Зелья и колдовство
Столкновение с оборотнями отнимает слишком много сил, но едва Намджун засыпает, Чимин склоняется над древней книгой и бережно перелистывает пожелтевшие страницы. Среди эликсиров красоты и молодости, сывороток правды и зелий для самых разных целей — от любовных приворотов до усыпления на сотню лет — не найти ни одного рецепта, снимающего чужие проклятия. Наложить проклятие — пожалуйста, зелья на любой вкус и цвет. Можно и в лягушку превратить, и порчу навести, и неудачу навлечь, но снять? Задача посложнее. — Эликсир здоровья. Звучит хорошо, — бормочет Чимин. — Обычная ерунда, чтобы продавать глупым людишкам, — отзывается Саул. Чимин устало вздыхает. Конечно, зелья с такими ненадёжными названиями редко оказываются полезными. — Мы обязательно найдём противоядие, Саул. Я сохраню своего волчонка во что бы то ни стало. Теперь он мой ковен. — Меня сейчас стошнит, — ворчит Саул, перелетая на плечо к Чимину и заглядывая в книгу. — С каких пор ты стал таким противным? Чимин смеётся, рассеянно листая страницы. — Не знаю. Наверное, всё дело в Намджуне. Я смотрю, как он улыбается, и сразу как будто… Ну как будто бабочки порхают, понимаешь? И сразу и птицы поют, и солнце светит только для нас одних. Для меня и Джуни, — с мечтательной улыбкой Чимин прикрывает глаза. — Ты ведёшь себя глупо. — А ты не получишь никаких лягушачьих лапок, если будешь таким вредным! И пускай я глупый, зато счастливый-пресчастливый! Чимин смахивает Саула с плеча, и тот садится на землю рядом. У них так много тревог, начиная проклятием и заканчивая ситуацией, в которой он сам оказался, и, казалось бы, радость — последнее чувство, которое он должен испытывать сейчас. Но стоит взгляду упасть на спящего Намджуна или на метлу, лежащую в траве, и Чимин не может сдержать улыбку. — Как насчёт исцеляющего зелья? — предлагает Саул. — Мы использовали его, когда лечили раны. Проклятие никуда не делось. — Но прокляли человека, а не волка. Это может сработать, если нанести на поражённое место. Чимин вскидывает голову. Он напоминает себе, что нельзя так опрометчиво возлагать слишком большие надежды, но идея Саула кажется ему гениальной. — Точно! Должно получиться. Тогда за работу! Чимин подкалывает волосы и, пробежавшись взглядом по рецепту, ищет необходимые ингредиенты для зелья. Саул с обречённым видом улетает на поиски недостающих трав. Намджун просыпается ближе к вечеру, и, пока он сонно трёт глаза и зевает, Чимин сжимает флакон с готовым отваром и сгорает от нетерпения. — В прошлый раз было больно, — говорит Намджун, настороженно поглядывая на флакон. — Конечно, больно. У тебя были открытые раны. Но сейчас ты даже ничего не почувствуешь! — обещает он. — Ты ведь мне доверяешь? Они встречаются глазами, и Чимин расплывается в улыбке, не находя на лице Намджуна ни тени сомнения. — Хорошо, давай попробуем. Намджун снимает рубаху. Облизывая пересохшие губы, Чимин изо всех сил старается вести себя невозмутимо и не краснеть. Но когда пальцы касаются тёмного пятна и он поднимает взгляд, сердце начинает трепетать, словно крылышки бабочек. — Больно? — едва слышно спрашивает Чимин. — Всё хорошо, — уголки губ приподнимаются. Намджун смотрит на него сверху вниз, так внимательно и нежно, что у Чимина перехватывает дыхание. Нет, всё-таки Намджун творит с ним что-то невообразимое. Чимин наносит мазь и тщательно втирает в кожу. — Думаю, нам нужно подождать до утра, — неуверенно говорит он, замечая, что зелье не производит нужного эффекта. Пятно не сходит ни к ночи, ни к утру. Чимин разочарованно выдыхает, когда Намджун задирает рубаху. Он потирает руки и делает глубокий вдох. — Я попробую магией. Я