Страх падения
Чимин знает, что нужно сказать Намджуну правду. Он хочет, чтобы в их отношениях были доверие и поддержка. Но это встревожит Намджуна, а ему никак нельзя опускать руки. Чимин быстро справляется с паникой: берёт себя в руки, делает глубокий вдох и выдох и напоминает себе, что обязательно справится. Справится, что бы ни случилось. Справится, даже если весь мир встанет против него. Он так любит Намджуна, что готов пойти на всё, чтобы не потерять его. Чимин не позволит ему умереть. — Зря, зря, — неодобрительно каркает Саул, призывая его к здравому смыслу. Намджун стоит по пояс в воде. По его телу стекают струйки воды. Чимин и его фамильяр не сводят глаз с тёмных пятен на обнажённой спине. — Я сниму проклятие раньше, чем он что-то заметит. Саул собирается возразить, но от испепеляющего взгляда Чимина ему становится не по себе, и он возвращается к своим ягодкам. После завтрака они вновь отправляются в путь. Чимин закрывает глаза, концентрируется на магии, и волнующее тепло разливается по телу. Он открывает глаза и улыбается. Ингенс, его каменный гигант, появляется среди горных вершин. Намджун нервно переступает с ноги на ногу, и Чимин берёт его за руку, чтобы приободрить. — Вот увидишь, тебе понравится! — Сомневаюсь. С лёгким смятением Намджун поглядывает на гигантскую ладонь и на девять светящихся глаз и с трудом подавляет приступ тошноты при мысли, что сейчас он лишится опоры и ему останется полагаться только на неведомое существо, служащее Чимину. Но Намджун храбро делает шаг навстречу неизвестности. — Не надо так цепляться, — улыбается Чимин и притягивает его к себе. — Не упадёшь. Он с трудом отрывает ладонь Намджуна от каменистого выступа и целует её, но чем выше поднимает их Ингенс, тем тяжелее Намджуну становится дышать. Под ними проносятся деревья, долины и луга. У Намджуна плывёт перед глазами. Сердце бешено стучит в груди, и он видит, как падает с высоты птичьего полёта. Падает. И разбивается. Намджун видит своё бездыханное тело где-то там, внизу. Струйка крови, стекающая с уголка губ. Остекленевший взгляд. Он стирает со лба холодный пот и пытается восстановить дыхание. — Ты чего, волчонок? — нахмурившись, Чимин обнимает его, старается успокоить, но это не помогает. Намджун по-прежнему чувствует, что падает. — Высоко, — с трудом бормочет он. Чимин оглядывается и смотрит вдаль, прикидывая, сколько остаётся до Кроуфилда. За такой короткий промежуток времени Ингенс проделал значительную часть пути. Чимин похлопывает его по руке. — Дальше мы сами. — Но… Чимин прижимает палец к его губам и улыбается. — Я хочу прогуляться со своим любимым волчонком. Тут осталось совсем недалеко. Ингенс бережно опускает их, и, едва почувствовав почву под ногами, Намджун облегчённо выдыхает. Он вновь твёрдо стоит на земле.Кроуфилд
Celtic Woman — Téir Abhaile Riú
Деревья редеют, и Чимин понимает, что город совсем близко. Он хватает Намджуна за руку и тянет вслед за собой. Перед ними простирается лощина и город, столь огромный, что у обоих перехватывает дыхание. Кроуфилд. Они на шаг ближе к поселению Сокджина, а значит — на шаг ближе к Виктории Нортон и к снятию заклятия. Чимин смеётся и, отпустив ладонь Намджуна, срывается на бег. Он оглядывается через плечо. Схватив сумки поудобнее, Намджун бежит следом, но не пытается догнать. Из города выезжают одинокие всадники, повозки, заставленные тюками с товарами, и кареты для дальних путешествий. Как только первая же лошадь подходит слишком близко к ним, Намджун отталкивает Чимина с дороги и, крепко обнимая, застилает собой от возможной опасности. Всадник проезжает мимо, даже не обратив на них внимания. Намджун настороженно относится ко всем, кто встречается им на пути, и старается держаться поближе к Чимину, чтобы суметь защитить его. Постепенно оборотень привыкает к новым звукам и видам, расслабляется и теперь просто держит Чимина крепко за руку. Но стоит им пройти глубже в оживлённый