Дождь в горах
Mitski — Last Words of A Shooting Star
Разговор с тётушками придаёт Чимину сил. На какое-то время он лишился своего верного хранителя, но обрёл надежду. Будущее ещё никогда не казалось ему настолько светлым и счастливым. Он словно попал в сказку. Теперь у них есть чёткий план: добраться до Бьёрндейла, отыскать лавку Виктории и заставить её снять проклятие. А потом — в родной Вердевилль! То самое «долгое и счастливо», о котором они мечтали, только в тысячу раз лучше. — Вот построим домик где-нибудь на окраине, поближе к лесу. Хочу небольшой, но уютный и светлый, чтобы окна нашей спальни выходили на восток. А ты сможешь в любое время убегать в лес и охотиться, — увлечённо рассказывает Чимин. Мечтами он вырывается далеко в будущее, туда, где все невзгоды остались позади, где они могут беззаботно наслаждаться своим счастьем. — А ещё нужно выделить большую комнату, чтобы ты мог колдовать над своими зельями, — добавляет Намджун. Не переводя дух, они часами напролёт обсуждают, что обязательно должно быть в их доме: цветы под окнами, вишнёвое дерево во дворе, полосатые коврики на полу и большая ванна, чтобы принимать её вдвоём. Говорит больше Чимин, описывает всё в мельчайших подробностях, а Намджун с улыбкой кивает каждому слову и поддерживает каждую идею. — Осторожнее! — предупреждает Намджун и хватает Чимина за локоть, когда обувь скользит по гладким камням. — Ты не думал смотреть под ноги? Хотя бы иногда, для разнообразия. — Вы с Саулом нашли тайный язык, чтобы общаться? — смеётся Чимин. Ничто не может испортить его прекрасное расположение духа, даже собственная неуклюжесть. — Ты говоришь совсем как он! Намджун всем своим видом пытается выразить неодобрение, чтобы Чимин прекратил быть таким легкомысленным в горах, но он не может сопротивляться очарованию Чимина, когда он выглядит таким счастливым. Тихо усмехнувшись, Намджун бросает взгляд на ворчливо каркающего Саула. Необязательно уметь с ним разговаривать, чтобы понять, что именно не нравится ворону. Из-за повышенной влажности ему тяжело летать, и Саул угрюмо сидит на черенке метлы. — Я просто волнуюсь за тебя, — вздыхает Намджун и подаёт ему руку, чтобы помочь взобраться на каменистый выступ. Чимин улыбается и, резко подавшись вперёд, чмокает Намджуна в губы. — «Осторожность» — моё второе имя. Намджун только качает головой, придерживая его за талию, чтобы тот не покатился по мелкой гальке. Они идут бодро, не взирая на порывы ледяного ветра. Над горами сгущаются мрачные тучи. Дождь начинается неожиданно: одна капля падает на щеку Чимина, и не успевает он поднять глаза к небу, как на них обрушивается стена ливня. Чимин зажмуривается и смеётся, приподнимая плащ, чтобы Саул тоже смог спрятаться от дождя. Они укрываются в одной из многочисленных пещер. Внутри сыро, но, прижимаясь щекой к плечу Намджуна, Чимин не чувствует холода. Какое-то время они молчат, слушая завораживающий шум дождя. — Ты никогда не думал, что каждая капелька дождя — это как поцелуй, который небо дарит земле? Дождь — это так романтично, — шепчет Чимин. Намджун усмехается и, наклонив голову, целует Чимина в висок. — Это просто ты романтичный. — Неправда. Просто, знаешь, любовь к тебе делает меня таким счастливым. Я будто смотрю на мир другими глазами. Даже холод больше не пугает. — Правда? — Намджун находит его ладонь и растирает замёрзшие пальцы. — А руки все ледяные. Чимин тихо смеётся и, закусив губу, ненадолго притихает. — Мы можем поговорить, — наконец предлагает он, возвращаясь к теме, которую не раз пытался поднять с самого утра. — Мы и так весь день разговариваем, — тихо отвечает Намджун, прислоняясь щекой к макушке Чимина. — Я имел в виду тебя. И твоего отца. Мне жаль, что всё так вышло. Если бы я только послушался Сокджина и не высовывался из дома… Намджун ничего не объяснял, но Чимин не сомневается в правильности своих предположений. — Мне не жаль, — еле слышно говорит Намджун и закрывает глаза. — У меня есть только ты. И если потребуется, я буду защищать тебя даже ценой собственной жизни. — Не говори так. Чимин чувствует, что для Намджуна это не просто слова, и такая готовность отдать свою жизнь — пусть и за любимого человека — пугает. Потому что Чимин не уверен, что в критическую минуту ему хватит самоотверженности поступить так же.Утренний туман
