Музыка Нашей Души

Слэш
NC-17
В процессе
93
Draw_lover бета
Размер:
планируется Макси, написано 153 страницы, 17 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
93 Нравится 37 Отзывы 32 В сборник Скачать

Сводящей С Ума Злобой

Настройки текста
Домой к Ацуши парни шли вчетвером и молча. Бабье лето мало-помалу спадало, и под вечер становилось все прохладнее. Вскоре небо густо затянулось облаками, а душный воздух наэлектризовался до предела, и рыжеволосый не мог понять, от непонятной осенней погоды ли это, или от идущих рядом, но вслух ничего не произнес, надеясь на совпадение. Лишь редко Чуя запинался о собственные ботинки, а Акутагава начинал ругаться, когда мелкие крупинки дождя попали ему за шиворот. Капли дождя превращались в маленькие ледышки, невесомые и быстро тающие. От резкой смены погоды начинало тошнить. В воздухе распространялся запах сырого асфальта. *** — Мы даже названия не придумали, — обречённо изрёк Ацуши, снимая влажный пиджак. Он аккуратно развесил его на стуле просохнуть. — Кажется, это последнее, за что стоит беспокоиться, — хмыкнул Рю. И тут же заворчал, потому что хозяин квартиры принялся отчитывать наследившего на белом паркете юношу. Чуя втянул запах дома блондина. Пахло сухим деревом и белой краской. Ацуши рассказывал, что дома бывал только вечером и утром, а мать — несмотря на загруженный график, раз в месяц заказывала клининг и раз в полгода делала ремонт. Даже видя друзей, так старающихся выглядеть расслабленно, между парнями явно была недосказанность, а Чуя и вовсе почувствовал запах зарождающейся враждебности.       Завалившись домой к Накаджиме, парни сразу уткнулись в текст, сочиненный Чуей, и каждый пытался настроить текст под свой инструмент. Тачихару же хозяин квартиры выгнал курить во двор, и глубоко возмущённый парень оставался там не меньше двадцати минут. Чуе было легче парней подобрать аккорды, потому что он уже пробовал, но сложность состояла в противных нотах. Парень постоянно путал вторую и четвертую струну, из-за чего куплет с повышенным тембром звучал низко, а момент, где должны были быть проплешины в гитарной игре, был слишком резок. С ожесточением зачеркивая очередную нотную строчку, он со стоном откинулся на диван. — Я больше не могу-у, сольфеджио это такая параша, — жаловался парень. Но остальные лишь угрюмо молчали, довольно быстро записывая ноты, а Акутагава, казалось, играл на синтезаторе всю жизнь, водил по клавишам со скоростью света и издавал нужную мелодию. Накаджима раз в две минуты настукивал на единственном барабане, и старался делать это как можно тише, чтобы не мешать остальным, но так же упрямо игнорировал любое слово или действие Накахары. Обиделись. Блять. В Чуе вязкой деготью заплескалось раздражение. «И что это я сделал не так?» — Может.. сделаем перерыв? Игнор. Акутагава напряженно стиснул зубы, а Ацуши вдруг увидел выглядывающую из-под ковра нитку, стал теребить ее пальцем ноги. И откуда она тут взялась? Тачихара же смущенно сидел за столом, нервно дёргая ногой, то и дело поглядывая на Чую. — Парни. Эй. Я знаю, что вы меня слышите. Хватит, блять, меня игнорировать! Что я сделал?! Рю устало поднял на него чёрные глаза. Сосуды в них полопались. Ацуши растерянно вжался в постель, а Чизу удивлённо поднял на Чую взгляд. — Ну не знаю, чувак. Может, ни с кем не посоветовавшись, добавил в наш скромный обитель парня, которого никто из нас толком не знает, и про которого ходят нелестные слухи? — тихо произнес рыжий, круговыми движениями крутя цепочку на шее. Накахара ошарашенно повернулся на парней. Неужели… — Вы.. серьезно