Долго и счастливо?
And I don't feel nothing at all
And you can't feel nothing small
The Lumineers — Ophelia
Намджун просыпается медленно. Сперва он чувствует привычную тяжесть на груди, руки, обнимающие его поперёк живота, и тепло любимого тела. Слышит размеренное сопение, тихое мычание и шелест простыни, когда Чимин шевелится во сне. Комнату омывает утренняя прохлада, и, не успев открыть глаза, Намджун на ощупь находит край одеяла и укрывает им Чимина до самой макушки. Солнечные лучи падают на спутанные волосы, такие же тёмные, как крылья Саула. Намджун сонно улыбается и, убирая прядь за ухо, прижимается губами ко лбу Чимина. Намджун не видел мир и, наверное, уже никогда не увидит. Он не видел ни юг, ни север — ничего за пределами Огненных гор и Пепельного леса. Но Намджун уверен, что в целой вселенной: ни на земле, ни на небесах, ни среди магов, ни среди оборотней — нигде не найдётся никого прекраснее Чимина. Намджун готов пролежать так весь день, но смутная тревога тяготит его сердце. Слова Наён никак не выходят из головы, как бы он ни пытался убедить себя, что всё это бред. Чимин хмурится и недовольно мычит во сне, когда Намджун осторожно выпутывается из его объятий. Он собирается незаметно выйти из комнаты, но острый слух ворона улавливает тихое шуршание одежды. Саул вскидывает голову и подлетает к нему. Намджун бросает настороженный взгляд на Чимина, проверяя, не разбудило ли его хлопанье крыльев, но тот спит самым крепким сном, обнимая подушку Намджуна с оставшимся на ней родным запахом. — Мой хороший. Сердце готово разорваться на тысячи кусочков от мыслей о будущем Чимина. Что будет с ним, когда время, отведённое Намджуну, истечёт? Он сам готов вытерпеть любую боль, но видеть страдания Чимина — выше его сил. Намджун прикрывает дверь и чувствует, как Саул сминает когтями плечо. Почему-то это вызывает слабую улыбку. — Иногда мне кажется, что ты просто шпионишь за мной, — бормочет Намджун, и Саул каркает в ответ. — Признавайся, ты докладываешь Чимину, чем я занимаюсь, пока он спит? Саул толкается головой в его шею. — Хорошо-хорошо. И как я мог сомневаться в твоей неподкупности? — смеётся Намджун, почёсывая чёрные перья. Без посетителей таверна выглядит печально-безмолвной. Место за стойкой пустует, только котёнок игриво катает по полу клубок пряжи. Дверь на кухню приоткрыта, и, подойдя ближе, Намджун видит, как Наён готовит. В груди рождается трусливый порыв сбежать и лишний раз не пересекаться с ней. Он боится увидеть тень собственной смерти в глазах Наён. Но, словно пригвождённый к полу невидимой силой, Намджун остаётся стоять на месте. — Доброе утро, — говорит он, прочистив горло, но Наён даже не вздрагивает, словно её невозможно застигнуть врасплох. — Помочь? — Доброе. Не стоит. Я не люблю, когда на кухне есть кто-то ещё, — Наён не поворачивается, но в её мягком голосе слышится улыбка. — Я приготовила завтрак для вас с Чимином. — Спасибо, — неловко бормочет Намджун, не зная, уйти ему или остаться. — Скоро придёт Чан. В здешних лесах легко заблудиться. Проводник никогда не помешает. — Чан? — Оборотень. Северный волк, если быть точнее. Думаю, он будет здесь через час. Есть время, чтобы позавтракать без спешки. Или задать вопрос, который ты никак не решаешься произнести вслух. Слова Наён потоком ледяной воды приводят его в чувства. Он боялся признаться в этих мыслях даже самому себе, но Наён раскусила его с такой лёгкостью, что становится не по себе. — О каком оборотне ты говорила ночью? Хочу знать, как этого избежать, — признаётся Намджун, опуская взгляд в пол. Саул переминается с лапы на лапу у него на плече. — Мне дорог Чимин и всё, что у нас есть. Мне не нужна больше ничья любовь. Никто не нужен. Я просто… Просто не хочу потерять его раньше времени, понимаешь? — Уверен, что хочешь этого избежать? — Да, — без раздумий отвечает Намджун. Наён печально вздыхает. — Ну что ж, я не могу ответить на твой вопрос. Я даже не могу сказать, когда именно всё произойдёт. Каждое твоё решение может изменить будущее, а может, наоборот, приблизить неизбежное. Некоторые вещи я вижу ясно, другие — как в тумане. Некоторые просто знаю. Как это, например. Саул каркает. — Ты понимаешь, что он говорит? — спрашивает Намджун, надеясь, что у ворона появилась какая-то идея, но Наён качает головой. — Фамильяров понимают только их маги. Больше никто. Фамильяры — это очень личное. Тебе повезло, что фамильяр Чимина так легко признал тебя. — А он мог не признать? — Фамильяры очень ревнивы. Их долг — защищать своего хозяина, а оборотни всегда расцениваются как наши потенциальные враги, — поясняет Наён напоследок и возвращается к готовке. Намджун садится за единственный накрытый стол. Саул спускается с его плеча и обходит тарелки, заинтересованно разглядывая их содержимое. Он поднимает требовательные чёрные глазки, и Намджун двигает к нему тарелку, позволяя стащить всё, что тот пожелает. На лестнице раздаются шаги. Чимин ещё сонный, но уже светится, словно солнце следует за ним по пятам. Подойдя к Намджуну, он тут же обнимает его. — Как себя чувствуешь? — первым делом спрашивает Намджун. — Чувствую себя самым счастливым, — Чимин целует его в висок. — Ничего не болит? — Всего лишь всё тело. Не говори Наён, но тут такая