город, как глаза Намджуна загораются. — Нужно найти комнату на ночлег, — бормочет Чимин, почти не обращая внимания на городскую суету, пока Намджун идёт следом и с благоговейным восторгом оглядывается по сторонам. Чимин приводит их на главную площадь. В тени одного из зданий он заблаговременно снимает шляпу и прячет её в заплечный мешок. Саул слетает с его плеча и садится на вывеску мясной лавки. — Не хочу, чтобы люди тыкали в нас пальцами из-за того, что я маг, — улыбается он, отвечая на озадаченный взгляд Намджуна. Вокруг исполинской статуи грозного правителя разбился рынок. Среди торговых палаток расхаживает городская стража. Неповоротливые, одетые в латы и вооружённые пиками, они лениво зевают и отмахиваются от мух. Намджун останавливается напротив бродячих артистов, разыгрывающих кукольных спектакль перед детьми. — Смотри, это же вы, — заворожённо шепчет он, указывая на марионеточных ведьм чёрных одеждах, расшитых серебряными нитями. — Это история о Великой войне, — вполголоса отвечает Чимин. — Она затронула не только наши народы, но и многие другие. Людей, эльфов, нимф, фей — практически всех. — Сначала мир был заключён на южных территориях, до севера это шаткое перемирие добиралось дольше, — таинственным голосом рассказывает кукловод. — Но эта вражда никогда не прекратится: оборотни по-прежнему совершают набеги на наши поселения и ковены ведьм; а ведьмы, в свою очередь, не отказались от обычая убивать оборотней. Находя ладонь Намджуна, Чимин переплетает их пальцы и переглядывается с ним. — Эта война давно в прошлом, — тихо говорит Намджун. — Меня учили ненавидеть ведьм, но я даже не представляю, как можно ненавидеть тебя. — Я люблю тебя, — грустно улыбается Чимин. — Пойдём. Посмотрим, что тут есть интересного. Отовсюду разносятся зазывания торговцев, споры о цене, весёлые переговоры. В каждой лавке кипит жизнь, и Намджун разглядывает выставленные товары: изящный фарфор, перчатки и ремни, специи и свежая зелень, благовония и парфюмерия и всякие бытовые мелочи. Чимин блуждает взглядом по вывескам. — Юнги говорил, что это где-то рядом с рыночной площадью, — бормочет он. Над ними пролетает и каркает Саул. Чимин кивает и берёт Намджуна за локоть. — Пойдём. Саул приведёт нас. — Но куда?***
Намджун открывает перед Чимином тяжёлую дверь таверны. Под вывеской с названием покачивается кованая фигурка сатира с увесистой кружкой в руках. Проходя следом за Чимином, Намджун замечает, что стены украшают гобелены: сцены из древних легенд, ведьмы, танцующие у костра, стая волков, эльфы с арфами, гиганты и феи. Среди перезвонов медных монет и пьяного смеха Намджун различает хор нестройных голосов, запевающий балладу на незнакомом языке. Таверна кажется новым миром, чужим и волнующим. Оглядываясь, Намджун замечает девушку в тёмно-зелёном платье. Она смотрит прямо на них и загадочно улыбается, облокотившись на стойку. — Добро пожаловать в таверну «У Джина», — она приветствует их, стоит им подойти ближе. — Ты, должно быть, Чимин? А ты Намджун, верно? — Верно, — не смутившись, отвечает Чимин. — Мы ищем хозяина таверны. Сокджина. — Здесь вы его не найдёте, — отвечает девушка, выходя из-за стойки. У неё под ногами путается трёхцветный котёнок. — Зато найдёте тёплый приём, сытный ужин и комнату на ночь. Я уже подготовила её специально для вас. — В чём подвох? — настороженно спрашивает Чимин, пока Намджун опускается на корточки и осторожно гладит котёнка одним пальцем. — А Мина не говорила, что ты такой подозрительный. Меня зовут Наён, — она протягивает руку Чимину. — Я прорицательница. Вижу будущее. Я могла назвать день вашего прибытия неделей ранее. Чимин пожимает руку, растерянно глядя ей в глаза и пытаясь понять, насколько далёкое будущее она видит. Его переполняет так много вопросов, но задавать их все и сразу кажется неуместным и… Видит ли она, где искать Викторию? Сможет ли сказать, через сколько месяцев Чимину удастся спасти Намджуна? Да и он не уверен, что хочет знать наверняка, что ждёт их впереди. Его мрачные мысли прерывает Намджун с котёнком в руках, таким крошечным, что он поместился бы и в ладони. — Это ты, — Намджун смеётся над собственной шуткой, вызывая у Чимина мягкую улыбку. — Я кот? Что ж... Спасибо? — Котёнок, — поправляет Намджун и, вновь приседая на корточки, бережно опускает мяукающего котёнка на пол. — Я твой волчонок, а ты мой котёнок. Чимин пытается сдержать смех, но Намджун говорит это с таким рассудительным видом, что оставаться серьёзным просто невозможно.Ближе