затеяли весь этот цирк из-за Осаму? Да он же ничего толком не сделал, кроме как… — Многократно оскорбил нас и тебя в том числе. И нет, не только из-за него, — Ацуши не дал парню произнести и слова, ответив на непроизнесенный вопрос. Неожиданно резкий голос парня ввел рыжего в ступор, — И из-за тебя. Ты повелся на глупую провокацию и полез в драку. Это взрослый поступок? Чуя чувствовал себя так, будто его отчитывала мамочка за то, что он изрисовал стены. Но мамы, блять, у него нет уже лет десять, и к тому же, парень не чувствовал вины, было лишь странное удовлетворение. Как будто после словесного и кулачного поединка с Дазаем с юноши разом спало напряжение. Это чем-то напоминает физическую разгрузку вроде растяжки после тяжёлого дня или протяжного крика от нервного срыва. Необычный, рискованный, приятный антистресс в виде Осаму Это он, конечно, не осмелился признать даже себе, и засунул мысль подальше. Чуя подумает об этом потом. — Да плевать. Я уже совершеннолетний и могу драться и спорить с кем заблагорассудится. Давайте опустим эту тему и попробуем уже отыграть эту ебаную песню, черт бы ее побрал! Рю по-настоящему разозлился. Увидеть его таким не удавалось почти никому — сжимавшего до побелевших костяшек пальцы, нервно кусающего губы и тупо смотрящего вперёд. Парень не мог точно определить, из-за чего рассвирепел: общий стресс, тупой баран Накахара или жуткий Осаму, с которым рыжий уже успел подраться. Никогда бы брюнет не подумал, что такая мелочь может довести до белого каления. Хотя разве мелочь? Наравне с закадычным другом Рюноскэ дорожил только сестрой, и, возможно, Ацуши, и искренне боялся, что Дазай может сделать что-то нехорошее. А то, что шатен имел отношение к мафии, добавляло запала. Чуя, разглядев испепеляющий взгляд парня, нервно рассмеялся. — Ну, Рю, ну, не злись, дружище! Ты так классно смотришься, честное слово. Плевать на меня, честное слово — не обращай внимания! Ацуши непонимающе уставился на продолжавшего посмеиваться парня. Странный подъёб создал тишину на минуты три. Чуя буквально мог слышать, как двигаются желваки брюнета. Рю уже подавил давящую агрессию, тихо произнес: — Что все это значит, старик? Опять ты глупости говоришь. У меня тяжёлый день, просто отвратительный. И настроение хреновое. Вечно он так, сначала доведет до белого каления, а потом — раз! — и: «Ну не злись, Рю!» Чуя дышал через рот, медленно царапая руку отросшими ногтями. В тот момент, когда кожа покраснела, Тачихара издал мычание, даже не глядя в их сторону, плюхнулся на диван и откинулся головой назад. Настроение у Рю стало мерзкое, он попытался схватить Чую, но тот обернулся и широким резким движением провел ногтем по его лицу, сильно, до крови, едва не задев глаз. — Какого черта, мудак? На бледном лице теперь рана. Эти его впалые, страшные щеки, думал парень, заслуживали того, чтобы их исполосовать. — Успокоился? Рюноскэ не ответил, обессиленно упав на пол. *** — Аку, зажми клавишу посильнее, звук должен быть более насыщенный! — После перебранки и небольшого рукоприкладства с парней спало напряжение, и они почувствовали себя гораздо раскованнее, воодушевленно играя. Спустя несколько часов попыток проиграть отрывок парни изрядно устали, и всё прекрасно понимали, что это лишь начало. Но было сразу несколько неудобств: недостаток инструментов в домашних условиях, импровизированная игра на гитаре от Чуи, так как он не смог написать себе программу, неопытный в игре на синтезаторе Акутагава, который то и дело отпускал главную клавишу или путал их, и отсутствие, в конце концов, басиста. Мелодия звучала