неудобная кровать. — Думаю, дело не только в кровати, — усмехается Намджун, и Чимин смеётся, уткнувшись в его макушку. Они завтракают вместе, и хотя у Намджуна совсем нет аппетита, Чимин выбирает самые аппетитные кусочки мяса из тарелок, расставленных на столе, и, протягивая их Намджуну, смотрит такими счастливыми глазами, что ему невозможно отказать. Ради такого взгляда Намджун готов даже послушно открывать рот и позволять Чимину кормить себя. Они собирают вещи, и у них остаётся время, чтобы немного полежать в постели, ещё хранившей тепло их тел. — Наён такая хорошая, правда? — Чимин трётся носом о шею Намджуна, оставляет рассеянные поцелуи на его коже, и этим утром он кажется ещё более ласковым, чем обычно. Он всё касается, обнимает, гладит и целует, словно успел изголодаться по нежности. — Она испекла нам в дорогу те вкусные булочки. Они так мне понравились. Намджун гладит его по спине. Он думал, что Саул расскажет Чимину обо всём услышанном или хотя бы поделится подозрениями, но он беспечно бродит у изножия постели и изредка каркает. — Точно, — бормочет Намджун. — Нам так повезло, что мы повстречали столько хороших людей. Сначала Юнги, Тэхён и Чонгук, теперь Наён. Остаётся только поговорить с Сокджином, найти Викторию, заставить её снять проклятие, и мы будем жить долго и счастливо. Намджун печально улыбается. Ему тоже хотелось бы видеть будущее таким счастливым и безоблачным, но каждый раз, думая об этом, он испытывает одно и то же ощущение леденящего ужаса. — Долго и счастливо, — тихо повторяет Намджун. Поглаживая его по щеке, Чимин с улыбкой прикрывает глаза и тянется к нему ближе. — Долго и счастливо, — шепчет он и прижимается к его губам.Волки, лисы и лесные нимфы
Обнимаясь и лениво целуясь с Намджуном, Чимин погружается в полудрёму, когда Наён стучится к ним в комнату и сообщает, что Чан уже пришёл. Чимин представлял Чана грозным мужчиной средних лет, возможно, чем-то похожим на Намджуна или Тэхёна. Наён мало рассказывала о нём, но все оборотни, которых он видел прежде, были темноволосыми, смуглыми и высокими. Но, спустившись вниз, Чимин видит невысокого юношу с вьющимися светлыми волосами. Чёрная одежда делает кожу бледнее, а под пристальным взглядом карих глаз Чимину становится не по себе. Он неосознанно прячется за спиной Намджуна, доверяя ему все разговоры с незнакомцем. — Спасибо за гостеприимство, — Чимин обнимает Наён на прощание. — Надеюсь, ещё увидимся. — Разумеется. Это не последняя наша встреча, я чувствую это, — улыбается Наён. На секунду она медлит, держа Чимина за локоть. На лице отражается сомнение, но она отступает на шаг назад, ничего больше не добавляя. Чимин в недоумении хмурится и хочет спросить, в чём дело, но в их разговор вмешивается Чан. — Пора выдвигаться, — в голосе северного оборотня звучат удивительно тёплые нотки, а улыбка больше не кажется Чимину такой устрашающей, и он улыбается в ответ. Чан обращается в крупного волка с густой белоснежной шерстью, и на мгновение у Чимина перехватывает дыхание. — Слышал, что северные волки самые величественные и грациозные. Значит, не просто слухи, — шепчет Намджун, замечая восхищённый взгляд, и Чимин приобнимает его за талию. — Ну мне по душе только один волчонок, — тихо смеётся он и прикрывает глаза, когда Намджун наклоняется, чтобы поцеловать его в нос. — Пойдём? Намджун обращается следом, и Саул первым перелетает к нему на шею, устраиваясь поудобнее перед долгим путешествием. Чимин лишь закатывает глаза. Он забирается на спину к Намджуну, в последний раз машет Наён, вышедшей на крыльцо таверны, и мельком замечает в её глазах нечто настораживающее. По телу пробегает дрожь, но Чимин только увереннее зарывается пальцами в шерсть. Ему нравится, когда Намджун остаётся человеком, когда они могут разговаривать, смотреть друг другу глаза, вместе смеяться, вместе заниматься делами, целоваться и обниматься, но он успел соскучиться по своему милому волчонку. Чимин наклоняется, обнимает его за шею и прижимается щекой к мягкой шерсти. — Я так люблю тебя, волчонок, — бормочет Чимин, прикрыв глаза. Он уверен, что ветер унесёт его слова прежде, чем их услышит Намджун, но волк довольно фыркает. Тропинки петляют через дикие заросли, то спускаясь к оврагам, то поднимаясь по холмам. Местность вокруг кажется одинаковой: если бы они блуждали кругами, Чимин вряд ли сумел бы догадаться об этом. Но Чан без колебаний ведёт их за собой. Они делают привалы у горных источников, чтобы перевести дух и утолить жажду, но уже через пару минут вновь отправляются в путь. Наконец, походка Чана становится тяжелее. Перед ними открывается захватывающий пейзаж. Под ясным небом простираются поля с золотистой рожью и луга с цветущими васильками, купальницами и маками. По холму, извиваясь, струится ручей. Вдали зеленеют рощи. По всей долине раскиданы дома — целое поселение, даже больше его родного Вердевилля. Куда ни глянь, всюду кипит жизнь. Кто-то работает в поле, кто-то — в садах и огородах у дома. На пастбище пасутся лошади и коровы. В тени раскидистых ив сидят девушки и занимаются шитьем. В одном из дворов крупный мужчина колет дрова. Чан ведёт их в самое сердце селения. Чувствуя на себе заинтересованные взгляды незнакомцев, Чимин крепче цепляется за Намджуна, пока