Ради тебя я стану богом

      Понимание, что необходимо решить ещё немало вопросов, пришедшее сразу же после окончательного осознания, что всё позади и продолжения боя не будет, мешалось с множеством отрывочных размышлений о произошедшей ситуации. Но потребность остаться в одиночестве и починить модель, которая грозила рухнуть, перекрывала всё остальное. Сэм колебался не более пары секунд.        — Я в душ, — осознанно избегая встречаться взглядом с Гадриэлем, бросил Сэм через плечо.        — Хорошо, — за покладистым тоном Гадриэля ощущалось столь явственное напряжение, что Сэм почти поморщился. — Если ты дашь мне пару минут…        — Один, Гэйд, — перебил Сэм, вздохнул, понимая, что уточнение прозвучало вновь слишком резко, но исправлять ничего не стал и стремительно зашагал по направлению к ванной комнате.       Тщательно отточенные эмоции, являющиеся в конечном результате настолько яркими, что практически не отличались от настоящих, бушевали внутри и откровенно конфликтовали со здравым смыслом, который требовал главенства, апеллируя к тому, что в одиночестве нет необходимости придерживаться близкой к совершенству модели, включающей чувства.       Сбросив одежду, едва дверь тихо закрылась за его спиной, Сэм шагнул в душевую кабину и открыл кран. Вода ударила по спине мощной россыпью струй и на мгновение показалось, что она действительно может смыть все события, не оставляя осадка и возвращая всё на круги своя. Сэм протяжно вздохнул, закрыл воду, взял бутылку геля и выдавил щедрую порцию на ладонь.       Разнося скользкую субстанцию по телу автоматическими движениями, Сэм всё больше склонялся к тому, чтобы позволить верховодить здравому смыслу, что как минимум даст возможность полностью упорядочить сейчас хаотично бродящие в голове мысли. Здоровое сомнение, что впоследствии он легко вернётся к эмоциональной модели, лишь пожелав этого, останавливало.       Знакомые руки обняли внезапно. Сэм внутренне вздрогнул и стиснул зубы, когда пальцы Гадриэля заскользили по торсу. Сообразив, что Гадриэль раздет, Сэм нахмурился. Несколько минут, которые прошли с момента его ухода в душ, никак не виделись достаточным временем, чтобы успеть найти хотя бы временное решение вопроса с Рэмзи.        — Не гони меня, — тихая просьба в голосе Гадриэля и отчаяние, слишком явно ощущающееся в каждом его чуть неуверенном движении, неожиданно разозлили. Сэм замер, понимая, что самый простой способ не дать воли этой частично безосновательной злости прорваться наружу, это отключить любые эмоции. — Я не хочу мешать. Мне просто очень нужно… Я хочу сейчас быть рядом с тобой.        — Десять минут, Гэйд, — отозвался Сэм холоднее, чем планировал, борясь с только усиливающимися противоречиями внутри себя. — Мне просто требовалось десять минут в одиночестве, чтобы подправить модель.        — Или избавиться от неё, — к удивлению Сэма тон Гадриэля изменился стремительно, и теперь в нём не осталось ни намёка на просительные интонации. Уловимое раздражение и тень обиды, за которыми незримо стояла стена закалённого льда, свойственного в речи только ангелам, заставили Сэма резко обернуться. — Я не прав? Это не приходило тебе в голову? — уточнил Гадриэль, словно предлагая пути к отступлению, но его пристальный взгляд отчётливо говорил о том, что он уверен в том, какой ответ услышит.        — Приходило, — Сэм мимолётно сжал губы. — Но до твоего появления осознание необходимости это сделать, которое может быть обозначено равноценным желанию, не являлось настолько непреодолимым, насколько является сейчас.        — Я не стану извиняться, Сэм, — Гадриэль упрямо вскинул подбородок, а в его глазах загорелся недобрый огонёк. — Я просто не позволю тебе сделать это снова. Крайний раз мы договорились, что не станем повторять свои же ошибки впредь.        — И ты придерживался этого договора? — всё ещё балансируя на грани, Сэм позволил прорваться злости, понимая, что только она сейчас и удерживает от шага в бездну безразличия, возврат из которой может в очередной раз стоить слишком дорого. — Зная, что ты мой единственный якорь в данный момент, ты решил, что давать мне повод за поводом отказаться от любых ощущений, это правильно?        — Это нечестно, Сэм, — Гадриэль отшатнулся, и на миг в его глазах промелькнула такая боль, что Сэму захотелось ударить самого себя. — Мы ведь обсудили вчерашнее происшествие. А что касается того, что приключилось только что, это… Я виноват в том, что сражался? Или в том, что допустил оплошность и дал врагу возможность причинить мне вред? Я не робот, Сэм. Ты тоже не…        — Я не остановился, Гэйд, — бесцеремонно оборвал рассуждения Сэм, чувствуя, как злость сменяется подобием отвращения к себе, смешанного с усталостью. Потребность убрать всё мешающее приобрела остроту отточенного клинка. — Когда ты просил, я не остановился. Это была грань. И всё, что я пытался сделать сейчас, это восстановить что-то уцелевшее от модели. Потому что она важна для тебя. И ты не помогаешь это сделать, — Сэм отвернулся, сдержал порыв провести рукой по лицу и резко дёрнул кран вверх.        — Не только для меня, Сэм, — Гадриэль уверенно схватил его за плечо и развернул к себе лицом. Вода, льющаяся сверху, обтекала их тела и мешалась, заливаясь в глаза. Сэм незначительно откинул голову назад и часто заморгал, помогая зрению проясниться. — Мы это обсуждали. И сейчас я не уйду.        — Ты на самом деле не понимаешь, что в данный момент являешься усугубляющим фактором? — усилием воли Сэм приглушил свою внутреннюю войну хотя бы частично. — Если на основании прошлого опыта ты решил, что твоё присутствие рядом в определённый момент времени изменит итог, то это рисковое и опрометчивое предположение, цена за проверку которого может оказаться несоразмерно высокой.        — Я отдаю себе в этом отчёт, — в голосе Гадриэля прозвучали странные интонации, невольно заставившие Сэма напрячься сильнее прежнего. — А вот ты кое-чего не понимаешь, — Гадриэль вдруг шагнул ближе, оказался стоящим практически вплотную и отчётливо, разделяя слова незначительными паузами и ни на миг не разрывая зрительный контакт, произнёс: — Я люблю тебя, Сэм Винчестер. Я скажу это тебе сейчас. Скажу, когда мы вернём тебе душу. И даже если однажды жизнь распорядится так, что клинок мне в сердце вонзишь ты, эта фраза будет последним, что ты от меня услышишь. Понимаешь? Я больше не желаю ждать нужного момента, даже осознавая, что ты считаешь себя ущербным для подобных признаний сейчас. Это не так, Сэм.        — Гэйд…        — Нет. Ты не понимаешь только одного, Сэм. Отсутствие души у себя всегда подчеркивал ты. Ты, а не я. Ты настаивал на разнице, которая определяет всё. Ты создал себе множество ограничений, в немалой степени коснувшихся и нас. И из сколь благих побуждений здравого смысла или любых иных рациональных соображений ты бы это ни сделал, для меня это всё не имеет значения. Ты нужен мне, Сэм. Любым. Если завтра вдруг вместо души у тебя не окажется какой-либо части тела, это никак не изменит моего отношения. Возможно, его не изменит уже ничто. И если оно не меняет ничего для тебя, если мои слова сейчас лишь подтолкнут тебя к выбору в пользу безэмоциональности, значит, это будут последствия, которые я приму. Но единственное, о чём я буду сожалеть при любом итоге, это о том, что не сказал этого раньше.       Гадриэль умолк, но не выглядел так, словно ждёт ответа. Изменение, произошедшее в неуловимый миг, стёрло всё, и теперь Гадриэль, казалось, излучал умиротворение и спокойную уверенность. Сэм мимолётно сжал кулак. Каждая услышанная фраза, усиливающая напряжение внутри и подводящая его к взрыву с потенциально неизвестными последствиями, отбивалась в голове повтором.       Момент, когда настал пик, и в голове полыхнула вспышка, остался упущенным сознанием. Даже не пытаясь разобраться, что осталось и что движет им теперь, Сэм ответил тем, чему считал себя способным придать хотя бы искру искренности: подался вперёд и приник к губам Гадриэля, затевая жаркий поцелуй. Тот ответил, но быстро отстранился и долю секунды смотрел ему в глаза.       Почти робкая, полубеззащитная улыбка, тронувшая вдруг губы Гадриэля, разом напомнила Сэму их первую встречу. Все моменты вместе, последовавшие после неё, которых накопилось на маленькую жизнь, пронеслись перед глазами набором живых слайдов. Мысли и эмоции, мечущиеся внутри, неожиданно притянулись друг к другу как магниты и сложились в единое нечто, устремившееся к Гадриэлю.       Осознанно отодвинув рациональность и ощущая, как легко возвращается всё, что стало привычным настолько, что претендовало на подлинность, Сэм дёрнул Гадриэля на себя, полностью уничтожая незначительное расстояние, остающееся между ними, и начал целовать его шею, периодически прикусывая кожу ровно настолько, чтобы усилить возбуждение, но не причинить серьёзной боли.       Понимание, что Гадриэль не спешит отвечать на ласки, хотя и не отстраняется, пришло только через несколько секунд. С изрядной долей растерянности Сэм отстранился сам и приподнял брови, выражая вопрос. Гадриэль сжал губы и ответил напряжённым и почти извиняющимся взглядом. С силой втянув в себя воздух через нос, Сэм сделал шаг назад, закрыл кран и развёл руками.        — Ладно, Гэйд, что не так теперь? — в голосе отразилась только неприкрытая и теперь уже ничем неограниченная и несдерживаемая усталость.        — Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным как-то ответить, — Гадриэль отозвался без промедления и чуть ссутулился. — Сэм, я не пытался… Я просто хотел тебе это сказать. Возможно, выбрал не особо подходящий момент, но ты говорил мне, что подходящих обычно не бывает и не всегда стоит их ждать.        — Ты считаешь, что вынудил меня реагировать хотя бы в силу моих возможностей? — уточнил Сэм, с долей удивления осознавая, что мысль не отторгается сознанием.        — А это не так? — Гадриэль тихо вздохнул, неожиданно подался вперёд и обнял почти робко. — Сэм, у нас был тяжелый день вчера. Ещё более тяжёлая половина дня сегодня. Тебе пришлось пережить немало неприятных моментов, которые не прошли бесследно хотя бы потому, что ориентиром для тебя оставалась модель. Если я не прав, я извинюсь, но мне кажется, что покой и отдых тебе сейчас нужнее, чем секс, хотя ты и утверждал, что это один из лучших способов расслабиться. Я просто хотел бы остаться рядом. Неважно, станем мы готовить запоздалый обед или сидеть на диване. Если я не причиню неудобств, я хотел бы, чтобы мы сделали это вместе.        — Диван определённо кажется мне привлекательнее, — после короткого размышления сдался Сэм, мысленно признавая, что Гадриэль безошибочно понимает, как ему будет лучше даже в тех случаях, когда это ещё не успел понять он сам. — Что с Рэмзи? — к усталости в голосе добавились ноты благодарности и налёт тепла, а Сэм вышел из душевой кабины и снял с крючка на стене полотенце.        — Я оставил её лежать у камина. Она устроилась там, едва мы здесь оказались, и всем своим видом демонстрировала, что больше никуда двигаться не собирается, — Гадриэль вышел в помещение ванной комнаты следом за ним, забрал полотенце и мягкими, почти осторожными движениями принялся вытирать ему спину. Сэм прикрыл глаза, расслабляясь. — За то время, что я нахожусь здесь, она лишь незначительно сменила позу.        — Гэйд, ты же понимаешь, что мы не можем оставить Адского пса жить в доме? — Сэм коротко кивнул в знак благодарности, когда Гадриэль вернул ему полотенце, и направился к шкафу, где хранились домашние футболки и джинсы. Не глядя, достал первый попавшийся комплект, мимолётно отметил, что к нему прилагается и нижнее бельё, про которое они вечно забывали, возвращая вещи после стирки, и начал одеваться. — Я не говорю, что мы должны её убить, но в одном Гвен права: речь идёт не о домашней собачке. Это Адская гончая, а не чихуахуа.        — У тебя есть идеи, где мы могли бы её разместить, чтобы иметь возможность присмотра? — Гадриэль чуть нахмурился, подошёл к шкафу следом и куда более вдумчиво выбрал себе одежду.        — Давай вернём её Кроули, — Сэм оправил надетую футболку и пожал плечами. — Сидела же она в конуре столетиями, пусть туда и возвращается. Это идеальное решение проблемы.        — И ты считаешь, что это правильно? — Гадриэль резко обернулся, и едва не утратил равновесие, балансируя на одной ноге, пока просовывал вторую в штанину. — После того, как она спасла Мэри и её дочь, убила тварей, сражалась вместе с нами, вступилась за меня и не тронула никого после, ты просто хочешь снова засадить её в клетку?        — В этом проглядывается некоторый символизм: сука в клетке, как и её хозяин. Смогут поделиться впечатлениями, если когда-нибудь встретятся, — Сэм вздохнул и мысленно отметил, что усталость располагает к грубой иронии, которая явно не была оценена Гадриэлем, плотно сжавшим губы после его слов. — Гэйд, не надо смотреть на меня настолько укоризненно. На моих глазах Адские гончие утащили в Ад Дина. Вчера они практически убили тебя. Рэмзи же не просто одна из них, а ещё и сука Люцифера. Сэмюэль не так уж не прав в том, что её сегодняшнее поведение не гарантия, что завтра она не превратится в кровожадную и жесткую тварь.        — Сэм, я понимаю, — Гадриэль шагнул к нему и успокаивающим жестом коснулся плеча. — Но я считаю, что шанс должен быть у каждого. Даже у Адского пса. Рэмзи умна и хитра, и я допускаю, что она демонстрирует почти идеальное поведение в надежде, что это поможет ей сохранить свободу, к примеру. Но если это и так, ответ нам даст только время. В пределах дома я ощущаю её без проблем. И ты, и я способны справиться в том случае, если она всё же сумеет напасть неожиданно. Может, временно отложим окончательное принятие решения по этому вопросу? По крайней мере, предложенный тобой вариант необходимо обсудить с Кроули.        — Когда мне было восемь, я подобрал котёнка на улице, — Сэм прищурился и невольно приподнял уголки губ в намёке на улыбку. — Принёс в отель, где мы с Дином ждали возвращения отца, и три дня находил причины, почему котёнка, против которого активно возражал Дин, я отнесу куда-нибудь завтра. Тогда я надеялся, что Дин привыкнет и сам не захочет от него избавляться. Скажи, что ты сейчас не пытаешься сделать то же самое.        — Мелькала мысль, — Гадриэль сдержанно, но тепло улыбнулся в ответ. Сэм моргнул, когда вместо ванной комнаты они вдруг оказались в гостиной. Гадриэль тут же опустился на диван, и Сэм только качнул головой, когда тот потянул его за руку, побуждая сесть рядом. — Сэм, я отдаю себе отчёт, что моё поведение может выглядеть странным, но я действительно верю, что тот, кто совершил доброе дело, должен получать в ответ добро, а не зло. Пусть и единоразово. Для меня нет разницы, идёт в таком случае речь об ангеле, человеке, демоне или каком-либо сверхъестественном существе.        — Она остаётся только на сегодня, — Сэм прикрыл глаза и с наслаждением ощутил, как расслабляются напряжённые мышцы, когда спина почувствовала опору. Отогнав царапающуюся мысль, что он сам начинает вести себя как родитель, находящийся на пути к тому, чтобы принять питомца в итоге, Сэм незначительно передвинулся, ища максимально комфортное положение. — Завтра мы отведём её к Кроули. В конце-концов, она сбежала из его вотчины.        — Ладно, — слишком поспешно, чтобы это вызывало доверие, согласился Гадриэль и сдержанно проинформировал: — Сейчас повода для беспокойства нет. Она спит.        — Чудесно, — ноты сарказма придали констатации резковатый оттенок. — Гэйд, нам всё равно придётся закончить разговор.        — Какой из них? — тон Гадриэля резко обрёл серьёзность, подсказывая, что тот не собирается увиливать, а лишь ищет уточнения.        — Все, — Сэм мимолётно поморщился. — Но, возможно, нам стоит сначала воспользоваться оккультумом и посмотреть, что нам это даст.        — Сэм, я не считаю, что разумно делать это прямо сейчас. Мы говорили о том, что не знаем, с чем мне придётся столкнуться в Эдеме. Я бы предпочёл сначала полностью восстановить силы, — неуловимые ноты растерянности и чего-то, сходного по восприятию со страхом, тенью проскользнули во фразах Гадриэля и заставили Сэма повернуть голову к нему и открыть глаза.        — Ты уверен, что дело только в этом, Гэйд? Вчера утром ты настаивал на использовании артефакта, которого у нас ещё даже не было, — напомнил Сэм. — Потому что если сейчас твоя проснувшаяся осторожность связана с опасениями, которые ты озвучил ранее сегодня, то я предпочёл бы это обсудить.        — Я говорил, что приму любой твой выбор, любое решение, — Гадриэль отвёл взгляд, что делал первым нечасто, и Сэм уверился, что его предположение попало в цель. — Но это не означает, что я буду рад нашему расставанию, если ты сочтёшь его необходимым. Как и не означает, что я не буду пытаться бороться за нас.        — Гэйд, ты видишь проблему не там, — Сэм нашёл глазами начатую бутылку виски, одиноко стоящую на небольшом столике, и потянулся к ней.       Гадриэль неожиданно остановил его руку, исчез, а через доли секунды вернулся с двумя уже открытыми бутылками пива. Сэм признательно кивнул, забрал одну из них и сделал глоток. Гадриэль отпил из второй, направил свободную руку в сторону камина, и сложенные аккуратной стопкой дрова мгновенно охватило яркое пламя, тут же добавившее обстановке уюта.       Вспомнив, что температура на улице близится к нулю, Сэм чуть улыбнулся, оценивая внимание Гадриэля к важным мелочам, о которых он сам часто забывал, не испытывая привычной палитры ощущений. Осознав, что взгляд застыл на огне, Сэм тряхнул головой и уверенно собрался с мыслями. Выбирая максимально подходящие выражения для объяснения своей мысли, Сэм сделал ещё глоток пива.        — Не там? — Гадриэль, очевидно, не дождавшись продолжения, свёл брови, одновременно выражая озабоченность и вопрос.        — Гэйд, я не отрицаю, что наши отношения начались именно потому, что мне были чужды предрассудки, а нормы морали не имели для меня значения, — Сэм машинально провёл пальцем по бутылке вверх, а затем вниз. — Я не знаю, что именно сделал бы, если бы в тот момент, когда ты решил заткнуть меня поцелуем, у меня была душа. Вероятно, дал бы понять, что я не заинтересован в твоём предложении. Возможно, сделал бы это не слишком вежливо. Но это не означает, что я откажусь от того, что уже есть, сейчас.        — Я буду рад, если не откажешься, — тон Гадриэля прозвучал слишком безлично.        — Но ты не веришь, — кивнул Сэм, без труда понимая причину неожиданно проявленной сдержанности. — Полагаю, здесь только время покажет, кто из нас прав. Впрочем, то, что действительно вижу грядущей проблемой я, связано с твоим опасением. Я знаю себя, Гадриэль. Я ненавижу осознанно причинять людям боль. И если мы вернём мне душу, самым тяжёлым будет осознать и принять всё то дерьмо, которое я успел натворить в отношении тебя.        — Сэм… — Гадриэль резко выпрямился и явно неподдельно растерялся. — Я не человек. И…        — Это не имеет значения, — перебил Сэм. — То, что ты ангел, не означает, что ты не можешь чувствовать боль, огорчение или обиду. Часть своих поступков с тобой в своём привычном состоянии я без колебаний обозначу предательством.        — Малыш, — Гадриэль напряжённо сглотнул и придвинулся ближе. — Я тоже ошибался. Ты объяснял мне, что близких отношений без ссор между людьми не бывает.        — Обычно люди ссорятся из-за того, что кто-то не вымыл посуду, не выгулял собаку или не оплатил во время штраф, Гэйд, — Сэм позволил себе очередной вздох и сделал длинный глоток пива. — И их ссоры не заканчиваются попытками убить друг друга, за некоторым процентом исключений. Но в любом случае, я поднял этот вопрос только затем, чтобы обозначить, что может стать проблемой и, с моей точки зрения, ей станет.        — Не станет, — с неожиданной твёрдостью возразил Гадриэль. Сэм невольно склонил голову, когда щеки бережно коснулись хорошо знакомые пальцы. — Малыш, если ты позволишь мне быть рядом, я сделаю всё, чтобы ты поверил в то, что какие бы ошибки ты не совершал, они в прошлом. Оно привело нас к настоящему. И я люблю тебя. Я не позволю тебе убедить самого себя в том, что ты недостоин этой любви. Потому что это неправда.        — Гэйд, — странный комок в горле заставил Сэма перевести дыхание, прежде чем продолжать говорить. Понимание, что ощущения в моменте лишь иллюзия, никак не подкреплённая настоящими чувствами, растворилось, как почти всегда и случалось рядом с Гадриэлем. — Я всегда поддерживал Дина в том, что Судьбы не существует. Но я до сих пор не знаю, какие звёзды или кого из сущностей благодарить за то, что мне послали тебя. Я не знаю, что нас ждёт после того, как мы вернём мне душу, но я уверен, что с одним рациональным знанием мои чувства согласятся: ты — лучшее, что могло со мной случиться в этой жизни.        — Малыш, — голос Гадриэля резко охрип. Сэм, не глядя, отставил на пол бутылку с остатками пива, нисколько не заботясь о том, не упадёт ли она, когда Гадриэль поцеловал его с жадной настойчивостью и почти неуловимым терпким отчаянием. Уверенно запустив ладони под футболку Гадриэля, Сэм огладил его спину и едва не сорвался на резкое высказывание, когда тот попытался отодвинуться. — Прости, я, наверное, не должен сейчас…        — Я не настолько устал, Гэйд, — как можно более мягким тоном прервал Сэм, откинулся на спинку дивана и потянул Гадриэля за собой, побуждая оседлать его бёдра. — И меня определённо привлекает идея расслабиться.       Гадриэль несколько мгновений смотрел с остаточным сомнением, а затем увлёк его в новый поцелуй. Сэм охотно ответил и потянул футболку Гадриэля вверх, намереваясь избавиться от помехи. Лёгкое, но уловимое абсолютным слухом движение воздуха моментально привлекло внимание. Сэм разорвал поцелуй и резко повернул голову, готовясь отражать атаку Рэмзи или любого неизвестного гостя.       Облегчение смешалось с разочарованием, когда взгляд выхватил Кроули и Бальтазара. Гадриэль с непонятным выражением лица прикрыл глаза на миг, а затем поднялся на ноги и оправил футболку. Оценив две бутылки в руках у Кроули и одну — у Бальтазара, Сэм едва сдержал порыв провести рукой по лицу, понимая, что вечер грозит затянуться, и с сожалением окинул Гадриэля коротким взглядом.        — Смотри-ка, пташка, мы… очень не вовремя, — Кроули странно усмехнулся. Сэм нахмурился, не понимая, почему смотрит тот на Гадриэля. — Наверное, нам стоит принести свои извинения. И, видимо, мы должны сейчас сказать, что зайдём в другой раз.        — Кроули, я заглянул к вам не вовремя один-единственный раз, — в голосе Гадриэля угадывалось сдержанное раздражение. — Может, ты прекратишь постоянно напоминать мне об этом?        — Не надейся, Пиноккио, — Кроули самодовольно усмехнулся и уверенно прошествовал к креслу, которое занимал обычно. Непринуждённо поставил бутылки на столик по дороге, снял пальто и устроил его на подлокотнике, прежде чем сесть. — Но если тебя это утешит, через пару-тройку столетий мне, возможно, надоест.        — Как ты его выносишь? — сухо поинтересовался Гадриэль у Бальтазара.        — Ты уверен, что хочешь, чтобы я ответил? — насмешливо осведомился тот, но быстро стал серьёзным. — У нас к вам разговор.        — Что случилось? — Сэм после мимолётного колебания решил не уточнять, о какой именно ситуации шла речь в коротком диалоге и резко выпрямился. — Мы попрощались около получаса назад.        — Наша забавная ящерка не пожелала возвращаться в норку, — вместо Бальтазара, который направился к креслу, стоящему ближе всего к камину, отозвался Кроули.        — Подожди, что? — Сэм вскинул брови, выражая здоровое недоверие. — Самандриэль отправился в больницу вчера, а вы заметили, что он не вернулся только сейчас?        — Нет, — Бальтазар вздохнул, бросил хмурый взгляд, очевидно, на Рэмзи и размеренным тоном продолжил: — После вашего ухода выяснилось, что Рэмзи успела сбежать. За ночь мы успели обыскать немалую часть Америки. Отсутствие Самандриэля мы заметили утром. Испробовали доступные средства поиска, а когда не получили результата, попросили Сесилию сделать заклинание. Она ждала нас дома. Успехов нет и у неё.        — Вы узнавали, что с пророком? — Сэм потёр подбородок, прикидывая гипотетические варианты того, что могло произойти.        — О, это самая весёлая часть истории, — протянул Кроули. — Мальчишка исчез без следа.        — То есть теоретически есть шанс, что Самандриэль, действуя по обстоятельствам, забрал его с собой и теперь скрывается? — тут же сориентировался Гадриэль. — В Давенпорте он провёл в церкви несколько дней, укрываясь от ангелов, которые напали на его след.        — И никак не давал о себе знать. Да, мы учитываем и такую возможность, но решили вас предупредить, — кивнул Бальтазар и опёрся на подлокотник кресла локтём. — На случай, если он свяжется с вами.        — Мы можем помочь с поисками, — предложил Гадриэль, на лбу которого обозначались складки, выдающие волнение и сосредоточенность.        — Несколько моих долбоклюев уже роют носом землю, — небрежно бросил Кроули. — Конфетка пообещала, что поломает голову над более эффективным заклинанием.        — Не вижу, что мы можем сделать ещё на данный момент времени, — добавил Бальтазар. — Поэтому мы подумали, что не стоит нарушать традицию отмечания совместных побед, — он кивком головы указал на бутылки и добавил к ним колоду карт, вынутую из кармана пиджака.        — Резонно, — согласился Сэм, признавая правоту Бальтазара. Смысла бесцельно перемещаться по стране явно не было, как не было и сомнений в том, что Кроули и Бальтазар ознакомились с памятью медперсонала и, судя по всему, не обнаружили никаких полезных зацепок. — И кто из вас перешёл на мартини? — Сэм чуть приподнял брови, когда, переключив внимание, рассмотрел этикетки на бутылках.        — Анаэль, — лаконично пояснил Бальтазар. — Она помогла. Больше, чем от неё можно было ожидать. Я понимаю, что мы находимся на вашей территории, но счёл, что будет правильным предложить пригласить её.        — Согласен, — сразу же поддержал Гадриэль. Сэм нехотя сдержал возражение, готовое сорваться с языка. — И раз ты принёс мартини, я загляну за нарядом, а после перемещусь к ней. Если она согласится, то мы проверим по пути Мэри с ребёнком и вернёмся сюда вместе.        — Сэмюэль будет счастлив, — усмехнулся Сэм, проанализировал обрисованную Гадриэлем перспективу и пришёл к выводу, что расклад не худший, особенно с учётом вероятности, что Анаэль может отказаться.        — Если они в порядке, он даже не узнает, — пообещал Гадриэль и послал ему особенную тёплую улыбку. Сэм едва не скрипнул зубами, запоздало ощущая вспышку досады из-за того, что их прервали. — Я возьму пиццу по дороге, — добавил Гадриэль.        — Принесу бокалы, — коротко бросил Сэм, выдерживая ровный тон и ни к кому конкретно не обращаясь, поднялся на ноги и направился на кухню.       Слабый звук, походящий на царапание дерева когтями, навёл на мысль, что Рэмзи бодрствует и, возможно, пытается привлечь внимание, но Сэм её стойко проигнорировал. Тихий шелест крыльев подсказал, что Гадриэль улетел. Сэм подавил вздох и шагнул в кухню, привычно игнорируя разгорающийся спор между Кроули и Бальтазаром, которые явно успели не сойтись во мнениях.       Сильные руки уверенно обняли со спины настолько неожиданно, что Сэм в последний миг успел остановить себя от удара. Резко повернув голову, он встретил хитрый взгляд Гадриэля и чуть прищурился. Дверь закрылась, не издав ни звука, и отрезала помещение кухни от гостиной. Полумрак мгновенно окутал собой. Сэм потянулся к выключателю, но рука замерла на полпути.        — Для дружеских посиделок ты слишком мрачный, малыш, — шёпот Гадриэля обжёг ухо и заставил волну мурашек промчаться вдоль позвоночника.        — Ты же отправился за Анаэль, — выдохнул Сэм, краем глаза отмечая, что вязь символов на двери, изолирующая помещение по утверждению Гадриэля, слабо светится. — Передумал в полёте?        — Решил, что сначала я могу помочь тебе найти бокалы, — в голосе Гадриэля отразилась усмешка. — Ты ведь можешь не знать, куда я положил коробку с ними.        — Не имею представления, — поддержал игру Сэм, чувствуя, как кровь в венах разгоняется, стремясь превратиться в жидкое пламя.       Удивление, испытанное в момент появления Гадриэля, было достаточно неожиданным, что приближало его к неподдельному, как ничто иное. Пьянящее чувство, появляющееся каждый раз, когда эмоция ощущалась почти как настоящая, впрыснулось в кровь наркотиком. Понимание, что от Бальтазара и Кроули их отделяет лишь незапертая дверь, отозвалось в свою очередь вспышкой возбуждения.        — Тогда, полагаю, — почти промурлыкал Гадриэль, — я просто обязан помочь тебе в поисках.       Сэм с шумом втянул носом воздух, когда Гадриэль впечатал его в дверь и прикусил загривок. По телу разошёлся, казалось, чистый ток. Резкий переход к активным действиям заставил возбуждение скакнуть на новый уровень. Гадриэль вжался в его спину торсом, покрыл жадными поцелуями шею и плечи и ловко расстегнул пуговицу и молнию джинс, позволяя им съехать по ногам вниз.       У Сэма вырвался стон, когда пальцы Гадриэля проворно пробрались под резинку боксеров и обвили его уже возбуждённый член, зная наверняка, где нажим стоит усилить, чтобы довести возбуждение до максимума. Сэм извернулся, понимая, что сыплющиеся на него поцелуи, ставшие лихорадочными, уже не могут удовлетворить окончательно проснувшуюся жажду, и смял губы Гадриэля своими.       