Aurora — Runaway (piano version)
Намджун сбрасывает с уставшей спины их с Чимином пожитки и оглядывает скромную комнатку — маленькую спальню под самой крышей с деревянной кроватью, пуховым одеялом и полотняными простынями. Окно выходит во двор, где стайка шумных ребятишек носится вокруг Наён. Со стороны они выглядят как обычные дети, но Намджун чувствует в них маленьких оборотней. Притворив дверь, Чимин заходит в спальню, которая станет для них пристанищем всего на одну ночь, прежде чем они вновь отправятся в дорогу. Старые половицы скрипят под ногами, но Намджун не оборачивается. Чимин обнимает его за талию и кладёт подбородок на плечо. — Наён сказала, что тут есть ванна и она в нашем распоряжении. Намджун поворачивает голову набок и целует Чимина в висок. — Я так понимаю, ты будешь отмокать там полночи? — усмехается он. — Не я, а мы, солнышко. — Вместе? — не веря своим ушам, Намджун напрягается. — Только если ты хочешь, — шепчет Чимин таким невинным тоном, которому невозможно отказать. Намджун никогда не принимал ванну. В стае они купались в реках и озёрах, умывались в горных ручьях, плескались в водопадах. Намджун не понимал, как можно часами лежать в горячей воде, чувствуя себя запертым в этом странном корыте. Но ради Чимина… — Хочу, — без лишних раздумий отвечает Намджун. Чимин обещает приготовить всё сам и на любые предложения помочь отвечает, что лучшая помощь — это не мешать. Когда Намджун приходит к нему, от воды медленно поднимается пар, а сам Чимин стоит босыми ногами на деревянном полу и взволнованно смотрит на Намджуна. — Я не хочу давить на тебя, — Чимин подходит ближе, но останавливается в паре шагов. — Если ты не хочешь, то… — А ты? Намджун преодолевает оставшееся расстояние сам и берётся за края его рубахи, ожидая согласия Чимина. — Хочу, — почти беззвучно шевелятся его губы. Он поднимает руки, позволяя снять с себя рубаху, и с неуверенной улыбкой тянется к одежде Намджуна. Лишь одно касание — мизинчики Чимина скользят вдоль живота, когда он тянет рубаху наверх, но это заставляет мир вокруг Намджуна всколыхнуться и затрепетать, словно стайка крошечных птиц, хлопая крыльями, взмывает в воздух. Одежда соскальзывает с их тел и падает на пол, но Намджун смотрит Чимину в глаза, желая, чтобы тот чувствовал себя спокойно, а не стеснялся и нервничал от нового уровня близости. Его зрачки слегка расширены, и Намджун видит себя в их блестящей черноте, такой завораживающей, что он тонет в ней, не в силах оторваться. Намджун залезает в ванну первым и вздрагивает от непривычно горячей воды. Он хмурится, пытаясь понять, нравится ему или нет. Чимин медлит, и по закушенной губе Намджун понимает его сомнения. — Иди ко мне, — читая его мысли, просит он, и Чимин облегчённо выдыхает. Он устраивается в объятиях Намджуна с такой лёгкостью, словно был создан, чтобы находиться именно здесь. Возможно, это одна из самых необычных идей Чимина. Они полностью обнажены, кажется, даже их сердца ничем не прикрыты. Сама эта обстановка — горячая вода, расслабляющая напряженность их тел, влажный воздух и приглушенный свет — может быть слишком интимна, чтобы делить её с другим человеком. Но на душе становится спокойно. Намджун зарывается пальцами в его волосы и тихо усмехается. — Я ещё ни с кем не был так близок. — И я, — Чимин гладит Намджуна по груди, и под ладонью ощущается