Ради тебя я стану богом

      Люцифер застывшим взглядом смотрел в пространство. Пустота исчезла в доли секунды, унося с собой Адама, незаконченная фраза которого звенела в голове, отзываясь чем-то настолько человеческим и отвратительным до невыносимости, что желание уничтожить всё сущее познало новый уровень. Сознание сделало кульбит, окончательно восстановив связь с телом, и Люцифер моргнул.       Порыв разбить реальность вдребезги, не разбираясь, кто в ней находится, растворился, едва в голове всплыло имя Сэма. Мысли резко упорядочились, выстраиваясь в удобном для восприятия порядке. Щека дёрнулась на понимании, что Михаил заслуживает узнать всё, как есть. Всё естество обожгло противным чувством отчаяния, умноженным в сравнении с человеческим в разы.        — Люц, — восклик заплаканной, растрёпанной и перепачканной в грязи и крови Руби коснулся слуха. Люцифер нехотя позволил нужным соответствиям встать на места и машинально сел на диване. Чувство вины, которое он ненавидел каждой клеткой своего существа, захлестнуло полностью, отказываясь смягчаться тем фактом, что Руби жива. — Боже, хоть ты… Прости, — удушающие объятия отозвались огоньком тепла, не способным изгнать леденящий холод внутри, но напоминающим о чём-то живом и нужном. — Прости, я… Ты очнулся, — руки Руби сжались крепче и заскользили по спине нервными движениями. — Прости. Михаил тебя вроде исцелял… Тело. Твоё тело. Но я хотела убедиться, что ран не осталось. И… Это долго объяснять, но с Адамом произошёл несчастный случай. Не совсем, но… Нам нужно его вернуть. Скажи, что у тебя остались силы. Чёрт. Просто, пожалуйста, скажи, что ты сможешь его воскресить, потому что я не знаю, что делать, и…        — Адам не вернётся, мартышка, — голос, давно воспринимающийся своим не меньше, чем резкая енохианская речь, используемая во время нахождения в истинном облике, прозвучал так безжизненно, что ярость заклокотала внутри с новой силой, требуя уничтожить всё бытие. — Больше нет.        — Что значит, он не вернётся? — Руби резко отстранилась и явно попыталась поймать его взгляд, но Люцифер отвёл глаза. — Если ты не можешь его воскресить, то Михаил… — Руби неожиданно умолкла, а затем всхлипнула. — У Михаила были силы, но я не знаю, где он и что с ним.       Задумавшись на мгновение, Люцифер коснулся пальцами лба Руби, когда мысль, что она заслуживает знать в не меньшей степени, прогрузилась в сознании. Руби вздрогнула, очевидно, не сразу понимая, что она видит и почему, а потом замотала головой. Странный порыв сжать в объятиях, уже знакомый по случаю в недалёком прошлом, не нашёл реализации, когда Руби застыла как изваяние.        — Мне жаль, мартышка, — фраза, произнесённая больше из знания, что обезьянки говорят это в подобных случаях, к удивлению Люцифера отозвалась полным совпадением с ощущениями.        — Нет, — Руби странно покачнулась, а потом замотала головой так неожиданно и с такой силой, что, казалось, та сейчас оторвётся. — Нет, нет, нет. Этого не может быть. Мы… Мы что-нибудь придумаем…        — Из пустоты не возвращаются, — ненужное напоминание разъедало внутренности подобно кислоте.       Люцифер чуть поморщился, осознавая, что человеческие реакции, доступные практически в полной мере из-за крайне ослабленного состояния, мешаются с привычными яркими вспышками ощущений, и образованный коктейль превосходит воздействием любую пытку, которая когда-либо была изобретена. Руби посмотрела на него диким взглядом, а потом замолотила кулаками по его груди.        — Мне плевать, слышишь? — её голос дрожал так сильно, что вибрировало, казалось, даже окружающее пространство. Хаотичные удары продолжали сыпаться и, сдавшись малознакомому, но сильному чувству наития, Люцифер перехватил руки Руби, которую трясло, и притянул её к себе. Изодранная футболка мгновенно намокла от слёз в районе плеча. — Плевать, плевать, плевать, — Руби явно не отдавала себе отчёта ни в словах, ни в действиях, но вырваться не пыталась. — Осточертело. Понятия не имею, что там за пустота, но знаешь что? Это просто монстр, только больше. И мы не оставим Адама в лапах этой твари. Я не оставлю его там… Я не могу, — рыдания заглушили продолжение фразы, и Люцифер слабо вздрогнул, ощущая сумасшедший коктейль эмоций Руби в достаточной степени. — Я не могу, — беспомощный шёпот прозвучал как капитуляция.        — Мне надо найти Сэма и Мишель, — отгоняя изобилие эмоций в сторону, Люцифер уцепился за родной образ, мгновенно возникший в сознании.        — Ты не пойдёшь один, — Руби моментально выпрямилась, а её голос прозвучал так яростно, словно она готовилась к битве не на жизнь, а на смерть. — С меня хватит. Сгинем, так вместе. Я больше никого не потеряю, слышишь? Никого из вас. И я найду способ вернуть Адама, слышишь? Что бы мне ни пришлось сделать, я найду.        — Ты останешься здесь, — твёрдо возразил Люцифер, внутренне передёргиваясь при воспоминании о том, как удар, изначально предназначенный ему, убил Руби.       Мысль, что одно прикосновение усыпит её и решит все проблемы момента и свободы передвижений, покрутилась в голове ярким пятном. Люцифер стиснул зубы, отказываясь вспоминать, что это было одной из первых человеческих привычек, перенятых у Сэма, и оценил имеющиеся силы. Жалкие крохи, которых только и могло хватить на ограниченные полёты и минимальные воздействия, теплились внутри.        — Чёрта с два, — Руби резко вскочила на ноги, пошатнулась и ухватилась за подлокотник дивана, явно стараясь сохранить заметно сбоящее равновесие. — Я не буду сидеть над телом Адама и гадать, где мне искать ваши. Я не могу. Я не могу, — Руби снова разрыдалась, и Люцифер нахмурился, не понимая, что лучше предпринять.              

***

      

      Сэм помотал головой и с недоумением огляделся. Очередной коридор, в котором он находился, был пуст. Осторожно двинувшись вперёд, Сэм попытался сообразить, как он мог здесь оказаться. Память отказывалась выдавать что-либо, кроме использования Лилит непонятного оружия и последовавшего после вспышки невыносимой боли провала в темноту.       Машинально осмотревшись снова, Сэм нахмурился, понимая, что Михаила нигде не видно. Мысль обеспокоила. Продолжая идти, Сэм настораживался всё больше, понимая, что полное отсутствие демонов является ненормальным. Коридор свернул, и Сэм моргнул, когда интуитивное чувство узнавания заскреблось внутри. Картинка перед глазами странно задвоилась, заставляя тряхнуть головой.       Устроенное ими выжженное пепелище ложилось на реальность подобно наслоению. Отгоняя мысль, что безумие всё-таки настигло его, Сэм приметил кованую дверь и тут же рванулся к ней, желая разобраться с происходящим немедленно. Осознание, что он просто пролетел сквозь стену, пришло после того, как взгляд остановился на собственном теле, поверх которого недвижимо лежал Михаил.       Сэм задохнулся, отказываясь принимать единственную мысль, которая объясняла всё. Несмотря на попытку Михаила его спасти, он был мёртв. Эмоции взметнулись ураганом, но Сэм заставил себя сохранить здравый смысл. Понимание, что Михаил не стал бы рисковать собой, если бы знал наверняка, что это не имеет смысла, толкнуло присмотреться к телам внимательнее.       