не приходит время спрыгнуть на землю. — Привет! К ним подбегает девушка с цветочным венком на голове и очаровательно улыбается. Она одета в лёгкое платье, белый подол которого испачкан в траве. Но внимание Чимина привлекают тонкие полупрозрачные крылышки за её спиной. В ярких лучах солнца они переливаются зелёным. — Я Сана. А вы, наверное, и есть те самые Намджун и Чимин, о которых рассказывала Мина? — Ты… — бормочет Чимин, не сводя глаз с крыльев Саны. — Лесная нимфа, — она подтверждает его догадки. — Пойдём, отведу вас к Сокджину. Заодно и покажу окрестности. Чан прощается с ними и уходит. Чимин провожает его взглядом и видит странную компанию из четверых белых волков и одного лиса, гоняющихся друг за другом по лугу. Вдруг лис замечает Чана и, радостно взвизгнув, несётся к нему, сносит с ног и облизывает лицо. Чан смеётся и, лёжа под лисом, обращается в волка. Чимин дёргает Намджуна за ладонь, неуверенный, насколько тактично будет озвучить свой вопрос. Но Намджун выглядит таким же озадаченным. — Это стая Чана, — улыбается Сана. — Они нашли друг друга далеко отсюда, на севере, и пришли вместе. Странная компания. Пять волков, лис, маг и эльф. Но мы рады всем. — Лис? Я думал, оборотнями бывают только волки. — Так многие думают. Даже некоторые оборотни. Всё потому, что они живут изолированно, никого не видят особо, кроме своих стай, и мало знают о мире. А ведьмы враждуют только с волками. Остальные держатся обособленно, — рассказывает Сана, уводя их в глубь селения. Чимин переглядывается с Намджуном. В его родном ковене жили и эльфы, и ведьмы, странствующие по миру, но никто не рассказывал ему о других видах, даже о нимфах он слышал только в древних легендах. — Но здесь никто не враждует. Конечно, всякое случается, кто-то ругается, кто-то даже дерётся, а если конфликт серьёзный, то его решает Сокджин. Он у нас главный. Сана рассказывает об их укладе жизни, о том, как важны взаимовыручка, поддержка и уважение, о том, что, стоит случиться беде, как они всегда приходят друг другу на помощь. Всё это так напоминает Чимину его ковен, только в каком-то другом, более счастливом мире, где ведьмы и оборотни живут душа в душу, а не ненавидят друг друга. Сана приводит их к самому большому дому на окраине селения и без стука заходит внутрь. Чимин цепляется за ладонь Намджуна и крепко сжимает её. Пусть они и не знают, кого здесь встретят и получат ли ответы на все свои вопросы, зато они вместе. И всегда будут. Несмотря ни на что.Ким Сокджин
Чимин оглядывает просторную гостиную, утопающую в комнатных растениях и светильниках в форме цветов. На дощатом полу лежит ковер с картой звёздного неба, а у потолка висят кристаллические сферы. Стен совсем не видно за высокими шкафами, заставленными книгами. Сана отказалась от чая и быстро ушла, взмахнув на прощание изящными крыльями. Они остались вчетвером: Чимин, Намджун и два взрослых бывалых мага. Они оба выглядят молодо, но что-то в манере держать себя подсказывает Чимину, что они старше не только его самого, но и, возможно, даже Юнги. Рядом с ними Чимин чувствует себя несмышлёным ребёнком. — Ну что, ещё какао? — заботливо спрашивает Хосок, маг в чёрно-багровой мантии. Чимин кивает и протягивает опустевшую кружку. — Значит, Виктория… — задумчиво произносит Сокджин, опираясь подбородком на ладони. Намджун поведал им свою историю, и хотя Чимин уже слышал её, внутри вновь вспыхнула бессильная ярость, стоило ему вспомнить, как несправедливо обошлись с Намджуном. — Вы знаете её? — спрашивает Чимин, затаив дыхание. Какое-то время Сокджин молчит, словно обдумывая сложный вопрос, но затем медленно кивает. — В последний раз, когда я слышал о ней, у них с сестрой была магическая лавка в Бьёрндейле. Но я понятия не имею, что она делала в районе Огненных гор и где она сейчас. — Бьёрндейл, это далеко отсюда? — спрашивает Намджун. — Самый быстрый путь — через горы. Безопаснее всего идти по Медвежьему перевалу, но местность там коварна. Никогда не знаешь, как встретят тебя горы, — предостерегает Хосок. — Есть обходной путь, он займёт около месяца, зато… — У нас нет времени на обходные пути, — перебивает Чимин, взволнованно сжимая в руках кружку. — Да и что с нами случится? Я защищу Намджуна от любых опасностей. У меня есть сила и… Кое-кто может помочь нам сократить путь. Чимин старался не распространяться про существование Ингенса: ещё в детстве тётушки объяснили ему, что такие создания — слишком большая редкость, и остальной магический народ может воспринять и Ингенса, и самого Чимина как угрозу. Но обнадёживающая улыбка и ласковый голос Хосока, рассудительный взгляд и мудрые слова Сокджина вызывают у Чимина доверие, и он делится с ними даже своей тайной. — Я лучше потеряю лишний месяц и доберусь до Бьёрндейла в безопасности, чем… — слегка побледнев, Намджун тяжело сглатывает и качает головой. — Мы справимся и без помощи Ингенса. — Без Ингенса даже лучше. Настоящие приключения! — не теряя решимости, соглашается Чимин и накрывает ладонь Намджуна своей. — Но путь мы всё-таки сократим. У нас нет лишнего месяца. Сокджин обменивается с Хосоком взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и Чимин уже готовится вступить в перепалку, защищая их с Намджуном новообретённое счастье, но никто не возражает. Намджун лишь тяжело вздыхает, а Хосок решает перевести разговор в безопасное русло, спрашивает у Чимина про Вердевилль и признаётся, что всегда мечтал увидеть юг. Хосок предлагает им переночевать в своём старом домике, просит располагаться и оставаться, сколько нужно. Чимин готов выдвигаться в путь хоть завтра на рассвете, но Намджун просит задержаться ещё на несколько дней. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Чимин, не понимая, в чём причина странной отстранённости Намджуна, но тот лишь целует его в щеку. — Конечно. Всё хорошо. Просто идти через горы тяжело. Но мы с тобой справимся. Нужно только немного отдохнуть и набраться сил. — Хорошо, — шепчет Чимин, касаясь ладони Намджуна. — Если ты так говоришь, я тебе верю.Мастерство игры в шахматы
Дни в селении тянутся долго. Возможно, дело в том, что у каждого есть своё занятие. Кто-то отправляется на охоту, кто-то патрулирует территорию, кто-то занимается земледелием, шьёт или мастерит, куёт оружие или инструменты, а кто-то готовит. Со стороны кажется, что все они — одна большая семья. Чан просит Намджуна помочь им выследить добычу, и Чимин планирует воспользоваться возможностью, чтобы отдохнуть и провести день в одиночестве. Вот только ноги сами приводят его к дому Сокджина и Хосока. Он вряд ли сумел бы дать вразумительный ответ, что ему нужно. Просто глубоко внутри Чимин чувствует какую-то пустоту. Неприятную, вызывающую лёгкий зуд, словно рана, которая никак не может затянуться. Но рядом с Сокджином и Хосоком эта пустота наполняется теплом, не таким, какое дарит ему Намджун, и не таким, какое он испытывал в доме Юнги, Тэхёна и Чонгука. Это тепло напоминало ему о беззаботном детстве, когда никто не ожидал от него чего-то невероятного и ему не приходилось постоянно притворяться. Притворяться всегда радостным и жизнерадостным, притворяться сильным и уверенным в своих силах. Рядом с Сокджином и Хосоком спокойно, уютно и как-то безопасно. Чимин и сам не понимает, почему так тянется к ним обоим. Одолеваемый сомнениями, он шагает в дом и оглядывается. — Привет? — зовёт Чимин и находит их в гостиной. Сокджин расставляет шахматные фигурки на доске, а Хосок сидит в кресле у горящего камина и читает увесистую книгу. Они не спрашивают, зачем он пришёл, а принимают так, словно только его и ждали. Сокджин предлагает составить им компанию и сыграть партию в шахматы, и Чимин садится рядом. — Я не умею играть. Тётушка Хельга как-то учила, но думаю, я был слишком мал, чтобы что-то понять. Правила слишком сложные, а я не то чтобы очень умный. — Ничего страшного, — улыбается Хосок, откладывая книгу, и садится напротив. — Мы тебя научим. Ты гораздо умнее, чем тебе кажется. — Шахматы — это как магия. Здесь важны концентрация и стратегия. Каким бы сильным и опытным ни был твой противник, у тебя есть шанс, если не будешь давать волю эмоциям и сосредоточишься, — объясняет Сокджин. — Помни, всегда анализируй противника. Не важно, магия это, шахматы или что-то ещё. Во время первой партии Чимин не играет, а сидит рядом с Сокджином, придвинувшись поближе к доске, и неотрывно следит за фигурками. Голова вот-вот взорвётся от количества правил, которые нужно усвоить за раз, но Сокджин и Хосок спокойно и методично рассказывают ему о возможных ходах и их последствиях. Во второй раз Чимин решает сыграть с Хосоком. Сокджин сидит рядом и изредка направляет его. — Намджун ведь хорошо к тебе относится? — спрашивает Хосок, пока Чимин, хмурясь, размышляет над своим ходом. — Намджун? — спрашивает он, поднимая глаза. — Конечно. Ко мне никто не относится так же бережно, как он. Он такой заботливый, внимательный и… Он самый лучший. — Оборотни часто ужасно упрямы. Импульсивны и скорее удавятся, чем пойдут на компромисс. Хорошо, если Намджун не такой, — задумчиво говорит Сокджин. — У него идеальный характер, — хмурится Чимин, ожидая, что они, как и Юнги, начнут убеждать его, что Намджун не самый лучший. — Вы красивая пара. Уверен, всё так и останется, — улыбается Хосок, слегка поддаваясь Чимину, чтобы тот смог выиграть свою первую шахматную партию. — Будьте осторожны в поисках Виктории. Таким ведьмам никогда нельзя доверять. А лучше не доверять никому. Держитесь вместе и не позволяйте никому разлучить вас. Чимин закусывает губу и отводит взгляд. Он сжимает фигурку пальцами, но так и не делает следующий ход. — Юнги говорит, что у меня ничего не получится. Что я должен быть готов к тому, что Намджун… Что когда-нибудь Намджуна не станет. Между ними повисает горькое молчание, и, вспоминая чёрные пятна на спине Намджуна, Чимин готов вот-вот расплакаться от нахлынувшей паники и бессилия перед ударами Судьбы. Сокджин обнимает его и поглаживает по плечу. — Какие глупости, — фыркает Хосок и берёт его за руку. — Ты такой сильный маг. Не слушай Юнги. Он думает только о плохом. Но у тебя всё получится. Видишь, с шахматами всё получилось. Значит, и с проклятием тоже получится. — Правда? — Эй! — Сокджин слегка отодвигается, чтобы серьёзно посмотреть ему в глаза. — Неужели ты сомневаешься в себе? Чимину хочется признаться, что да, сомневается. Он испробовал и магию, и зелья, но ничего не вышло. Проклятие всё сильнее поражает тело Намджуна. А каждая минута приближает их к самому ужасному. Но он качает головой. — Нет! — твёрдо отвечает Чимин. — У меня всё получится. Хосок улыбается и, подавшись вперёд, треплет его по волосам. — Так-то лучше. А теперь давай закончим партию. Покажи, чему мы тебя научили.Тоскливые ночи