Проходит два дня, и боевой настрой Чимина угасает. Идти в гору становится всё сложнее, ветер пронизывает до костей, а серое небо и моросящий дождь навевают тоску. Они ночуют в пещерах. Чимин скучает по удобной кровати: он подолгу не может уснуть, вздрагивает от каждого шороха и постоянно мёрзнет. Намджун превращается в волка и оборачивается вокруг Чимина, чтобы защитить от холода. Но днём не греет даже тёплый плащ. Однажды Намджун предлагает остаться в пещере и провести день у костра в объятиях друг друга. Но Чимин упрямится и настаивает, что им нужно спешить. Густой туман оседает на щеках. С губ срываются облачка пара. Кутаясь в плащ, Чимин невидящим взглядом смотрит куда-то перед собой. Что-то беспокоит его, но делиться он не спешит — только идёт чуть поодаль и, поджав губы, о чём-то размышляет. Саул сидит у него на плече и иногда каркает, словно предупреждая об опасности. Намджун берёт Чимина за руку и притягивает его к себе, лишь бы тот перестал так быстро шагать вперёд. — Расскажешь, что случилось? — спрашивает Намджун, чувствуя, как напряжённое тело Чимина расслабляется в его объятиях. — Ничего особенного. — Но тебя это тревожит? — уточняет Намджун, и Чимин тяжело вздыхает. — Просто… Я попросил Хосока и Сокджина хоть иногда сообщать, всё ли в порядке. Почему от них так долго ничего не слышно? Вдруг что-то случилось? Может, они уже добрались, но тётушки передумали и… — голос его болезненно содрогается, и Чимин крепче сжимает Намджуна обеими руками, пряча лицо у него на плече. — Ну что ты, котёнок? Почему сразу что-то должно случиться? — Ты не понимаешь, — Чимин резко отодвигается и, повернувшись спиной, отходит на пару шагов от Намджуна. — У меня дурное предчувствие. — Ты просто волнуешься за них. Я понимаю, я тоже. Но уверен, всё будет в порядке. Разве Ингенс когда-нибудь подводил тебя? — Просто… — Чимин качает головой, и его плечи в бессилии опускаются. — Наверное, ты прав. Неважно, не будем останавливаться понапрасну. Мне так надоели эти горы. Давая ясно понять, что разговор окончен, Чимин продолжает идти вперёд и слегка ускоряет шаг. Он не замечает ничего вокруг. Ни предостерегающего карканья Саула, ни выпирающих корней упавшего дерева. Чимин спотыкается. Намджун морщится, уже предвидя, как неудачное падение оставит ссадины на ладонях. Но этого не происходит. Ноги Чимина скользят по сырой земле. Он дёргается назад, тщетно пытаясь восстановить равновесие. Всего секунда — и он проваливается в туманную бездну. Безмятежную тишину разрывает вопль, эхом отражающийся от клыков скал. — Чимин! — вскрикивает Намджун и бросается к краю обрыва. Ему едва удаётся удержаться, чтобы не сорваться вниз. — Намджун, — в отчаянии зовёт Чимин. Ухватившись за ветку того самого дерева, чьи корни стали его капканом, он висит над пропастью. Саул летает вокруг и яростно каркает. Боясь шелохнуться, Чимин снова зовёт его по имени, совсем тихо, едва шевеля побелевшими губами. В его глазах плещется первобытный страх. — Всё хорошо, — Намджун прижимается к земле и протягивает руку. Забыв про собственную безопасность, он свешивается ниже, но всё равно не дотягивается до Чимина. Их разделяют несколько сантиметров. — Хватайся за руку. Сейчас, Мини, я тебя вытащу. Но сухая ветка с оглушительным треском ломается. — Чимин! Глаза Намджуна распахиваются. В голове набатом стучит одна единственная мысль — он не допустит, чтобы Чимин разбился. Только не Чимин. Жизнь без него станет настоящим адом. Он защитит свою стаю. Намджун не раздумывает ни секунды. Он бросается следом и на лету превращается в волка. Чимин, Чимин, Чимин — все мысли бьются в агонии, и даже ужас от неминуемой смерти маячит где-то за пределами сознания. Схватив Чимина, Намджун прижимает его к себе и сворачивается вокруг него, чтобы защитить от столкновения с землей. Крики Чимина тонут в густой шерсти. Намджун зажмуривается. Падение кажется оглушительным.Солнышко
