Ради тебя я стану богом

      Мик, поймав себя на том, что глаза так и норовят закрыться, позволяя измученному сознанию провалиться в сон, резко тряхнул головой и мысленно выругался. Неподъёмная усталость, объяснимая бессонной напряжённой ночью и не менее напряжённым днём, последовавшим за ней, проявляла себя всё сильнее. Свернув на боковую улочку, Мик с долей облегчения припарковался у обочины.       Антония, которая всю дорогу не отрывала взгляд от экрана ноутбука, периодически быстро печатая всё новые и новые запросы и проверяя обновления новостных сводок, моргнула и повернула голову к окну. Мик невольно устремил взгляд туда же. Аккуратный коттедж на противоположной стороне улицы ничем особо не выделялся из ряда таких же, расположенных по соседству.        — Мы на месте, — констатировал очевидный факт Мик. Достал бинокль, позаимствованный из коллекции артефактов в бункере, и чуть нахмурился, вспоминая наспех изученную инструкцию для настройки. — Согласно многочисленным свидетельствам Сэм Винчестер проживает тут на постоянной основе уже пару месяцев.        — Что это такое? — Антония бросила скептический хмурый взгляд на бинокль в его руках и поморщилась явно от боли. Мик поджал губы, понимая, что ранение продолжает доставлять ей неудобства, но промолчал, осознавая, что времени на отдых у них нет. — И где Морхед и МакГилликадди?        — Следуют за нами, выдерживая оговорённую дистанцию, — начал отвечать Мик с крайнего вопроса, повернул неприметный с виду рычажок и удовлетворённо кивнул сам себе, когда символы, которыми бинокль был расписан в изобилии, засветились. — А это, похоже, весьма полезная игрушка. Может, Авила и слетел с катушек в итоге, но изобретателем он был толковым. Сейчас и проверим, работает ли эта штука так, как нужно.        — Что нам это даст? — в голосе Антонии добавилось заинтересованности, а она быстро защёлкала клавишами, когда раздался слабый писк уведомления. — По федеральным каналам всё ещё пусто, — коротко проинформировала она.        — Я бы удивился, будь это иначе, — Мик вздохнул и поднёс бинокль к глазам. Обзор на помещение, очевидно служащее гостиной, открылся идеальный. Фигуры присутствующих в неё тут же окутались дымками разных цветов. Мик свёл брови, ощущая некоторое недоумение, опустил руку с биноклем и перевёл взгляд на Антонию. — Авила предполагал для артефакта немало функций. Одна из них заключается в том, что теоретически он позволяет распознать ангелов и демонов. Можешь открыть фото постоянного сосуда этого Кроули?        — Разумеется, — Антония вскинула брови, но быстро начала печатать. — Хочешь сказать, что там действующий Король Ада?        — И три ангела, если верить этой штуке, — Мик кивком головы указал на бинокль, бросил короткий взгляд на загрузившуюся фотографию и качнул головой. — Да, это он. И, учитывая, что там дружески распивается виски, я бы сказал, что у Сэма Винчестера интересные связи.        — Я говорила, что Винчестеры не лучше монстров, которых они уничтожают с того момента, как мы о них впервые услышали, — Антония дёрнула плечом, мгновенно скривилась и явно неосознанно потянулась к раненому боку. — Всё ещё хочешь просто вежливо постучать?        — Тони, я не говорил, что мы должны пойти без защиты, — Мик вновь поднял бинокль, приложил его к глазам и продолжил наблюдение. — Я высказывался против твоей идеи устраивать засаду. Едва ли вторжение в дом расположит кого-то к беседе.        — Зато пистолет сорок пятого калибра вполне, — парировала Антония и с неожиданной горячностью воскликнула: — Мик, да очнись же ты. Сэм Винчестер хуже любого монстра, — она достала из-под ноутбука папку, лежащую на её коленях, и потрясла ей в воздухе, привлекая внимание. — Ты же это видел. Он убивает легче, чем Кетч и, похоже, не меньший психопат. По крайней мере, с тех пор, как сумел выбраться из клетки, — Антония бросила папку между креслами. — Я ещё не выяснила, как он вообще сумел вернуться, но он вернулся не таким. Он опасен и непредсказуем. И я не вижу смысла идти на осознанный риск, проверяя твои навыки дипломатии.        — Может, ты и права, — Мик чуть прищурился, когда присутствующие в гостиной один за другим резко поднялись на ноги. — Похоже, у них что-то случилось, — лаконично прокомментировал Мик вслух, жалея, что не может услышать короткий диалог. — Кроули и один из ангелов испарились, — машинально продолжил делиться наблюдениями Мик. — Там ещё какое-то существо. Бинокль его не распознаёт, но отражает его присутствие.        — Этого ещё не хватало, — с уловимым раздражением отозвалась Антония. — Впрочем, не имеет значения. У нас достаточно оружия, чтобы справиться, с чем бы мы ни столкнулись. Я вижу машину Морхеда.        — Хорошо. Не похоже, что остальные куда-либо собираются, — Мик подавил тяжёлый вздох и отложил бинокль на колени. — Мы можем потерять изрядное количество времени, дожидаясь пока они покинут дом. И если мы ошибаемся, и Хлоя не ищет отца, то потеряно оно будет впустую.        — У тебя есть другие идеи? — раздражения в голосе Антонии добавилось. — Мы уже потратили около суток на поиски самыми различными способами, но результата не добились. Кетч как сквозь землю провалился. Ритуалы, известные нам, оказались бесполезны. Мы в тупике. Допросить Винчестера вместе с его ангелом, это не худшее, что мы можем предпринять.        — Поговорить, Тони, — поправил Мик непререкаемым тоном и жестом остановил возражения, которые явно готовы были сорваться с губ Антонии. — Я готов согласиться с тобой в том, что ради собственной безопасности нам стоит занять максимально выигрышную позицию для разговора. Фактор неожиданности явно даст нам преимущество. Но мы не станем превращать это в допрос.        — Софистика, — лаконично бросила Антония, на мгновения прикрыла глаза, но быстро выпрямилась, что далось ей с заметным трудом. — Лучше продолжай следить за домом. Нам нельзя упустить момент.       Мик провёл рукой по лицу, отгоняя одновременно недоброе предчувствие и стойкое подозрение, что нужную информацию они не добудут, и вновь потянулся к биноклю. Отравляющее понимание, что они действительно зашли в тупик, толкало предпринимать что угодно, чтобы это исправить. Мик запретил себе думать о неуклонно тикающем таймере обратного отчёта и поднёс бинокль к глазам.

***

      Адам притормозил в дверном проёме, ведущем на кухню и невольно улыбнулся, когда его взгляд остановился на Руби, сидящей за столом и что-то сосредоточенно читающей на экране ноутбука. Странное чувство чего-то домашнего, которое просто не могло возникнуть чуть более чем за сутки общения, тем не менее, согревало. Руби не обернулась, но повела плечом и обыденно проинформировала:        — Михаил на заднем крыльце. Похоже, он твёрдо решил облюбовать себе место.        — Ты упоминала, что практикуешь магию, но забыла рассказать, что телепат, — Адам открыто улыбнулся в ответ на добродушную иронию и открыл холодильник. Мгновение посомневался между содовой, которая пришлась Михаилу по вкусу за обедом, и пивом, но всё-таки достал две бутылки второго. — Или это хитрая женская интуиция?        — Вы с Сэмом определённо братья, — рассмеялась Руби, отвлеклась от чтения и повернула голову, попутно разминая шею. — Всё проще, Адам. С момента нашего знакомства я успела заметить, что вы с Михаилом начинаете искать друг друга, едва находитесь порознь чуть больше получаса. Так что я просто ткнула пальцем в небо и угадала, — Руби бросила чуть насмешливый взгляд на бутылки. — Напомни ему, что ужин через час, — невозмутимо добавила она и вернулась к чтению.       Адам качнул головой и, продолжая улыбаться, пересёк кухню и вышел на крыльцо. Дверь тихо скрипнула, а Адам застыл на мгновение при виде Михаила, который сидел на верхней ступени лестницы и, запрокинув голову, любовался послезакатным небом, расцвеченным фиолетовыми и розовыми тонами. Неуверенно кашлянув, Адам прошёл вперёд и сел рядом.        — Привет, — улыбка получилась чуть кривоватой, как и всегда, когда он не чувствовал себя уверенно, и Адам с досадой подумал, что от этого пора отвыкать. Открыв обе бутылки пива, Адам протянул одну из них Михаилу. — Подумал, что ты не откажешься. Но если не хочешь, это не проблема, я просто…        — С удовольствием, — твёрдо перебил Михаил, покосился на него с едва обозначившейся в уголках губ улыбкой и забрал бутылку, из которой тут же сделал глоток. — Ты в порядке?        — Как и час назад, — Адам мимолётно возвёл глаза к небу, но тепло, разлившееся внутри от осознания, что о нём заботятся, и не кто-то, а Михаил, толкало улыбку не сходить с губ. — Со мной всё нормально.        — Хорошо, — спокойно согласился Михаил. — У меня сложилось впечатление, что вы с Люцифером решили устроить соревнование. Кто быстрее найдёт монстров, отойдя прогуляться на короткий промежуток времени.        — Эй, вчерашние вампиры вообще-то нагрянули как раз из-за Люцифера, — шутливо возмутился Адам, поспешно сделал глоток пива и закашлялся.       Михаил вскинул руку, но неожиданно не привычно похлопал его по спине, а с силой потёр его шею. Адам невольно напрягся и удивлённо моргнул. Прикосновение отнюдь не являлось чем-то из ряда вон выходящим, но почему-то отозвалось дрожью каждого нерва. В голове промелькнуло чуть поблёкшее воспоминание со времён заточения в клетке, и Адам тряхнул головой, а затем глянул на Михаила.        — Руби сказала, что это более эффективный способ помочь, — отреагировал Михаил на его недоуменный взгляд.        — Не знал, — Адам сглотнул и внезапно с опозданием понял, что раздражающее першение в горле исчезло. — Спасибо.        — Пей осторожнее, — слишком серьёзно для простого замечания отозвался Михаил и будто бы нехотя убрал руку, возвращая её на своё колено. — Сегодня выдался спокойный день. Но, исходя из того, что мы успели увидеть в этом мире, такое здесь редкость. Однако этот дом относительно безопасен. И я бы хотел, чтобы ты не покидал его без крайней необходимости.        — Михаил, у меня есть голова на плечах, — Адам честно попытался заглушить лёгкую обиду, которая возникала каждый раз, когда забота Михаила переходила в опеку, которую можно проявить к неразумному ребёнку. — Мне жаль, что всё так вышло вчера, но это лишь урок, из которого я извлёк понимание, что следует быть осторожнее и не пересекать границу защиты участка, если мне захочется прогуляться. О ней я, кстати, вчера даже не знал.        — Разве я не сказал то же самое? — Михаил приподнял брови, а в его голосе послышалось уловимое недовольство. — Тебе так важно подчеркнуть, что ты не нуждаешься в советах, Адам? Я не понимаю.        — Нет, я… — Адам осёкся, когда резкая фраза почти сорвалась с языка, глубоко вздохнул и почти беззаботным тоном продолжил: — Я не хотел бы, чтобы ты видел во мне исключительно глупого младенца. Я очень благодарен за всё, что ты для меня сделал и делаешь, Михаил. Но я не ребёнок.        — Вспомни, что я своими глазами наблюдал большую часть сотворения мира и повтори свою фразу также уверенно, — слабая усмешка преобразила Михаила, и Адам не донёс до рта бутылку, из которой собирался отпить, ловя редкий момент.       Сейчас Михаил совсем не казался грозным архангелом и напоминал обычного парня, с которым можно было случайно повстречаться где-нибудь на улице. Рука непроизвольно дёрнулась, и Адам резко опомнился, сам не понимая, что хотел сделать. Но жест не остался незамеченным Михаилом. В горле резко пересохло, когда Михаил с почти неуловимым сомнением накрыл его ладонь своей и чуть сжал.       