Блондинка на проклятой должности

На Ночном рыцаре до дома я добралась за пару минут, правда в состоянии зомби, но по крайней мере целой и относительно невредимой. Ну, нельзя же считать пару ушибов и ссадин вследствие неудачного падения во время особо резкого разворота автобуса за серьезные травмы? Однако ремни безопасности на посадочных местах этому транспорту определенно не помешали бы, о чем и было в экспрессивной форме сообщено мистеру Шанпайку, кассиру этого чудовища на колесах. Маловероятно, что моему совету последуют, но отблеск восхищения моими матерными экзерсисами на двух языках в глазах прыщавого парня я заслужила. Быстро преодолев путь, насколько это возможна на подкашивающихся ногах, от синей ограды, окружающей мой домик с зеленой черепичной крышей, до выкрашенного все той же синей краской крыльца, я в нерешительности застыла перед деревянной входной дверью. Ключей у меня не было, как собственно и замочной скважины у двери, как ее открыть я понятия не имела, а память Габриэль на этот счет хранила полное молчание. Не придумав ничего лучшего начала осматривать дверную ручку в виде нераскрывшегося бутона какого-то цветка, покрытого тонкой вязью неизвестных символов по краю каждого лепестка. «Руны», - поняла я, а вместе с этим пришло знание как отпереть дверь и преодолеть защитный полог, укрывающий здание от любопытных глаз магглов. Волшебники его прекрасно видели, однако войти в дом без приглашения хозяина не могли. Сделав маленький разрез невербальным Секо на большом пальце левой руки я, морщась от боли, дотронулась окровавленным пальцем до бутона. Тот, подобно вампиру жадно впитав кровь, засветился мягким светом раскрываясь в цветок лилии, внутри щелкнул невидимый замок, а меня обдало уже знакомым жаром – можно было входить. Залечив ранку с помощью Эпискеи и убрав палочку в ножны на левом предплечье я, войдя в дом, первым делом зашагала в направлении кухни. С самого утра у меня во рту кроме превосходного кофе мистера Лойда маковой росинки не было, и отправляться в путешествие по закоулкам жизни Габриэль на голодный желудок желания не было. Скинув мантию на ближайший стул и оставшись в белой блузке и брюках я энергично зашуршала по шкафам кухни в поисках съестного. Полупустая банка с чаем нашлась в том же шкафчике, откуда Саймон доставал почти пустую банку с кофе. Немного бекона с десятком яиц и бутылкой молока обнаружилось в тех самых шкафчиках под окном – это был своеобразный магический холодильник с заклинанием стазиса на продукты. Мука, сахар и соль в мешочках разных размеров находились в другом шкафу рядом с кастрюлями и сковородками. Там же стояла и двухлитровая бутылка подсолнечного масла. Что ж, для скорого обеда то, что надо, остальное докупим позже, филиал магической почты в паре шагов от дома – пройдусь-не переломлюсь. Быстро пообедав яичницей с беконом, выпив чая и очистив посуду простейшим Эванеско (хорошо быть волшебницей – сколько времени экономит) поднялась в спальню Габриэль. Кабинета в доме не было, эту функцию явно исполнял зал, где помимо темно-коричневого дивана с креслом находились стол со стулом. Расположенный у окна с видом на улицу стол с аккуратной стопкой чистого пергамента и чернильницей с набором золотых перьев сиял девственной чистотой, говорившей о наличии у их владелицы всех признаков творческого застоя. Поэтому логично предположить, что часть важной документации должна храниться не здесь, а в более укромном месте. Кстати, почему у Габриэль нет совы? Ни клетки, ни птичьего корма, ни единого перышка, свидетельствующего о присутствии в этом доме столь важной птицы для каждого волшебника. С другой стороны – почта рядом, а сова все же животное, за которым надо ухаживать и которому необходимо уделять внимание, заботу и любовь. Мисс Локхарт же, кажется, любила только себя судя по фото ее персоны на стенах спальни. Слава Мерлину, что не по всему дому. Начать поиски решила с прикроватной тумбочки, где утром обнаружила фото родителей с письмом. Не прогадала – помимо вышеназванного, нашлись еще бумаги, изучением которых из опасений ослепнуть от обилия розового (я точно Локхарт, а не Амбридж?) пришлось уже в зале, удобно устроившись за столом. Первым стало письмо. «Здравствуй, милая моя Ри. Мы получили твои деньги с совой, которая и принесет тебе мой ответ. Спасибо за то, что все еще помогаешь нам, хотя в этом уже нет надобности. Мэри в прошлом месяце вышла замуж за замечательного молодого человека, его зовут Брэд и он врач, жаль, что простой маггл. Твоя сестра была очень огорчена тем, что ты так и не приехала на свадьбу, а Саманта все еще злится за то, что ты проигнорировала ее торжество четыре года назад. Дереку, твоему племяннику, уже два года и он такой же шебутной как и его отец. Йен все еще ждет повышения и надеется перевестись в Лондон, хотя не понимаю, чем ему не нравится наш Бат? У нас все хорошо, так что не беспокойся напрасно. Мы все скучаем, в том числе и отец, даже если старается не показывать вида. Милая, не злись на него, человеку его воспитания сложно смириться с тем образом жизни, который ты выбрала, особенно с твоим заработком. Я, конечно, тоже не в восторге, но в волшебном мире так сложно устроиться без