Едва заметные, но всё же улавливаемые признаки дыхания у самого себя, заставили вздрогнуть. Единственное слово забилось в голове, сопровождаемое вихрем ассоциаций. Кома. Осознание, что в таком случае он просто находится в Завесе, пришло следом. Сэм прикрыл глаза на мгновение, абстрагировался от навязчивой мысли, что его жизнь превратилась в чистое безумие, и посмотрел на Михаила.       Зрение вновь засбоило. Сэму понадобилась секунда, чтобы разобраться, что на этот раз картинка не двоится, а скорее выглядит намного более насыщенной, чем он привык видеть. Слабое благоговение, изжившее себя, как казалось Сэму, давным-давно, вспыхнуло внутри, когда пришло понимание, что он видит истинную сущность ангела, но мгновенно сменилось ужасом.       Многочисленные пропалины, зияющие в безупречном средоточии чистого света, смотрелись откровенно жутко, вызывая неконтролируемое желание их стереть, восстанавливая нарушенное совершенство. Михаил неожиданно зашевелился и издал слабый стон. До этого отсутствующие звуки подгрузились следом, словно это был какой-то условный сигнал. Страх обрушился волной.       Дверь дрожала под мощными ударами и явно готова была рухнуть. Боковое зрение выхватило сияющий символ на ней. Сэм отметил, что он похож на один из енохианских знаков и сосредоточился на Михаиле. Движения давались тому с заметным трудом, но пальцы прижались к его лбу уверенно. Глядя, как расширяются пропалины, Сэм упустил момент, когда его втянуло в тело.       Темнота и свет смешались на неуловимое мгновение, и Сэм интенсивно заморгал, не сразу понимая, что он вновь полноценно ощущает себя и может двигаться на физическом уровне. Михаил скатился с него, явно попытался подняться, но рухнул плашмя со слабым стоном. Бросив короткий взгляд на вздрагивающую дверь, Сэм резко поднялся и метнулся к нему.        — Ты сможешь исцелиться? — лаконичный собранный вопрос не отражал и сотой доли той благодарности, которая поднималась внутри, игнорируя любые сторонние факторы и неподходящий момент, но Сэм решительно отодвинул её до лучших времён. — Есть что-то, что может помочь?        — Дай мне пару минут, — голос Михаила прозвучал хрипло. — Я достаточно в порядке.        — Ложь, — холоднее, чем собирался, бросил Сэм. — Я видел, насколько тебя потрепало.        — Видел? — Михаил приподнялся на локтях, а его взгляд приобрёл остроту и настороженность. — Ты не мог. Если только…        — Похоже, я успел прогуляться в Завесу, — Сэм пожал плечами и быстро осмотрел помещение, сам не понимая, что ищет.        — Нет, — с отчаянием прошептал Михаил и изменился в лице так стремительно, что Сэм отвлёкся от разглядывания талмуда на столе, раскрытого на картине, изображающей битву ангелов. — Я пытался…        — Ты спас мне жизнь, — Сэм свёл брови, не понимая, почему в каждом жесте Михаила читается неподдельный страх. — Даже если я впал…        — Если моя гипотеза верна, и твоя душа удержала Люцифера здесь, — Михаил перебил, но закашлялся и не договорил уверенно начатую фразу.        — Боже, — кровь отлила от лица, и Сэм не сомневался, что с него разом сошли все краски. — Кома — это состояние между жизнью и смертью, но если душа оказывается в Завесе… Нам надо попасть домой.        — Это будет затруднительно, — Михаил повернул голову в сторону двери, которая уже чуть прогибалась вовнутрь. — Полагаю, там собралась большая часть обитателей Ада.        — Значит, это замечательное место немного опустеет, — Сэм и сам не разобрал, чего в его в голосе отразилось больше, ярости или отчаяния. При одной мысли о Люцифере, который всё-таки отправился в пустоту, холод вымораживал всё внутри, а ничуть не уменьшившаяся сила закипала, добивая контрастом. — Защитить тебя с гарантией я не смогу. Поэтому если ты забыл о ещё каком-нибудь способе восстановиться быстро, самое время вспомнить, — Сэм перевёл на Михаила вопросительный взгляд.        — Мне нужно некоторое время на восстановление. Но я смогу перенести нас, если мы доберёмся до предыдущего уровня, — отозвался Михаил, явно пытаясь скрыть то, насколько ему тяжело говорить. — Но ты не спра…        — Михаил? — Сэм оказался рядом мгновенно, разом забывая о ломящихся демонах и продумывании плана, когда Михаил неожиданно застыл подобно изваянию и побледнел до прозрачности. — Какого чёрта? — Сэм схватил его за плечи и тряхнул, стараясь не вкладывать в действие излишней силы. — Михаил, у нас нет времени. Что ещё случилось?        — Адам, — губы, побелевшие настолько, что казались неразличимыми на лице, прошептали имя почти беззвучно. Сэм стиснул зубы, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в желудок, а холод внутри усиливается. — Я не понимаю, но с ним что-то… Домой. Нам необходимо попасть домой. Как можно скорее.       Не отвечая на очевидную констатацию, Сэм выпрямился и нечеловеческим усилием воли заставил себя рассуждать рационально, понимая, что эмоции только помешают быстро реализовать намерение. Один взгляд в сторону двери подарил идею, которая тут же оформилась в зачаток плана действий. Удовлетворенно кивнув, Сэм остановил взгляд на Михаиле, перебирая варианты.        — Пребывание в более сильном и, возможно, немного лучше подходящем сосуде может тебе чем-то помочь? — через пару секунд медленно сформулировал Сэм нечёткие мысли, бродящие в голове. — Я, разумеется, не Дин, но всё ещё тот Винчестер, который был рождён сосудом архангела. Идеальным для Люцифера, но, полагаю, подходящим и тебе.        — Возможно, — Михаил вскинул на него откровенно растерянный взгляд, где тенью отражались боль и страх, и Сэм едва не сорвался, давая волю собственным эмоциям. — Я не уверен, и это…        — Мне плевать, если это неэтично или нарушает какие-то твои личные принципы. У нас нет на это времени, — Сэм сжал кулаки, чувствуя, как рвётся на волю сила, а сознание окутывается дурманом. — Это может тебе помочь? Да или нет?        — Это ускорит процесс восстановления, — Михаил сел и явно невероятным усилием вернул себе почти привычное внешнее спокойствие. — И усилит нас, если ты сможешь сосредоточиться исключительно на применении своей силы, уступая контроль над частью сознания мне. Но мне нужно несколько минут, если я хочу впоследствии вернуться в это тело.        — Хорошо, — Сэм разжал руки и полностью развернулся к двери. — Сделаю всё, чтобы они у тебя были. Но, будь любезен, действуй, а не размышляй, когда я скажу «да».       Пламя охватило каждую клетку тела и заструилось по венам вместо крови, когда Сэм, не дожидаясь ответа Михаила, отпустил силу. Дверь, повинуясь направленной воле, вылетела в коридор. Сэм прищурился, оценивая, что силы было вложено достаточно, чтобы демонов, штурмующих её, расплющило о противоположную стену. Притянув дверь обратно, Сэм повторил манёвр. И снова.       Крики из коридора, яростные, но быстро затихающие или сменяющиеся стонами, подсказали, что выбранная тактика не так плоха. С неудовольствием отмечая, что силы истощаются быстрее, чем хотелось бы, Сэм остановился после шестого раза и сделал глубокий вдох. Вновь отправленная в полёт дверь на этот раз рухнула на пол коридора, погребая под собой пару демонов.       Действуя настолько быстро, насколько только было возможно, Сэм силой притянул к себе первого демона, который попался на глаза, и впился укусом в его шею. Сила прибывала медленно, что явно было обусловлено недостаточно высоким уровнем демона, но Сэм отдавал себе отчёт, что теперь выбирать не приходится. Отбросив бессознательное и практически бесполезное тело, Сэм шагнул вперёд.       