Обычный ободряющий жест, свойственный братьям или друзьям, почему-то никак не хотел восприниматься таковым. Адам, не глядя, отставил свою бутылку на ступень и замер на несколько секунд. Настойчивая потребность оказаться ближе, копившаяся в течение долгого времени, толкала к действию, а момент казался подходящим как никогда ранее.       Вспышка страха заставила ладони взмокнуть, а тело оцепенеть на мгновения. Адам прикрыл глаза, пытаясь собраться с духом. Интуитивное понимание, что завтра у них, возможно, нет, требовало следовать принципу «Сейчас или никогда», но здравые опасения сбивали решимость. Поймав зарождающуюся злость на себя, Адам уверенно подался вперёд, запрещая себе размышлять дальше.        — Адам, остановись, — рука Михаила упёрлась ему в грудь, заставляя замереть в тот момент, когда до соприкосновения их губ оставалась доля секунды. — Этого не будет.       Слова, за которыми мерещилось сожаление, привели в чувство вернее, чем ледяной душ. Щеки обдало жаром, обжигающая обида заставила слёзы навернуться на глаза, и Адам быстро отвернулся, пытаясь справиться с собой. Стыд накрывал удушливой волной, а непреодолимое желание сбежать ощущалось всё острее. Но упрямство не позволяло повести себя так по-детски.        — Прости, — как Адам ни старался выдержать ровный тон, голос предательски дрогнул. — Я просто… Я лучше пойду, — Адам резко поднялся на ноги, стараясь не думать о том, что проигрывает сам себе в битве за самообладание. Глупая надежда, что Михаил попытается его остановить рассыпалась пеплом, когда единственным ответом ему послужила тишина, и это неожиданно оказалось последней каплей. Больше не задумываясь, насколько жалко будет выглядеть, Адам решительно вздёрнул подбородок, спустился по ступеням и развернулся к Михаилу. — А знаешь что? Нет. Дерьмовее, чем уже есть, мне вряд ли станет, так что не думаю, что мне есть, что терять. Почему? Тебе противна сама мысль о том, чтобы поцеловать обезьянку? Парня? Или конкретно меня?        — Адам, прекрати, — глаза Михаила потемнели, но Адам впервые за долгое время не смог разобраться в эмоциях, которые в них отражались. — Всё не так.        — Тогда как, Михаил? — даже понимая краем сознания, что он сильно повысил голос, Адам уже не мог остановиться. Какая-то нездоровая, отчаянная решимость заставляла говорить, не считаясь со стыдом и болью. — Я заслуживаю хотя бы объяснений?        — Ты заслуживаешь нормальной жизни, Адам, — тон Михаила стал более резким, а он поднялся на ноги, быстро преодолел разделяющие их ступени и остановился напротив. Вскинул руку, явно намереваясь привычно сжать плечо, но Адам отступил на шаг, избегая прикосновения, которое сейчас воспринималось снисходительным издевательством. — И когда мы вернёмся домой, я сделаю всё для того, чтобы она у тебя была.        — Ты не можешь быть уверен в том, что мы вообще когда-нибудь окажемся дома, — с горечью бросил Адам, а затем вздрогнул, когда все слова Михаила нашли своё осознание. — Погоди. Нормальная жизнь?..        — Именно, Адам, — непреклонно согласился Михаил и опустил руку. — Дом, учёба, мать. Друзья, девушки, клубы, развлечения. Я, возможно, называю не весь список занятий парней твоего возраста, но…        — Ты издеваешься? — остатки здравого смысла смела злость, которая вспыхнула внутри и затмила даже обиду. — Моя мать мертва. Её сожрали монстры на моих глазах. Мой дом давно продан с аукциона. Не было ни друзей, ни девушек, и…        — Я верну тебе это всё, Адам, — перебил Михаил с веской уверенностью. — В нашем мире мне понадобиться несколько минут, чтобы решить любые твои проблемы. После я исчезну и никогда не напомню тебе о себе. И даю слово, что ни ангелы, ни демоны тебя больше не побеспокоят.        — Ты несерьёзно, — Адам неверяще покачал головой и вгляделся в лицо Михаила, позабыв о стыде и неловкости, но нашёл только неколебимую уверенность в своей правоте. — Михаил, очнись. Меня съели заживо. Захария истязал, когда я отказывался сказать «да». Я провёл сорок лет в клетке с дьяволом, который пытал моего брата, а порой и мне перепадало. Выжил в чёртовом мире, куда нас занесло. И после всего этого ты действительно веришь, что я просто забуду всё и пойду развлекаться в клуб? Сотру номера Дина и Сэма из телефонной книги, заведу девушку и собаку и буду жарить барбекю на выходных? Вычеркну из памяти тебя и буду смотреть по вечерам ужастики с миской попкорна, пивом и друзьями? Ты на самом деле не понимаешь, что это так не работает?        — Я понимаю, что ты никогда не хотел такой жизни, на которую я тебя обрёк, Адам, — Михаил сжал губы, странно дёрнул щекой и отвернулся. — Тебе кажется, что ты что-то чувствуешь ко мне. Но это лишь давление обстоятельств. У тебя нет выбора сейчас, Адам.        — Он мне не нужен, — восклицание прозвучало запальчиво, и Адам мысленно выругался на себя, понимая, что горячность заявления Михаил определённо расценит аргументом в пользу своего мнения. — Как же ты не понимаешь, — Адам покачал головой, ощущая неожиданно накатившую беспомощность.        — Это ты не понимаешь, Адам, — Михаил неожиданно повернулся обратно. Скулы на его лице обозначились чётче обычного. — В эту минуту ты веришь, что твоё желание единственное верное. Ты создал себе красивый образ, некий почти идеал. В этом тебе помог и я, о чём сожалею. И ты считаешь, что он соответствует действительности. Но это не так.        — Да что ты? — злость вернулась внезапно и разгорелась с новой силой. — Если ты вдруг не заметил, Люцифера я идеализировать не спешу. Пусть он и твой брат, но он чудовище, Михаил. Я стараюсь видеть в нём хорошее, но это знаешь ли проблематично, когда…        — Как и я, — прервал Михаил. Адам моргнул, не понимая, к чему относится возражение, и Михаил чуть скривил губы. — Я не рыцарь в сияющих доспехах, Адам. Я не меньшее чудовище, чем Люцифер.        — Это неправда, — Адам сделал шаг назад и запустил пальцы в волосы, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. — Ты совсем другой, ты…        — Ты видишь то, что хочешь видеть, Адам, — безжалостно оборвал Михаил. — Ты видишь то, что я тебе показал. Но истина в том, что когда-то я без тени сомнения предал брата. В том, кем стал Люцифер, достаточно моей вины. Я хладнокровно отдавал приказы убивать людей, Адам. Я убивал их лично. Как и ангелов, демонов, монстров. У меня нет души. Я не способен ощущать те эмоции, которые в твоём понимании определяют человечность. Я не человек, Адам. И никогда им не стану. Временная слабость не меняет ровным счётом ничего. Это лишь крупица опыта, которая быстро затеряется среди остального, накопленного за миллиарды лет, едва мы вернёмся домой, и моя сила восстановится.        — Зачем ты сейчас это делаешь, Михаил? — горькая усталость и разочарование, рождённое обидой, притупили даже злость, и Адам ссутулился. — То, что ты сейчас говоришь… Пусть это правда, пусть так и есть. Но смотреть на неё можно под разным углом. Ты умышленно выбираешь худший. Зачем?        — Я не хочу давать тебе ложных надежд, Адам. И не желаю, чтобы ты продолжал жить в иллюзии.        — Об этом следовало думать в клетке, — Адам с силой зажмурился, когда почувствовал, как на глаза вновь наворачиваются слёзы. — Ты помнишь, что сказал мне, когда показывал сады Семирамиды?        — Это было опрометчиво с моей стороны, Адам, — впервые за весь разговор в голосе Михаила проскользнуло что-то такое, что Адам с трудом сдержал порыв броситься к нему, игнорируя любые возражения и доводы. — Мне жаль.        — Тебе жаль, — эхом повторил Адам и с трудом сглотнул, когда слова раздавили едва поднявшую голову надежду как незначительную букашку. — Да, я уже понял.        — Адам, — Михаил нахмурился. — Я не собираюсь менять свою позицию в обсуждаемом вопросе. И не вижу смысла продолжать этот разговор. Наши взаимоотношения до недавнего времени определялись тобой как дружба, и это устраивает меня. Пусть всё так и остаётся.        — Нет, Михаил, так это больше не останется, — Адам покачал головой, отошёл ещё на шаг и не отвёл глаз, когда на лицо Михаила словно легла тень. — Ты достаточно ясно дал понять, что я для тебя лишь добровольно взятая на себя обязанность. Хочешь называть вещи своими именами? Тогда давай начнём с того, что дружбы никогда и не было.        — Адам, я понимаю, что ты сейчас охвачен множеством эмоций, но не стоит обесценивать…        — Я ничего не обесцениваю, — с усталым безразличием перебил Адам, неожиданно понимая, что что-то внутри сломалось безвозвратно. Некое благоговение перед Михаилом, рождающее не страх, но уважение, превратилось в гору битых осколков, которые больше не желали собираться воедино. — Это только что сделал ты.        — Помогите, — отчаянный детский крик донёсся на грани слышимости.       Адам мгновенно обернулся, замечая, что и Михаил перевёл взгляд в ту сторону, откуда исходил звук. Порыв немедленно кинуться на помощь заставил Адама сорваться на бег, на ходу пытаясь определиться с более точным направлением. Чужие пальцы сжали его запястье железной хваткой, вынуждая остановиться, преодолев лишь несколько футов.        — Оставайся здесь, — тон у Михаила был непреклонный. — Я проверю сам, и если будет возможность, окажу помощь.        — Ни за что, — Адам решительно рванул свою руку и мимолётно изумился, когда сумел её освободить. — Приказывать ты можешь своим ангелам, но не мне. Хочешь остановить меня, так лиши сознания или что ты там ещё можешь сделать.        — Адам, зачем ты так? — Михаил свёл брови, а в его голосе промелькнула горечь. — Я лишь хочу уберечь тебя от опасности.        — Тогда начни с себя, — Адам и сам не ожидал от себя откровенной дерзости, которую не позволял себе в общении с Михаилом даже в самом начале, когда их отношения были далеки от понимания друг друга, но обдумывать перемену времени не было. — Там ребёнок, попавший в беду, — всё-таки добавил он. — Я не стану стоять на месте.        — Помо… — крик, ставший ещё более отчаянным, повторился, но на этот раз оборвался на полуслове.       Адам сглотнул, выхватил клинок и занёс ногу, собираясь возобновить бег, когда ощутил, как рука Михаила крепко сжала его плечо. Секунда невесомости, — и они оказались на соседней улице. Фонарь над их головой интенсивно замигал, а через секунду взорвался. Адам шарахнулся в сторону, машинально дёргая за руку и Михаила, что спасло их от дождя из осколков, и огляделся.       В паре ярдов от них прямо на дороге лежал мальчик лет десяти на вид, рядом с которым носился жалобно скулящий щенок. Девушка, чьи руки почти полностью покрывали татуировки, с видимой злостью пыталась схватить собаку, но резко обернулась в момент их появления. Её глаза вспыхнули неестественной синевой, и Адам крепче сжал клинок в руке.       Щенок подобрался к лицу ребёнка и принялся его облизывать, продолжая жалобно скулить, но тот не отреагировал даже слабым движением. Адам стиснул зубы, понимая, что они могли опоздать. Девушка, в которой Адам опознал джинна, припомнив многочисленные рассказы Михаила о монстрах, оскалилась в улыбке и бросилась на них.       Адам, не раздумывая, сделал шаг в сторону Михаила, оказываясь одновременно вплотную к нему и ровно на траектории прыжка джинна. Клинок, который джинн попыталась выбить из его руки, соскользнул и срезал лишь часть кожи на руке, испещрённую татуировками. Джинн взвыла и толкнула их обеими руками с нечеловеческой силой.       Адам не удержал равновесие, упал на асфальт, но быстро поднялся, не обращая внимания на ушибленное бедро, которое отозвалось болью, и тут же нашёл взглядом Михаила. Тот сумел устоять на ногах, хотя и находился теперь на приличном расстоянии. Джинн резко завертела головой, словно не могла определиться, на кого из них броситься в первую очередь.       