Valkyrie Profile 2: Silmeria OST — The Death of an Idea
Чимин открывает глаза. Перед ним пляшут цветные пятна: белые, зелёные, медно-оранжевые и коричневые. Одно огромное чёрное пятно то удаляется, то приближается. Чимину требуется время, чтобы разглядеть в этом пятне Саула. Он заторможенно моргает. К телу медленно возвращается чувствительность, а вместе с ней и боль. Боль внутри и снаружи. Боль в руках и ногах, боль в голове. Возвращаются и звуки: карканье Саула, свист ветра, шелест листвы и далёкое щебетание птиц. Пальцы нащупывают влажную шерсть, и Чимин хмурится. Мир всё ещё кружится вокруг него, а земля уходит из-под рук, когда он пытается найти точку опоры. — Солнышко? — бормочет Чимин, пытаясь сфокусировать взгляд. Вдруг его словно выталкивают из толщи воды. Чимин вскрикивает и, прижимая ладонь ко рту, отползает подальше. — Нет, — шепчет он, мотая головой. — Нет, нет, нет. Всё это сон. Какой-то ночной кошмар. Галлюцинации. Ведь он ударился головой, наверняка, стоит закрыть глаза и всё исчезнет. Но ничего не исчезает. Струйки крови, вытекающие из приоткрытой пасти. Остекленевший взгляд. Согнувшись над бездыханным Намджуном, Чимин прижимает к груди его голову, осыпает лицо частыми поцелуями в надежде, что, прямо как в добрых сказках, истинная любовь поможет его сердцу вновь забиться. — Не бросай меня, — надломлено шепчет Чимин, глотая слёзы. — Ну же, волчонок, скажи хоть слово. — Чимин, — каркает Саул, пытаясь привлечь внимание своего мага, сгорбившегося над телом мёртвого оборотня. — Заткнись! — кричит Чимин и зажмуривается. — Замолчи, замолчи, замолчи. Он утыкается в шею Намджуна, прижимается к остаткам тепла и плачет. Окровавленная шерсть приглушает его рыдания. Саул летает вокруг них, безуспешно прыгает рядом, ластится к Чимину, но ни успокоить, ни поддержать не может. — Моё солнышко, — всхлипывает Чимин. — Я обещал, что спасу тебя. Обещал, что защищу в горах. Обещал, что мы будем вместе. Жить долго и счастливо. Это всё из-за меня. Ох, солнышко. Я обязан тебя спасти. Мне никто не помешает. — Мы уже ничего не сможем сделать, — печально напоминает Саул. Чимин резко вскидывает голову, и Саул отлетает, испугавшись горящего взгляда его расширенных заплаканных, но полных решимости глаз. — Я верну его. Мы вернём его. Воскресим. — Ни за что! Саулу не хватает слов, чтобы описать своё возмущение такой безрассудной идеей. Он погубит их обоих. Чимин знает, чего он боится. Магия воскрешения, самая опасная и самая древняя, подвластна немногим. Вернее, была подвластна сотни лет назад, пока совет ведьм не запретил её. И если на другие законы из кодекса ведьм можно закрыть глаза, то этот чтят на протяжении многих веков. Чимин прекрасно понимает, что шансы невелики, а на кону его собственная жизнь. Даже в древние времена ведьмы никогда не воскрешали в одиночку, никогда не применяли магию на людях и уж тем более на оборотнях. Никто не может предсказать, к чему приведёт такой неосторожный поступок. Но иначе Чимин не может. — Какой же ты трус! — злится Чимин. — Хорошо. Я сделаю это сам. Не нужна мне твоя помощь. Только помни, Саул, если погибну я, ты будешь умирать долго и мучительно. — Он отдал свою жизнь за тебя. Думаешь, он хотел, чтобы ты умер пару минут спустя? — настаивает Саул, а в его глазках читается лишь одно: «Одумайся, одумайся, глупец, ничего не выйдет». Чимин стирает с щёк дорожки слез и бережно гладит Намджуна по голове. Своего бесстрашного волчонка. — Но как мне жить без него? Что мне делать? Он мне нужен. Ты даже не представляешь, насколько он мне нужен. Лучше умереть сейчас, чем провести остаток жизни с мыслью, что единственный человек, которого я любил, погиб по моей вине. Я этого не вынесу, — тихо отвечает Чимин. Саул перелетает к нему на колени и легонько касается клювом волчьего уха. — Мы спасём нашего волка. Саул храбрится, высоко вскидывает голову, но Чимин уверен: его крошечное сердечко дрожит от страха. Всё хорошо. Чимин тоже в ужасе.Древнейшая магия