Чимин просыпается среди ночи, не чувствуя рядом тепла родного тела и не слыша тихого дыхания. В комнате царит кромешная тьма, и он скорее чувствует, чем видит, что Саула тоже нигде нет. Чимин надевает плащ и отправляется на поиски Намджуна. Дверь в дом приоткрыта, и узкая дорожка лунного света ведёт его на улицу. Намджун сидит на крыльце и смотрит на небо, словно не замечая ночного холода. — Почему не спишь? — сонно спрашивает Чимин, накидывая плащ ему на плечи. Каким бы сильным и выносливым ни был Намджун, его тоже может сразить какая-нибудь противная простуда. Зевая, Чимин садится рядом с Намджуном на деревянные ступеньки и прислоняется щекой к его плечу. Намджун тут же обнимает его, пряча от ветра в своих согревающих руках. Саул перелетает на колени к Чимину, и он гладит его по спине. — Не спится. Чимин слышит тоску в тихом голосе Намджуна и, хмурясь, поднимает взгляд. Ему кажется, что он всё поймёт, если только посмотрит ему в глаза, но взгляд Намджун прикован к бесчисленным звёздам, раскиданным по всему небу. Таким ярким, таким блестящим — только протяни ладонь и почувствуешь их тепло. — Что-то случилось? Ты расстроен. — Ничего особенного. Просто… — он прикрывает глаза, и Чимин обнимает его крепче, желая забрать всю боль, пронзающую сердце Намджуна. — Просто немного грустно. Пустяки. Знаешь, иногда такое бывает. — Я понимаю, — шепчет Чимин и целует его в щеку. Он не настаивает. Достаточно и того, что Намджун знает: он не один и никогда не будет, он может поделиться переживаниями, и Чимин готов выслушать его в любое время дня и ночи. Они молчат, и мир вокруг кажется таким тихим. Все давно уснули, и остались только они втроём, сидящие в обнимку на крыльце: тоскующий Намджун, обеспокоенный Чимин и непривычно тихий Саул.Грандиозный план
Тьма медленно рассеивается, и предметы в комнате обретают очертания. Намджун спит, обнимая Чимина и прижимаясь щекой к его груди. Во сне никакое уныние не может одолеть его. Чимин гладит Намджуна по волосам и пялится в потолок. Он пытался уснуть, но мозг напряжённо работал в поисках причин, почему же Намджун казался таким подавленным. Он узнает, что случилось, и найдёт способ всё исправить. Обязательно найдёт. Чимин целует Намджуна в лоб, осторожно отодвигается и, разбудив Саула, жестом просит его следовать за собой, закрывая за ними тяжёлую деревянную дверь. — Ты что-то знаешь, — без предисловий начинает он. Саул невинно склоняет голову набок. — Знаю? Ничего я не знаю. — Намджун что-то говорил тебе? Я же знаю, что говорил. Просто скажи мне, могу ли я помочь ему. Это единственное, чего я хочу, Саул. — Я не могу выдавать чужие секреты, — не отступает Саул, проявляя неслыханное благородство. Раньше совесть не мешала ему собирать сплетни со всего ковена и приносить их Чимину. — Я хочу, чтобы Намджун был счастлив. Мы оба этого хотим. Саул сомневается ещё пару секунд, но затем подлетает ближе к Чимину и садится на его ладонь. — Когда мы были у Наён, она что-то увидела в будущем Намджуна. Точно не знаю, в чём дело, но Намджун боится, что какой-то оборотень испортит ваши отношения, мол, он станет для Намджуна кем-то особенным и подарит ему смысл жизни. Он боится потерять тебя и переживает, что не может всё изменить, — выкладывает Саул. Чимин хмурится. С чего бы Намджуну бояться? Никто не сможет их разлучить, никакие оборотни и никакие ведьмы. — Ты ведь сказал ему, что он ни за что не потеряет меня? — встревоженно спрашивает Чимин. Саул не отвечает, только выразительно смотрит на него, и до Чимина медленно доходит. — А, точно, я не подумал. — Это не всё. Чимин вскидывает брови. — Что? В смысле, не всё? Саул снова мешкается, будто до последнего хочет сохранить секреты Намджуна, но всё же сдаётся. — Пару дней назад, — начинает он, — ему исполнилось двадцать пять. Из того, что я понял, это достижение зрелости, самое важное событие в жизни оборотня, означающее, что детство и отрочество остаются позади. Ему было грустно, что полгода назад он так ждал этого дня, но теперь всё это не имеет значения. Пару секунд Чимин молчит, пытаясь осмыслить услышанное. — У него был День Рождения? И он мне ничего не сказал? Мне? — в неверии переспрашивает он. — В стаях это величайший праздник, а без неё… Видимо, не имеет смысла. Чимин закусывает губу. В голове медленно созревает план, как поднять настроение Намджуну. Просто грандиозный план.***