Опознала ли она в Михаиле ангела или просто решила, что он сильнее, но чёткий резкий удар последовал слишком быстро. Адам сглотнул, когда Михаил согнулся. В его глазах вспыхнула ярость, а джинн уже обхватила ладонями его лицо. Понимая, что у него лишь доли секунды, Адам бросился на джинна сзади, пытаясь не столько ударить клинком, сколько помешать осуществить своё намерение.       Злобное шипение послужило ему ответом, когда рука с силой сжала длинные кудри, рассыпанные по плечам. Джинн попыталась извернуться, отпустив Михаила, но Адам замахнулся и вонзил клинок ей в плечо. Яростный, полный боли крик устремился в пространство. Адам резким движением выдернул клинок и отступил на шаг, примеряясь для удара.       Михаил неожиданно схватил джинн за плечи, резко дёрнул на себя, развернул и толкнул на окровавленное лезвие клинка так, что удар пришёлся точно в сердце. Хриплый вопль, оборвавшийся на высокой ноте, сменился странным бульканьем, и джинн рухнула оземь. Теперь невидящий взгляд устремился в небеса. Адам выдохнул, запоздало осознав, что невольно задержал дыхание, и шагнул к ребёнку.       Щенок слабо тявкнул, когда Адам протянул руку к тонкой шее, видневшейся из-под ворота фланелевой рубашки, но быстро вернулся к жалобному скулежу. Ощущая свои пальцы чужими, Адам прижал их к холодной коже, выждал несколько секунд, а затем обречённо прикрыл глаза. Понимание, что они действительно опоздали, отозвалось внутри до невыносимости неприятным чувством.        — Пульса нет, — собственный голос показался Адаму мёртвым. — Ты вроде говорил когда-то, что бывает передозировка яда джиннов.        — Бывает, — мрачно согласился Михаил, подошёл ближе и присел возле хрупкого неподвижного тела на корточки.       Адам отвернулся, не в силах сейчас ещё и смотреть в глаза Михаилу, но успел заметить странное выражение на его лице. Руки невольно сжались в кулаки, а бездействие казалось преступлением. Вот только сделать больше было нечего. Взгляд остановился на трупе, лежащем чуть в стороне, и Адам едва подавил порыв бить уже мёртвое тело джинна клинком до тех пор, пока хватит сил.        — … гите, — неожиданно раздалось окончание фразы, и Адаму потребовалась секунда, чтобы сообразить, что именно этот голос звал на помощь.       Адам резко развернулся обратно и неверяще уставился на определённо напуганного, но живого мальчика. Щенок зашёлся радостным тявканьем, а в груди что-то дрогнуло, когда Адам заметил, как Михаил почти бережным движением поддерживает ребёнка за спину, помогая ему сесть. Горло резко сжала невидимая рука, и Адам судорожно втянул в себя воздух.       Признание самому себе, которого он избегал в течение долгого времени, больше не желало прятаться в глубинах сознания и рвалось на свободу, как птица, насильно удерживаемая в клетке. Адам сдался, позволяя давно очевидной для него истине пронестись в голове яркой мыслью. Он влюбился в Михаила окончательно и бесповоротно. И даже полученный отказ оказался бессилен это изменить.        — Джон, — полный тревоги и ужаса девичий крик неожиданно огласил улицу, и Адам моргнул, переключая внимание. Юная девушка, по виду не старше его самого, быстро бежала к ним. — Джон, — выдохнула она ещё раз, рухнула на колени рядом с ребёнком, едва оказавшись достаточно близко для этого, и судорожными движениями принялась его ощупывать. — Боже, ты в порядке? Зачем ты вышел из дома? Что произошло?        — Люцифер убежал на улицу, а я только хотел его позвать, — мальчик насупился. — Но он хотел играть и побежал сюда. Здесь была злая тётка, — он указал пальцем на труп джинна. — А они меня спасли, — теперь детская рука уверенно указала сначала на самого Адама, а потом на Михаила. — Наверное.       Адам заморгал, пытаясь осмыслить всё услышанное, а потом прикусил губу, пытаясь сдержать немного истерический смех. Общая картина наконец-то сложилась в голове, обрисовывая вполне рядовую ситуацию. Ребёнок выскочил за расшалившимся щенком, но на свою беду угодил в лапы монстра, которые в этом мире охотились сплошь и рядом. Михаил издал странный звук.        — Ох, простите, я… — девушка быстро выпрямилась и, казалось, только обратила внимание на их присутствие. — Джон, вставай бога ради. У тебя что-то болит? — немного невпопад обратилась она вновь к Джону, который отрицательно замотал головой в ответ, и Адам чуть сжал губы на очередном повторе имени, которое отзывалось устойчивыми ассоциациями. — Люцифер, не прыгай на меня, — новая реплика адресовалась явно щенку, который крутился под ногами как волчок и периодически подпрыгивал. — Простите. Я… Вы ведь не монстры? Монстры не спасают детей. Чёрт, я… Сейчас сложно кому-то верить. Извините. Я Джулия, няня Джона. Я готовила ужин, а он смотрел мультфильм в гостиной. Мне в голову не пришло, что он нарушит строгий запрет и выбежит на улицу. А вы?.. Я раньше вас не видела в нашем районе.        — Я Адам, а это Михаил. Мы тут недавно, — Адам, не желая лгать без крайней необходимости, выбрал максимально обтекаемую формулировку, которая пришла в голову, и невольно улыбнулся в ответ на сбивчивую быструю речь Джулии. — Остановились у Руби, — он махнул рукой в направлении дома, который сейчас не был виден. — Возможно, вы знаете её.        — О боже, конечно, — Джулия заметно расслабилась, отбросила упавший на щёку локон тёмных волос, крепче прижала к себе Джона и открыто улыбнулась. — И, пожалуйста, на «ты». Руби нам очень помогла. Я рада, что к ней приехали друзья. После гибели семьи она была совершенно разбита, хотя и старалась этого не показывать.        — А где родители ребёнка? — хмуро осведомился Михаил, которого общительность Джулии явно не особо расположила.        — Чуть меньше месяца назад на их дом напали вервольфы, — улыбка исчезла с лица Джулии как по волшебству, а её руки сжались крепче. Джон издал недовольный звук. — Я немного задержалась из-за соседки, которой требовалась помощь с её кошкой, и это спасло жизнь Джону. Когда я привезла его домой, всё уже было… Люцифер единственный, кто выжил. Видимо, успел спрятаться. Единственный живой родственник Джона, его дядя, с недавних пор вампир. Обитает где-то в Миннесоте.        — Сочувствую, — фраза вырвалась сама по себе, и Адам даже не понимал, адресована ли она Джулии. — Эй, Джон, — он заставил себя собраться и искренне улыбнулся, переведя взгляд на ребёнка, который хоть и жался к Джулии, но на них поглядывал с явным любопытством. — У твоего щенка необычная кличка.        — Ему нравится, — Джон мгновенно насупился, и Адаму показалось, что тема ему уже знакома. — Я знаю, что так звали падшего ангела. Когда я ходил в воскресную школу, нам об этом рассказывали. И Джулия говорит, что нельзя было так называть собаку. Но ангелов не существует. Я молился, как меня учили, но моим маме и папе это не помогло. И другим людям тоже. Если бы ангелы были на самом деле, они бы спасли всех, я знаю.        — Это… — Адам не нашёлся с ответом и машинально перевёл чуть беспомощный взгляд на Михаила, который слушал беседу со странным выражением лица.        — Простите его, — поспешно вмешалась Джулия. — Он тяжело переносит смерть родителей. И нам лучше вернуться в дом. Была рада знакомству. Я очень благодарна вам за помощь, — она бросила мимолётный взгляд на труп джинна, а потом ухватила Джона за руку. — Передавайте Руби привет. И если вам что-нибудь понадобится, мы живём вон в том доме, — она указала рукой на симпатичный коттедж, в котором приветливо светились окна.        — Вам может угрожать опасность, — вмешался Михаил. — Монстры могут…        — О, нет, — тут же отмахнулась Джулия и извиняюще улыбнулась. — Простите, у меня есть отвратительная привычка перебивать собеседника. И я слишком много говорю. Дом окружён защитой. Я мало что в этом понимаю, но Руби сказала, что мы в безопасности. Позавчера к нам пытались вломиться вампиры, но им пришлось уйти ни с чем. Мы будем в порядке. Спасибо вам ещё раз, — Джулия махнула свободной рукой на прощание и стремительно зашагала к дому, на который указывала ранее, не выпуская ладошки Джона.       Адам проследил взглядом как жизнерадостный щенок, похоже, лабрадора, которого явно переполняла энергия, прыгает вокруг ног Джулии и Джона, мешая им идти, и качнул головой. Эмоций в совокупности оказалось слишком много, и они теснились, грозя захлестнуть полностью. Выждав, когда Джулия с Джоном скроются за дверью своего коттеджа, Адам развернулся и зашагал к дому Руби.       Шагов Михаила не последовало, и желание обернуться стало нестерпимым. Адам глубоко вздохнул, стараясь сделать это как можно более тихо. Обида, затёршаяся ситуацией, вновь напомнила о себе, а мысли разбегались. Понимания, что делать дальше после случившегося разговора, так и не появилось. И всё же слова рвались с языка. Махнув рукой на гордость, Адам обернулся и позвал:        — Михаил. То, что ты сделал для этого ребёнка… — голос сорвался, когда взгляд Михаила до этого направленный на коттедж, остановился на нём. Не обращая внимания на жар, мгновенно охвативший, казалось, всё тело, Адам заставил себя договорить: — Чудовища так не поступают.        — Адам… — обращение прозвучало как-то потерянно, но не было попыткой задержать.       Новый вздох дался с трудом. Адам сжал кулаки и отчаянным усилием воли подавил порыв бегом преодолеть разделяющее их расстояние и обнять Михаила, стирая всё, что так неожиданно встало между ними. Но слова были сказаны и услышаны. Выдавив кривую улыбку, Адам прибавил шаг, но нервно вздрагивать перестал только тогда, когда наконец-то услышал тихие шаги Михаила за спиной.       Осознано направившись к задней двери и стараясь не обращать внимания на лестницу, которая теперь вызывала горечь одним своим видом, Адам проследил взглядом, как Михаил скрывается в доме, войдя через центральную дверь, и только после этого тенью скользнул на кухню. Руби подняла взгляд и тут же настороженно прищурилась, оглядывая его с ног до головы.        — Что-то ещё случилось? — с тревогой спросила она, поднялась на ноги, плотно прикрыла дверь, отрезая кухню от гостиной, и достала из холодильника пару бутылок пива. — Ты в порядке?        — Джинн случилась, — Адам вздохнул, чувствуя, как с отсрочкой накатывает усталость, и отмахнулся от ощущения, что он недопонял вопрос. — Напала на мальчика. Его няня Джулия сказала, что знает тебя.        — Боже. Джон не пострадал? Джулия в порядке? — быстро спросила Руби. — Ты ранен?        — Всё в порядке, все в порядке, — Адам машинально, не до конца понимая, зачем вообще это делает, опустился на стул и взял бутылку пива, но тут же отставил её. — У меня несерьёзный ушиб. Яд джинна убил Джона, но Михаил его воскресил. Он вряд ли понял, что с ним вообще случилось. Они дома.        — О, — Руби моргнула, вскинула брови, но больше ничего не добавила. Села на своё место и открыла обе бутылки. — Хорошо, что вы оказались поблизости. Я стараюсь за ними присматривать, но делать это круглые сутки, разумеется, не могу.        — Джулия очень тепло о тебе говорила и передавала привет, — отозвался Адам, которому вдруг показалось, что он плывёт в странном тумане. Разговор виделся будто бы со стороны и казался лишённым смысла. — Эмм, я, наверное, не буду ужинать. Устал. Прости.        — Адам, — Руби неожиданно осторожно взяла его за запястье, останавливая, когда он встал. — Слушай, я ненавижу лезть куда-либо, если меня об этом не просили, и не люблю подслушивать, но дверь ты не закрыл, а говорили вы громко. Обычно в таких случаях принято утешать, но не думаю, что тебе это нужно. И, может, совет тебе тоже нужен не особо, но… Если бы я была на твоём месте, я бы не сдалась так просто. Я бы попыталась снова. Возможно, не раз.        — А смысл? — Адам горько усмехнулся, опустился обратно на стул и растерянно сделал глоток из бутылки, которую ему подвинула Руби. Стыд, вспыхнувший в первую секунду, когда Адам осознал, что у их разговора был невольный свидетель, как-то слишком быстро отступил, уступая желанию выговориться. — Бороться можно с монстрами. Или с плохими привычками. Или с несправедливостью. А это… Это всё равно, что бороться с ветряными мельницами, Руби. Бесполезно. Если Михаил принял решение, его невозможно переубедить. Поверь, я знаю.        — Но это не означает, что он не может изменить своё решение сам, — резонно возразила Руби. — Слушай, это действительно не моё дело, но в этом мире достаточно дерьма и страданий, чтобы добавлять ещё. Я вижу, как Михаил на тебя смотрит. Да только слепой не заметит, что вы постоянно тянетесь друг к другу. И я уверена, что именно его отношение к тебе и является причиной того, что он тебе наговорил.        — Или он действительно так считает, — Адам пожал плечами и сделал ещё глоток. — Ты мало знаешь об ангелах, Руби. Они правда…        — Зато я достаточно знаю о мужчинах, — парировала Руби, помешав Адаму закончить фразу и грустно усмехнулась. — Я больше двух лет наблюдала трагикомедию отношений моих Дина и Каса. Поверь, меня сложно удивить, и ещё сложнее обмануть. Я уверена в том, что Михаил неравнодушен к тебе. И если он тебе дорог, то не сдавайся. Всегда лучше жалеть о сделанном, чем о том, что ты даже не попытался.        — Я понятия не имею, что делать, — неожиданно для себя честно признался Адам, мысленно махнув рукой на то, как жалко выглядит. Нежданная поддержка почти оживила угасшую надежду и вновь разбудила едва начавшие успокаиваться эмоции. — У меня вообще нет особого опыта в отношениях, и это… Михаил. С ним сложно. Сейчас мне кажется, что я его понимаю. А через минуту, что никогда и не понимал.        — Ты думал, что у него есть к тебе чувства, — проницательно заметила Руби и прикусила губу. — Но после вашего разговора ты считаешь иначе.        — Ну, знаешь, он был убедителен, — Адам сжал пальцы на бутылке с такой силой, что костяшки отозвались болью. — Ты же слышала. Он просто… Выставил меня неразумным ребёнком, который хочет игрушку. Оловянного солдатика. Но не понимает, что получив, разочаруется и отбросит в сторону.        — И этого достаточно, чтобы ты усомнился в своих чувствах? — Руби прищурилась. Адам перевёл на неё взгляд, открыл рот, собираясь обиженно возразить, но слова застряли где-то в горле от понимания, что доля истины в вопросе Руби присутствует. — Адам, мы все так или иначе зависимы от мнения людей. И болезненнее всего мы воспринимаем любое непонимание от самых близких. Но если слова Михаила заставляют тебя сомневаться в том, что чувствуешь ты, то… — Руби не закончила фразу и качнула головой, словно оставляя возможность задуматься.        — Нет, я… — Адам умолк, не понимая как связно выразить эмоции, которые продолжали кипеть внутри. — Я не сомневаюсь. Просто… Он заведомо не даёт мне шанса, — фраза вырвалась сама по себе, но неожиданно принесла странное успокоение. Адам глубоко вдохнул и поймал себя на яркой вспышки благодарности и стыда. — И, чёрт, я… добавляю тебе проблем. То есть я благодарен, но… Тебе и без того хватает с чем…        — Адам, у меня был брат, — резковато перебила Руби, и Адам, сам не понимая почему, напрягся. — Родители решили свозить нас в Малибу, отдохнуть. Мне было девятнадцать, и я была всей такой из себя студенткой: взрослая, самостоятельная. Воротила нос, говоря, что отдых с семьёй это скучно. Но мама привыкла справляться и не с таким и сумела меня уговорить. Больше всего я ныла о том, что мне придётся терпеть компанию идиота-братца. Ему было четырнадцать. Переходный возраст и всё такое. Мы не ладили, но очень любили друг друга, — голос Руби дрогнул, а она прикрыла глаза и сделала длинный глоток пива.       Адам, не отдавая себе отчёта, накрыл её лежащую на столе ладонь своей. Память услужливо подбросила совсем свежее воспоминание о таком же жесте Михаила, словно наглядно хотела подчеркнуть разницу. Адам медленно втянул в себя воздух. Сейчас жест воспринимался настолько дружеским для него самого и, видимо, и для Руби, что даже варианта иной трактовки в голову не приходило.        — Скажи, что он не погиб в этом кошмаре, — Адам поморщился, понимая, что его голос звучит слишком нервно.        — Нет, — Руби улыбнулась сквозь слёзы, навернувшиеся на глаза, и опустила взгляд на их ладони. Адам сжал свою чуть крепче, ощущая отчаянное желание поддержать. — Слишком банальная история. Тонущий ребёнок. Подросток, которому захотелось погеройствовать, хотя неподалёку и были спасатели. Прихотливое течение. Девочку спасли. А труп Ноя обнаружили только через сутки. Я была там, на берегу. Отец не дал мне кинуться в волны, и он был прав. Шторм был сильный, а плавала я так себе. Но я… Не успела, не остановила, не спасла. И последним, что я сказала Ною, была какая-то идиотская шутка.        — Я напоминаю тебе его, — очень осторожным тоном проговорил Адам, не находя подходящих слов утешения.        — Ты напоминаешь мне хорошего парня, который обнял почти незнакомую ему девушку, потому что она плакала, и сказал ей, что она больше не будет одна, — Руби тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания, усмехнулась и смахнула слёзы со щёк. — Что важнее, ты сделал это, не имея намерения залезть мне под юбку, — усмешка почти переросла в полноценный, хотя и короткий смех, и Адам неожиданно для себя расслабился, с удивлением понимая, что поселившаяся внутри горькая тяжесть стала словно бы немного выносимее. — Так что готова быть жилеткой, давать хреновые советы или просто накормить тебя ужином, если ты не хочешь сидеть со всеми. Выбор за тобой.        — Я не знаю, — Адам сглотнул, понимая, что желание выговориться спотыкается о неумение говорить с кем бы то ни было о подобных вещах. Но взгляд Руби обещал понимание, и Адам сдался. Горечь и обида, узревшие возможность получить хоть какой-то выход, прорвались потоком слов: — Хуже всего то, что я больше не знаю как… Я мог прийти к нему со всем, понимаешь? А теперь не знаю, как сказать хоть слово. Всё просто рухнуло. Снова. Вся моя жизнь. Как тогда, когда гули напали на наш дом. Только тогда я погиб, и даже это было проще. Звучит жутко, но так и есть. А сейчас я просто хочу всё исправить, но не знаю как. Я не могу вернуть время назад, или… Ничего не могу. Боже, да я даже злиться не могу. Ты говоришь, что стоит бороться, но я не знаю за что. Мне казалось, что… Видимо, мне казалось то, чего не было. То есть я понимал, как глупо думать, что архангел может вообще что-то чувствовать, тем более к обычному парню, но…        — Слушай, по тому, как ты и Сэм говорите о Михаиле и Люцифере я уже поняла, что они типа очень крутые ребята, которые отличаются от людей и всё такое, — Руби мимолётно закатила глаза и состроила гримасу. — Но из того, что успела увидеть я, они люди намного больше, чем вам кажется. Я поняла, что они сейчас вроде как ослаблены и это играет свою роль, но я даже вашего чёрта чёртом не воспринимаю. И да, я мало знаю об ангелах, но глаза у меня есть. И они подсказывают мне, что Михаил это вулкан. Внешне неприступная скала, которая скрывает бурлящую лаву. И, возможно, ты ошибаешься не в том, в чём считаешь.        — Не знаю. Сейчас я уже и сам себе кажусь глупым ребёнком, — Адам невесело усмехнулся, когда отступивший стыд снова накрыл удушливой волной. — Я хочу поверить, что мне есть за что бороться, но больше не знаю как это сделать.        — Ну, — Руби чуть лукаво прищурилась и покачала в руке бутылку. — Возможно, у меня есть идея. Она глупая, стара как мир и в любом случае не поможет вам что-либо решить. Но в этом у вас и не может быть помощников. Однако она может помочь тебе понять, обманывался ли ты, считая, что у Михаила есть к тебе чувства. По крайней мере, с моим Дином сработало. А из того, что я вижу, у Михаила частично схожий характер. И как я понимаю, он не слишком хорошо разбирается в тонкостях взаимоотношений людей. Так что шансы есть. Но решать тебе.        — Мне не кажется… — начал говорить Адам, намереваясь тактично отказаться. Интуиция упрямо подсказывала, что Руби предлагает ему что-то сродни манипуляции. Совесть противилась, но отчаяние и безысходность быстро одержали верх. — Или, — задумчиво начал Адам, когда здравый смысл резонно подсказал, что выслушать предложение ещё не означает на него согласиться, — лучше жалеть о сделанном, чем о том, что не попытался. Рассказывай.        — Это мелочь, — Руби улыбнулась, потрепала его по плечу, встала и направилась к плите. — И она может подождать. А прямо сейчас ты поешь и попробуешь отдохнуть, договорились? Мазь от ушибов есть в ванной на втором этаже. И, Адам, подумай вот о чём. Сэм вчера сказал, что тебя определяет то, за что ты готов драться и за что готов умереть. Я с ним согласна, но кое-что он упустил. За что или за кого ты готов убить. Это более цинично, но не менее важно. И Михаил за тебя готов.        — Это не то…        — Это именно то, — Руби не оставила ему возможности возразить, и Адам подпёр подбородок рукой, невольно вспоминая Михаила, который мчался к вампирам. — То, что человек делает, всегда важнее того, что он говорит. Непреложный факт, — Руби пожала плечами и достала из шкафа тарелку.        — Он не человек, — машинально напомнил Адам и стиснул зубы, понимая, что фраза больно уколола, прозвучав отголоском разговора с Михаилом. Аппетитный аромат заставил внимание переключиться. Чуть приподнявшись на стуле, Адам пригляделся к содержимому сковороды. — Джамбалайя? — с неподдельным удивлением спросил он, наблюдая, как Руби наполняет тарелку. — Мама часто её готовила, и всегда потрясающе. Бабушка была из Луизианы и передала ей рецепт по наследству.       Руби мимолётно улыбнулась в ответ, но в её глазах промелькнула такая тоска, что Адам счёл за лучшее не продолжать расспросы. Подтянув к себе тарелку, он отправил в рот первую вилку, не сдержал улыбку, когда вкус воспринялся близким к привычному, несмотря на то, что некоторые ингредиенты определённо были заменены и неожиданно для себя успокоился.       Последние фразы Руби вертелись в голове и постепенно возвращали сильно пошатнувшуюся уверенность, что он значит для Михаила больше, чем обычная обезьянка. Здравый смысл, который будто бы пробудился от спячки, теперь исправно подталкивал к пониманию, что категоричное решение Михаила действительно могло быть рождено тем, что в его разумении являлось заботой.       Воспоминания о долгих годах в клетке мельтешились в голове, но только подкрепляли растущее желание бороться. Не ради победы, но ради призрачной и хрупкой надежды на счастье, родившейся в тот момент, когда он получил второй шанс волей Михаила. Адам прожевал очередную порцию и прикрыл глаза. Момент осознания себя вновь живым помнился чётко, но казался невероятно далёким.        — Выглядишь как парень, который близок к победе в гражданской войне внутри себя, — хмыкнула Руби, которая уже расставляла тарелки на столе к грядущему ужину.        — Ты должна научить меня телепатии, — почти со смехом отозвался Адам, резко вернувшись в реальность. Проглотил фразу о том, что он готов бороться с Михаилом, но не против него, а за него, которая показалась вдруг слишком личной для озвучивания даже Руби, и приподнял бутылку. — Винчестеры не сдаются, — гордость, вспыхнувшая внутри, когда он применил к себе фамилию отца, которая раньше воспринималась абсолютно чужой, удивила самого Адама и толкнула добавить под одобрительно-насмешливым взглядом Руби: — Даже если бороться надо не с очередным монстром, а за собственное счастье.