размеренное сердцебиение. — Знаешь, иногда я думаю о всяком. О своей жизни до нашей встречи. Я всегда пытался скрывать истинного себя: свои страхи, сомнения, мечты, свои «неправильные» эмоции и мысли. Ни с кем не делился тем, что у меня внутри. Боялся, что меня будут осуждать. Даже Саул и Ингенс. Но ты… Я всегда чувствовал, что ты понимаешь меня и поддерживаешь. С самого начала, ещё когда ты был для меня лишь волком. Намджун прижимается губами к виску Чимина и оставляет почти невесомый поцелуй. — Это было тяжелее всего. Я столько раз хотел сказать, какой ты сильный и как ты себя недооцениваешь, и не мог, — Намджун поливает тёплой водой его плечи, покрывшиеся мурашками. — Зато теперь я могу каждый день говорить, какой ты сильный и красивый. Как я люблю тебя. Как я горжусь тобой. И какое для меня счастье называть тебя своим. Чимин поворачивает голову набок, чтобы лучше видеть Намджуна. В слабом свете пламени свеч, отбрасывающих пляшущие тени на поверхности, всё кажется немного нереальным и туманным, словно во сне. Щёки Намджуна покраснели. Волосы взлохматились. Он выглядел таким родным, что это заставляет всех бабочек в животе Чимина вспорхнуть и закружиться в трепетном танце. Они молчат. Все слова куда-то уходят, сейчас они бесполезны — остаются лишь прикосновения, тихое дыхание и взгляды. Они теряют счёт времени, пока вода не остывает. — Можешь оставить меня ненадолго одного? — шепчет Чимин, едва ощутимо касаясь губами шеи Намджуна. — Я скоро приду. Просто приберусь тут немного. Намджун выходит из ванны. По телу стекают капельки воды и оставляют лужицы на полу. Он подбирает одежду, вытирается и уходит в комнату. После долгого лежания в одном положении мышцы затекли. Намджун ложится на кровать и, раскинув руки в сторону, смотрит в потолок. Саул, сидящий на спинке стула, каркает, но Намджун, как и всегда, не понимает, чего он хочет. — Эй, хватит каркать таким осуждающим тоном. Намджун приподнимается на локте и задумчиво смотрит на фамильяра Чимина, гадая, насколько сильна их связь и испытывает ли Саул те же чувства, что и его маг, или имеет собственное мнение. — Ты против, что мы с Чимином вместе? Саул перелетает на кровать. Забавно ковыляя по складкам одеяла, он приближается к Намджуну и клюёт его в плечо. — Ай! Намджун морщится, но либо он привык к такому обращению и больше не чувствует боли, либо Саул клюёт его совсем легонько. — Это значит «да»? Саул раздражённо каркает и снова заносит клюв над плечом Намджуна, но тот вовремя уклоняется. — Это значит «нет»? Намджун поглаживает его по пёрышкам, и Саул сам тянется к его руке, издавая довольные звуки, похожие почти на мурлыканье, только очень скрипучее. — Хорошо, я буду думать, что нравлюсь тебе. Просто клеваться — это твой язык любви, да? Намджун смеётся и, услышав тихий скрип, поднимает глаза. Чимин стоит в дверях. На нём только рубаха, доходящая до середины бедра. Ткань облегает изгибы его влажного тела. На обнажённых ногах блестят капельки воды. Чимин улыбается и подходит к кровати. — Ты что, разговариваешь с моим вороном? Неужели вы что-то замышляете за моей спиной? — Чимин щутливо щурится и, уперевшись коленом в кровать, наклоняется к Намджуну. — Строили коварные планы по завоеванию мира, — бормочет он, заворожённо глядя в глаза Чимину. — О, Саул это может, я не сомневаюсь. Чимин смеётся и опускается на бёдра Намджуна. Прикрыв глаза, он тянется к губам оборотня и невольно улыбается в поцелуй, когда чувствует руки Намджуна на своих ногах — медленные и ненавязчивые прикосновения, от которых по коже бегут мурашки. Обхватывая щёки Намджуна, Чимин прижимает его к себе. Ближе. Ещё ближе. Намджун разрывает поцелуй и выдыхает. — Ты чего? — Чимин озадаченно хмурится и слегка паникует, что после недавней неудачи Намджун откажет ему. — Я больше не передумаю в последний момент. Честно. — Дело не в этом. Если и передумаешь… Ничего страшного. Просто… — Намджун поворачивает голову