чрезвычайно высоко без дополнительного струнного инструмента. Чуя старался петь как можно громче, но перекричать два работающие на всю громкость синтезатор и электронную гитару, которую рыжеволосый любезно одолжил у Аку, (выудил путем угроз и шантажа) и барабан в замкнутом душном помещении становилось задачей сроду невыполнимой. Уже мысленно похоронив соседей, Чуя до крови дёрнул и со всей силы провел подушечками по струнам, разодрав пальцы об острие гитары и с ожесточением откинул ее на диван. — Перерыв, — он завалился на диван рядом с таким же потным и уставшим брюнетом и, устало протерев лоб, упал на плечо Рю. Ацуши пошел ставить чайник, а Тачихара давно ушел, утомившись громкими звуками уже через час. — Черт, мне кажется, у нас никогда не получится, — растерянно произнес Накахара. Первая же репетиция вымотала его до последней нитки. — Надо попробовать исполнить в зале с инструментами, там звукоизоляция и пространства больше, да и, — слегка запнувшись, Рю продолжил, — Осаму будет. После их небольшой стычки парень пообещал себе и проследить и проверить Дазая на вшивость, по нему было весьма трудно сказать, Чуя обхватил горячую чашку и поднес ко рту. Чай был пресладкий. Ацуши обожал сладкое. Парень был готов целый день витаться вокруг сладкого. Однажды Накаджима притащил к парням гигантское желе с клубникой, которое показалось Чуе слишком химозным, но блондин расправился с половиной за один вечер. После распития чая всех разморило, так что парни легли спать кто как: Ацуши уступил двум гостям свою кровать (парни гордо расположились на ней вальтом, стараясь не касаться друг друга), а сам Накаджима улёгся на холодном полу. Стемнело быстро, и обессиленные товарищи захрапели почти мгновенно. А Чуя просто лежал, прислушиваясь ко всё более спокойному и ровному дыханию товарищей. К двум часам он поднялся с кровати и, шаркая босыми ногами по хладному гладкому полу, выудил из-за пазухи припасенную на черный день пачку Вирджинии, которую он носил каждый день, но каждый раз с раздражением убирал обратно в карман. Пошарив по шкафам кухни, Чуя нашел упаковку спичек, и без зазрения совести закурил в окно столовой. Все равно Ацуши спит как медведь. Неприятный вкус табака осерчал во рту, и бычок Чуя выкинул с отвращением. Вместе со второй сигаретой в руку попал мобильник, открыв его, он увидел входящие уведомления. Тачихара Мичизу хочет добавить вас в друзья. Осаму Дазай хочет добавить вас в друзья Усмехнувшись, парень отклонил второй и принял первый запрос, и уже собираясь выключать телефон, подавился дымом и уронил сигарету на пол, и та не долетев, потухла, распространняя свой едкий запах по кухне. Но Чуя даже не обратил на это внимание. Увиденное уведомление сбило дыхание в зобу. Пропущенный вызов от «отец» (2) Через полчаса мокрый Чуя вернулся в комнату, пропахнув дымом и потом, и улёгся на холодный паркет. Ему приснился кошмар — про такие самим себе люди утверждают, что это всего-навсего иллюзия, и бояться нечего. Во сне он был дома, в родительском доме, он мало походил на настоящее поместье: неубранное и обшарпанное, воняло гнилью и кровью, в углу одной из комнат, скрючившись, сидел отец, а в его руках вибрировал телефон, и каждый звук отдавался в теле Огая душераздирающим воплем, и из-за одного такого Чуя и открыл глаза утром. *** Дни медленно тянулись друг за другом, погода на улице становилась всё пасмурнее, а отвратительный характер отвратительных мальчиков становился всё хуже. Осаму выводил Чую с каждым днём всё больше. Он не знал, что из ситуации с эти забинтованным придурком выводило его