набрался сил, выспался, у меня может получиться, ведь… Намджун поднимает голову, и Чимин умолкает на полуслове. — У тебя не получится. — Дай мне попробовать! Чимин садится напротив Намджуна и, прикрыв глаза, сосредотачивается на внутренней энергии. Саул опускается ему на плечо. — Готов? — спрашивает Чимин. Саул каркает в ответ. Магия зарождается в груди и теплом распространяется по телу. Кончики пальцев находят источник проклятия и чувствуют лёгкое покалывание. Чимин шепчет заклинание, но чужая магия отталкивает его от Намджуна. От перенапряжения по вискам течёт пот, дыхание сбивается. Чимин поднимает вторую руку, сжимая губы. Давление усиливается, и сердце едва не выпрыгивает из груди, но Чимин не желает отступать так просто. — Хватит, — обеспокоенно просит Намджун. — Нет, — мотает головой Чимин. — Ещё немного. — Прекрати. Намджун накрывает его руки своими. Чимин смотрит на них и вздрагивает. Его кожа почернела до самых локтей и покрылась маленькими трещинками, но в руках Намджуна ей медленно возвращается привычный цвет. — Было бы легче убить меня, — вздыхает Намджун. — Мы не будем это обсуждать, — раздражённо отмахивается Чимин и поднимается. — Не понимаю, что я делаю не так. — Ты же хочешь домой. Не теряй такой шанс. — Прекрати! — вскрикивает Чимин, сжимая кулаки. — Как ты можешь так говорить? Намджун одевается. Какое-то время между ними царит напряжённая тишина. — Я же о тебе волнуюсь, глупый. Лучше подумай, что ты будешь делать, когда меня не станет. Через мгновение на месте Намджуна стоит волк. Он разворачивается и скрывается в густой чаще, оставляя Чимина со слезами на глазах.Настоящий дом
Oh, home, let me come home Home is wherever I'm with you
Edith Whiskers — Home
На лес медленно опускаются сумерки, и Чимин начинает переживать. Не стоило повышать голос. С ним ведь никогда такого не случалось. Он искал надежду даже там, где, казалось, её не было, мирился с невзгодами и верил, что всё наладится. Но теперь, когда речь идёт о Намджуне, он так ужасно зол на судьбу. Намджун возвращается в человеческом обличье, таща за собой будущий ужин. Чимин закрывает глаза на охоту Намджуна, даже жарит ему мясо, но мысль об убийстве животных вызывает тошноту. — Ты злишься? — спрашивает Чимин. Раньше молчать рядом с Намджуном было уютно, но сейчас это так угнетает. Чимин не уверен, что именно происходит между ними, но он так боится всё потерять. — Я не злюсь. Намджун уходит поодаль, чтобы Чимин не смотрел, как он разделывает мясо. По его лицу так сложно считывать эмоции, но он выглядит расстроенным. — У тебя есть что-нибудь для шитья? — спрашивает Намджун, неожиданно присев рядом у костра. — Для шитья? — хмурится Чимин. — Да, тётушка Маргарет сказала, что без этого никуда, и заставила взять всё необходимое. Но я совсем не умею этим пользоваться. — Я всё сделаю сам. Я хочу утеплить твой плащ, ты не против? — Что? — Ты замерзаешь даже сейчас, в разгар лета. Близится осень, и, если ты будешь носить такой плащ, ты можешь заболеть. Намджун поправляет съехавший с плеча плащ, и его ладонь задерживается чуть дольше, чем следовало бы. — Я не хочу носить на себе бедных мёртвых животных. Это ужасно, я не смогу. — Чимин, послушай, — терпеливо объясняет Намджун. — Вот вернёшься на юг, сможешь носить всё, что захочешь, но здесь в первую очередь нужно думать о выживании. Ты ведь сам обещал быть моей стаей, а в стаях заботятся, чтобы все были в тепле. Чимин тоскливо вздыхает. Ему не хочется переступать через свои принципы, но Намджун прав. По ночам стоит ему немного отодвинуться от Намджуна, как он мгновенно просыпается от холода. Саул говорит, что до ближайшего города идти около