вправо, и, проследив за его взглядом, Чимин видит Саула, сидящего на соседней подушке. — Может, Саул полетает немного? — Да. Будет лучше, если мы останемся вдвоём. Саул, лети, поохоться. Саул возмущённо каркает, но Чимин смахивает его с подушки и поднимается с кровати. — Прекрати. Раньше ты постоянно улетал на ночную охоту, а теперь, значит, крылышки устали? Не держи меня за дурака. Чимин открывает окно, и Саул с обиженным карканьем улетает. В комнату врывается прохладный ночной воздух, и Чимин обнимает себя за плечи. — Мой котёнок замёрз? — Намджун подходит к нему и обнимает со спины. — Теперь я котёнок? — улыбается Чимин и поворачивается к нему лицом. — Согреешь меня? Одним лёгким движением Намджун подсаживает его на подоконник и возвращается к прерванным поцелуям. Чимин скрещивает ноги за его поясницей и сползает на край подоконника, желая полностью оказаться в руках Намджуна. Чимин никогда прежде не целовал его с такой настойчивостью, но сейчас он хочет доказать им обоим, что готов. Намджун подхватывает его на руки, чтобы перенести на кровать. Чимин едва сдерживает глупый смех от переполняющих его радости и лёгкого волнения. Это так похоже на все сокровенные мечты, только намного, намного лучше. Намджун бережно укладывает его на подушки и склоняется, чтобы поцеловать, но Чимин кладёт ладонь ему на грудь. — Постой. Принесёшь кое-что? В моей сумке лежит флакон. В боковом кармане. — Флакон? — Да. Мне Юнги подарил. Он сказал, что без этого никак. Чтобы не навредить друг другу, понимаешь? — объясняет Чимин, тщательно подбирая слова, и к Намджуну медленно приходит осознание. — Я думал, ты хочешь, как вчера. — Нет, — шепчет Чимин и, притягивая Намджуна к себе, целует его в губы. — Я хочу, чтобы ты был во мне. Даже если будет больно, ничего, я так хочу тебя, что готов потерпеть. Сердце в груди ускоряет биение от одной мысли, что они и правда сделают это. Чимину по-прежнему немного страшно. Он так боится боли, хотя и говорит обратное. Но желание сильнее страха. Он хочет, чтобы между ними не осталось никаких границ, чтобы они стали единым целым хотя бы ненадолго. Чимин желает этого всем сердцем. — Я не сделаю тебе больно. Никогда, — обещает Намджун, вернувшись с флаконом смазки. — Никогда-никогда? Ты клянёшься? — улыбается Чимин, наблюдая, как Намджун раздевается и вновь нависает над ним. — Я доверяю тебе. — Я клянусь. Когда они смотрят друг другу в глаза, кажется, что воздух вокруг них темнеет и нагревается. Ладонь Намджуна опускается к внутренней стороне бедра. Первые, самые невинные прикосновения вызывают лёгкую дрожь. Чимин неосознанно пытается свести колени, но Намджун не позволяет ему сделать это. Комнату, освещённую тусклым пламенем свечей, заполняют приглушённые звуки их влажных поцелуев и учащённых сердцебиений. Чимин тихо стонет в губы, ёрзает по постели и, сам того не подозревая, сводит с ума волчью натуру Намджуна. Ему хочется накинуться на Чимина, забыть про осторожность, заставить кричать в своих руках, подчинить своей воле. Быстро, грубо, с животной страстью. Но Намджун покоряется мягкости Чимина. Неуверенным прикосновениям, неторопливым поцелуям и прерывистому дыханию. Намджун покрывает шею Чимина частыми поцелуями и спускается всё ниже и ниже, не желая оставить без внимания ни единого миллиметра его тела. Чимин — словно сокровище, самое драгоценное, самое хрупкое и мягкое. Сокровище, которое нужно оберегать, целовать и ласкать. Намджун на ощупь вытаскивает пробку из флакона и чувствует сладкий цветочный запах. Чимин приоткрывает глаза. На мгновение в его взгляде мелькает смятение. — Волнуешься? — спрашивает Намджун и, опустившись между ног Чимина, целует его в колено. — Немножко, — честно отвечает Чимин. — А ты? Этот вопрос сбивает с толку. Ведь Намджун опытный, сильный и надёжный. А теперь, когда Чимин лежит полностью обнажённый и плавится под его прикосновениями и поцелуями, он выглядит таким невинным и