больше. Во-первых, Дазай каким-то образом втерся в доверие к Ацуши и Акутагаве, насчёт последнего Чуя уже подумывал о привороте, потому что Рюноскэ и при лучшем друге редко смеялся или улыбался, но на последних репетициях Рюноскэ вместе с Ацуши заливались от шуток Дазая над рыжеволосым, от чего юноша бесился и глупо огрызался в ответ. Кажется, парни поняли, что большой опасности в Дазае нет, и сменили немилость на добро окончательно, после того как шатен позвал всех в кафе за свой счёт, общался дружелюбно и травил шутки. И пускай еда оказалась отвратительной, а официантка то и дело вилась вокруг Дазая, норовя подсунуть ему свой номер, а он, казалось и не против, обворожительно улыбался, но бумажку, в конце концов, скомкал и отбросил, прямо на глазах бедной девушки. Натуральный моральный урод. Правда, потом эта особа «случайно» пролила Чуин горячий американо, который больше походил на горькую мочу, в непосредственной близости к штанам Дазая, и Накахара подумал, что они стоят друг друга. Лишь Тачихара иногда странно косился на Осаму, да Чуя хмурился, а Рюноскэ с Ацуши и вовсе узнавали и скорешались с брюнетом всё больше. А Чуя злился. Сильно злился. И каждый день темная ревность к старому лучшему другу, который открывался новому знакомому, становилась все чернее и чернее. По вечерам, лежа в кровати, он вспоминал, как они вдвоем проводили время вместе, как в первый раз он сбежал из дома, как напился вместе с парнем дешёвого дрянного вина прямо из горла. Но парень хорошо понимал, что с его стороны это очень по-собственнически и эгоистично, не мог же Рю зависать только с ним. А Аку, подливая масла в огонь, даже добавил подлеца в общий чат, в котором Чуя почти перестал общаться, а потом и вовсе отключил уведомления, устав слышать оклик о сообщении раз в три секунды. Он стал всё чаще увиливать от прогулок с парнями, и на это были и другие причины. Отношение Осаму к Накахаре от сносного превратилось в лёгкую травлю. Он ежеминутно подкалывал его, а друзья, предатели такие, звонко смеялись и, видя насупленное лицо рыжего, просили не злиться. Дазай лишь подмигивал парням. А когда Накаджима с Рюноскэ отходили, лицо Дазая из беззаботного становилось высокомерным и почти насмешливым. Он сверлил сжавшегося юношу карими глазами, изредка пуская едкие комментарии, а потом отходил, нарочно задевая его плечом. Но из безобидных взглядов руки Дазая становились все развязнее. Однажды на паре по французскому, сидя за своим местом, Чуя краем уха слушал лекцию. Его начинало клонить в сон, когда внезапно он услышал щелчки ножниц где-то сзади. Он уже хотел повернуться, как его дёрнули за длинный хвост, его голова неестественно задралась вверх, и над ухом прошелестело тихое: «Не поворачивай голову, если не хочешь остаться без волос, я поравняю тебе причёску, Raiponce»* Оскорбительное прозвище на обожаемом Чуей французском на какое-то время его парализовало, но, поняв, кто сидит прямо сзади него и чиркает кудри, Чуя резко вскочил, не глядя на удивлённое лицо сидящего по соседству Акутагавы, громко произнес: — Puis-je changer de siège? Ce connard derrière moi me coupe les cheveux, monsieur Cruntau.