— Чан снова позвал на охоту, — рассказывает Намджун, поедая завтрак. Если пару дней назад он был счастлив поохотиться в кругу оборотней, своих новых товарищей, то сегодня он выглядит удручённым. — Я хотел провести день с тобой, но… Он так настаивал. Как будто без меня они не справятся. — Ты ведь у меня самый сильный, самый лучший волчонок. Конечно, не справятся, — смеётся Чимин в надежде вызвать у Намджуна улыбку. — Будь я лучшим, я бы не… — Намджун не договаривает и, тряхнув головой, возвращается к еде. — Я просто не хочу снова оставлять тебя одного. — Эй, это наш последний день здесь. Уже завтра мы снова отправимся в путь и останемся вдвоём. Только ты и я. А сейчас иди на охоту и хорошо проведи время, ладно? Намджун с сомнением поднимает взгляд и сдаётся, когда Чимин приподнимается со стула и чмокает его в щеку. Стоит им с Чаном и другими оборотнями скрыться в лесу, Чимин подрывается к дому Сокджина и Хосока. Он едва не спотыкается о корни дуба и врезается в какого-то эльфа, но, крича на бегу извинения, не замедляется ни на секунду. Чан пообещал задержать Намджуна до вечера, но Чимин боится не успеть. — Конечно, я умею печь. В этом я лучший, — Сокджин выглядит слегка задетым, когда Чимин выкладывает им план и спрашивает, смогут ли они помочь. — Приготовим для Намджуна самый вкусный торт, — обещает Хосок, обнимая Чимина за плечи. — Вернее, готовить будешь ты, а мы подсказывать и направлять, да? Чимин расплывается в счастливой улыбке. Именно этого он и хотел, когда шёл к ним. Чимин и выпечка — вещи несовместимые. Его скромный опыт ограничивался сгоревшим печеньем. Убирая хаос, который он устроил на кухне, тётушка Касси ласково попросила его готовить только зелья да снадобья. Вообще-то, он хорошо варит каши, жарит мясо, делает простенькие блюда из того, что есть. Но выпечка… Пока Хосок раскладывает тарелки, миски и ложки, Сокджин приносит потрёпанную книгу и, стряхнув пыль с кожаной обложки, кладёт её на стол. Втроём они собираются вокруг книги, и Сокджин листает пожелтевшие страницы, исписанные аккуратным почерком. Затаив дыхание, Чимин читает названия рецептов. — Вот этот самый простой. И готовится быстро, — предлагает Хосок. Но для Намджуна нужно испечь не простой торт, а самый лучший и самый вкусный. Они могли бы справиться за считанные минуты с помощью магии, но Чимину не подходит и это. Он приложит максимум усилий, и пусть эта мелочь не сможет заменить ему настоящий праздник, Чимин хочет, чтобы Намджун почувствовал себя любимым. — Этот, — Чимин загорается при виде бисквитного торта, украшенного клубничным кремом и свежими ягодами. — Намджуну обязательно понравится. Хосок шутит, что Чимин не ищет простых путей, но никто не возражает против этой идеи. Чимин надевает фартук и в нетерпении слушает указания Сокджина.Венок из одуванчиков и жабий оркестр
In other words, hold my hand
In other words, baby, kiss me
<…>
You are all I long for
All I worship and adore
Frank Sinatra — Fly Me to the Moon
Среди сиреневых облаков загораются россыпи звёзд. Намджун стоит на холме и смотрит, как на поляне горит костёр и всё селение готовит ужин. Оборотни жарят мясо, принесённое с охоты. Над полевыми цветами жужжат пчёлы, и в воздухе чувствуется душистый аромат трав. Из трубы одного дома поднимается розовый дым. Наверное, какая-то ведьма делает зелье. Намджун знает, что пора возвращаться. Он отделился от стаи Чана около часа назад, желая побыть в одиночестве. Вскоре его нашёл Саул и без лишнего шума сел рядом. Вдвоём они просидели до сумерек. — Пошли? — спрашивает Намджун, и Саул перелетает на его вытянутую ладонь. Они спускаются по холму, и проходящие мимо ведьмы здороваются с ним. Намджун уверен, что не знаком с ними, но они все приветливо улыбаются, словно действительно рады его видеть. Намджун не успевает подойти к дому, как дверь распахивается, и оттуда вылетает Чимин. Весь сияющий, он бросается к Намджуну и едва не сбивает его с ног. — Вот ты где, — Чимин обнимает его изо всех сил и счастливо жмурится под частыми чмоками. — Я соскучился. Только теперь, слыша его смех и вдыхая запах своего настоящего дома, Намджун чувствует облегчение. Но Чимин отодвигается и с какой-то хитрой улыбкой заглядывает ему в глаза. — Ты когда-нибудь был на свиданиях? — На чём? — Ну, на свиданиях! — нетерпеливо повторяет Чимин. — Помнишь, как в той книжке, которую я читал тебе? Когда герои сбегали от всего мира, чтобы побыть вдвоём. Я хочу пригласить тебя на свидание. — Но куда мы пойдём? — Ты мне доверяешь? — шепчет Чимин, наклоняясь так близко, словно их могут услышать, и Намджун, на секунду забыв, как дышать, кивает. Чимин даёт ему время помыться и переодеться и обещает не торопить, но сам заглядывает к Намджуну каждые пару минут. Он так радуется, что чуть не прыгает на каждом шагу, и Намджун решает поспешить. С поляны доносится музыка и громкий смех, а значит, ужин подошёл к концу. В этом селении почти каждый вечер напоминает какой-то праздник жизни. Все разговаривают, горланят песни и пляшут с не меньшим пылом, чем трудятся днём. Но под покровом сумерек Чимин уводит Намджуна в лес. Серебристое сияние луны едва освещает узкие тропинки, скрытые густыми зарослями кустарников. Чимин не отпускает его ладонь ни на секунду. Намджун хочет узнать, куда они идут, но Чимин сохраняет интригу до конца. Вскоре Намджун замечает тусклый свет, мерцающий среди деревьев. Когда Чимин убирает в сторону кедровые ветви и перед ними открывается поляна на берегу озера, Намджун не может поверить своим глазам. Вокруг медленно парят светлячки, выстраиваясь в витиеватые узоры. До него доносится тихая проникновенная музыка, но он не понимает, откуда льётся эта мелодия. На расстеленном покрывале стоят соломенная корзина и картонная коробка. Чимин поднимает упавший в траву венок из одуванчиков и смущённо улыбается. — Сана научила меня плести их. Получилось