переполненным доверием, что Намджун боится. Боится разочаровать. Боится не оправдать завышенные ожидания. Боится не сдержаться и причинить боль. — Немножко, — признаётся Намджун в ответ и трётся щекой о внутреннюю часть бедра Чимина. — Я так тебя люблю. Намджун растирает смазку между пальцев, и Чимин кусает нижнюю губу. — А ты можешь целовать меня? Тогда мы не будем волноваться. Намджун невольно улыбается. — Я тебя всего зацелую. Он припадает губами к животу и целует так часто, что Чимин смеётся от щекотки и откидывается на подушки. Он прижимает ладонь ко рту, чтобы не перебудить всю таверну своим смехом, но, когда Намджун осторожно проникает внутрь, Чимин вздрагивает и невольно сжимается. — Перестать? Чимин тотчас мотает головой и протягивает к нему руки. — Просто продолжай, — шепчет он, обнимая Намджуна за плечи и путаясь пальцами в его волосах. Чимин вновь прижимается к губам Намджуна и, зажмурившись, целует так, словно это необходимо, как воздух, словно, перестав, он задохнётся в ошеломляющих эмоциях. — Ты можешь перевернуться набок, — предлагает Намджун, через каждое слово целуя его, чтобы отвлечь от давления второго пальца. — Или на живот. Тебе будет легче и удобнее. — А как тогда целоваться? — выдыхает Чимин, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. — Нет-нет, я хочу целоваться. Сердце Намджуна на мгновение замирает. Сколько бы мыслей ни тяготило его разум, все они исчезают. В голове кружится лишь одно. Какой же Чимин невероятный. Такой красивый: покрасневшие губы и взгляд, затуманенный желанием, искренность и чувственность. Такой красивый, такой его. — Я готов, — бормочет Чимин в губы Намджуна. — Я уже не могу. Его член трётся о живот Намджуна, когда они целуются, и это возбуждает Чимина до предела. — Потерпи. Ещё немного. Намджун отвлекается лишь пару раз, чтобы добавить больше смазки, но Чимин так поглощён поцелуями и трепетными ощущениями, что позволяет Намджуну делать что угодно. Намджун придерживает его ногу под коленом. Чимин откидывает голову на подушки. Его ресницы трепещут, губы приоткрываются, но Намджун прижимается к ним, желая поймать тихие стоны, жаркие, как пламя свечи, и сладкие, как цветочный запах, витающий в воздухе. Намджун входит так медленно, словно Чимин в любом момент может испугаться или почувствовать боль и попросить прекратить, но этого не происходит. — Намджун, — Чимин сжимает коленями его бёдра и утыкается лицом в плечо, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. Намджун шепчет что-то бессмысленно-успокаивающее, осыпает его поцелуями, позволяя привыкнуть, но Чимин ничего не слышит и ощущает только пульсацию, распространившуюся по всему телу. Им завладевают неведомые ощущения. Краем сознания он боится, что их услышат другие постояльцы или даже сама Наён, но не может сдержать приглушённые стоны в плечо Намджуна. Они вырываются сами по себе, и Чимин чувствует, что почти не контролирует своё тело. — Как ты? — различает он вопрос Намджуна и последовавший за ним нежный чмок за ухом. Прекрасно, замечательно, восхитительно. Но все слова стираются из разума Чимина, и он только тихо мычит. — Хочу ещё, — отодвинувшись от плеча Намджуна, Чимин заглядывает ему в глаза, чтобы убедиться, что всё в порядке. — Уверен? Можем побыть так немного, — предлагает Намджун, убирая прилипшие пряди со лба Чимина. — Да. Да, пожалуйста, просто… — закончить фразу не получается, но это перестаёт быть важным, когда их губы сталкиваются в поцелуе. Чимин даже не вполне осознаёт, о чём именно он просит, пока Намджун не делает первый толчок, выбивая весь воздух из его лёгких. Чимин распахивает глаза, чувствуя, как от неожиданности всё перед глазами пришло в движение. Он не успевает опомниться и перевести дыхание, как Намджун сжимает его бедро и входит ещё глубже. Между ними не остаётся никаких преград, никаких барьеров. Чимин чувствует эту близость не только физически. Юнги рассказывал про ту