***

      Хлоя подавилась воздухом, когда бушующая сила, не находя себе места так быстро, как это было необходимо, заметалась внутри, причиняя вполне физическую боль. Страх, испытанный как эмоция и ранее, что делало его легко опознаваемым, взметнулся удушающей волной. Не в силах даже пытаться держать привычную маску безразличия, Хлоя едва слышно зашептала:        — Пожалуйста, хватит. Мне нужен перерыв. Столько силы единоразово я не принимала ни разу. Эдна, баланс не успевает выравниваться. Остановитесь.        — Это правда? — тон Асмодея, который бросил на стоящую в шаге от него Эдну тяжёлый и лишь условно вопросительный взгляд, не предвещал ничего хорошего. — Девчонка должна принимать энергию порциями?        — Не уверена, мой Князь, — голос Эдны дрогнул, когда глаза Асмодея стремительно вспыхнули жёлтым светом, и она поспешно добавила: — Дефилимы крайне плохо изучены. Хлоя, ты лжёшь нам?        — Нет. Боже, нет, — Хлоя вздрогнула, когда сообразила, что упустила момент перехода, а вопрос адресован ей. — Мне жаль, что Хранители не выдали мне руководство по эксплуатации меня самой, но я чувствую, что что-то не так. Мне нужен перерыв.        — Ты доложишь нам немедленно, как только будешь готова принять очередную дозу силы, — холодно приказал Асмодей и кивком головы отозвал в сторону Эдну.        — Хорошо, — обессилено пробормотала Хлоя, не сразу осознав, что её ответ никому не требуется.       Понимание, что Асмодей не ждал его, поскольку уверен в своей абсолютной власти над ней, неприятно укололо внутри. Сила продолжала бушевать, закручиваясь ураганом, способным уничтожить. Хлоя судорожно вцепилась в прутья клетки дрожащими пальцами, а следом прислонилась к ним же лбом и устало прикрыла глаза. Последние сутки виделись непрекращающимся кошмаром.       Крик, полный отчаянной, невообразимой боли ударил по ушам, и Хлоя сжалась, с трудом удерживаясь от желания свернуться в клубок. За прошедшие ночь и день практически неутихающие крики девушки, которую Эдна называла Мэг, довели и без того истёрзанные нервы до состояния натянутой тетивы, грозящей лопнуть от простого прикосновения. Очередной вопль превратился в хрип.       Заставив себя открыть глаза, Хлоя сглотнула, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота при виде демона, который орудовал ножом между ног прикованной к кушетке обнажённой Мэг. Напоминание себе, что та, кто подвергается пыткам, и сама является демоном, помогало слабо. Мэг всё равно вызывала невольное сочувствие. Хлоя отвела взгляд, когда кровь полилась с кушетки на пол.       В поле зрения тут же оказались демоны, удерживающие своего же собрата и ангела, занимающего сосуд совсем юного парня, которые должны были быть опустошены следующими. Хлоя до боли закусила губу, отгоняя ничего не меняющее понимание, что она готова отдать что угодно за возможность не убивать. Обжигающий взгляд Асмодея, который Хлоя уже узнавала не глядя, заставил вздрогнуть снова.       По спине пронёсся холодок, когда в голове мелькнуло воспоминание о том, в какой ярости Асмодей вернулся из больницы. Даже то, что он раздобыл пять ангелов, не спасло некоторых его слуг от уничтожения, а Эдну от унижений. Хлоя отстранилась от решётки и села на ледяной пол так, чтобы опереться спиной о ту боковую стену клетки, которая была цельной.       Металл обжёг почти морозным холодом, и Хлоя отодвинулась, уменьшая площадь соприкосновения спины с опорой. Сила успокаивалась очень медленно, но теперь хотя бы позволяла нормально дышать. Не желая привлекать внимание Асмодея, Хлоя велела себя даже не смотреть в его сторону и опустила взгляд на свои всё ещё подрагивающие руки.       Оковы, серебристой лентой обвивающие запястья, заставили едва начавшую успокаиваться силу взвиться вновь. Хлоя поспешно закрыла глаза, с трудом вдохнув из-за резкой боли в груди. В памяти всплыл чуть затянутый пеленой тумана образ ведьмы, которая сотворила заклинание, но не вызвал и сотой доли той беспомощной, обжигающей почти физически обиды, что вызывал образ Эдны.       Тянущая потребность исполнить приказ, которая уже распознавалась в момент зарождения, вспыхнула внутри. Хлоя сглотнула, быстро анализируя, что сила успокоилась достаточно. По ощущениям для полного выравнивания баланса требовалось ещё пару-тройку минут и, очевидно, именно об этом рабские оковы подталкивали сообщить.        — Итак, Мэг, ты всё ещё не желаешь дать мне ответ на вопрос? — вкрадчивый голос Асмодея неожиданно раздался раньше, чем Хлоя успела открыть рот, чтобы отчитаться. Взгляд невольно метнулся к кушетке и зафиксировал, что Асмодей склонился к уху Мэг, а демон, пытавший её до этого, стоит чуть в стороне, сжимая в руке нож, с лезвия которого капала кровь. — Скажи мне, куда ты спрятала ангельскую скрижаль, и мы всё прекратим.        — Вы убьёте меня, как только я это сделаю, — Мэг явно пыталась скрыть страх за вызывающим тоном, но не преуспела.        — Ну, как пожелаешь, — Асмодей выпрямился и небрежно подал знак демону, сопроводив его коротким приказом, озвученным вслух: — Продолжай, Доминик.        — Я готова, — невозможность молчать и дальше не оставила даже лишней секунды, чтобы перевести дух, и Хлоя только зажмурилась, когда Асмодей резко обернулся к ней, а Мэг вновь отчаянно закричала. — Я готова принять очередную дозу силы, — обречённо исправила формулировку Хлоя, сдаваясь требованию подчинения и открывая глаза.        — Чего вы ждёте? — Асмодей бросил холодный взгляд на демонов, удерживающих тех, кому предстояло стать кормом.       Хлоя почти подползла к решётке, ощущая боль от невольных попыток сопротивления силе рабских оков. Руки в один миг словно перестали принадлежать ей и взметнулись вверх, уверенно находя дорогу наружу через просветы между прутьями клетки. Лбы демона и ангела, которые смотрели на неё с откровенным ужасом, оказались менее чем в трети фута от кончиков пальцев.        — Ты не должна этого делать, — внезапно заговорил ангел с горячностью. — Если ты не хочешь убивать, ты не дол… — его голос оборвался на полуслове, и Хлоя, чувствуя болезненный комок в горле, только крепче сжала губы, наверняка зная, что единственный, кто мог заставить ангела замолчать, это Асмодей.        — Шевелитесь, — побуждение, в котором скользнула угроза, прозвучало ледяным тоном, и демоны поспешно подвели жертвы ещё ближе.       Понимая, что глаза привычно меняются, что исключает возможность их закрыть, Хлоя ощутила горячие слёзы, которые потекли по щекам сами по себе, едва сила начала впитываться в её засиявшие холодным светом ладони. Ангел и демон зашлись в одинаково беззвучном крике ужаса, а затем их глаза закатились. Всё прекратилось неожиданно. Хлоя моргнула, пытаясь понять, что происходит.       Быстрый анализ подсказал, что полностью жертвы опустошены не были. Хлоя тряхнула головой. Разум подсказывал, что Асмодей процесс останавливать бы не стал. Интуитивное озарение, частично спровоцированное беснующейся внутри новой порцией силы, пришло в один миг. Хлоя попыталась собраться с мыслями, игнорируя боль, и быстро обдумала возможность достижения потолка.        — Что такое? — в агрессивном тоне Эдны незримым тоном висело опасение. — Почему ты не закончила?        — Мне не нужно больше, — медленно проговорила Хлоя, уже понимая, что её предположение подтверждается ощущениями. — Сейчас это мой предел. В случае полного расхода силы, в следующее пополнение резерва потребуется немного больше.        — И это правда? — в холодный голос Асмодея вернулись вкрадчивые интонации.        — Да, — сквозь зубы выдавила Хлоя, когда в голове воспоминанием пронёсся один из первых приказов Асмодея, запрещающий ей лгать. — Во всяком случае, я считаю это правдой. Это подтверждается моими ощущениями. И тем, что процесс прекратился без стороннего вмешательства, — не испытывая ни малейшего желания, но не имея возможности воспротивиться действию оков, Хлоя лаконичными фразами внесла уточнения.        — Хорошо, — губы Асмодея тронула предвкушающая усмешка. — В таком случае, мы отправляемся немедленно. Скоро. Совсем скоро у меня будет армия, которой ещё не знал мир.        — Но, мой Князь, не стоит ли подождать, пока?.. — начала Эдна, но мгновенно осеклась под тяжёлым взглядом.        — Я ждал достаточно, — пальцы Асмодея чуть нервным движением огладили шрамы на лице. — И больше не потерплю ни минуты промедления. Доминик, отвечаешь за неё, — Асмодей едва заметным кивком указал на Мэг, — головой. И выбей из неё информацию, если не желаешь, чтобы я был разочарован. Эдна, бери девчонку, — резким тоном приказал Асмодей, взмахом руки открывая дверь клетки.       Хлоя вздрогнула, не успевая обрабатывать информацию, которой было слишком мало для полноценного анализа. В мыслях проносились воспоминания о словах Эдны насчёт захвата Ада, но среди них не находилось ничего, что касалось бы какой-либо армии. Недоброе предчувствие сковало холодом изнутри, и Хлоя даже не обратила внимания на боль, когда Эдна грубо схватила её за предплечье.        — Мой Князь, — один из демонов, которые удерживали, казалось, лишившихся сознания ангела и демона, склонил голову, обращаясь к Асмодею подобострастным тоном. — Они ещё живы. Что прикажете с ними сделать?        — Вот как, — Асмодей, казалось, даже мимолётно удивился. — Заприте в соответствующих клетках и охраняйте. Ангелы обладают возможностью восстанавливаться. Так что этот пернатый ещё может пригодиться нам в будущем, — он на доли секунды задержал взгляд на ангеле, который выглядел сейчас обычным парнем, пребывающем в глубоком обмороке.       Отгоняя отвращение к Асмодею, которое не могло быть проявлено никаким образом, и сочувствие к ангелу, которого тот явно решил сделать донором повторно, Хлоя только моргнула, когда они неожиданно оказались на местности, напоминающей пустырь. Эдна выпустила её руку и быстро подошла к Асмодею, а несколько демонов выстроились, образуя странную фигуру.       Хлоя переключила зрение на ночное и огляделась, стараясь сделать это незаметно, но не нашла ничего, что помогло бы определить их теперешнее местонахождения. Один из демонов, которого Асмодей называл Дрекселем, сосредоточенно вычерчивал на земле загадочные знаки. Хлоя попыталась присмотреться, в надежде разобрать символы или опознать язык, но отвлеклась на резкий оклик Асмодея:        — Я приказываю тебе открыть Врата Ада, расположенные здесь, — рука Асмодея указала на непримечательный участок земли в ярде от того места, где она стояла. — И даровать свободу тварям, томящимся в заточении непозволительно долго.        — Мой Князь, мы закончили, — поспешно отчитался Дрексель, вид у которого был почему-то откровенно испуганный. Хлоя напряглась сильнее прежнего, глядя на вытаращенные глаза Дрекселя, которые особенно выделялись белизной белков на контрасте с тёмной кожей. — Этот проныра, который незаслуженно занимает трон нашего отца, узнает о происходящем со значительной задержкой. Большего, увы, сделать нельзя.        — Этого достаточно, — Асмодей сверкнул глазами, которые резко вспыхнули жёлтым светом. — Он уже не сможет ничему помешать. К тому моменту, когда он явится сюда, шедимы уже обретут свободу.        — Что? — Хлоя выпалила вопрос раньше, чем до конца осознала, к кому обращается. Рабские оковы душили, побуждая выполнить отданный ей приказ, и Хлоя использовала всю свою силу воли, чтобы выиграть хотя бы несколько драгоценных секунд. — Вы хотите выпустить шедимов? Этого нельзя делать. Я читала о них. Они… — голос оборвался, когда горло сжало до невозможности вдохнуть, а руки самостоятельно вытянулись вперёд, готовясь выступить проводниками для силы. — Нет, — практически неразличимо прохрипела Хлоя, прежде чем яркий синий поток вырвался из её ладоней.       Давление несколько уменьшилось, едва полученный приказ начал исполняться, и Хлоя подавила мимолётный порыв растереть горло, понимая одновременно бесполезность действия и невозможность его осуществления. Сила бурлила внутри, разгонялась, обретая свободу всё в большей концентрации. Земля в месте, куда впитывался синий поток, начала покрываться трещинами.       Слепой ужас, лишь нарастающий в груди по мере того, как в памяти всплывали всё новые факты, прочтённые о шедимах в одной из книг библиотеки Хранителей, с каждым мгновением душил вернее, чем оковы. Трещины стремительно расширялись, пока земля не исчезла, будто бы провалившись в распахнувшуюся геенну огненную. Хлоя беспомощно дёрнулась, когда за край ямы ухватилась рука.        — Да. У неё получается. Она это делает, делает. Да, — восклицания прозвучали с абсолютным, чистым счастьем.       Красноватый свет, ещё более зловещий в вечерней темноте, окружающей их, осветил лицо Асмодея, на котором застыло такое торжество, что, казалось, он сейчас начнёт подпрыгивать, выражая извращённую радость. Безобразная ладонь с костистыми пальцами двинулась дальше, а в следующую секунду жуткого вида существо не менее десяти футов ростом, резко оказалось на поверхности.       Со стороны демонов, стоящих группой, послышался странный ропот. Хлоя задохнулась от осознания, что уже ничего не остановить. Существа, подобные первому и напоминающие странную смесь человека и обезьяны или и вовсе нечто инопланетного вида, теперь выпрыгивали на поверхность одно за другим с такой скоростью, словно первое выбравшееся из них дало некий сигнал.       За холодом, рождённым практически неконтролируемым страхом, Хлоя не сразу осознала, что силы истощаются стремительно. Быстро проанализировав причину своего состояния, Хлоя с трудом сглотнула, понимая, что поддержание открытыми Адских врат, по сути, взломанных, требует огромного количества энергии. Даже простые действия давались всё с большим трудом.        — Я не могу, — прошептала Хлоя, и рухнула на колени, когда ноги подкосились. Иллюзорное ощущение, что необходимая сила вытягивается теперь из самого её нутра, пугало до отчаяния. — Пожалуйста… Мне не удержать больше…        — Заткнись и не отвлекайся, — безразлично бросила Эдна, которая с чистым восторгом во взгляде смотрела не на шедимов, замерших, казалось, в растерянности, но на ликующего Асмодея.        — Я не могу, — попыталась ещё раз объяснить Хлоя, но вышло совсем невнятное бормотание.       Внутри нарастало незнакомое, странное жжение, интуитивно воспринимающееся опасностью. Поток силы значительно ослабел, поблёк, а затем и вовсе закончился. Перед глазами всё двоилось, но Хлоя всё равно разглядела, что земля собирается обратно, быстро закрывая разлом, в котором исчезает и очередное существо, не успевшее выбраться полностью.       Мозг подсказал, что Асмодей придёт в ярость от того, что были выпущены не все шедимы, но усталость перекрыла страх перед возможным наказанием. В какой-то момент Хлое показалось, что пошевелиться она не сможет уже никогда. Торжествующий голос Асмодея измученное сознание восприняло не сразу. Ценой приложения невероятного усилия Хлоя сосредоточилась.        — Я освободил вас, великие шедимы, — фраза Асмодея звучала с такой патетичностью и гордостью, что Хлоя почувствовала лёгкую дурноту. — Отныне и впредь вы станете служить мне. Станете моей доблестной армией. Нас ждут великие свершения. Я отведу вас в Ад, где вас будет бояться каждый жалкий лакей Кроули, каждый неугодный мне…       Становящуюся с каждым словом всё более громкой и пафосной речь прервал непонятный звук, отдалённо похожий на рычание. Хлоя обессилено наблюдала, как поначалу мнущиеся на месте и постоянно озирающиеся шедимы, что выглядело доказательством наличия у них некоего разума, неожиданно бросились врассыпную, передвигаясь хаотичными скачками.        — Мой Князь, они… — начала Эдна с уловимой паникой, но быстро захлопнула рот под взглядом Асмодея, в котором вспыхнула ярость.        — Шедимы. Я освободил вас. Вы должны повиноваться мне…       Асмодей успел исчезнуть с траектории полёта в прыжке одного из шедимов в последний миг. Хлоя внутренне вздрогнула, когда существо распахнуло рот, скорее напоминающий пасть, усеянную странного вида шипами, напоминающими гипертрофированные клыки, и с пронзительным свистом втянуло в себя воздух. Прямо перед ним быстро образовалась странная чёрная клякса.       Хлоя прикрыла глаза, что потребовало напрячься, понимая, что всё, прочитанное о шедимах, соответствовало действительности. Отстранённая мысль, что Асмодей, похоже, не владел всей информацией об освобождённых существах, которую неизвестно где раздобыли Хранители, обожгла горьким сожалением, обратившимся в сковывающий каждую клетку тела лёд.        — Что же вы натворили, — едва слышно прошептала Хлоя, когда шедим неожиданно словно потерял интерес к своему действию и понёсся за своими собратьями.        — Ты что-то сделала, — Эдна неожиданно оказалась рядом в мгновение ока, схватила её за плечи и вздёрнула на ноги. Хлоя поморщилась от боли, причинённой грубым действием, которая сейчас воспринималась в разы более сильной, чем обычно. — Ты сделала так, что они не слушаются нашего повелителя.        — Я ничего не делала, — говорить и без того было невероятно сложно, но стало почти невозможно, когда пальцы Эдны безжалостно сжали её горло. Хлоя слабо захрипела, и хватка стала чуть слабее. — Не могла сделать, даже если бы хотела. Шедимы подчиняются только Тьме, частью которой являются. И кроме неё совладать с ними может только Бог, как равный ей по силе.        — Это ложь, — Асмодей явно телепортировался, оказавшись справа от Эдны в миг. — Я приказывал тебе не лгать.        — Это правда, — смертельная усталость отразилась в голосе и накрыла подобно цунами. — Именно потому, что я не могу вам солгать.        — Люцифер сумел однажды заточить их обратно в этот адский карман, — выплюнул Асмодей с непонятной интонацией, очевидно, считая это аргументом в пользу своей определённо зашатавшейся правоты. — Значит, архангелы могут ими управлять.        — Сумел не потому, что он архангел, — Хлоя качнула головой насколько получилось, и рухнула обратно на землю, когда рука Эдны неожиданно разжалась. — Я не знаю, но должно было быть что-то ещё. Какая-то связь с Тьмой. В летописях, в которых встречаются упоминания о шедимах, есть сноска. Неподтверждённая информация о том, что шедимы будут подчиняться посреднику, если он имеет прямую связь с Тьмой.        — О какой Тьме ты постоянно талдычишь? — в вопросе Эдны прозвучали такое искреннее недоумение и нескрываемое раздражение, что Хлоя от неожиданности даже почувствовала в себе силы выпрямиться хотя бы сидя. — Где ты набралась этой чуши?        — Серьёзно? — неверяще прошептала Хлоя. — Вы не просто не знали, кого именно выпускаете, но даже не знали, как шедимы произошли? Это ведь азы истории сотворения миров. Тьма — сестра Бога. И именно она, не имея возможности чистого созидания, которой обладал её брат, отделила частицы себя и превратила их в свирепых существ, которым не было равных. Единственное их призвание заключалось в том, чтобы уничтожать миры, которые создавал Бог. Одержав победу над Тьмой, он запер шедимов, опасаясь, что они продолжат делать то, для чего предназначены, — к концу длиной речи, в процессе которой голос периодически срывался, а горло окончательно пересохло и разболелось, Хлоя упёрлась ладонями в землю, пытаясь на ней не распластаться.        — Метка, — разом севший голос Асмодея, с лица которого исчезли все краски, настолько бледным оно казалось, отчётливо выделяясь пятном в темноте, прозвучал иллюзорно громко в неожиданно воцарившейся тишине. Его взгляд метнулся к странного вида кляксе, так и продолжающей будто бы висеть в воздухе, а непонятный жест заставил Эдну, лишь попытавшуюся начать говорить, умолкнуть. — Люцифер обладал Меткой, — как-то отстранённо повторил Асмодей, явно ни к кому не обращаясь. — Он говорил вскользь, что это память о тётушке.        — Должна была быть какая-то связь, — только и повторила Хлоя, ощущая, как истаивают крохи сил, которые ещё по недоразумению оставались. — Это, — она попыталась поднять руку и указать на кляксу, но потерпела поражение и только остановила на ней взгляд, замечая, что Асмодей его тут же проследил, — вакуум. Пустота. Шедимы просто пожирают материю. В буквальном смысле. Они уничтожали так мир за миром, которые Бог создавал. Надеюсь, вы хоть теперь понимаете, что наделали.        — Не твоего ума дело, — резко огрызнулась Эдна, но всё, включая её позу и дёрганые жесты, говорило о том, что за привычной вызывающей манерой говорить она пытается скрыть панику. — Мой Князь…        — Мы будем придерживаться плана, — резко оборвал едва начатую фразу Асмодей, который заметно успел вернуть самообладание. — И приступаем к реализации его следующего пункта. С армией или без, мы направляемся в Ад.        — Мой Князь, самозванец, который величает себя Королём, будет тут менее чем через минуту, — Дрексель, словно выжидавший момент, когда говорить будет безопасно, шагнул вперёд. — Если вы прикажите, я, следуя плану, направлюсь в Ад первым и соберу в тронном зале всех, кто уже поддерживает вас и с нетерпением ждёт вашего прихода.        — Отправляйся, — коротко бросил Асмодей, проследил взглядом, как Дрексель исчезает вместе с двумя демонами, и отрывисто добавил: — Девчонку я заберу сам. Ты переместишь остальных наших пленников по моему сигналу, как и договаривались.        — Да, мой Князь, — поспешно отозвалась Эдна и исчезла с места, очевидно, повинуясь какому-то малозаметному знаку от Асмодея.        — Ад вас не спасёт, — Хлоя закрыла глаза, озвучивая вслух промелькнувшее в мыслях озарение, с чего вдруг Асмодей спешит с реализацией плана, несмотря на то, что один из его этапов, очевидно, полностью провалился. — Шедимы свободно перемещаются между мирами. А Ад всего лишь иное измерение, привязанное к нашему миру. Единственное, на что вы ещё можете надеяться, так это на то, что, не имея приказа от Тьмы, шедимы не станут действовать. Но это… — Хлоя подавилась словами, когда Асмодей с силой вздёрнул её на ноги, схватив за запястье.        — Закрой свой рот, — хлёсткая пощёчина, в которую явно была вложена сила демона, а не просто мужчины, обожгла щёку. Голова мотнулась в сторону, грозя оторваться, а из губы, нечаянно прикушенной во время удара, побежала кровь. — Если не хочешь добиться того, что разговаривать ты будешь только после моего разрешения, заткнись.       Хлоя пошатнулась и упустила момент, когда Асмодей телепортировался, продолжая удерживать её за запястье. В голове поселился противный звон, рождающий стремительно разрастающуюся боль. Как в тумане Хлоя увидела сумрачный каменный зал, заполненный сейчас народом. Глаза большинства присутствующих почернели при появлении Асмодея.        — А вы кто будете? — чуть дрогнувшим голосом осведомился один из демонов, явно адресуя вопрос Асмодею.       Ощущение падения и удар о ледяной камень заставили жгучую глупую и бессмысленную обиду вспыхнуть внутри. Хлоя только констатировала, что слёз просто не осталось, и сжалась на полу возле подножья трона, куда её небрежно отшвырнул Асмодей. Начавшаяся в какой-то момент дрожь быстро распространялась, охватывая всё тело. Боковое зрение безразлично зафиксировало появление Эдны.       Окончательно теряясь в буре обрушившихся эмоций, часть из которых распознавалась весьма смутно, Хлоя, не отдавая себе отчёта, прикусила разбитую губу и вздрогнула от резкой боли. Демоны, появившиеся вместе с Эдной, быстро размещали вдоль дальней стены клетки с ангелом и демоном, которые успели прийти в себя, Мэг и незнакомым мужчиной, который выглядел измученным безумцем.        — Я Асмодей, — громкое заявление заставило внимание переключиться. — И буду править здесь, пока на трон не вернётся его законный владелец и наш общий отец, чьё имя попирал жалкий выскочка, захвативший власть. Люцифер. Грядут перемены. Неэффективные и неспособные лакеи Кроули исчезнут. Я лично прослежу, чтобы великие времена огня и серы вернулись и обрели новую жизнь.       Туман перед глазами усилился, но Хлоя с трудом рассмотрела, как перешёптываются некоторые демоны из тех, что находились в зале до их прибытия. На лицах большинства легко читался страх. Понимание, что её куда-то с силой тащит, пришло с опозданием на пару секунд. Поймав взгляд Эдны, Хлоя даже не вздрогнула, когда та силой бесцеремонно швырнула её в клетку.        — Но… но… — один из демонов явно пытался что-то сказать, но, судя по виду, так и не набрался достаточно решимости.        — Вы четвёртый Князь Ада, — его сосед, хотя и заикаясь, свою мысль выразил увереннее.        — Истинно так, — Асмодей усмехнулся. — Я тот, кто сумел подчинить себе архангела, — пас руки в сторону клетки с незнакомым мужчиной заставил Хлою распахнуть глаза в изумлении, — и дефилима. Я тот, кто наведёт порядок в нашем общем доме. А пока… Мистер Дрексель и все, кто с ним, а также вы, мистер Харрингтон, и вы, мистер Сьерра, — озвучивание имён Асмодей сопровождал небрежным указанием рукой, — сделайте шаг вперёд, — велел он. Дождавшись, когда его команда, весьма похожая на открытый приказ, будет исполнена, Асмодей предвкушающе усмехнулся, поднял руки и развёл их в разные стороны. — Что же касается остальных, — почти незаметное движение пальцев заставило немногочисленных демонов, оказавшихся за спинами названных, схватиться за горло.       Хлоя сжав губы, что не получалось сделать в полную силу, смотрела на, похоже, акт устрашения, затеянный Асмодеем. Хрипящие демоны корчились в судорогах, пока из их глаз и ртов не хлынул жёлтый свет, безжалостно выжигая их и убивая саму суть. Асмодей теперь довольно усмехнулся, без страха повернулся спиной к тем, кому сохранил жизнь, снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку трона.        — В городе появился новый шериф, — фраза, произнесённая поистине дьявольским тоном, сопровождалась соответствующей улыбкой и вспыхнувшим жёлтым огнём в глазах, когда Асмодей повернул голову и бросил на демонов взгляд через плечо.       Ускользающее сознание, которое становилось сложнее удерживать с каждой секундой, отметило, что поведение Асмодея является, видимо, одновременно некоторой разновидностью отрицания и защиты. Хлоя мысленно застонала, понимая, что огромную проблему, созданную её руками, это никак не исправит, а затем тьма милосердно приняла в свои объятия, поглощая собой всё.

***

      Дин лихорадочно соображал, что предпринять, но ни единой хоть сколько-то толковой идеи в голову не приходило. Присев на корточки, что позволяло мгновенно выпрямиться, если придётся отвечать на атаку в следующую секунду, и не выпуская медленно приближающего Бенджамина из поля зрения, Дин на ощупь нашёл мачете, выпавшее из руки, когда его обездвижила Ева.        — Бенни, — без малейшей надежды образумить, но видя это крохотным шансом отвлечь внимание, позвал Дин, встал в полный рост и отогнал невыносимую мысль об абсолютной бесполезности верного мачете против толпы монстров, которые без вариантов возьмут количеством. — Чувак, ты же помнишь, что я твой билет на свободу? Ты вообще помнишь, что рвался в мир живых? Чего бы ни хотел, снова цедить третью отрицательную вместо виски вечерком у телика или отомстить кому-нибудь, ты хотел найти долбаный выход из этой дыры. Помнишь?       Что-то неуловимое промелькнуло в глазах Бенджамина, который запнулся на очередном расслабленно-ленивом шаге, давая на миг глупую надежду, что тот сможет противостоять внушению, но исчезло слишком быстро. Дин с досадой скрипнул зубами, понимая, что выход, сколь бы настойчиво он ни пытался его найти, отсутствует. Монстры продолжали скалиться, почти незаметно сжимая кольцо плотнее.        — Дин, — тихий оклик моментально привлёк внимание, и Дин позволил себе бросить короткий взгляд на его источник, вскидывая руку с мачете выше по мере того, как расстояние между ним и Бенджамином стремительно сокращалось стараниями последнего. Мэдисон, которая морщилась то ли от боли, то ли безнадёжности, явно очнулась и успела, вероятно, поверхностно оценить ситуацию. — Похоже, мы здорово влипли.        — Скажи мне что-то, чего я не знаю, — огрызнулся Дин и уклонился от первого удара Бенджамина, который подошёл на достаточное для атаки расстояние, чем и воспользовался.       Монстры разразились подбадривающими выкриками, и Дин сглотнул до боли, понимая, что от участия в схватке их сдерживает только приказ Евы. Мысль подтолкнула к логичному выводу, что это будет работать лишь до тех пор, пока у Бенджамина остаётся хотя бы потенциальный шанс справиться. Боковым зрением заметив, что Мэдисон не без труда, но поднялась на ноги, Дин отразил новый удар.        — Я могу его… — неуверенный тон Мэдисон неожиданно разозлил Дина сильнее, чем ситуация в целом, и он послал ей свирепый взгляд, вновь уклоняясь от удара. Она тут же заговорила чётче и решительнее: — Мой яд. Теоретически он заставит его организм справляться с угрозой, что может пересилить внушение Евы. Это типа инстинкта самосохранения.        — И чего ты ждёшь? — рявкнул Дин, когда Бенджамин ловкой подсечкой сбил его с ног. Из лёгких выбило весь воздух при неудачном падении плашмя. Острый камень впился куда-то под лопатку, глубоко пробивая плоть и посылая волны боли по всему телу. — Пока нас превратят в анатомических лягушек?        — Процесс затянется, — предупредила Мэдисон, которая явно правильно и довольно быстро, с учётом всех обстоятельств, сориентировалась в ситуации. — Я к тому, что мы останемся вдвоём против всех этих тварей. Он во время ломки нам не помощник, а твоего ангела забрала…        — Просто заткнись и делай уже хоть что-нибудь, — Дин повысил голос сильнее прежнего, разом осознавая, что при упоминании Кастиэля внутри словно разверзлась бездна адского отчаяния.       Резкая боль, пронзившая всё тело от лопатки до пятки стрелой, едва он не без труда поднялся на ноги, не добавила хорошего расположения духа. Бенджамин вновь бросился на него, и Дин рассчитанным ударом отшвырнул его так, чтобы тот завалился на землю. Монстры зароптали. Понимание, что идея Мэдисон оставляет Бенджамину шанс выжить мешалось с яростью, требующей его убить.       Дин стиснул зубы и ещё одним продуманным ударом помешал Бенджамину, который всё равно двигался чуть заторможеннее обычного, выпрямиться. Дин безразличным взглядом проследил как Мэдисон, на которую монстры вообще никак не реагировали, словно её и не было, не теряется и использует умышленно оставленную возможность. Клыки вервольфа впились Бенджамину в запястье.       Страшный крик полетел по пространству, рождая жутковатое эхо. Дин сжал свободную руку в кулак, когда ропот монстров стал явственнее. А в следующий миг они бросились в атаку, на этот раз определённо видя целью и Мэдисон тоже. Мачете снесло голову первым двум нападающим, сильный удар ноги отбросил в сторону ещё одного, но Дин с леденящим ужасом осознавал, что это конец.       Трое вампиров навалились разом и вновь опрокинули на землю. Перед глазами мелькнул шип рэйфа, а затем всё завертелось каруселью. Удары следовали один за другим: хаотичные, не особо умелые, но убийственно сильные. Мэдисон кричала, не переставая, и на неуловимый миг в туманящемся сознании промелькнуло сожаление от осознания, что она расплачивается за помощь ему.       Безразличие, рождённое и закалённое за долгие годы, в течение которых он сам и Сэм неизбежно теряли всех, кто пытался им помочь или просто приблизиться к ним в качестве хотя бы приятеля, стёрло горькую мысль. Синие глаза неожиданно увиделись как наяву, и у Дина вырвался яростный стон бессилия. Ледяное осознание, что Кастиэлю он уже ничем не поможет, убивало вернее тварей.       В шею впились клыки, чей-то ботинок угодил ровно по промежности, а руку вывернули с нечеловеческой силой. Кость хрустнула где-то в районе предплечья, запястье изогнулось следом под неестественным углом. Боль настолько быстро перешла пределы восприятия, что Дин поймал себя на мысли, что уже не ощущает своё тело, над которым продолжали издеваться монстры, вымещая ярость.       Чей-то кулак сломал нос, и кровь быстро побежала по лицу, заливаясь в рот. В голове зашумело, а сознание, и без того продержавшееся чрезвычайно долго, явно собралось его покинуть. Дин попытался закрыть глаза, но осознал, что одно веко разодрано. Единственным, что ощущалось хоть как-то, оставался ледяной, вымораживающий всё холод.       Глупая и излишне пафосная мысль о том, что это холод смерти, пронеслась и улетучилась, уступая место добивающим воспоминаниям о пытках Аластара в Аду. Горькое понимание, что в Чистилище в отличие от Ада человек умереть очень даже может наложилось на ещё более горькую уверенность, что на этот раз спасения в лице Кастиэля не будет. Тьма подступала всё ближе.       