трёх-четырёх дней, но, когда Чимин предлагает купить новый плащ в лавке портного, Намджун скептично фыркает. — Люди ничего не умеют. Я сделаю для тебя самый лучший плащ. Такой, что тебе больше никогда не будет холодно. Чимин прикрывает лицо ладонью, чтобы не рассмеяться. — Получается, что мы больше не будем спать вместе? Если ты сделаешь для меня тёплый плащ, тебе не придётся согревать меня ночью. Чимин украдкой поглядывает на Намджуна, чтобы понять его реакцию, убедиться, что для него это тоже важно. И Намджун не разочаровывает. Он озадаченно хмурится и бегает взглядом перед собой, пока не придумывает гениальный выход из ситуации. — В стаях всегда спят вместе. Это закон. Нарушать никак нельзя. Желательно ещё обниматься. А ты теперь моя стая, у нас нет выбора. Чимин, незнакомый с обычаями оборотней, готов поверить чему угодно, но Намджун врёт ужасно неправдоподобно, даже кончики ушей слегка краснеют. Его очаровательная ложь отзывается теплом в сердце Чимина. — Ну если нет выбора… — Нет выбора, — повторяет Намджун. Они смотрят друг другу в глаза и улыбаются почти одновременно. — Извини за сегодня, — тихо говорит Чимин. — Я не хотел тебя задеть. — Ты не виноват. Но ты же понимаешь, что я могу умереть? Если ты останешься совсем один вдали от дома… Намджун смолкает, но глаза говорят красноречивее любых слов. Чимин придвигается ближе. — Я не останусь вдали от дома, — шепчет он, не в силах отвести глаз от лица Намджуна. — В Вердевилле осталось моё детство, тётушки, мои близкие, тысячи чудесных воспоминаний, но это больше не мой дом. Теперь мой дом — там, где ты. Намджун грустно усмехается, опуская взгляд. — Это может принести боль нам обоим. Я не хочу, чтобы ты страдал. Чимин не знает точно, зачем и почему, не может дать название своим чувствам, не может разобраться в себе, но прямо сейчас ему так хочется взять Намджуна за руку. Стоит передвинуть ладонь чуть-чуть вправо, и Чимин коснётся её. Он медленно, миллиметр за миллиметр, тянется к Намджуну, пока их мизинчики не соприкасаются. — А я не хочу, чтобы страдал ты, — его голос растворяется в ночной тишине. Намджун едва заметно улыбается и первым берёт его за руку, переплетает их пальцы, и Чимин вздрагивает. Они столько раз обнимались, касались друг друга, жили бок о бок, но простой жест гораздо нежнее, интимнее, важнее. Намджун поглаживает его ладонь большим пальцем и вновь встречается с ним глазами. — Ты и правда солнце, — бормочет Чимин, чувствуя, что тонет в глазах Намджуна, совсем как в тех наивных книжках про любовь, которые он читал тайком от тётушек. — В тебе даже больше тепла, чем на юге. Намджун смеётся, прикрывая глаза, и Чимин уверен: во всём мире нет никого лучше, чем Намджун.То, что делают во всех стаях
Намджун усердно работает несколько дней подряд, и Чимину остаётся только смотреть и восхищаться, как ловко двигаются его руки и как брови сходятся на переносице. Чимину нравится смотреть, как он работает, но Намджун просит его не подглядывать, подогревая любопытство ещё сильнее. — Ну вот, готово. Чимин едва не прыгает от предвкушения и на секунду забывает, как дышать. Намджун распрямляет плащ. Тёмную ткань украшают вышитые звёзды, такие красивые, что, когда Намджун надевает плащ на Чимина, кажется, что ночное небо окутывает его своим теплом. — Спасибо, — улыбается Чимин. Намджун расправил все складки на его плечах и убедился, что плащ по-прежнему сидит идеально, но он словно не может заставить себя отойти и продолжает что-то поправлять. — Вроде неплохо получилось… — самокритично бормочет он. Чимин обнимает Намджуна, слегка приподнимаясь на носочки, чтобы стать ещё ближе. Он прижимается к его щеке