сокровенную связь, когда души сплетаются воедино, и теперь ему кажется, что никакие особые обряды для этого не нужны. Намджун двигается медленно и глубоко, но от каждого толчка напряжение нарастает с большей и большей силой. Чимин едва не задыхается, когда Намджун меняет угол проникновения. Возможно, случайно, потому что в следующую секунду всё становится, как прежде, и Чимин разочарованно скулит. — Куда? Сделай, как было, — быстро бормочет он, двигаясь бёдрами навстречу. — Там было так хорошо. Намджун подхватывает его под талию, слегка приподнимая бедра, и пламя внизу живота вновь разливается по всему телу. — Вот так? — выдыхает Намджун, замедляясь, чтобы поцеловать его, и Чимин часто кивает. Намджун сбивчиво усмехается и наращивает темп, каждый раз двигаясь именно так, как просил Чимин. Его лоб покрывается испариной. Всего этого становится слишком много. Чимин хочет остановить время и навечно остаться в этом мгновении, когда ему так хорошо, что тело словно вот-вот разлетится на тысячу крошечных частиц. Ему хватает ещё пары резких движений, и Чимин кончает неожиданно даже для самого себя, забрызгивая спермой их животы. Перед глазами вспыхивают звёзды. Мышцы судорожно сокращаются, и Намджун останавливается, прислушиваясь к его телу. Он собирается полностью отодвинуться, но Чимин из последних сил прижимает его к себе. — Я так тебя люблю, — шепчет Чимин, но его едва слышный голос тонет в низком стоне Намджуна. — Мой любимый волчонок. Чимин чувствует, как внутри разливается жар, и трётся носом о влажную шею Намджуна. Он лежит, раздвинув полусогнутые дрожащие ноги, и не может найти в себе силы пошевелиться, даже когда Намджун целует его в макушку, осторожно выходит и отстраняется. — Эй, — обеспокоенно шепчет Намджун, зачёсывая его волосы назад. — Посмотри на меня. Ну что ты, мой хороший? Чимин мотает головой, стараясь не издавать ни звука, но Намджун всё равно видит и целует его залитое слезами лицо. — Я сделал тебе больно, да? Почему ты не сказал? Намджун укладывается на бок и крепко прижимает Чимина к себе, не понимая, как он мог не заметить, как мог упустить самое важное. Намджун гладит его по спине и чувствует, как Чимин сильнее обхватывает его ногами и руками. — Нет. Прости, не знаю… Не знаю, что со мной. Мне было так хорошо. Так… Столько всего, и я… Слишком много, — силится объяснить Чимин, но он будто забыл, как составлять слова в предложения и как заставлять язык двигаться. Намджун облегчённо выдыхает и сцеловывает слёзы с его покрасневших щёк. Такая реакция застаёт врасплох: Чимин практически никогда не плачет, он храбро терпит боль и остаётся сильным, даже когда хочется сдаться. Но сейчас он задыхается от слёз и, кажется, сам не понимает, в чём дело. — Я понимаю, — Намджун не может придумать ничего лучше, кроме как позволить ему выплеснуть эмоции. Возможно, Чимин слишком долго копил в себе слёзы. — Всё хорошо, поплачь, мой хороший, мой милый, мой котёнок. Намджун рассеянно целует его и шепчет убаюкивающие слова, пока Чимин не затихает. Он сонно трётся влажной щекой о челюсть Намджуна и что-то неразборчиво бормочет. — Не засыпай, — Намджун улыбается от того, каким уставшим и спокойным выглядит Чимин. — Мы все грязные. Нужно помыться. — Давай завтра, волчонок, — бубнит Чимин, не открывая глаза. — Ты меня убьёшь завтра, если я дам тебе спать в таком виде, — Намджун мягко выпутывается из крепких объятий Чимина и целует его в лоб. — Пожалуйста, потерпи минут десять, хорошо? Чимин тяжело вздыхает и садится, прислоняясь к спинке кровати. Намджун наскоро одевается и приглаживает волосы, надеясь, что по его виду не слишком заметно, что у них только что был секс. Он идёт по коридору и спускается по лестнице. Со стороны комнат доносятся раскатистый храп и какие-то приглушённые бормотания. Намджун бродит по первому этажу таверны в поисках ёмкости, куда можно набрать воду, и заходит в открытую комнату. Повсюду царит полумрак. От