не так красиво, как я хотел, но… Намджун слегка опускается, чтобы Чимин смог дотянуться до его макушки, и они оба смеются. — Можно? — спрашивает Намджун и, получив согласие, забирает второй венок из его рук, приглаживает взъерошенные волосы Чимина и надевает его на голову. — Я схожу с ума или… Ты слышишь это? — Хосок называет это жабьим оркестром, — расплывается в улыбке Чимин и подходит к двум высоким камням. Намджуну приходится напрячь зрение, чтобы разглядеть пять тёмных жаб, одетых в странные костюмы и играющих на крошечных музыкальных инструментах. Только одна жаба стоит к ним спиной и размахивает лапками. Когда они наклоняются ближе, музыка стихает. — Добрый вечер, жабы. Чимин говорит это так серьёзно и почтительно, что Намджун точно рассмеялся бы, не будь он в таком шоке. — Добрый вечер? — неуверенно повторяет он, боясь показаться невежливым перед жабами, но те лишь кланяются и начинают играть вновь. — Они не говорят, но всё понимают. И, кстати, берут так дорого за один концерт! Но Хосок уже всё уладил, так что нам остаётся только наслаждаться красивым вечером и хорошей музыкой, — Чимин усаживает Намджуна на покрывало и устраивается напротив. — Из-за этого пришлось оставить Саула дома. Он видит жаб и сходит с ума. Маленький охотник. — Никогда о таком не слышал. — О, они единственные в своём роде. Один маг что-то не так наколдовал и из простых жаб получились… музыкальные жабы, — объясняет Чимин, доставая из корзины бутылку и аккуратно нарезанные фрукты. — Хосок говорит, тот маг давно умер, но умудрился заколдовать ещё и птиц, зайцев, барсуков и мышей, поэтому где-то недалеко отсюда есть их маленькая деревня. — Невероятно, — качает головой Намджун, и Чимин кивает. На его лицо падает тень сомнения. — Это точно, — бормочет он и, ставя между ними коробку, поднимает взгляд на Намджуна. — Знаешь, Саул мне кое-что рассказал. О тебе и… О том, что у тебя недавно был День Рождения, и… Сердце Намджуна уходит в пятки. Он отводит взгляд и нервно облизывает губы. Ему стоило быть осмотрительнее и не доверять секреты фамильяру Чимина, но в ту ночь рядом оказался только Саул, поддерживающий даже своим молчаливым присутствием. — Извини, что не спросил, — выпаливает Чимин, замечая реакцию Намджуна. — Я знаю, что должен был, но я просто… Просто хотел сделать тебе сюрприз. Вряд ли это идёт в какое-то сравнение с тем, как вы отмечали праздники в стае, но я старался сделать что-то особенное. Для тебя. Чимин убирает крышку и, порывшись в корзине, достаёт несколько маленьких свечей и спички. — Есть такое поверье, что если загадать самое заветное желание и задуть свечи на праздничном торте, то оно обязательно исполнится. Я сам испёк его. Первые два получились ужасными, но этот… — Чимин, — невольно перебивает Намджун, смотря на изящные завитки нежно-розового крема и кривоватую надпись посередине. Как бы Чимин ни старался скрыть это, его взгляд потухает, и он расстроенно смотрит на свечи в своих руках, словно в эту секунду ничего другое его не беспокоит. Сердце Намджуна болезненно сжимается, и он пересаживается ближе к Чимину и крепко обнимает его. — Спасибо, — шепчет он. — Это точно не идёт ни в какое сравнение с нашими праздниками. Потому что это в сотни раз лучше. — Правда? — Да, — голос Намджуна содрогается. Он не хотел праздновать свой День Рождения из-за тоски по родителям, по братьям, по стае. Этот праздник неминуемо напоминал ему о навсегда утраченной семье. Последние дни Намджун прокручивал в голове детские воспоминания, такие счастливые и такие горькие. Он вспоминал, как отец взял его на первую охоту. Как он с гордостью принёс домой первую добычу, и отец рассказывал остальным волкам, какой способный у него сын. Отец редко показывал свои чувства, но он любил Намджуна. Любил, просто не смог простить предательство. Но Чимин окрасил этот праздник в совсем другие краски, научился плести венки и печь торты, сделал всё таким идеальным. И только ради одного Намджуна. Даже в стае никто не делал для него ничего столь трогательного. — Я люблю тебя, — тихо говорит он, чувствуя, как в глазах жжёт от подступающих слёз. Оборотни не плачут из-за каких-то сентиментальных эмоций, но Намджун по всем параметрам ужасный оборотень. — Я так люблю тебя, Чимин. — Эй, ну что ты, мой хороший? — отстранившись, Чимин улыбается и, накрыв руками его щеки, стирает первые слёзы. — Ты заслуживаешь самого лучшего праздника, а не такого скромного, и ты, наверное, хочешь повеселиться в шумной компании с другими оборотнями, и… — Это уже самый лучший праздник. Тут ведь есть ты, — Намджун часто моргает, чтобы прогнать это непреодолимое желание окончательно разрыдаться. Чимин так старался, чтобы порадовать его, хотя он мог бы просто обнять его, и Намджун уже стал бы самым счастливым. Но Чимин льнёт к его губам и, закинув руки на плечи, толкает его в траву. Поцелуй выходит таким нежным и успокаивающим, что на сердце у Намджуна становится легче. Чимин отодвигается и, хитро ухмыльнувшись, накидывается на него с поцелуями, такими частыми, что Намджуну больше не до слёз. Он смеётся, откинув голову назад, но Чимин не позволяет ему отстраниться, пока не зацеловывает всё лицо. — Моему волчонку уже целых двадцать пять, — хихикает Чимин, в последний раз