* — Чуя, что ты творишь, сядь на место! — ткнул его опешивший Рюноскэ, в то время как сзади Чуя услышал презрительное: «Я??!» — Nakahara-kun, n'interrompez pas ma classe et asseyez-vous immédiatement*, — осадил студента перебитый преподаватель и тут же продолжил лекцию. Все взгляды были обращены на рыжего юношу. Скрыв волосами порозовевшие щёки, Чуя начал слушать нелестную брань в свой адрес от Рю. Вне споров, Дазай Осаму был отменным лицемером: он искусно скрывал своё пренебрежение к Чуе и искренне улыбался Акутагаве, чем выставлял юношу ещё большим дураком перед лучшим другом. А между тем репетиции песни продолжались, и по́том и кровью у парней получалось пару раз сыграть «Verbatim» — так кличал песню Чуя — от начала и до конца, и Чуя даже не сбивался, когда Дазай «случайно» касался его гитарой по позвоночнику, Ацуши не ронял палочки из рук, а Акутагава не путал клавиши. Назвать группу, путём долгих споров и перебранок, было решено «Mother Mother» — у каждого с ним ассоциировались свои воспоминания, о которых все лаконично предпочитали молчать. Ну и плевать. Звучало пафосно, на том и разошлись. Акутагава уже договорился с Тачихарой о дне, когда они должны записать их первую песню и залить в Интернет. Первое декабря. Весьма волнительно. С Дазаем они либо ругались, либо сталкивались взглядами: опасными и злыми и нахальными. Словно между ними была своеобразная игра в гляделки. Чуя закипал, едва видел карие глаза, исподтишка подначивавшие его, и Ацуши с Акутагавой приходилось чуть ли не разнимать их. Бил, правда, в основном Чуя. А Дазай-подкожная-крыса-Осаму упёршись, стоял, даже не вытаскивая рук из карманов, и нагло улыбался. Но в основном на репетициях Дазай был на удивление покладист. Всего лишь на одном из прогонов он как назло пропустил одно из своих вступлений, из-за чего Накахара сбился, но не более того. Ацуши и Рюноскэ, напротив, сдружились настолько, что Ацуши разве что не ночевал у парней. Но никого из них это не напрягало. Ацуши помогал парню разобраться в совершенной игре на синтезаторе, и Накахара искренне не знал, откуда у блондина были такие глубинные познания об инструменте. Накаджима и Акутагава были бы идеальным дуэтом, подмечал юноша, смотря, как Ацуши в очередной раз выбивал из рук темноволосого свои палочки, которыми Рю до этого то размахивал в воздухе, как дирижёр, то делал вид, что ест ими что-то, как прибором. Акутагава повеселел и почти не хмурился, а это уже что-то. Давно Чуя не видел парня в настолько хорошем расположении духа, что не могло не греть душу. И что странно, к Ацуши из-за Рюноскэ рыжеволосый парень не чувствовал таких зверских приступов ревности, как к Осаму. Но всякий раз, стоило ему заметить Дазая в непосредственной близости рядом с парнями, тревога поднималась изнутри Накахары. Что-то было явно не так. Парень неожиданно вспоминал про слова Рюноскэ о том, что доверять Осаму нельзя. Теперь он хорошо его понял, но сейчас его друг попал под сильнейшее обаяние брюнета. Да, подавив гордость, внутри себя Чуя признавал. Парень был обворожителен в общении почти со всеми. Со всеми, кроме Чуи. Это раздражало и совсем чуть-чуть обижало. Проклиная собственную ранимость, парень отбрасывал волнение. Игра Ацуши на барабанах Чуе нравилась. Но парень считал иначе, и часто из-за смущения терялся в огромной ударной аппаратуре в репетиционном зале, из рук выпадали палочки, а лицо заливала краска, и он сбивал песню. Парень был невероятно зажат и закомплексован. Накахара искренне не понимал, почему. Ацуши красив, очаровательно мил, он прекрасно ладил со всеми, легко мог вступить посредником между спорщиками. Но блондин никогда особо не разговаривал о прошлом, Чуя знал его лишь здесь и сейчас, и всячески хвалил парня, пытаясь открыть его хоть чуть-чуть, а барабанщик скромно улыбался и шептал такое ненужное «спасибо». Но чего парни не ожидали точно, так это того, что Тачихара предложил выложить их живое исполнение в Ютуб. Не «пустую» же песню заливать на музыкальные площадки. Несколько дней до съёмок Чуя