Сила хлынула из ладоней потоком, сметая ближайших демонов. Понимание, что пеплом они рассыпаться не спешат, сорвало последние тормоза, которые оставались. Одной рукой отшвыривая врагов от себя, второй Сэм притянул к себе очередного демона. Реальность превратилась в безумную карусель действий. Глотая кровь одного демона за другим, Сэм тут же убивал тех, кого получалось.       Время потеряло всякую значимость. Тело ощущалось весьма условно, превратившись в посредника, принимающего и отдающего силу, которая жаждала сравнять с землёй любую помеху на пути к цели. Тёплая усмешка Люцифера, вдруг увидевшаяся словно наяву, неожиданно отрезвила. Возвращение в реальность оказалось слишком резким. Туман, окутывающий сознание, развеялся как по щелчку.       Отбросив в сторону чьё-то ещё пульсирующее сердце, которое он сжимал в руке, Сэм огляделся и невольно сглотнул. Коридор был усеян частями тел и слоем пепла такой толщины, что напоминал местность после крупного извержения вулкана. Толпа демонов, лица большинства из которых искажал чистый ужас, двигалась на него. Ярость на миг вновь затмила собой почти всё.        — Пей, — холодная фраза прозвучала почти приказом, а перед глазами оказалась рука с тонким порезом на внутренней стороне предплечья. Единственный взгляд помог опознать Кейси, которая хоть и была в крови и саже, но выглядела целой. — Давай. С ними тебе не справиться, даже если ты выпьешь всех этих сосунков.        — С ними? — свой голос Сэм не узнал.       Не дожидаясь ответа, подчиняясь одновременно чутью, утверждающему, что по неизвестным причинам, Кейси действительно пытается помочь, и жажде, которая больше не утихала ни на миг, Сэм слизал несколько рубиновых капель и прикрыл глаза, чувствуя, как внутри разливается блаженство, недостижимое уже некоторое время. Губы впились в рану. Удар обрушился резко, но задел по касательной.       Затуманенное наслаждением сознание не сразу проанализировало, что происходит. Глядя, как Кейси отбрасывает к стене, Сэм подобрался, заставляя себя сконцентрироваться. Развернувшись всем корпусом, он тут же наткнулся на пристальный взгляд карих глаз. Мозг очнулся моментально, сбрасывая остатки неги и оценивая опасность. Руби склонила голову к плечу и усмехнулась.        — Ну, здравствуй, Сэм. Смотрю, ты во всех мирах верен себе. Пьёшь кровь сексуальных брюнеток-демонов. Охотишься за Лилит.        — Ты, — восклицание, в котором мелькнул откровенный страх, сразу же затершийся ненавистью, привлекло внимание.       Сэм быстрым взглядом окинул спутника Руби, который смотрел на него как на свой самый жуткий кошмар. Сэм подавил закопошившееся удивление, когда память не выдала никаких совпадений. Руби, явно решив не терять времени даром, вскинула руку и свела пальцы. Сэм, готовясь отразить удар, не сразу понял, что жуткий крик, раздавшийся следом, принадлежит Кейси.       Сила взметнулась, требуя помочь той, кто её даровал, и стереть из мироздания ту, кто не впервые била в спину. Чётко рассчитанное воздействие отбросило Руби назад. Крик оборвался, а Сэм шагнул вперёд, без колебаний спуская ярость, обратившуюся чистым холодным бешенством, с цепи вновь. Неожиданное сопротивление позабавило. Взгляд вернулся к спутнику Руби.       Статный, даже слишком молодой парень, смотрел на него с таким неприкрытым желанием уничтожить, что Сэм почти серьёзно задался вопросом, где и когда они могли встречаться. Представляться демон не спешил, что усложняло идентификацию, и Сэм быстро бросил бесполезную затею, являющуюся чуть ли не последним проявлением здравого смысла. Кейси выпрямилась и встала на шаг позади него.        — Сэм, — негромкий голос Михаила заставил обернуться, не теряя контроля над силой, удерживающей Руби и тормозящей её спутника. — Сейчас, — уверенно произнёс Михаил, застывший в дверном проёме.        — Как скажешь, — Сэм едва заметно пожал плечами и, не колеблясь, бросил твёрдо: — Да.       Ослепительный свет залил весь коридор, заставляя демонов, замерших в отдалении после появления Руби с напарником, заскулить и массово попытаться вжаться в стены. Незнакомые ощущения на мгновения обрушились волной. Михаил изначально не пытался перехватить контроль, не подавлял, и действовал настолько бережно, что желание отблагодарить взвилось с новой силой.       Быстро оценив свои возможности, Сэм взвесил, от чего будет больше пользы: от попытки поделиться силой, чуждой природе Михаила, или от попытки сосредоточиться на чувствах, что когда-то удивительно работало с Люцифером. Осознание, что к Михаилу он не сможет ощутить и десятой доли того, что чувствовал к Люциферу даже в худшие моменты, не остановило от желания попытаться.       Быстро впечатав силой в стену Руби, которая, явно воспользовавшись моментом, попыталась атаковать, хотя и выглядела уже не столь самоуверенно, как в момент появления, и отшвырнув в конец коридора её спутника, Сэм сосредоточился на поиске всего позитивного, что успело возникнуть в адрес Михаила. Память неожиданно проявила рьяное желание помочь.        «Сэм, что ты?.. — даже в мысленном обращении Михаила отразились ноты удивления, но тон быстро сменился на серьёзный: — Это Бельфегор. Один из палачей Ада. Жесток, умён, хитёр. Один из первых воспитанников Лилит. Он любит играть с жертвами. Умеет создавать обманчивое впечатление слабости, чтобы затем нанести мощный удар. Согласно сведениям из памяти твоей Кейси, он руководил здесь всем вместе с Лилит, являясь её приближённым любовником, и именно он отдал приказ демонам атаковать нас».        «Она не моя, — автоматически возразил Сэм, быстро обрабатывая новую информацию. — Спасибо».       Явно опомнившиеся демоны, вероятно, повинуясь приказу, бросились в атаку. Отпущенная ещё раньше на свободу сила радостно зазвенела и яростно рванулась вперёд. Сэм с опозданием отметил, что Кейси вскинула руки одновременно с ним, и попытался отогнать единственную важную мысль о возвращении домой. Но разбуженные ради исцеления Михаила эмоции подчиняться не желали.        «Сосредоточься на своей силе и постарайся мне не мешать», — лаконичный комментарий Михаила прозвучал в голове в тот момент, когда Бельфегор как-то неуловимо подобрался и расправил плечи.       Чутьё взвилось, предупреждая об опасности, и Сэм беспрекословно подчинился. Тело странно обмякло вмиг. Из рук вырвалось что-то, что уже не имело обозначения и олицетворяло собой такую концентрацию чистой энергии, что ядерная бомба внезапно показалась игрушкой для детей. Не столь сильно уступающая волна силы, отправленная Бельфегором, сотрясла пространство.       Молнии заполнили коридор. Не до конца отдавая себе отчёт в своих действиях, Сэм шагнул в сторону, загораживая собой Кейси, и вскинул согнутую в локте руку, прикрывая глаза. Коридор рушился. С потолка полетели внушительные куски породы, стены крошились на глазах, а пол плыл под ногами. Щурясь, Сэм всё-таки успел заметить, как исчезают Руби и Бельфегор, заслонивший её собой.       Ярость заклокотала внутри, но притихла, сметённая пониманием, что им надо уходить. Демоны сгорали как предварительно облитые керосином спички. Потолок буквально падал им на головы. Разум пасовал, отказываясь полноценно реагировать на происходящее. По коридору пронеслось чистое пламя, ставшее, очевидно, следствием. Смутное понимание, что Михаил его зовёт, забилось в голове.        «Что?» — Сэм задал вопрос машинально, попутно понимая, что потерял ощущение реальности недопустимо сильно.        «Моё тело. Книга. Копьё, — лаконичное перечисление заставило встряхнуться. — Нам необходимо забрать это и выбираться. Как можно скорее».        — Хорошо, — автоматически согласился Сэм вслух и направился в покои Лилит.        — Ты рехнулся? — Кейси явно потеряла контроль над эмоциями, которые, похоже, могла испытывать в том или ином качестве. — Сверкай чёрными глазками сколько угодно, но ты человек. Тут сейчас всё обрушится. Проход между уровнями уже завалило. Я могу вытащить тебя… хм, вас отсюда.        — И доставить прямо к Бельфегору? — язвительно осведомился Сэм, когда в голове пронеслась резонная мысль, что желание Кейси помочь им переходит любые допустимые для демона пределы. Руки автоматически подхватили копьё, бесцеремонно захлопнули талмуд, подхватывая и его следом, но замерли при взгляде на тело Михаила. Понимание, что перемещать его в таких условиях будет крайне затруднительно, заставило скрипнуть зубами. — Зачем тебе нам помогать? — нехотя задал вопрос Сэм, осознавая, что Кейси предлагает реальный выход.        — Это психованная стерва собиралась уничтожить Ад как измерение, — Кейси повысила голос, перекрикивая только усилившийся грохот в коридоре, и отшатнулась от очередного куска породы, отколовшегося от потолка и полетевшего вниз. — Вместе с его обитателями. Она говорила, что это вернёт нашего отца, но это чушь. А когда Азазели ей возразили, она заперла их и свела с ума. В общем, если желаешь, оставайся здесь. А я предпочту убраться.        «Она не лжёт, Сэм, — вмешался Михаил, не оставляя возможности хоть как-то обдумать новую информацию. — Я изучил её память. К тому же приготовления к ритуалу, который мы прервали, свидетельствуют о том, что Лилит намеревалась сделать что-то беспрецедентно масштабное».        «Это не означает, что Кейси не предана ей, — бросил Сэм в ответ, силясь отогнать воспоминания о Руби, которой почти научился доверять. Стены пошли трещинами, и Сэм окончательно принял решение. — Но, видимо, нам придётся рискнуть».        «Её верность принадлежала и принадлежит Азазелю, — коротко проинформировал Михаил. — Полагаю, то, что мы невольно способствовали их освобождению, расположило её к нам».        — Ладно, — сдался Сэм вслух.       Кейси скривила губы, явно демонстрируя своё отношение к согласию, которое прозвучало одолжением, но схватила его за запястье одной рукой, определённо умышленно впиваясь в кожу ногтями, коснулась тела Михаила второй и моргнула, позволяя глазами измениться. Сэм ещё успел заметить, как стены начали обрушаться, а через миг осознал, что они стоят в первом коридоре.        — Лимб, — бросила Кейси, предварительно отойдя на несколько шагов. — Можешь не утруждать себя благодарностью.        — Спасибо, — Сэм чуть напряжённо кивнул и приподнял брови, когда Кейси отступила ещё на пару шагов. — Ты куда-то собралась?        — А ты надеялся, что я пойду с вами и стану твоим главным блюдом на завтрак, обед и ужин? — Кейси цинично усмехнулась и качнула головой. — Винчестеры знаменитости. Но знаешь, что главное усвоила о вас с братом я? Никто из тех, кто оказывается с вами рядом, хорошо не заканчивает. Не хочу стать следующей. Но при этом, не скрою, надеюсь, что ей станет Лилит.       Кейси исчезла прямо с места, не дожидаясь ответа, и Сэм с досадой поморщился, признавая, что она могла стать идеальным постоянным донором. Здоровое сожаление об упущенном шансе быстро стёрлось, уступая горечи понимания, что Кейси права. Сэм запретил себе думать о том, что исключением не стал даже Люцифер, и с опозданием сообразил, что они могут вернуться домой немедленно.       