чмокнув его в кончик носа, и садится на покрывало. Он укрывает плечи Намджуна пледом, поправляет съехавший венок и зажигает свечи. — Не забудь загадать желание! — предупреждает он. Намджун задумывается. У него не так много заветных желаний, и все они связаны с Чимином. Быть с ним как можно дольше, любить его и быть любимым именно им, а не кем-то другим. — Хочу потанцевать с тобой, — говорит Намджун и раньше, чем Чимин успевает возмутиться, задувает все свечи. Он опускает палец в крем и оставляет розовое пятно на носу надувшегося Чимина. — Нужно было загадать серьёзное желание, а не это, — он пытается напустить серьёзный вид, но уголки его губ поднимаются в улыбке. — Ладно, давай попробуем торт, а потом можем танцевать хоть всю ночь. Чимин старается скрыть волнение, но он настороженно поглядывает в ожидании реакции и выдыхает, только когда Намджун жмурится и мычит от удовольствия. — Никогда не ел ничего вкуснее, — с набитым ртом говорит Намджун. Чимин счастливо смеётся и подносит к губам горлышко бутылки. Он так переживал о торте, что забыл красивые кубки для вина, которые достал для него Сокджин. Он делает маленький глоток и передаёт бутылку Намджуну. Они пьют по очереди, неторопливо, растягивая каждую секунду. Когда Намджун подаёт ладонь и Чимин с улыбкой принимает её, кажется, будто луна и звёзды становятся ярче, отражаясь в сияющих глазах Чимина. Намджун опускает руки на талию. Это не похоже на танцы, к которым они оба привыкли: они медленно покачиваются под волшебную музыку, кружатся под лунным светом, словно парят в облаках тончайших ощущений, и даже их сердца бьются в едином ритме. Чимин кладёт голову ему на плечо, и Намджун чмокает его в висок. Венок из одуванчиков падает в траву, но Чимин сильнее прижимается к Намджуну, не желая отстраняться ни на мгновение. — Знаешь, я хотел бы познакомить тебя со своими тётушками, — вдруг признаётся Чимин. — Есть такие свечи, которые можно зажечь и связаться с любой ведьмой в мире. — Ты можешь связаться со своими тётушками? — удивлённо спрашивает Намджун. Он помнит, как сокрушался Чимин, что провалит испытание и никогда не увидит тётушек вновь. С тех пор, как Намджун открыл ему свою истинную сущность и Чимин решил спасти его во что бы то ни стало, он даже не говорил о возвращении домой. — Не могу, — грустно улыбается Чимин и, прикрыв глаза, трётся щекой о плечо Намджуна. — Это запрещено. Нельзя связываться с семьёй, пока не выполнишь испытание. Но… Какая разница, что запрещено, а что нет, если я никогда туда не вернусь? — Уверен? — Я уверен только в трёх вещах. В том, что мы снимем проклятие. В том, что я люблю тебя и всегда буду любить. И в том, что я больше никогда туда не вернусь. Но я хочу попрощаться. Сказать тётушкам, что я жив и здоров и нашёл своё счастье там, где совсем не ждал. Намджун обнимает его покрепче и гладит по спине. — Тогда я хочу быть рядом, когда ты сделаешь это, — шепчет он и прижимается губами ко лбу Чимина. Казалось, они уже преодолели все границы, разделяющие их, но теперь они будто становятся ещё ближе, плавно двигаясь под музыку и переговариваясь вполголоса. Они доедают торт и допивают вино. Сверчки разлетаются, а жабы собирают инструменты и уходят. Остаются только они вдвоём под светом звёзд. Намджун ложится на покрывало и тянет Чимина за собой. — Я тоже хочу оставить всё в прошлом, — тихо говорит Намджун, рассеянно играясь с волосами Чимина и глядя, как лунный свет пробивается сквозь плывущие облака. — Но у меня ничего не получается. Здесь всё так напоминает о доме. Все эти оборотни, ещё совсем молодые и наивные, они совсем как мои братья и… Я не должен скучать. Я не имею на это право. — Имеешь, — хмурится Чимин. — Конечно, имеешь, почему ты так говоришь? Не надо прогонять эти чувства. Позволь себе тосковать по ним, вспоминать их, даже плакать, если хочется. Я не прошу тебя вычеркнуть прошлое. Рассказывай мне о них. Когда-нибудь тебе станет легче, и ты отпустишь прошлое. — Всё-таки я рад, что мы нашли друг друга. Даже если бы я смог вернуться в прошлое, я бы не стал ничего менять. Чимин переворачивается на живот и, оперевшись щекой о ладонь, улыбается Намджуну. — Не говори так. Ты чуть не умер. Я так испугался, когда увидел твои раны тогда. — Если боль означает, что мы снова встретимся и будем вместе, я готов терпеть её снова и снова. — Вино слегка вскружило ему голову, а Чимин кажется таким внеземный, что Намджун ничуть не жалеет о своих словах. — Я бы изменил только одно: попросил бы прощения у отца. Я бы хотел, чтобы у родителей сохранились хорошие воспоминания обо мне. — Не представляю, как можно на тебя злиться, — шепчет Чимин и тянется к его губам. Они разговаривают почти всю ночь. О прошлом и о семьях, с которыми они больше не встретятся. Окрылённый счастьем и любовью, Намджун засыпает, уткнувшись лицом в макушку Чимина.***
Им удаётся проспать всего пару часов. На рассвете Намджун чувствует, что кто-то изо всех сил трясёт его за плечо. — Просыпайтесь! Ну же, проснитесь, — в отчаянии кричит женский голос, и, резко распахнув глаза, Намджун видит заплаканную Сану. — Что произошло? Чимин мычит во сне и сильнее прижимается к Намджуну, не желая отпускать его. — Оборотни, — всхлипывает Сана. — Они наступают. И их слишком много.