Грозовые тучи, нависшие над горным склоном, застилают солнце. Всё вокруг окрашивается в тёмно-серый. Чимин не уверен, шутки ли это природы или предостережение об опасности его намерений. Плевать. Никакие ураганы не в силах остановить его. Всматриваясь в сгустившийся туман, Чимин с трудом различает голые ветви деревьев. Они покачиваются, словно руки оживших мертвецов, которые пытаются добраться до них. Чимин закрывает глаза и возвращается к заклинанию. Ему нельзя отвлекаться. В колдовской книге сказано, что обряд необходимо провести, пока душа находится в промежуточном состоянии — уже покинула тело, но не успела улететь на небеса. Чимин нашёл шляпу, упавшую в нескольких метрах от него, обломки метлы и чудом уцелевшие вещи. Там и лежала его книга с заклинаниями. Он подготовил всё необходимое для обряда: смешал два зелья и вылил в приоткрытую пасть, обложил тело веничками сухоцветов и поджёг их, чтобы они медленно тлели, превращаясь в пепел. На грудь положил амулет. Саул помогал с приготовлениями, но теперь, когда ему остаётся только сидеть рядом с Чимином и делиться своей магической энергией, он нервно переминается с лапы на лапу и смотрит то на Чимина, то на Намджуна. Порыв холодного ветра, взъерошив волосы, уносит ввысь дурманящий запах трав. В шелесте редкой листвы слышится совсем не человеческий шёпот тысячи голосов. Подняв дрожащие руки над Намджуном, Чимин продолжает бормотать заклинание, словно ничего и не замечает. Кожа на руках чернеет. Вокруг него вспыхивает тёмный свет. Колдовать становится всё труднее. Чимин впервые испытывает что-то подобное. Эта магия не согревает, а приносит жгучую боль. Её становится так много, что она захватывает его сознание. Разум заполоняют чужие мысли. Жестокие, алчные, кровожадные, они шепчут, что ничего не получится: он убил своего возлюбленного и ему остаётся убить себя. — Не поддавайся им, — напоминает Саул, видя, как по щекам Чимина катятся слёзы, а голос дрожит всё сильнее. — Осталось немного. Чимин знает, что немного, но боль становится невыносимой с каждой секундой. Она нарастает, словно его поджаривают на медленном огне. Сильный поток горячего воздуха отталкивает Чимина от тела Намджуна. На пару секунд перед глазами темнеет. Мышцы дрожат от перенапряжения. Только теперь он замечает, что его волосы прилипли ко лбу, а одежда насквозь мокрая от пота. Хочется упасть и заснуть самым крепким сном. Его тело — словно опустевший сосуд, в котором не осталось ни силы, ни магии, ни желания шевелиться. Чимин опирается на ладонь, но, не выдержав адскую боль, тут же вскрикивает и падает. — Нет, — в шоке бормочет он. Слёзы застилают глаза. Чимин думал, что уже видел самую страшную расплату за их магию, но ожоги Юнги не идут ни в какое сравнение с его собственными. Кожа, вся липкая и блестящая, покрыта волдырями и глубокими трещинами, из которых течёт что-то чёрное. — Спокойно, — сквозь слёзы шепчет он, стараясь унять подступающую истерику. — Она восстановится. Это не навсегда. Всего неделя, так? Всё будет хорошо. Чимин подползает к Намджуну и наклоняется к его голове. Сердце трепетно сжимается, как только он слышит слабое, едва уловимое дыхание. — Получилось, — неверяще говорит Чимин и качает головой. — Получилось! Саул, ты слышишь? У нас… Саул? Чимин оглядывается по сторонам и сперва нигде не замечает своего храброго фамильяра. Он лежит на земле. От перьев поднимается чёрный дым. — Саул? — зовёт Чимин в надежде, что ворон откроет свои крошечные глазки и посмотрит на него. Саул не мог умереть, иначе бы и Чимин прямо сейчас бился в предсмертной агонии. Закусив губу, чтобы перетерпеть боль, он прячет ладонь в рукав плаща и осторожно притягивает Саула к себе на колени. — Ну что ты, малыш, — шепчет Чимин и ложится головой на грудь к Намджуну. Теперь он слышит тихое сердцебиение, и это помогает не поддаваться отчаянию. — Этот обряд оказался слишком сложным, да? Но мы с тобой справились, мой храбрый, храбрый Саул. Повторяя убаюкивающие слова, Чимин и сам не замечает, как его голос слабеет, а веки тяжелеют. Он закрывает глаза и проваливается в глубокий сон.В полном одиночестве
Don't wake me cause I'm dreaming, Of angels on the moon, Where everyone you know, Never leaves too soon.