сладкого дурманящего запаха Намджун громко чихает. За его спиной раздаётся беззаботный смех, и он резко оборачивается. — Защита от злых духов, — объясняет Наён. Она одета иначе, чем вечером, и теперь Намджун явно видит в ней ведьму: остроконечная шляпа с вуалью, расшитой звёздами, серьги с полумесяцами и чёрный плащ. В тусклом освещении её волосы отливают медью, и Намджуна сковывает неясная тревога. — Не бойся. Не все ведьмы такие, как Виктория, — Наён скрывается за полупрозрачной занавеской, и Намджун видит, как её тёмный силуэт зажигает свечи. — Ты знаешь Викторию? — затаив дыхание, спрашивает он. — Увы, нет. Но я вижу, что вы идёте к Сокджину, чтобы разыскать её. Намджун неопределённо хмыкает в ответ. Наён отодвигает занавеску. В другой части комнаты стоит маленький стол, на котором разложены яркие карты с изображениями мечей, звезд и солнца. Намджун не успевает разглядеть их, потому что Наён подходит ближе. Её пальцы дотрагиваются до магического шара, и невесомое прикосновение подсвечивает его фиолетовым сиянием. — Обычно на твоём месте все хотят узнать, что их ждёт впереди. Но ты, похоже, не горишь таким желанием. — Я знаю, что ждёт меня впереди, — голос Намджуна звучит каким-то отрешённым, и он сам удивляется собственному равнодушию. — О, ты даже не догадываешься, — шепчет Наён, и её глаза вспыхивают неестественно зелёными огоньками. — Твоё будущее слишком туманное, но кое-что я вижу. Тебе стоит остерегаться гор и оборотней. Я вижу много оборотней, некоторые из них будут дружелюбны к тебе, другие — будут желать твоей смерти, и... Один станет для тебя кем-то особенным. — Особенным? — хмурится Намджун. — Тем, кто подарит тебе любовь и смысл, когда ты начнёшь терять надежду, — Наён мягко улыбается и убирает ладонь. Её глаза вновь становятся тёмными. — Твой шар что-то путает, — Намджун неосознанно отходит назад. — Я люблю только Чимина, и так будет до самого последнего вздоха. Мне больше никто не нужен. Наён пожимает плечами. — Я вижу лишь наиболее вероятные пути развития событий. И я бы не была столь категоричной. Будущее бывает непредсказуемым, — она усмехается и достаёт из шкафа ковш и мягкую ткань. — Держи. Ведь за этим ты пришёл, верно? Намджун заторможенно кивает, по-прежнему обдумывая слова Наён. — Пойдём на кухню. Тебе стоит захватить что-нибудь перекусить. После таких активных физических нагрузок может проснуться аппетит, — Наён тихо хихикает, заставляя Намджуна смутиться. Когда он возвращается в комнату, Чимин лежит поперёк кровати в обнимку с Саулом и размеренно дышит. Услышав тихие шаги, он переворачивается на спину и приоткрывает один глаз. — Ты долго, — бормочет он. Намджун садится на край кровати и смачивает ткань в тёплой воде. Он бережно проводит ей по груди и животу Чимина. — Извини. Я встретил Наён, и мы немного поговорили. Она дала мне пару булочек, так что, если хочешь перекусить... — Ох, я бы сейчас целого кабана съел, — перебивает его Чимин и тихо смеётся, прикрывая глаза. — Что сказала Наён? — Поешь. Намджун даёт ему булку и помогает устроиться на подушках. Саул просыпается и с ворчливым карканьем перелетает на спинку стула. Намджун опускается ниже и, проводя тканью между его ног, оставляет мимолетный поцелуй на колене. Чимин расплывается в счастливой улыбке от ласковых прикосновений, и у Намджуна сжимается сердце. Разве сможет он полюбить другого, когда рядом с ним воплощение красоты, силы и заботы? — Да так, всякий бред, — не кривя душой, отвечает Намджун и прогоняет эти мысли прочь. — Я люблю тебя. Чимин хихикает, зажмурившись, и садится на кровати. Намджун смахивает крошки с его щеки и чмокает в губы. — И я люблю тебя. Моё любимое солнышко, — Чимин снова смеётся и толкает Намджуна на кровать. — Теперь ложись ты. Как мы будем обниматься, если ты весь такой грязный? Я тоже хочу поухаживать за тобой. Несмотря на усталость и гудящие мышцы, Чимин забирает влажную ткань и принимается за дело.