своей и зажмуривается. — У тебя золотые руки. Никогда не видел такой красивой вышивки. Такие аккуратные стежки. Никто бы не справился лучше тебя. Чимин зарывается пальцами в его волосы. Руки Намджуна ложатся на его талию. — Это пустяки. — Не спорь, ты у меня самый-самый лучший волчонок на всём свете. — Всё потому, что я старался для самого-самого лучшего мага на свете, — шепчет Намджун, и они оба хихикают, пока сидящий неподалёку Саул жалеет, что вороны не умеют закатывать глаза. Они решают отправиться в путь лишь завтра, поэтому Чимин садится под деревом с книжкой в руках. Ему приходится в пятый раз перечитывать одну и ту же историю, только теперь в самых нежных и трепетных чувствах главного героя он с удивлением находит отголоски своих собственных. То же учащённое сердцебиение, когда он рядом. То же радостное волнение. То же непреодолимое желание касаться. Чимин переводит взгляд на лежащего рядом Намджуна и мысленно одёргивает себя. Разве правильно испытывать такое к оборотню? Раньше волк вызывал умиление, привязанность, пусть даже нежность, но всё это напоминало те же чувства, что испытывают к домашним животным. Чимин даже не понимает, в какой момент всё изменилось. Теперь Намджун пробуждает в нём одинаковое тепло и будучи человеком, и будучи волком. Заметив, что Чимин не читает, Намджун сталкивает книжку носом, кладёт голову ему на колени и тихо рычит. Чимин хихикает. Наверное, не стоит думать об этом. Наверное, иногда нужно плыть по течению и наслаждаться такими простыми моментами счастья. После ужина, когда Чимин кутается в тёплый плащ, к нему подходит Намджун. — Можешь помочь мне кое с чем? Эта просьба очень личная, и… Я пойму, если ты откажешься! Просто… Самостоятельно этого не сделаешь, обычно помогают члены стаи, а у меня только ты и… — Что случилось? — улыбается Чимин, желая подбодрить смутившегося Намджуна. Пока Намджун мнётся и сомневается, Чимину в голову приходят самые абсурдные предположения. — Ты не мог бы расчесать меня? Чимин вскидывает брови, но тут же кивает и, порывшись в сумке, достаёт гребень. — Конечно, не вопрос. Иди ко мне. Но Намджун не двигается с места. — Нет, ты не понял, — пламя костра отбрасывает огненные тени на их лица, но Чимин готов поклясться, что Намджун краснеет. — Расчесать шерсть. Мы очень тщательно следим за её состоянием и расчесываем друг друга, но самому никак не получится, а попросить я не решался. Чимин поджимает губы, сожалея, что Намджун пока не доверяет ему полностью. — Эй, ты можешь попросить о чём угодно. Я всё для тебя сделаю. — Это будет сложновато, — с сомнением говорит Намджун. — Но если ты расчешешь хотя бы на боках, я буду очень благодарен. Это скоро сведёт меня с ума. Если сильно запуталось, просто срежь. И не переживай, это не больно, так что… Чимин с улыбкой кивает. — Давай, иди ко мне, волчонок. Намджун отходит, чтобы не задеть его во время превращения, а Чимин поднимается и, вооружившись гребнем, берётся за дело. Он чешет бережно, чтобы случайно не навредить, и улыбается, замечая, как Намджун прикрывает глаза и лениво машет хвостом от удовольствия. Местами шерсть действительно сильно запуталась, но Чимину каждый раз так жаль обрезать её. Он вычёсывает шерсть и на боках, и на животе, аккуратно проходит гребнем по лапам и шее. Намджун не спешит возвращаться в человеческую форму и облизывает щеки в знак благодарности. Чимин смеётся, падая на спину, и Намджун воет в ответ. — Моё солнышко, — запуская пальцы в шерсть, Чимин подаётся вперёд и целует его в нос. Совсем как раньше. Только теперь даже это ощущается иначе, и он понимает, что Намджун чувствует то же самое, когда их взгляды пересекаются.