шепчет Намджун, размеренно поглаживая его по спине. — Они просто защищают свою территорию. — Да чтоб они… — Тш-ш-ш, не злись. Ты спас мне жизнь во второй раз. Спасибо, Чимин. Даже не думал, что ты бываешь… таким. Голос Намджуна успокаивает его. Злость угольками тлеет в сердце, но сейчас Чимин чувствует только её отголоски. Силы покидают его так внезапно, что он едва не повисает на Намджуне. — Я не мог позволить им навредить моему волчонку. Намджун мягко усмехается, опускаясь вместе с ним на почерневшую траву и не выпуская из объятий. — Волчонок, — повторяет он тихо. — Я уже думал, что больше никогда не услышу это от тебя. Чимин всхлипывает. Ярость не оставила в нём ничего, и теперь он чувствует странную опустошённость, словно его сильно ударили по голове чем-то тяжёлым. — Я так испугался за тебя. Думал, что они тебя… Чимин не договаривает. Намджуна чуть не убили. Чуть не разорвали прямо у него на глазах. По коже пробегает мороз. Какое-то время они сидят и не разговаривают. Только обнимаются. Намджун гладит его по спине и позволяет медленно приходить в себя. — Нам стоит уйти подальше, — говорит он, когда Чимин окончательно успокаивается. — Они могут напасть снова. Я понесу тебя, хорошо? А ты просто закроешь глаза и отдохнёшь. Чимин заторможенно кивает. — Я потерял где-то метлу, — замечает он, ощущая пустоту в руке. — Наверное, выпала, когда мы бежали. — Возвращаться опасно, — с сомнением говорит Намджун. — Ладно. Когда дойдём до города, куплю новую, — безучастно отвечает он. — Мне жаль, Чимин. Она была важна для тебя, да? — Нет. Не особо, — Чимин поглаживает по перышкам опустившегося ему на колено ворона. — Она была моим напоминанием о доме. Но не более. Всё равно я почти не летал на ней. Пойдём?О стаях и ковенах
Lisa Hannigan — Song Of The Sea
Намджун идёт, пока окончательно не выбивается из сил. Пепельный лес огромен, в нём легко затеряться, но его мучает недоброе предчувствие, что это не последняя встреча с оборотнями. Когда Намджун обращается, они почти не разговаривают. Чимин выглядит таким же уставшим, как и несколько часов назад. Кажется, что каждое движение даётся ему с трудом. Они рано ложатся, но, вопреки всем ожиданиям, Чимин долго не может уснуть. Он ворочается, ложится подальше от Намджуна, снова подползает к нему и тяжело вздыхает. — Намджун? А можешь снова стать человеком? Ненадолго? — просит Чимин, поглаживая его за ухом. — Хочу поговорить перед сном. Несмотря на усталость, Намджуну тоже не спится, и спустя пару секунд рядом с Чимином лежит уже не волк, а человек. Чимин не отодвигается. Его волосы слегка взлохматились, и Намджун осторожно приглаживает их. — Ты скучаешь по стае? — тихо спрашивает Чимин после недолгого молчания. — Точно так же, как ты скучаешь по ковену. Может, даже сильнее. Это важная часть нашей жизни. Самая важная. Изгнание из стаи считается хуже смерти. — Почему? Разве ты не можешь присоединиться к другой стае? Или найти таких же изгнанников и собрать свою стаю? Слова Чимина звучат так наивно, что Намджун не может сдержать грустную улыбку. — Было бы всё так просто. Оборотни держатся стаями, но к чужакам относятся настороженно или даже враждебно. — Но вы ведь один вид. Один народ, — хмурится Чимин. — У нас всё не так, как у ведьм. Мы рождаемся и умираем в одной стае, а без неё просто погибаем. Даже если я найду стаю, которая согласится принять такого, как я… Я никогда не стану там своим, понимаешь? — объясняет Намджун. — Получается, всем оборотням нужна стая? — Да. — Тогда, — Чимин смотрит ему в глаза, — можно я буду твоей стаей? Маленькой, но твоей. — А я буду твоим ковеном? Намджун улыбается, и Чимин улыбается в ответ. — Ведьмы могут жить и по одиночке. — Но если ты будешь моей стаей, я хочу быть твоим ковеном. Чимин смеётся и кладёт голову ему на плечо. Бледный свет звёзд проникает сквозь сосновые ветви, и в эту секунду Чимин кажется каким-то лунным видением. — Договорились, — его голос звучит веселее и расслабленнее, чем раньше, и Намджун только теперь осознаёт, как сильно он беспокоился за душевное и физическое состояние Чимина. — Так уж и быть уступаю тебе место вожака стаи. — Тогда я уступаю тебе место… У вас есть вожак ковена? — Есть глава. Самый мудрый член общины. — Мудрый это не про тебя. Чимин смеётся и толкает его в плечо, а затем переворачивается на бок и обнимает его поперёк живота. — Тебе