Странный звук, который сознание, уже не функционирующее правильно, восприняло не сразу, заскрёбся внутри, почему-то пробуждая надежду. Не имея даже остатков сил, Дин, держась чистого упрямства, попытался повернуть голову, что неожиданно удалось. Зрение практически отказало, заставляя всё окружающее сливаться в одно условно цветное, стремительно вращающееся пятно.       Почему-то вспомнилось, как хладнокровно и совершенно по-человечески избивал его Люцифер на кладбище Сталл, и Дин стиснул зубы, машинально отмечая, что половины из них не хватает. Усилие чего-то, что здравый смысл не мог распознать даже как волю, скорее как последнюю вспышку сил, подаренную агонией, позволило зрению сфокусироваться до того, что предметы и фигуры стали различимы.       Дин поймал себя на желании моргнуть и протереть глаза, когда до мозга медленно дошло, что монстры падают на землю один за другим с дымящимися выжженными глазами. Безумная, лишённая любых здравых оснований надежда, что Кастиэль каким-то чудом выбрался из плена и пришёл им на помощь, дала силы приподняться. Монстры толпой надвигались на кого-то в паре ярдов от них.       Сердце, давно утратившее даже подобие ритма, забилось сильнее. Мельком заметив изуродованное тело Мэдисон, которая выглядела мёртвой, Дин невольно заскрёб пальцами по земле. Убеждение себя, что она такая же тварь, как и остальные, разбивалось о понимание, что она пострадала, а, возможно, и погибла только потому, что пыталась предупредить его об угрозе.       Монстры продолжали падать, заходясь диким криком, который рождал в груди яростное удовлетворение. Хорошо знакомые вспышки света были различимы даже сквозь толпу монстров, которые закрывали нежданного помощника. Дин попытался задушить только крепнущую надежду, что Кастиэль выпутался невероятным образом, как часто случалось, но потерпел неудачу.       Истерзанное тело, в котором не осталось, казалось, ни единой целой кости и ни одного участка, не наполненного болью, подводило. Бросив все остатки сил, которых было настолько мало, что это вызывало отвращение к себе, Дин старался удержать, по-прежнему норовящее ускользнуть, сознание. Толпа тварей стремительно редела, а некоторые из них обратились в бегство.       В поле зрения наконец-то оказались три нечётких фигуры, до этого надёжно скрытые препятствием в виде монстров. Отгоняя разочарование, вспыхнувшее мгновенно и с такой силой, словно организм и не балансировал на грани смерти, Дин всмотрелся так пристально, как только смог. Свет в глазах двух девушек и мужчины не оставлял сомнений в том, что они ангелы.       Дин моргнул, и внезапно понял, что больше не видит вообще ни одного монстра, что сразу же навело на подозрение о коротком провале в беспамятство. Взгляд скорее машинально, чем осознанно метнулся в сторону Мэдисон, и Дин слабо дёрнулся, когда заметил, что она чуть-чуть шевелит пальцами. Боль, неожиданно начавшая ощущаться в полной мере, вновь напомнила о пытках в Аду.       Какое-то отстранённое осознание, что он не может нормально дышать, потому что повреждено, похоже, не только горло, но и грудная клетка, затёрлось ярчайшей болью в переломанных руках и ногах, которые реагировали даже не на движение, а на его попытку. Дин невольно попытался отползти, когда заметил, что ангелы движутся к нему, но тело отказалось подчиняться.        — Ты Дин. Дин Винчестер, — в располагающем голосе миловидной шатенки прозвучал намёк на удивление. — Ты тот, с кем Кастиэль быть должен. Найти его необходимо нам и вызволить, чтобы на Небеса вернуть. Где сейчас быть он может?        — Ханна, жизнь в теле его едва теплится. Не понимаешь ты, что говорить он способен едва ли? — высокий черноволосый мужчина шагнул ближе, а его глаза вспыхнули ярче, и Дин скривил разбитые губы, когда прочно укоренившееся недоверие к ангелам взметнулось с яростной силой. — Не причиню вреда тебе я большего, — словно поняв его состояние, чуть поспешно заверил ангел, и Дин вздрогнул, ловя себя на невольном огрызке мысли, что тот неуловимо напоминает Кастиэля. — Желаю я лишь ранения исцелить, монстрами тебе нанесённые, чтобы мог ты беседу с нами вести. Иезекиэлем наречён я отцом. Спутницы мои, с которыми миссию мы имеем общую и необходимую для исполнения, Ханна и София. Позволь страдания твои облегчу я.       Дин мотнул головой, которая отозвалась нестерпимой болью, не понимая, ждёт ли ангел ответа на самом деле. Интуиция на удивление твердила, что Иезекиэлю стоит поверить, но здравый смысл и накопленный печальный опыт хором напоминали, что доверять ангелам нельзя в принципе. Иезекиэль, то ли не дождавшись ответа, то ли сочтя его положительным, коснулся пальцами его лба.       Вспышка чистой, ничем незамутнённой благодарности обожгла своей яркостью, когда тёплая, хотя и не настолько как Кастиэля, сила окутала всё тело, мгновенно устраняя повреждения. Возможность сделать полноценный вздох и не чувствовать, что он последний, почти толкнула поблагодарить и вслух, но Дин только сжал губы и быстро поднялся на ноги, игнорируя протянутую Иезекиэлем руку.        — Раз уж ты играешь в доброго самаритянина, исцели её, — с вызовом в голосе потребовал Дин, одновременно желая определить границы того, насколько он на самом деле нужен ангелам и избавиться от чувства вины перед Мэдисон, на которую, не оборачиваясь, безошибочно указал рукой.        — Но монстром она является, — на лице Иезекиэля проступило чистое недоумение. — Как можешь ты просить меня помощь ей оказать после того, что сделали с тобой?        — Исключения бывают всегда, — сам себе не до конца веря, признал Дин, взглядом изучая хмурящихся, но молчащих Ханну и Софию, и запоздало вспоминая о Бенджамине, которого потерял из вида за мгновения до массовой атаки монстров. — Она играла на моей стороне. Исцели её.        — Иезекиэль, не обязан ты делать то, что велит он, — вмешалась Ханна. Вид у неё стал почему-то несчастный. — Негоже нам исцелять тварей.        — Но нужен нам он, чтобы Кастиэля отыскать и миссию, порученную нам, завершить, — в голосе Иезекиэля промелькнула нерешительность, но он всё-таки двинулся к Мэдисон. — Помощь нам требуется его, и чтобы расположить к ней, стоит и нам помочь ему. Просьба его грубым нарушением не является.        — Чувак, ты же сейчас понимаешь, что я тебя слышу? — фраза прозвучала грубее, чем Дин намеревался её произнести, когда манера речи Иезекиэля, а с ним и Ханны, напомнила о Кастиэле вновь.       Дин дёрнул щекой и быстро осмотрелся, ища взглядом Бенджамина. Скрюченная фигура в уже примелькавшемся пальто, сейчас пропитанном кровью, обнаружилась лежащей на земле в нескольких ярдах. Не задаваясь бессмысленным вопросом, как и когда Бенджамин успел переместиться, Дин выдохнул, соображая, что периодические конвульсивные судороги говорят о том, что тот жив.       Вспышка света с другой стороны, выхваченная боковым зрением, заставила Дина повернуть голову. Иезекиэль, на лице которого угадывалась тень сомнения, выпрямился, а Мэдисон резко села, с заметным недоумением тряся головой. Дин скрипнул зубами, понимая, что тяжесть внутри сразу же стала выносимее, но совесть бунтовала, отказываясь понимать заботу о монстре, которого следовало убить.        — Он сделал, что хотел ты, — ещё незнакомый глубокий грудной голос привлёк внимание. Дин окинул эффектную брюнетку, представленную Иезекиэлем Софией, цепким взглядом. — Теперь ты должен сказать нам, где Кастиэль. Обязаны мы на Небеса его доставить.        — Миссия невыполнима, — с почти мстительным удовольствием бросил Дин, тут же осознал, что эти ангелы явно даже дальше от мира людей, чем Кастиэль, а значит, вряд ли знают, что такое кинематограф в принципе, и куда серьёзнее, с невольно прорвавшимся отчаянием добавил: — Его забрала Ева. Слыхали о такой?        — Быть не может того, — Ханна дёрнулась, словно хотела вздрогнуть. — Но не лжёшь ты, — она заметно растерялась и бросила взгляд сначала на Софию, а затем на Иезекиэля. — Но что делать нам тогда? Обычным ангелам с Евой не совладать. Но не простят мне, если очередную миссию провалю я.        — А что тут вообще происходит? — шёпотом поинтересовалась Мэдисон, которая успела, передвигаясь максимально осторожно, подойти к нему. Дин стиснул зубы, наблюдая, как на лице Иезекиэля проступает странная задумчивость, а Ханна выглядит всё более потерянной. — Они же ангелы? И они типа нас спасли?        — Просто держись за мной, — бросил Дин, не оборачиваясь, и подтолкнул Мэдисон рукой себе за спину. — Эй, пернатый праведник, — окликнул он Иезекиэля, который явно не сразу сообразил, что обращаются к нему. — Если кому-то в ваших пенатах так понадобился Кас, то валяйте, сгоняйте за помощью.        — Иезекиэль меня зовут, — тот нахмурился, что заставило образоваться вертикальную складку на его лбу. — О помощи воззвать не можем мы. Попасть в Чистилище сложность для ангелов представляет немалую. Способ найден был Наоми, как доставить сюда нас, но самостоятельно покинуть это измерение не сможем мы.        — Очешуенно, — бросил Дин, пытаясь собраться с мыслями. — Иезекиэль слишком длинно. Буду звать тебя Зик, — не особо задумываясь над тем, что говорит, а лишь выигрывая себе несколько секунд на размышления, добавил он, стараясь игнорировать ощутимое напряжение, исходящее от Мэдисон, и без какого-либо успеха пытаясь вспомнить подробности того, что Бальтазар говорил о клетке, в которой Еву держали Рафаэль и Кроули. — Так эту тварь вообще нельзя убить? — мрачно осведомился Дин в итоге, с опозданием понимая, что если Ева находится в Чистилище, значит, в их мире нашли способ её уничтожить.        — О Еве говоришь ты? — тут же уточнила Ханна. — Не является неуязвимой она. Смерть её в пепле одного из её детей, фениксе. Но убит последний из них был в 1861 году…        — Да боже, в Чистилище же мы, — перебила София, закатив глаза, и Дин поймал себя на невольно проснувшемся любопытстве, понимая, что она ведёт себя заметно смелее своих спутников. — Куда угодить ещё он мог? Если отыщем его здесь и способ найдём его убить, то добудем оружие, что помочь нам может.        — Идеей здравой является предложение тв… — начал говорить Иезекиэль, но осёкся, когда в опасной близости от них приземлилось четверо шаров, мгновенно обернувшихся левиафанами.        — Да твою дивизию, — выругался Дин, ощущая усталую, но сокрушительную ярость, рождённую пониманием, что монстры здесь не заканчиваются.       На лицах Ханны и Софии промелькнул ужас, и Дин запоздало сообразил, что если левиафаны не посланы Евой, то они явились, почуяв ангелов. Сдерживая бесполезные ругательства, Дин сжал мачете крепче и без труда догадался, что Иезекиэль попытался воспользоваться крыльями, но явно безуспешно. Левиафаны недобро оскалились и двинулись на них.