Кровь наконец-то дошла до высшей точки кипения и понеслась по венам опаляющим огнём, заставляющим одновременно желать его погасить и дать ему безусловную свободу. Бессвязный неразличимый шёпот Гадриэля, раздавшийся, едва Сэм разорвал поцелуй, стремясь добраться до манящих ключиц, будто расстелился по коже, заставляя её покрыться мурашками повсеместно.       Осознанно позволив себе утратить контроль, Сэм сорвался на беспорядочные ласки и задохнулся на миг, когда получил равноценный ответ. Время замерло, а потом изменило скорость, не оставляя шанса за собой уследить. Сознание машинально отмечало, что они успели сдвинуть холодильник, зацепив его в попытке переместиться, и опрокинули стул.       Рваное, хриплое дыхание отдавалось в ушах с силой звона набата. Сэм моргнул, когда в краткий миг просветления понял, что одежды на них не осталось. Расфокусированный взгляд приметил что-то напоминающее по форме небольшую кучу на полу в стороне, и Сэм выбросил лишние сейчас мысли из головы. Гадриэль царапнул кожу на его лопатке, прикусил надплечье и потянул за собой к столу.       Остатки здравого смысла, который терпеливо выжидал в стороне, подтолкнули к сопротивлению, подсказывая, что от стола до шкафа, где имелась смазка, он уже не дотянется. Сэм притормозил и попытался достать до предмета мебели, не освобождая руку из уверенного захвата Гадриэля. Равновесие подвело, проигрывая разгорячённому и подчиняющемуся весьма условно телу.       Гадриэль, удержавший его от падения без малейших усилий, потянул сильнее, умудряясь ни на миг не прекращать отрывистые, но настойчивые ласки. Сэм сдался и двинулся вперёд. Полумрак скрадывал реальность и дарил ощущение абсолютной отстранённости от всего остального мира, который сейчас словно не существовал. Сэм внезапно осознал, что его колотит мелкая дрожь.       Явно без колебаний устроившийся на краю столешницы Гадриэль порывисто притянул его к себе, не оставляя между телами, которые, казалось, в шаге от температуры плавления, практически никакого расстояния и обвил его бёдра ногами, прежде чем увлечь в очередной страстный и развратный полным отсутствием стеснения поцелуй. Бушующее желание обратилось безжалостным штормом.        — Гэйд, я не настолько не в состоянии думать, чтобы причинить боль, — пробормотал Сэм, не без труда подбирая слова, отражающие суть промелькнувшей в голове мысли. — В шкафу…        — Я учёл, что секс будет в стиле «Экспресс», — практически прохрипел Гадриэль в ответ, сорвался на полустон-полувсхлип, когда Сэм сжал пальцами внутреннюю поверхность бедра, и нечётко добавил на судорожном вдохе: — Я же ангел, малыш. И привык нарушать правила.       Смысл услышанных фраз ускользал несколько мгновений, и Сэм приложил усилие для понимания. Сбоящий анализ всё-таки решил проблему, и Сэм сорвался на подобие рычание. Руки сами толкнули Гадриэля в грудь, заставляя опрокинуться на спину. От резкого движения ягодицы Гадриэля прижались к паху вплотную, невольно надавливая, и Сэм стиснул зубы, когда его шатнуло от возбуждения.       Не в силах ждать больше ни секунды, Сэм, направляя член рукой, толкнулся в разгорячённое тело. Мышцы поддались вторжению легко, лишь подтверждая, что Гадриэль не солгал, говоря, что успел предусмотреть всё. Слабое, смутное, почти испепелённое знание, что необходимо двигаться медленно, разбилось о протяжный стон Гадриэля, который с силой надавил пятками на его ягодицы.       В голове не осталось ни единой связной мысли, и Сэм окончательно сдался практически первобытной страсти, которая толкала в бесконечный круговорот сгорания и возрождения из пепла. Сильные, глубокие толчки приносили такое удовлетворение, которое расплавляло каждую клетку тела, а затем заставляло её вновь стать целой только для того, чтобы повторять действие снова и снова.       Нервы звенели, резонируя с напрягшимися до предела мышцами. Гадриэль, который срывался на стоны чаще, чем делал вдохи, потянулся заметно дрожащей рукой к своему члену, и Сэм мгновенно перехватил её. Прижав оба запястья Гадриэля к столу, для чего пришлось склониться, Сэм лишь незначительно замедлил движения и яростно впился в губы Гадриэля, ведомый отчаянный жаждой.        — Не так быстро, Гэйд, — едва прервав поцелуй, выдохнул Сэм прямо в губы Гадриэлю.        — Малыш… — протяжно почти вскрикнул тот, когда Сэм вновь задвигался быстрее.       Стол отозвался резким скрипом, будто желая опровергнуть свою крепость. Что-то лопнуло внутри с оглушительным звоном, когда глаза Гадриэля неожиданно засияли ослепительным светом. Пальцы разжались сами по себе от понимания необходимости прикасаться. Сэм дал им абсолютную волю. Гадриэль прогнулся в спине, впуская его ещё глубже, что казалось невозможным, и Сэм коротко зарычал.       Туманным воспоминанием в голове всплыла идея, нереализованная в прошлый раз, и Сэм уверенно переместил руку. Пальцы прошлись по ягодице Гадриэля, чуть сжали и двинулись к входу. Войдя до основания члена, Сэм замер, резко прекращая дальнейшее движение, и осторожно проник указательным пальцем внутрь. Гадриэль издал странный звук, напоминающий задушенный удивлённый вскрик.        — Тише, — хрипло пробормотал Сэм, не до конца отдавая себе отчёт, что говорит и зачем.        — Что ты?.. — голос Гадриэля оборвался, когда палец уверенно нашёл бугорок простаты.       Свет в его глазах полыхнул, казалось, ещё ярче, хотя Сэм был уверен, что это лишь игра воображения. Казалось, сгустившийся воздух заполнил длинный чувственный стон. Сэм усмехнулся, отдалённым краем сознания понимая, что всё оказалось даже интереснее, чем представлялось, прижал подушечку пальца ровно к бугорку и возобновил движение, позволяя члену усиливать нажим.       Гадриэль дёрнулся в первые же секунды, а затем беспорядочно заметался. Сэм издал нечто, что ему самому показалось похожим на шипение, когда пальцы Гадриэля судорожно сжали предплечье его свободной руки до боли. Скользкий от смазки палец проехался по простате, невольно растирая, и Гадриэль явно слепо дёрнулся вперёд, а затем вздрогнул всем телом.        — Гэйд, — почти беззвучно прошептал Сэм, понимая, что оргазм накрывает сокрушающей всё на своём пути волной.       Вид как никогда беспомощного, доверчиво-открытого Гадриэля, которого колотила заметная дрожь, толкнул за грань вернее, чем самые смелые фантазии, которые порой приходили в голову. Перед глазами взорвался фейерверк, и Сэм, осторожно освободив палец, вцепился в край столешницы обеими руками. Ноги норовили подкоситься, лишая опоры.       Мозг упрямо напоминал, что его состояние обусловлено лишь выбросом серотонина, окситоцина и прочих гормонов, но Сэм только усилием воли подавил совершенно неуместные размышления. Момент был слишком хорош, чтобы его портить. Пытаясь восстановить дыхание и наблюдая, как медленно гаснет свет в глазах Гадриэля, Сэм разжал пальцы одной руки и на ощупь заскользил ей по столешнице.       Гадриэль, словно прочтя его мысли, встретил его ладонь на полпути и сплёл их пальцы в замок. Чувствуя, как губы трогает слабая улыбка, для которой не было причин кроме чистого удовольствия, полученного в концентрации, Сэм прикрыл глаза. Невозможность дать Гадриэлю настоящие чувства, а не их весьма ущербную копию давила, как и всегда в моменты после их близости.       Аккуратно подавшись бёдрами назад, Сэм отстранился и подавил вздох, но руку отнимать не стал. Мимолётная сонливость, которая всё равно не могла перетечь в полноценный сон, быстро испарилась, а мозг, наконец-то ощущая своё главенство, живо подбросил осознание, что Бальтазар и Кроули по-прежнему находятся в гостиной. Сэм попытался сообразить, сколько прошло времени.        — Четырнадцать минут и двадцать три секунды, — в голосе Гадриэля, который ещё звучал с остаточной хрипотцой, отчётливо слышались ноты незлой насмешки. — С того момента, как я сюда заглянул.        — Мне стоит думать тише, да? — Сэм усмехнулся и нехотя осмотрелся, ища одежду.        — Мм, нет, — Гадриэль резко сел, дёрнул его на себя, пользуясь их сцепленными руками, и потёрся носом о его щёку. — Я не стану делать так снова. Раньше ты не возражал против того, что я считывал твои поверхностные мысли, если дело касалось незначительных моментов.        — Я и сейчас не возражаю, — твёрдо отозвался Сэм, повернул голову и прижался к губам Гадриэля коротким поцелуем. — Просто ответил первое, что пришло в голову. Думать полноценно я только начинаю.        — Звучит как комплимент, — Гадриэль перемежевал слова короткими поцелуями, из-за чего фраза, некогда сказанная самим Сэмом, прозвучала немного нечётко. — Если тебя беспокоит реакция Кроули и Балти на твоё долгое отсутствие, ты всегда можешь сказать, что ходил за молоком. Балти тогда понадобилось больше двадцати минут на поход за этим продуктом. Несмотря на возможность летать.        — Гэйд, — Сэм качнул головой, задумался на мгновение и решил не сдерживать тихий смех, мгновенно напросившийся единственной возможной реакцией на воспоминание о том, как Бальтазар, бросив загадочную фразу о необходимости приобрести молоко, испарился прямо из-за карточного стола вслед за исчезнувшим до этого Кроули. — Ты убеждал меня, что символы на двери работают.        — Они ничего не слышали, — тут же подтвердил Гадриэль, с сожалением, сквозящим в каждом жесте, подался назад и как-то неуловимо встряхнулся. Сэм моргнул, когда осознал, что они полностью одеты. Возможности, которые Гадриэль расширял и шлифовал каждую свободную секунду, не переставали удивлять. Отогнав горьковатую мысль, что это удивление лишь констатируется мозгом, Сэм двинулся к выключателю. Свет озарил помещение через долю секунды. — Я не стану задерживаться, малыш. Обещаю, — Гадриэль, уже стоящий на ногах, чуть наморщил лоб. — Несколько минут, и я вернусь. Один или с Анаэль.        — Хорошо, — Сэм кивнул, быстро возвращаясь к привычному для него за последние месяцы сдержанному поведению, и бросил хмурый взгляд на шкафы. — Мне изменяет память или последние наши бокалы Бальтазар и Кроули разбили в пылу очередного спора?        — Я подумал, что им понадобится новая партия, — уголки губ Гадриэля приподнялись в улыбке, а он быстро подошёл к навесному шкафу, открыл дверцу, достал с полки коробку и провёл над ней рукой, предварительно откинув крышку. Сэм прищурился, когда стекло засверкало. — Если я не ошибаюсь, то, что ты натирал бокалы, прозвучит более правдоподобным оправданием твоего отсутствия, нежели звучал от Балти анонс о походе за продуктом, который никто из них не употребляет.       Сэм ещё посмеивался, когда Гадриэль исчез с тихим шелестом крыльев, который стал настолько привычным звуком, что фиксировался сознанием абсолютно автоматически. Лёгкость в теле сменилась ленивой истомой, и Сэм приложил усилие, чтобы подавить промелькнувшую в голове идею о том, что Бальтазара и Кроули можно вежливо выпроводить.       После секундного раздумья Сэм заглянул в шкаф, нашёл бокал для мартини, подхватил его вместе с коробкой и двинулся к двери. Полуулыбка застыла на губах, когда в памяти пронеслось свежее воспоминание о том, как Гадриэль его в эту дверь впечатал. Сэм покачал головой, признавая, что никогда не предполагал, насколько его будет заводить возможность почувствовать себя ведомым в сексе.       Бальтазар, который против обыкновения выглядел взъерошенным из-за торчащих во все стороны коротких прядей волос, и Кроули, чья ещё недавно безупречная рубашка стального цвета казалась изрядно помятой, синхронно обернулись, едва он перешагнул порог. Сэм мысленно хмыкнул, резонно предположив, что объяснять ему ничего не понадобится. Гостей его отсутствие явно не обеспокоило.        — Лосяра, — протянул Кроули чуть охрипшим голосом, что мог уловить только безупречный слух. Бальтазар, явно стараясь сделать это как можно незаметнее, провёл рукой в воздухе, приводя в порядок причёску. — Даже не знаю, что сияет ярче, эти склянки у тебя в руках или твоя довольная физиономия.        — Загляни в зеркало и найдёшь неожиданный ответ на свой вопрос, — легко отбил подачу Сэм, опустил свою ношу на столик и устроился на диване. Проследил взглядом, как Кроули усмехается краешком губ, а Бальтазар тянется к бутылке виски, попутно заставляя бокал для мартини сиять едва ли не ярче своих собратьев, и только после этого спросил максимально серьёзным тоном: — Ты же понимаешь, что Рэмзи необходимо вернуть в её конуру? Этой суке не место в мире людей.        — Разумеется, — обманчиво-расслабленный тон Кроули заставил Сэма насторожиться. — Как только твой Пиноккио, заделавшийся в дрессировщики уникальных зверушек, убедит её в том, что она должна вернуться в отчий дом, где её ожидает тёплый приём от толпы фанатов, мы её туда всенепременно сопроводим.        — Кроули, это не смешно, — Сэм поджал губы и кивнул Бальтазару, который подвинул ему наполовину наполненный бокал. — Ты пытаешься переложить свою ответственность на нас. Назови мне хоть одну причину, почему я должен позволить тебе это сделать.        — Я очарователен и умею убеждать? — хитрая улыбка скользнула по губам Кроули тенью, а он пригубил виски и демонстративно прикрыл глаза, явно осознанно позволяя выражению блаженства разлиться на его лице. — Или мы можем разыграть решение нашей маленькой проблемки в покер.        — Вы же оба знаете, что она слышит и понимает вашу чудную болтовню? — похоже, нарочито непринуждённым и умеренно саркастичным тоном осведомился Бальтазар. — Так не терпится закончить очередную вечеринку тотальным разгромом имущества?        — Можно подумать, что без вмешательства Рэмзи именно этим всё и не закончится, — Сэм коротко вздохнул и осознанно дал волю значительно выправившейся эмоциональной модели, привычно запрещая себе помнить, что ни одна из испытываемых эмоций настоящей не является. — Вы в порядке? Какие-нибудь тяжёлые последствия? — уточнил он, вспоминая едва держащегося на ногах в разгаре боя Бальтазара и несколько раз отключающегося Кроули.        — Достаточно в порядке, — совсем иным тоном отозвался Бальтазар и мимолётно улыбнулся. — Чтобы измотать нас нужна фигня посерьёзнее, чем парочка жалких монстров и несколько недотёп-ангелов.        — Ну, разумеется, — Сэм усмехнулся, отпил из своего бокала, сразу же узнавая уже привычный вкус действительно качественного виски, и чуть прищурился, когда в ярде от дивана появились Гадриэль с парой коробок пиццы в руках и чему-то насмешливо улыбающаяся Анаэль. Беспочвенная и глупая ревность кольнула, распространяя внутри досаду, едва Сэм холодным отстранённым взглядом оценил, как удивительно эффектно смотрится рядом с Гадриэлем Анаэль в облегающем топе и пышной юбке до колен, которые подчёркивали идеальную фигуру. — Всё в порядке? — вслух Сэм позволил себе единственный вопрос, прозвучавший сухо.        — Да, — быстро отозвался Гадриэль, отпустил предплечье Анаэль и поставил на столик пиццу. — С Мэри и малышкой всё хорошо. Они спят. Из того, что мы успели услышать, твой дед действительно имеет намерение их защищать.        — Для него же лучше, если это так, — безразлично отозвался Сэм и заставил себя вежливо улыбнуться Анаэль, которая неспешно оглядывалась, периодически скользя взглядом и по нему.       Тихое гавканье моментально привлекло к себе всеобщее внимание, но угрожающим не звучало. Сэм нахмурился, боковым зрением отмечая, что то же самое сделал Бальтазар. Анаэль приподняла брови, явно безошибочно отследив источник звука, но к удивлению Сэма воздержалась от любых комментариев. На её ладони медленно начал формироваться слепящий шарик света. Сэм резко подобрался.        — Привет, Рэмзи, — потрясающее спокойствие, отразившееся в голосе Анаэль, куда больше подошло бы для приветствия друга, чем Адской гончей. Сэм поднялся на ноги, готовясь к чему угодно, когда сгусток силы стал крупнее и словно подпрыгнул над ладонью Анаэль. На лице Кроули промелькнуло отчётливое удивление, когда Анаэль бросила шар в сторону Рэмзи. Сэм моргнул, пронаблюдав, как кусок чистой энергии будто бы бесследно исчез в пространстве. — Что? — Анаэль повела плечом в ответ на странный взгляд Бальтазара, направленный на неё. — Она заслужила. Я жива, и даже моя укладка снова в порядке. Во многом благодаря ей.        — Это что, её способ пропитания? — недоверчиво поинтересовался Сэм.        — Один из них, — с видимой готовностью начал пояснять Гадриэль с непонятными интонациями. — Её приучил Люцифер почти сразу после спасения. Не понимаю, почему я сам не вспомнил об этом, — он с неподдельной озабоченностью наморщил лоб.        — Ну, если временно подобревшая собачка накормлена, то, может, кто-нибудь нальёт уже девушке обещанную выпивку? — браваде в голосе Анаэль не хватило уверенности на почти неуловимую долю.       Сэм, опустившись обратно на диван, чуть откинул голову и позволил анализу включиться на полную мощность. Отрывочные наблюдения быстро выстроились в общую картину, говорящую о том, что комфортно Анаэль себя определённо не чувствует, но весьма умело это скрывает. Почему-то простое и вполне очевидное понимание примирило с её присутствием больше, чем что-либо ранее.        — Конечно, — Бальтазар стремительно поднялся на ноги, ловко открыл бутылку мартини, наполнил бокал и протянул его Анаэль, остановившись в шаге от неё. Сэм мельком поймал недовольство во взгляде Кроули, который не отрывался от Бальтазара, и мысленно хмыкнул, признавая, что испытывает некоторую солидарность. — Спасибо за помощь. Она пришлась кстати.        — Рано или поздно всем хочется поиграть в героев, — Анаэль явно попыталась скрыть некоторую растерянность за насмешливым тоном, поспешно взяла бокал и внезапно замерла, с изумлением глядя на руку Бальтазара. — Кольцо вечности? — вопрос, казалось, вырвался у Анаэль невольно, а её глаза сначала неверяще расширились, а затем сузились до прищура. — Этих игрушек в мешке Санты, который ты стащил с небес, точно не было.        — Не было, — Бальтазар как-то неловко улыбнулся. Сэм склонил голову к плечу, без особого интереса констатируя, что все ангелы видят или чувствуют любые артефакты, в том числе и скрытые. Анаэль открыла рот, видимо, собираясь спросить что-то ещё, но закрыла его, сделала слишком большой глоток из взятого бокала и перевела взгляд на левую руку Кроули, расслабленно лежащую на подлокотнике кресла. — Так вы… О, — Анаэль моргнула, а Сэм, не теряя нити происходящего диалога, с опозданием отметил, что Гадриэль ещё пару минут назад скрылся на кухне, откуда теперь доносился звон тарелок. — А ты решил попробовать всё, да?        — Может, — Бальтазар чуть пожал плечами, а его улыбка стала беспечной, но Сэм безошибочно распознал напряжение, скрытое за напускным легкомыслием. — Папуля всё равно не вернётся. Так что можно надуться колы и прыгать на кровати.        — И связать себя с демоном узами, которые разорвёт только гибель одного из вас? — в тон ему уточнила Анаэль, а затем неожиданно усмехнулась и вновь пригубила мартини, хотя и куда медленнее прежнего. — Сильно. Вас с опозданием поздравить или посочувствовать?        — Смотря, что ты подразумеваешь под сочувствием, лапуля, — Кроули, на удивление сохраняющий молчание до этого момента, остановил на Анаэль цепкий пронзительный взгляд.        — Кроули, — одёрнул его Бальтазар и резко обернулся. Сэм усмехнулся, наблюдая за привычной дуэлью взглядов, в ходе которой Бальтазар и Кроули, как иногда казалось, умудрялись обмениваться мыслями. — Стоило подумать лучше, если теперь тебе нужно сочувствие.        — Ну, знаешь, пташка, сделанного не воротишь и всё такое, — чересчур жизнерадостно улыбнулся Кроули, но быстро сменил тон под становящимся всё более недобрым взглядом Бальтазара: — Ящерка дурно влияет на твоё чувство юмора.       Сэм покачал головой, сделал глоток виски и на мгновения абстрагировался от окружающего мира, следя взглядом за Гадриэлем, который вернулся со стопкой тарелок и теперь раскладывал на них пиццу. Усмешка, притаившаяся в уголках его губ, говорила о том, что он слышал беседу, даже находясь на кухне. Сэм встряхнулся, когда поймал особенный тёплый взгляд, адресованный ему.        — Значит, — Анаэль, успевшая занять последнее свободное кресло, в котором устроилась с явным комфортом, закинув ногу на ногу, качнула свой бокал и окинула взглядом всех присутствующих поочерёдно, — слухи о недавней масштабной заварушке с вами в главных ролях, встряхнувшей и Небеса, и Преисподнюю, не настолько слухи?        — И где же они расходятся? — Сэм выпрямился, машинально взял протянутую Гадриэлем тарелку, на которой лежали два куска предпочитаемой им пиццы, и позволил доле вызова отразиться в своём тоне. — О тех событиях знает достаточно мало народа, и большая часть из них находится в этой комнате. Не припомню, чтобы кто-то из нас делился с тобой информацией.        — Слухи на то и слухи, чтобы распространяться почти волшебным образом, — Анаэль вскинула подбородок, словно желая продемонстрировать, что примет вызов, если потребуется, но выражение её лица странно смягчилось под взглядом Гадриэля, который Сэм к собственной досаде не смог расшифровать. С уловимой неохотой Анаэль пояснила, едва заметно дёрнув щекой: — Дон и Мэгги становятся весьма разговорчивыми после пятой рюмки шерри.        — Ты знаешь Старков? — Сэм приподнял брови и усилием воли отогнал недовольство по поводу того, что Гадриэль опустился рядом с ним на диван с той стороны, где до кресла, в котором расположилась Анаэль, было немногим больше фута расстояния. — И, очевидно, близко.        — Я много кого знаю, — Анаэль допила содержимое своего бокала одним глотком и отставила его на столик. На её ладони начал формироваться очередной шарик из слепящего света, и Сэм с изрядным опозданием проанализировал раздающийся периодически почти просительный скулёж, ранее определённый в категорию фонового шума, что позволяло его полностью игнорировать. — Со Старками у нас взаимовыгодный бизнес время от времени.        — Не удивлён, — суховато констатировал Сэм, мимолётно вспоминая сделку между Анаэль и Руби, а следом обдумал мысль о том, чтобы обнять Гадриэля, но отбросил её в сторону, не желая опускаться до детских демонстраций.       Бальтазар, явно игнорируя недовольное выражение лица Кроули, вновь наполнил бокал Анаэль и подвинул его к ней в тот момент, когда она бросила очередной шар силы в Рэмзи. Определённо довольный звук, напоминающий урчание, стал полной неожиданностью. Сэм прикрыл глаза, отказываясь верить в то, что в голове мелькнула мысль, что гончую можно оставить.        — Я что тут единственная, кто думает о том, что чем более сытой будет эта милая собачка, тем меньше шансов, что она сочтёт кормом нас? — Анаэль вроде бы адресовала вопрос Бальтазару, но смотрела почему-то исключительно на Гадриэля.       Сэм подавил раздражённый вздох и лёгкое удивление от осознания, что Гадриэля он ревнует иррационально и сильнее, чем ревновал кого-либо в своей жизни. Неуместная мысль, что это превратится в серьёзную проблему, как только станет полноценным чувством, ухудшила настроение ещё больше. Сэм заставил себя переключить внимание на странную пантомиму между Кроули и Бальтазаром.        — Мы тебе очень благодарны, Анаэль, — ответ Гадриэля прозвучал формальностью, что расположило Сэма обернуться к нему. Боковое зрение ещё успело уловить как Кроули, который выглядел до крайности раздражённым, схватил Бальтазара за запястье и дёрнул на себя, вынуждая приземлиться на его колени, когда слух воспринял сдержанный вопрос Гадриэля: — Сэм, можно тебя на минутку?       Не желая затевать спор при всех присутствующих, а в особенности при Анаэль, Сэм только небрежно кивнул, поднялся на ноги и проследовал за Гадриэлем на кухню, уже не вслушиваясь в реплики Бальтазара, произнесённые возмущённым тоном. Дверь закрылась за ними, а вязь символов сразу же вспыхнула золотистым светом. Сэм отошёл к окну, оставляя Гадриэля за спиной, и сложил руки на груди.        — Что случилось? — нейтральным тоном осведомился он, бессмысленно вглядываясь в темноту за стеклом, незначительно рассеянную лишь светом дальних уличных фонарей.        — Малыш, это не то, что ты думаешь, — голос Гадриэля звучал уверенно, но и очень мягко в то же время.        — А ты знаешь, что я думаю? — Сэм отметил, что тон стал заметно холоднее, и мысленно выругался.        — Я не читал твои мысли, — слишком поспешно заверил Гадриэль. Сэм едва не вздрогнул, когда ладонь осторожно легла на плечо, побуждая повернуться. — Но я знаю тебя, Сэм. Мне не нужно использовать возможности ангела, чтобы понять, что тебя огорчает ситуация. Я и Анаэль. Это другое, малыш.        — Прекрасно, — Сэм всё-таки повернулся и нахмурился, легко считывая тревогу и тень горечи в зелёных глазах. В груди неприятно кольнуло. — Гэйд, это не проблема в любом случае. Ты волен общаться с кем захочешь и когда захочешь. Я твой парень, а не надзиратель.        — Сэм, я не хочу, чтобы это происходило так. И просто пытаюсь объяснить, что твои подозрения не имеют под собой оснований, — Гадриэль странно вздохнул, словно вдруг испугался того, чтобы сделать это в полную силу, и отступил на шаг. — Если этот разговор неуместен, прости меня.        — Нет, — Сэм тут же качнул головой в знак отрицания, понимая, что выводы Гадриэль успел сделать в корне неверные. — Ты поступаешь правильно, Гэйд. Но это тот случай, когда слова меняют ничтожно мало. Всё в порядке.        — У меня была семья когда-то, Сэм, — Гадриэль, казалось, умышленно проигнорировал последнее заверение и неожиданно отвёл взгляд в сторону. — У ангелов всё устроено очень отлично от людей, но, как я и говорил ранее, нам не полностью чужды эмоции, пусть и ощущаем мы их иначе.        — Твоя семья бросила тебя за решётку, — на этот раз с неприкрытой и умышленной холодностью напомнил Сэм. — Из-за Люцифера, который считался твоим старшим братом. Почему я должен думать, что Анаэль хоть чем-то отличается от толпы тех, кто является не меньшими монстрами, чем те, которых я убиваю каждый день? Убеждаюсь в правоте Дина, который понимал это с самого начала, от раза к разу. Крайний был пару часов назад. Твоё отношение к Анаэль иное только потому, что она сбежала с Небес?        — Когда ангелы принимали решение о моей дальнейшей судьбе, она пыталась сказать, что на моём месте мог оказаться любой из нас, — глухо отозвался Гадриэль, и Сэм осёкся до начала очередной фразы, почти слетевшей с языка. — Тогда Люцифер ещё не был абсолютным злом. Его знали и любили на Небесах именно как старшего брата. Анаэль пыталась донести до остальных, что многие из нас, если не все, поверили бы Люциферу на моём месте.        — А Бальтазар просто молчал? — Сэм и сам мимолётно удивился тому, насколько осторожным стал его тон. Гадриэль слишком редко так открыто говорил о своей жизни на Небесах до заточения и момент классифицировался важным как эмоциями, так и здравым смыслом. — Исходя из того, что наблюдал я, с Бальтазаром вы куда ближе, чем с Анаэль. Ты ведь знал, что она покинула Небеса, но не предпринимал попыток её найти.        — Бальтазар вступился за меня, как только меня схватили. За намерение посеять смуту, как сформулировала обвинение Наоми, он был препровождён на принудительную коррекцию сознания. О том, чтобы допустить его на суд, не шло и речи, — Гадриэль скривил губы, и Сэм, не раздумывая, шагнул к нему и обнял. — Что сделали с Анаэль после её смелых заявлений, я уже не узнал. Века бесконечных пыток немало стёрли и из моей памяти. Многие события я восстанавливал в течение последних месяцев.        — Гэйд, — тихо позвал Сэм, и только дождавшись, когда Гадриэль посмотрит на него, продолжил, полностью абстрагируясь от рациональности в пользу условной, но искренности: — Я не хотел тебя задеть. И мне жаль, что тебе пришлось вспоминать всё это сейчас.        — Всё нормально, малыш, — Гадриэль чуть неуверенно, но улыбнулся, и Сэм не стал сдерживать порыв коснуться его губ хотя бы мимолётным поцелуем. — Я просто хотел, чтобы ты понимал, что Анаэль для меня часть моей прошлой жизни. Часть семьи, которая когда-то у меня была. Возможно, друг. Но не более того. Тебе не стоит об этом беспокоиться.        — Хорошо, — в лаконичном согласии отразилось достаточно чувства, чтобы оно прозвучало весомо. Сэм прижался своим лбом ко лбу Гадриэля и негромко добавил: — Нам стоит вернуться. Испытываю здоровое сомнение, что там кто-то скучает, но мы ведь стараемся следовать правилам гостеприимства.        — Да, — Гадриэль с заметной неохотой отстранился, быстро кивнул и скользнул пальцами по его щеке в короткой ласке, прежде чем направится к двери.        — … вы вообще с ней сделали? — отрывок вопроса, произнесённый голосом Анаэль, послужил неплохим подспорьем, когда Сэм, резко вернувшись в реальность, шагнул в гостиную и попытался сообразить, что происходит. Анаэль явно пыталась сбросить со своего колена что-то невидимое, но тяжёлое и выглядела растерянно. Сэм тихо хмыкнул, предполагая, что это лапа или голова Рэмзи. — Она не вела себя так смирно даже в те времена, когда Люцифер и Гавриил носились с ней больше, чем с собственным раздутым самомнением. А теперь она прикидывается послушным и ласковым домашним питомцем?        — Полагаю, после Люцифера ты первая, кто сделал для неё то, что и он. Возможно, она просто благодарна? — предположил Гадриэль в вопросительной форме. Сэм опустил взгляд, когда Гадриэль неожиданно уверенно взял его за руку, переплёл их пальцы, словно пытаясь показать, что отпускать её так просто не намерен, и потянул его к дивану. Глупое, почти детское удовлетворение вспыхнуло внутри, нисколько не заботясь о том, что оно неуместно. — К тому же в её глазах ты, вероятно, выглядишь спасительницей Мэри в большей степени, чем я.        — Или она просто не желает возвращаться в свою тюрьму, — расчётливо заметила Анаэль, но Сэм отметил, что попытки отодвинуть собачью часть тела она при этом прекратила.        — Мне тоже приходило в голову подобное, — кивнул Сэм, с комфортом устроившись почти на том же месте, которое занимал до временного ухода. Быстро окинув взглядом Бальтазара и Кроули, которые сидели уже по разным креслам, но выглядели сосредоточенными друг на друге и тихо переговаривались, хотя Сэм и был абсолютно уверен, что общий разговор они слушают, он взял свой бокал свободной рукой и вернул своё внимание Анаэль. Случившийся короткий диалог на кухне пробудил потребность предпринять хоть что-то для налаживания отношений, как только сознание приняло мысль, что Анаэль важна для Гадриэля, но не представляет угрозы для их отношений при этом. — И что, Люцифер заставлял всех ангелов подряд кормить его питомицу?        — Нет, — Анаэль даже чуть поморщилась, на мгновение задержала почти удивлённый взгляд на их соединённых руках, а затем тряхнула головой, отбрасывая назад упавшие на лицо локоны. — Они с Гавриилом прятали Рэмзи от отца, что не располагало привлекать к ней внимание.        — Позже. Когда Люцифер впервые посмел возразить отцу и был сослан на Землю, Гавриил ушёл не сразу, — подключился к объяснениям Гадриэль. — Он очень любил Люцифера. И пытался обелить его в глазах братьев и сестёр так, как мог.        — И история со спасением Адского пса кого-то разжалобила? — не скрывая сомнения в голосе, осведомился Сэм, не без труда воздерживаясь от резких выражений в адрес ангелов в целом, к которым весьма располагала злость, ещё не утихшая после поднятой с Гадриэлем темы.        — Ты не понимаешь, Сэм, — ответ неожиданно последовал от Бальтазара, который выпрямился в кресле и явно решил принять участие в беседе. — Ты знаешь дьявола. Чистое и абсолютное зло. У тебя нет другой данности.        — А вы знали его до становления таковым, — медленно кивнул Сэм, отказываясь верить, что что-то сможет выступить достаточным оправданием для Люцифера, но признавая, что есть резон узнать историю даже дьявола не в его собственном изложении. — В нём действительно было что-то хорошее?        — Малыш, что бы ни создавал отец, он использовал баланс в качестве основы. Мы говорили с тобой об этом, — голос Гадриэля уловимо потеплел, и Сэм сдержал улыбку, которая вспыхнула ответом одновременно на воспоминания об их первой ночи на вершине Харни-Пик, куда они впоследствии возвращались ещё не раз, и на явно умышленное, хотя и абсолютно ненавязчивое подчёркивание Гадриэлем статуса их отношений. — Разумеется, отец не стал бы творить своего второго и любимого из сыновей чистым злом.        — Но с духом бунтарства папуля облажался, — Бальтазар усмехнулся. — Именно Люцифер, задолго до своего падения, начал экспериментировать с возможностями применения нашей силы.        — И повёл по своим стопам Гавриила, который боготворил его не меньше, чем сам Люцифер Михаила и отца, — поддержала Анаэль, неспешно потягивая мартини. — Что-то в итоге перепало и рядовым ангелам.        — Немалой частью своих особых навыков я обязан Люциферу, — странным тоном добавил Гадриэль, и Сэм резко обернулся к нему, изумлённый услышанным откровением. — Несмотря на заносчивость, горячность и нетерпеливость, Люцифер был склонен делиться своими идеями с любым из братьев или сестёр, кто проявлял к ним интерес. Однажды я размышлял над тем, как определить максимум возможностей своей силы. Выяснить это виделось возможным только практическим путём. За одним из экспериментов меня застал Люцифер. Он заинтересовался, что повлекло за собой общение и взаимодействие в некоторой форме. Именно присутствие определённого доверия и заставило меня поверить ему, когда он появился в Эдеме.        — Покажи мне того из нас, кто ему тогда бы не поверил, — Анаэль издала странный звук, напоминающий нечто среднее между фырканьем и вздохом. — Мы никогда не знали отца. Он был мифической фигурой, которую мы почитали. Но мы знали братьев, — Анаэль сжала губы и уставилась куда-то в стену отстранённым взглядом. — Их было четверо, но по факту Небеса всегда держали Михаил и Люцифер. Гавриил вился хвостом за последним, Рафаэль тенью держался первого. И в итоге многие из ангелов и сейчас, вспоминая былые времена, постоянно будут упоминать только двух старших братьев. Когда Михаил и Люцифер решили сыграть в игру «Уничтожь другого», они разрушили не только свой образ братьев-неразлучников. Они разрушили всё.        — Она права, — горько признал Гадриэль, когда Анаэль умолкла, тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, и прикрыла глаза. — Михаил и Люцифер всегда были очень разными, но друг без друга их не мог представить никто. Как и Небеса без них. После их ссоры наш дом стал совсем иным.        — Папуля бросил нас на произвол Судьбы. Гавриил вовремя сделал ноги, очевидно, понимая лучше нас всех, что кто бы ни победил в итоге, это обернётся поражением для всех, — Бальтазар усмехнулся, но в этой усмешке не было и сотой доли присущей ей обычно лёгкости. — А дядюшка Рафи предпочёл ждать развязку, скромно стоя в сторонке.        — Да брось, Бальтазар, — Анаэль скривила губы. — Можно подумать, кто-то не знал победителя заранее. На стороне Михаила было не только преимущество старшинства, опыта и силы, но и сам отец. У Люцифера не было шансов изначально. И единственный вопрос, который остался открытым для меня, насколько отец действительно это продумал. Как показала практика, иметь послушного и правильного сына на своей стороне очень удобно.        — Заставляет задуматься, так ли уж был не прав Люцифер, когда утверждал, что он лишь тот, кем режиссёр пьесы определил ему быть, да? — печально улыбнулся Бальтазар.        — Предпочитаю придерживаться убеждения, что это не моего ума дело, — Анаэль повела плечом. — Ангел из меня в принципе был так себе, а мои идеи на Небесах восторга ни у кого не вызывали. Но да. Надо не иметь ни капли мозгов и быть слепым и глухим в придачу, чтобы не видеть очевидного: отец сделал Михаила своей страховкой на любой случай.        — Карающий заточенный меч, который никогда тебя не предаст? — Сэм и сам не ожидал вспышки эмоций, которая не чувствовалась в полной мере, однако была сохранена памятью до последнего штриха. — Слепое послушание и абсолютная верность.        — Ты будто знаешь, о чём говоришь, — Анаэль бросила на него испытывающий взгляд.        — Мой старший брат остался верен отцу, когда я его ослушался, — всё-таки лаконично пояснил Сэм после короткого колебания. — Масштаб несопоставим, но увидеть аналогию позволяет.        — Ну да, вы же с братом истинные сосуды, — Анаэль нахмурилась и благодарно кивнула, когда Гадриэль, действуя как-то автоматически, наполнил её опустевший бокал. — А в таком случае история повторяет сама себя. Ваша должна была стать отражением истории Михаила и Люцифера в ключевых моментах.        — Думаю излишне уточнять, что после этого моя нелюбовь к ангелам объяснима не расистскими предрассудками, — холодно прокомментировал Сэм, понимая, что то, с какой лёгкостью рассуждала на тему Анаэль, вызвало глухое яростное раздражение.        — Сэм, они верили, что выполняют волю отца. Реализуют предначертанное. Я их не оправдываю, — поспешно добавил Гадриэль. — С человеческой точки зрения оправдать действия наших братьев и сестёр невозможно. Но ты не имел возможности близко общаться с… — он умолк, казалось, затрудняясь подобрать нужное слово.        — Более правильными ангелами, чем те, которые собраны в этой комнате, — пришла ему на выручку Анаэль, мимолётно закатив глаза на собственном самокритичном комментарии.        — Да, — Гадриэль кивнул и невесело усмехнулся. — Подчинение вложено в нас при создании. По сути, для нас оно является аналогом ваших основных инстинктов. Это возможно перебороть, но всё существо будет сопротивляться подобной идее. Твой разум начнёт бунтовать, если ты, к примеру, откажешься употреблять воду. Наш воспротивится даже самой мысли о свободе. Ангелы и без того были приучены подчиняться архангелам, поскольку те выступали посредниками и передавали им волю отца. А после его ухода, падения Люцифера и побега Гавриила, у них остались только Михаил и Рафаэль, которые верили в то, что битва олицетворяет собой единственный шанс вернуть отца.        — Он бы не вернулся, — вдруг заявила Анаэль с уверенностью, и Сэм, который открыл рот, собираясь резко высказаться о глупости веры в подобное в целом, неожиданно для себя ощутил вспышку расположения. — Не знаю, что заставляло Михаила и всех остальных, следующих за ним, свято в это верить. И понятия не имею, зачем отец оставил эту надежду, но он бы не вернулся, — Анаэль явно неосознанно сжала пальцы в кулак. — Когда я была ученицей Джошуа, я кое-что слышала время от времени. В том числе и слухи, что мой учитель иногда болтает с Богом. Полагаю, то, как часто Джошуа назидательно повторял, что Бог ушёл потому, что устал и разочаровался, он взял не из пустоты. Так что, забава была интересной, но отец ей пресытился. Потерял интерес и сел в поезд без обратного билета, — Анаэль закусила губу, и Сэму на миг показалось, что она пытается сдержать слёзы. — Поблагодарим за всё и поаплодируем напоследок.        — Ты злишься на него, — в голосе Гадриэля, который произнёс фразу как констатацию факта, а не как предположение, прозвучало удивление, которое Сэм не понял.        — Ну что ты, — Анаэль улыбнулась заметно натянуто и без капли искренности. — Я ведь даже поаплодировать готова. Он Бог. На него нельзя злиться. Но, может, я немного злюсь на дерьмового отца, который разрушил созданную им же семью. Вы ведь помните не хуже меня времена, когда всё было иначе, — Анаэль перевела взгляд с Гадриэля на Бальтазара и обратно. — Когда Михаил не сидел в каком-то безликом помещении в гарнизоне, кордоном перед которым находятся серафимы, а был среди нас. Любой ангел мог подойти к нему с вопросом или просто поговорить. Когда Люцифер останавливал каждого, кто слушать был даже не готов, и возмущался, потому что Гавриил присвоил себе его идею устроить черепашьи бега в Эдеме. А потом отцу взбрело в голову создать людей. Он говорил нам, что превратил Землю в рай, но другой. Но почему-то я его не увидела, когда впервые спустилась сюда. Зато увидела боль и страдания. Никому не стало хорошо. Ни людям, ни ангелам. А отец, вместо того, чтобы помочь своим же созданиям и исправить хоть что-то, просто ушёл и бросил нас всех справляться, как сумеем. Поэтому да. Подвернись мне возможность повторить подвиг Джошуа и поболтать с отцом, мне не пришлось бы задумываться над тем, что сказать.        — Анаэль, — в негромком обращении сквозило желание поддержать. Сэм моргнул, понимая, что не успел заметить момент, когда Гадриэль ободряюще сжал предплечье Анаэль. — То, что отца с нами больше нет, не означает, что мы одни. То, что у нас больше нет той семьи, которая была когда-то, не означает, что мы не сможем создать новую, общую или каждый свою.        — Да брось, Гадриэль, — Анаэль мотнула головой, словно пытаясь выразить отрицание или показать, что утешения не помогут. — Посмотри на нас. Сколько ангелов уже предпочло пасть, чтобы не оставаться на Небесах? Сколько попряталось на Земле подобно нам, и теперь считается преступниками? Когда последний раз ангелы действовали слаженно, все вместе?        — Но мы не сдались, — в возражении Гадриэля отразилась непоколебимая уверенность. — Ни ты, ни я, ни Бальтазар, ни Кастиэль. Мы помним, кем являемся, но учимся жить в мире людей. Ищем своё новое место. И если ты захочешь, тебе не придётся делать это в одиночку. Это тоже выбор, Анаэль.        — Да, — она кивнула, похоже, машинально, несколько секунд неотрывно смотрела Гадриэлю в глаза, а потом тряхнула головой и слабо усмехнулась. — Спасибо. Если твой Винчестер не попытается вонзить в меня клинок, то я бы рассмотрела предложение.        — Это не проблема, — быстро заверил Гадриэль, и Сэм только сжал губы, когда тот обернулся к нему, взглядом прося молчать.        — Ладно, — подозрительно легко согласилась Анаэль, и Сэму пришло в голову, что изначально она пыталась не задеть фразой, а лишь в своём стиле дать понять, что для ревности нет оснований. — Кстати о Кастиэле. Вы же вроде ищите способ вызволить его из Чистилища? Я тут поболтала кое с кем. И, возможно, есть любопытная информация.        — Ты знаешь, как попасть в Чистилище? — Сэм подобрался, мгновенно сосредоточиваясь и отодвигая всё личное.        — По слухам, некоторые нечистые на руку жнецы проводят в Ад. Разумеется, за определённую плату, — отозвалась Анаэль, быстро возвращаясь к привычному для неё тону. — Поговаривают, что тропа, которой они пользуются, лежит через Чистилище.        — И ты знаешь таких жнецов? — Сэм прищурился, быстро обдумывая новую информацию.        — Нет. Но, полагаю, проще искать что-то конкретное, а не абстрактное. Наводку дали мне. Я, исключительно по доброте душевной, даю её вам. Что вы с ней сделаете уже не моя забота.        — Это намного больше, чем у нас было за последние месяцы, — задумчиво констатировал Гадриэль. — Мы благодарны, Анаэль. Сэм, если мы сумеем выследить хотя бы одного такого проводника, то договориться с ним вряд ли станет проблемой.        — При условии, что они вообще существуют, — поправил Сэм, хотя здравый смысл подсказывал, что Анаэль нет смысла врать. — Кроули, — позвал Сэм, но не закончил мысль, с сильным опозданием понимая, что Кроули установил личный рекорд, никак не участвуя в разговоре длительное время. Настораживающее явление побудило Сэма задать совершенно не тот вопрос, который он собирался изначально: — Всё в порядке?        — Тсс, Лосяра, — привычно самодовольный саркастичный тон Кроули мгновенно убедил, что вопрос был лишним. — Я пополняю компроматом папочку с надписью «Пернатые». Никогда не знаешь, что пригодится в будущем.        — Кто бы сомневался, — Бальтазар возвёл глаза к потолку и уловимо помрачнел. Сэм чуть прищурился, понимая, что продемонстрированное недовольство не выглядит показным, но быстро напомнил себе, что это не его проблема. — Вставляет чужая драма? Или просто…        — Вы не могли бы обсудить это позже? — решительно вмешался Сэм, когда в глазах Кроули появился опасный блеск. — Кроули, такая тропа действительно существует?        — Лосяра, я, по-твоему, похож на гугл? — Кроули прожёг Бальтазара взглядом, прежде чем отвернуться от него и расплыться в широкой неискренней улыбке. — Формально жнецы относятся к пернатым. Не моя юрисдикция.        — Но Ад твоя, — резонно возразил Сэм. — Ты же не хочешь сказать, что не знаешь, что творится в твоём королевстве? — Сэм позволил иронии отразиться в голосе, а недоверию — во взгляде. Кроули открыл рот, но неожиданно замер и невидяще уставился в пространство. Сэм насторожился. — Кроули?        — Что случилось? — вопрос Бальтазара прозвучал лишь на долю секунды позже, а искреннее беспокойство в его голосе бескомпромиссно убедило, что он чётко разграничивает личные неурядицы и потенциально возможные проблемы. — Кроули, отвечай, — реплика прозвучала откровенным требованием.        — Врата Ада, — голос Кроули прозвучал как чужой, обретя какой-то потусторонний оттенок. — Открыты.        — Что? — Сэм не сразу осознал, что Анаэль, которая резко поднялась на ноги, задала тот же вопрос в унисон с ним.        — Ты не пойдёшь один, — Бальтазар схватил Кроули, который явно автоматическим движением потянулся за пальто и ни произнёс больше ни слова, за плечи и встряхнул. — Мы договаривались. Я задействую амулет.        — Мы идём с вами, — Сэм принял решение мгновенно, осознавая, что ситуация с высокой вероятностью очень серьёзная.        — Обойдёмся без дилетантской помощи, Лосяра, — Кроули как-то разом опомнился, нехотя, но согласно кивнул в ответ на испытывающий взгляд Бальтазара, который тот не отрывал от него, и едва ли не беспечным тоном бросил: — Замут не на твоём излюбленном кладбище.        — Где? — потребовал Сэм и стремительно поднялся на ноги, на ходу просчитывая, что из оружия взять с собой.        — Джаспер, — что-то в тоне Кроули, который всё-таки бросил ответ, хотя и крайне небрежно, подсказало Сэму, что тот удивлён и растерян настолько, насколько только может быть.        — Сэм, идти всем вместе рискованно, — Бальтазар поймал его взгляд и говорил очень серьёзным тоном, что располагало позволить ему закончить мысль. — Я останусь незамеченным для любого, кто может там обнаружиться. Эта фигня, — он мимолётно коснулся амулета, — скрыла меня даже от дядюшки Рафи. В худшем раскладе я вытащу Кроули, и мы вернёмся сюда. В лучшем, мы разберёмся на месте.        — Не лишено смысла, — нехотя признал Сэм, понимая, что Кроули и Бальтазар имели план действий на непредвиденный случай вроде теперешнего.        — Просто держите нас в курсе, — попросил Гадриэль, не скрывая тревоги. — И если от вас не будет вестей через час, мы отправимся за вами.       Бальтазар только коротко кивнул в знак согласия, сжал запястье Кроули, а в следующий миг они исчезли. Сэм окинул взглядом Анаэль и Гадриэля, которые одинаково хмурились, и сосредоточился, вспоминая, где встречал упоминание об Адских вратах в Джаспере. Совсем короткая запись в дневнике отца промелькнула в памяти, и Сэм быстро направился к охотничьей сумке.        — И часто ваши вечера так заканчиваются? — тон у Анаэль был странным, но уходить она явно не спешила.        — Открытие Адских врат на моей памяти впервые, — ответ Гадриэля прозвучал с изрядной долей растерянности. — Малыш, что ты ищешь?        — Это, — Сэм отозвался только тогда, когда дневник отца оказался у него в руках. Быстро перелистывая страницы, он остановился, когда искомая запись бросилась в глаза. — Я ничего не знаю о вратах Ада в Джаспере. А отец, похоже, знал.        — Разве его дневник не был у Дина? — немного невпопад спросил Гадриэль, который теперь выглядел сбитым с толку.        — Я перегнал Импалу от Лизы к Бобби пару недель назад и забрал его, — машинально пояснил Сэм, заметил обиду, промелькнувшую во взгляде Гадриэля, но заставил себя сосредоточиться на чтении. — Странно. Отец действительно знал о существовании этих врат, но написал только выдержку из легенд. Согласно ей, они ведут туда, где немыслимое зло исходит от созданий столь скверных, что даже в Аду им не место, — процитировал Сэм запись вслух. Пробежал глазами соседнюю страницу, а не найдя никакой дополнительной информации, поднял взгляд как раз вовремя, чтобы заметить как переглядываются Гадриэль и Анаэль, на лицах которых медленно проступает неподдельный ужас. — Что такое? Вы знаете, о чём или ком идёт речь?        — Возможно, — Гадриэль напряжённо сглотнул, а на его лбу залегла глубокая складка. — И если это то, о чём мы думаем…        — То последний апокалипсис, который вы с братом предотвратили, покажется тебе детской забавой, — мрачно закончила его предложение Анаэль.        — И, Сэм… Если наша догадка подтвердится, то боюсь, что Люцифер единственный кроме отца, кто сможет остановить новый, — добавил Гадриэль, заставляя Сэма вздрогнуть.