напомнить, кто побежал за палкой, когда я просто притворился, что бросил её? Ты выглядел таким смешным и разочарованным. — Эй! Мы не будем об этом вспоминать! — возмущается Намджун. Чимин хихикает, отодвигая голову, чтобы заглянуть в глаза. Он снова слишком близко. Так близко, что если Намджун передвинется вперёд на пару сантиметров, он коснётся носом его щеки. — А можно мы поспим так? — шепчет Чимин, не переставая улыбаться. — А ты не замёрзнешь? В глубине души Намджун надеется, что всё останется так, как есть. Возможность не только получать объятия, но и обнимать в ответ словно согревает его изнутри. Намджун бы с радостью пролежал так не только всю ночь, но и остаток своей жизни. — Не замёрзну. С тобой всегда так тепло. — Тогда можно, — негромко отвечает Намджун, чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее. Чимин с улыбкой закрывает глаза и обнимает его сильнее.Потерянное и вновь приобретённое
Cigarettes After Sex — Sunsetz
Чимин просыпается от непривычного холода. Он лежит совсем один на покрывале из сосновых иголок и шишек. В предрассветных сумерках мир, не успевший приобрести чёткие очертания, напоминает сон. Ведь будь это реальностью, Намджун спал бы рядом. Почему его нет? Почему не обнимает его? Чимин в панике оглядывается, но замечает лишь, что он заботливо укрыт плащом. — Саул, — нервно зовёт Чимин. — Лягушачьи лапки, ягодки, ягодки, — бормочет во сне ворон, покачиваясь на ветке. — Саул, проснись! — А? Что? — Намджун. Ты видел его? Мысли роем гудят в голове. Намджун мог отойти всего на пару минут. Мог проснуться пораньше и уйти на охоту. Или купаться. Но тихий голосок тревоги нашёптывает, что Намджун оставил его. — Видел. Ты только заснул, а он встал и ушёл. Ничего не сказал. Больше не возвращался, — сообщает Саул. — Я проследил за ним, но он обратился и всё бежал, бежал, у меня даже крылья устали. Вот я и пошёл дальше спать. Чимин растерянно смотрит на примятые иголки. Нет, этого не может быть. Намджун обещал стать его ковеном, а Чимин — его стаей. Плечи Чимина поникают. Ему не стоило привязываться, ведь волки сторонятся ведьм, а оборотни тем более. Намджуну наверняка было некомфортно рядом с ним, и он просто терпел, а потом увидел, на что способен Чимин, и сбежал. — Ну и не нужен он нам! — сердито каркает Саул, замечая грусть Чимина. — Мне нужен, — бормочет он, обнимая колени. И как он теперь будет без улыбки Намджуна? Без его тепла? Без ощущения, что он рядом, всегда защитит, выслушает и укроет от холода? До Чимина доносятся тяжёлые шаги, и сердце на мгновение замирает. Он вскидывает голову, медленно поднимается и, не веря своим глазам, бросается навстречу. Намджун обращается и ловит Чимина в свои объятия. Метла падает в траву, но Чимину плевать и на неё, и на воспоминания, которые она вызывает, на всё плевать, главное, что Намджун вернулся к нему. Намджун не бросал его. Намджун снова рядом. — Я так испугался! — Ты ведь расстроился, что потерял её, — оправдывается Намджун. — Я не хочу, чтобы ты расстраивался. Надеюсь, с ней ты будешь почаще улыбаться. Чимин отстраняется, его ладони сползают на руки Намджуна. — Ты что, всю ночь искал её? — Найти её по запаху оказалось сложнее, чем я думал. Чимин уже смирился с потерей метлы. Пусть это неприятно и грустно, но не трагедия. Чимин не из тех, кто жить не может без метлы, шляпы и котла — необходимых атрибутов каждой ведьмы. Но Намджун пожертвовал своим сном. Он так устал за вчерашний день, но всю ночь рыскал по лесу ради одного только Чимина. — Спасибо. Спасибо огромное. — Да это так, пустяки, — отвечает Намджун, не сводя с него глаз, наполненных таким теплом, что внутри у Чимина просыпаются бабочки. Намджун выглядит таким уставшим и потрёпанным после сложной ночи, но его губы украшает широкая улыбка. Сжимая его ладони в своих, Чимин приподнимается на цыпочки и осторожно целует Намджуна в щёку. Его губы всего на пару секунд задерживаются на покрасневшей коже, и Чимин робко улыбается в ответ. — Это не пустяки. Для меня ещё никто не делал ничего настолько трогательного и милого, — Чимин взволнованно смеётся, переплетает их пальцы и тянет Намджуна к месту привала. — Только теперь тебе придётся хорошенько выспаться! Мы никуда не пойдём, пока ты не отдохнёшь. Хочешь, я поджарю для тебя самое вкусное мясо? Обещаю, это будет лучшее, что я приготовлю! Пойдём-пойдём скорее!