нервно листал Инстаграм рокеров и усмехаясь, отмечал абстрактный стиль. Но он даже нравился, хотя отец бы вряд ли оценил. Отец.. Сколько бы чуя не пытался об этом не думать, как-то не выходило. В голове до сих не укладывалось, что уже три месяца от него ни слуху, ни духу, кроме тех двух звонков. Он уже корил себя, что не перезвонил, но с другой стороны, что бы он ему сказал? Какие-то задние, семейные мысли подначивали Чую разузнать, как поживает отец, и его изнутри съедал вопрос, почему же опекун не предпринимает никаких попыток вернуть сына домой или хотя бы связаться с ним. Глядя, как расцветают его друзья, парень медленно проваливался. Как-будто многолетний механизм, стойко выдерживающий любое нападение, вдруг расстроился из-за мелкой пылинки. И не просто расстроился, а вдребезги разбился на множество острых осколков. И он определенно не знал, из-за чего именно: группы, блядского Дазая, отца, учебы, обременявшей его по самые гланды, или острого отсутствия денег. Последнее появилось после того, как Чуя отдал половину сбережений за счёт проживанию у Аку, покупал продукты и арендовал помещения для репетиций. Вещи, которые он наспех взял из дома, совсем износились, да и пирсинги недешевые. Чтобы не думать обо всём этом, парень забил всё своё время учебой, репетициями перед съёмкой и двумя подработками: на полставки барменом и на ресепшене в спортзале. Парень чувствовал сладкую усталость, заваливаясь домой далеко за полночь после сумасшедшего графика, наслаждаясь диким переутомлением. Все чаще Чуя ловил себя на том, что задумавшись, нервно раскусывает губы или чешет руки до царапин. Эти незначительные самоповреждения совсем немного, но успокаивали загнавшегося парня. За три дня до выступления Чуя пришел домой чрезвычайно довольный, и торжествующая улыбка не укрылась от Рюноскэ, который последние дни наблюдал вымотанную рожу. — Ты обкурился? Чего весёлый такой? — с сарказмом поинтересовался парень, закрывая за Чуей дверь. Но Накахара молча покачал головой и исчез в своей комнате. Заподозрив неладное, Аку рысью подбежал и в последний момент втиснул ногу между дверью и косяком, и тут же минимум по кварталу раздался истошный вопль брюнета. Он скорчился от боли в сжатой ноге, а опешивший Чуя, все так же молча попытался поднять парня с пола, но тот, чертыхаясь, отпихивал его. На крики брата со второго этажа выскочила Гин: — Рю?! Все в порядке? Что случилось? — охнув, и увидев растянувшегося на полу брата, она подбежала к парням. — Конечно, Гин, просто прилёг поспать на полу, — оперевшись на руку, парень прищурился и зло посмотрел на Чую, — А что случилось — спроси у него. Девушка в непонимании уставилась на рыжеволосого. Парень поднял брови, и взглянул в темные глаза Акутагавы, будто спрашивая: «точно?», но увидев раздражённое лицо парня, вздохнул и, открыв рот, вытянул язык. Брат и сестра сначала, вытаращив глаза, уставились на Чую, а потом друг на друга. Ровно посередине длины языка Чуи был вкручен металлический шарик. Случайно задев зубами язык, парень охнул и закрыл рот. — Ты.. проколол язык? Чуя, скажи мне на милость, ты совсем идиот?! — Рю обречённо накрыл лицо рукой, — У нас запись и съёмка через три дня, и ты поёшь, а ты после этого прокола неизвестно сколько шепелявить будешь! Ты хоть иногда думаешь, прежде чем сделать что-то?! — на свирепый взгляд друга Чуя только пожал плечами. Аку психанул и, поднявшись и сильно хромая, удалился в другую комнату. Гин, все ещё стоящая рядом, ободряюще дотронулась до плеча юноши: — Тебе идёт, Чуя. ***
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.