Thriving Ivory — Angels on the Moon
Притянув колени к груди и положив на них подбородок, Чимин сидит под дождём. Холодная вода притупляет боль. Внутри не остаётся ничего: ни мыслей, ни страхов, ни желаний. Проходит ночь. Проходит день. Затем снова ночь, день и ночь. Из-за тумана они почти не отличимы друг от друга. Наступает утро. Чимин теряет счёт времени. Ни Намджун, ни Саул не приходят в себя, мимо не пролетают птицы, не пробегают животные. Словно во всём мире он остался совсем один. Чимин много спит. Когда он просыпается, то ест всё, что попадается ему на глаза — после падения вся пища, лежавшая в заплечном мешке, смялась, но Чимин собирает каждую крошку. Руки по-прежнему болят, но выглядят заметно лучше. Только колдовать не получается. Немного оправившись от потрясений, Чимин начинает думать об укрытии. У него нет права на слабость. Неподалёку от места их падения есть пещера, и, если бы Намджун был в своём человеческом обличии, Чимин перетащил бы его туда. Но Намджун остаётся волком. А Чимин остаётся рядом с ним. И в дождь, и в грозы, и в туман. Чимин прикрывает глаза. Небо словно плачет вместе с ним, и слёзы дождя смешиваются с его собственными. Ему хочется в какое-нибудь тёплое и сухое место, где много еды, горячего чая и одеял. И чтобы Намджун снова обнимал его. Как только дождь стихает, Чимин отправляется на поиски еды. Без магии он совсем беспомощен, а в горной местности скудная растительность. От голода и собственной никчёмности Чимин не выдерживает и падает на землю. Он захлёбывается слезами. Ну почему Намджун никак не очнётся? Почему Саул лежит и не реагирует ни на его голос, ни на осторожные поглаживания? Почему он остался совсем один в этом ужасном месте? Чимин слышит треск сухих веток и вздрагивает. Он не знает, сколько просидел здесь, но солнце начинает клониться к западу, озаряя всё янтарным светом. Чимин вскакивает на ноги и пятится назад, когда среди деревьев удаётся разглядеть незнакомую фигуру — невысокая старушка в поношенной остроконечной шляпе. Сильно сгорбившись, она опирается на палку. Она останавливается чуть поодаль, и её маленькие добрые глаза окидывают Чимина любопытным взглядом. — Что ты делаешь в такой глуши, дитя моё? — несмотря на лицо, покрытое глубокими морщинами, её голос звучит так ласково, что Чимин снова чувствует порыв расплакаться. Её добрые слова — словно мёд для его израненного сердца. — Кто вы? — заикаясь, спрашивает Чимин. — Меня зовут Винифред, — представляется она и показывает на летучую мышь, повисшую на изгибе палки. — А это мой фамильяр. Нечасто в наши края захаживают юные маги. С тобой приключилась беда? Чимин показывает руки и кивает. — Как же тебе, должно быть, больно, милый, — с сожалением говорит Винифред, качая головой. — Пойдём со мной. У меня маленький домик тут, неподалёку. Тебе не помешает кров и тёплый ужин. Желудок Чимина болезненно урчит. Он так голоден, что готов на всё ради еды. Но не готов бросить Намджуна. — Я не один. Мой… Моя пара — оборотень. Он сильно ранен, и я не могу оставить его. Чимин ждёт, что ведьма возмутится или разозлится, что он водится с оборотнями, но она лишь ласково улыбается. — И не нужно оставлять. Покажи мне, где он. В моём доме найдётся местечко и для тебя, и для твоей пары, — Винифред протягивает ему руку, и Чимин невольно улыбается, не веря своему счастью.