всяких хитростей! И если с книгами Майкл смирился, то с остальным…Ему нужно время. Просто знай, что мы тебя любим и всегда ждем. Целую, мама. P.S. Ри, семь лет прошло!!! Может хватит дуться?! Ты хоть бы строчку черкнула бы к своим чекам! И вообще, мы больше не нуждаемся в твоей благотворительности! Мы нуждаемся в тебе! Мэри. P.P.S. Чеки за последние четыре года прислать не можем, но знай, все они хранятся у родителей в сейфе и будут предоставлены в любое удобное для тебя время. Поэтому хватит присылать их. Мы сами можем позаботиться о себе. Саманта». А с семьей-то у Габриэль не все ладно. Я посмотрела на фотографию мистера и миссис Локхарт,Грейс и Майкла. Они сидели обнявшись на скамейке в каком-то парке или сквере и выглядели счастливыми, лишь в глубине глаз у обоих притаились грусть с тоской. По блудной дочери, что ли? Майкл даже в свои шестьдесят лет имел густую золотую гриву волос и гордую осанку отставного военного, Грейс же нельзя было дать больше сорока, но волшебницы вообще стареют медленнее. В душе что-то кольнуло, нет, не дочерняя любовь, для меня они были все же чужими людьми, но ради Габриэль забывать их не стоило. Да, их дочери больше нет, однако я постараюсь, чтобы жизнь этих двоих протекала также тихо и спокойно, как и до ее исчезновения. И, наверное, надо помириться? Что бы там ни думал мистер Локхарт насчет не самого честного заработка Габриэль, отец есть отец и весточка от дочери должна его порадовать. «Мама, папа, со мной все хорошо. Жива, здорова и хорошо питаюсь. Рада, что мы пережили неспокойные времена, но деньги лишними никогда не будут, поэтому не обижайте меня своими отказами. Это моя обязанность – поддерживать родителей. За сестер рада, но насчет встречи…Я очень скучаю и всех вас люблю. Даже папу. Целую, Ри». Перечитав еще два раза получившееся и не найдя в тексте ничего подозрительного, вложила письмо в найденный в одном из ящиков стола конверт, аккуратно переписав обратный адрес и отложив в сторону, отправлю завтра. Невольно мелькнула мысль, что семилетняя разлука с родственниками мне на руку, за такое время реки течение меняют, не говоря о характере человека. Родных придется держать на расстоянии, но и совсем исчезать с горизонта тоже не следует. Вторым документом, попавшим в мои руки, стала выписка из банка «Гринготтс» о состоянии счета мисс Локхарт. Зеленошкурые банкиры, чье белоснежное здание я видела издали во время своего забега из издательства в книжный, сообщали о последнем взносе за дом, сделанном двумя днями ранее, и требовали явиться в банк за свидетельством о собственности на теперь уже мое собственное жилье. Также в выписке была информация об остатке на моем банковском счете в размере четырех тысяч галеонов, двухстах тридцати одного сикля и пятнадцати кнатов. Ого, это же чуть больше двадцати тысяч фунтов в пересчете на местную валюту. Но и не так уж много, хватит месяца на четыре безработной жизни. Учитывая спад продаж книг предложение Дамблдора оказалось очень своевременным, там, по крайней мере, за хлеб насущный волноваться не придется. Больше ничего важного в том ворохе бумаг не нашлось – письма поклонников меня не волновали, рекламные буклеты не интересовали, подшивка «Пророка» за эту неделю тоже, письма матери решила забрать с собой в школу для более тщательного чтения. Порылась в ящиках стола, но кроме канцелярских принадлежностей ничего не обнаружила. В таком случае пришла очередь зельеварни в подвале. Зельеварня освещалась пятью магическими светильниками, активирующимися заклинанием Люмос и имитирующие дневной свет. Небольшая комната метра четыре на три с большим разделочным столом с различной лабораторной посудой, весами и досками с несколькими ножами, треногой для котла с чем-то напоминающим спиртовку только раза в три больше сосудом с горючей смесью, и тремя шкафами с застекленными дверцами. В одном висела специальная мантия зельевара, рядом на полках лежали несколько перчаток из драконьей кожи и там же находились котлы для зелий из разных сплавов. Второй предназначался для ингредиентов, там же я нашла четыре журнала с рецептами и дневник Габриэль со списком клиентов и поставщиков. Их я сразу же положила на стол в целях последующего ознакомления и занялась изучением третьего шкафа с книгами. Книги были старыми – не иначе как наследство Грейс как чистокровной волшебницы пусть и во втором поколении, но довольно интересными. Здесь были и пособия по зельям, несколько справочников по магическим растениям, три по чарам и девять по порчам и проклятьям – веселая у Габи матушка! А также все выпуски журнала «Практика зельеварения» за последние десять лет. На фоне всей этой литературы мне показалось странным увидеть розовый корешок маггловского дамского романа в мягкой обложке между строгими томами «Правил этикета» и «Справочника по темным тварям». И уж точно совсем не ожидала, что книжка окажется обманкой, на деле являясь ключом к соседней комнате. Кусок стены с книжным шкафом отъехал куда-то внутрь и влево, открывая проход в еще одну комнату. «Да, такое и мой отец вряд ли бы одобрил, - подумала я рассматривая содержимое помещения и чувствуя как отлегло от сердца. - Впрочем, чего только не сделаешь пытаясь выжить».