Крылья сорвали с места без предупреждения, однозначно свидетельствуя в пользу того, что Михаил пришёл к такому же выводу. Не до конца понимая, кто из них успел схватить тело Михаила, Сэм вздрогнул, ощутив опору под ногами. Уже почти родная гостиная опозналась на периферии сознания, но даже намёк на здравый смысл испарился, когда Сэм заметил Люцифера.       Сознание реагировало с задержкой, словно ещё находясь в моменте, где смешавшиеся силы породили волну такой мощности, что Сэм бы не удивился, если бы она разрушила не уровень, а Ад в целом. Понимание, что Люцифер определённо жив, пребывает в состоянии бодрствования и ожесточённо спорит с почему-то заплаканной Руби, уложилось в голове только через несколько секунд.       Сэм ценой невероятного усилия воли подавил порыв оказаться рядом с Люцифером немедленно, сжать его в объятиях и не отпускать больше никогда, и осмотрелся внимательнее. Здравый смысл подсказывал, что что-то очень сильно не так. Взгляд зацепился за лежащее у стены тело, и Сэм моргнул. Изрядная лужа уже подсохшей крови, расплывшаяся из-под головы, заставила вздрогнуть.       Боль, несравнимая ни с чем из того, что Сэм когда-либо испытывал в жизни, опалила внутренности огнём и, казалось, мгновенно обратила их в пепел. Задыхаясь физически, Сэм едва сдержал крик, разом понимая, что эмоции принадлежат Михаилу, о присутствии которого он забыл, едва увидев Люцифера. Тело ощущалось всё хуже, а реальность поплыла, словно намеревалась стереться полностью.        — Сэм, — собственное имя, произнесённое Люцифером и Руби одновременно, хотя и определённо с разными интонациями, показалось незнакомым и больше ненужным.       Жажда, рождённая и питаемая силой, обретённой благодаря крови демонов, заскулила и сдалась наступающему на неё безумию, которое по ощущениям могло разрушить до основания далеко не один мир. Ускользающая, как и все прочие, мысль, что он может вернуть себе контроль, почти затерялась в неистовом эмоциональном шквале, но окрепла, когда в сознание ворвался громкий голос Люцифера.        — Люц, — почти неслышно прошептал Сэм, понимая, что даже это требует приложения невероятного усилия.        — Мишель, какого ты творишь? — яростное восклицание Люцифера наложилось на смутное осознание, что плечи с силой сжали, а затем тело затряслось из-за внешнего, а не внутреннего воздействия. — Ты убьёшь его. И клянусь стариком, если…       Сэм перестал вслушиваться в слова, которые и без того не сразу находили соответствие в голове, звенящей от боли. Теряя ощущение, что хоть кто-то из них полноценно контролирует тело, Сэм осел на пол, машинально схватился за ножку столика, пытаясь не завалиться окончательно, и собрал остатки, казалось, полностью исчерпанных сил. Прекратить происходящее виделось острой необходимостью.        — Дай мне пару минут, — дрожащий голос отказался звучать достаточно громко, но Сэм не усомнился, что Люцифер, который продолжал что-то кричать, его услышал. — Пожалуйста.        — Люц, ты его сейчас сам убьёшь, — панический выкрик Руби слух ещё различил, а после все звуки исчезли.       Внешнее давление уже через мгновение уменьшилось, и Сэм закрыл глаза, позволяя себе полностью провалиться в собственное сознание, сейчас переплетённое с чужим настолько, что разделить их не представлялось возможным. Песок запорошил глаза моментально, невольно заставляя заморгать. Отгоняя воспоминания о странно устроенном сознании Люцифера, Сэм прищурился.       Одинокий силуэт, выглядящий маленькой восковой куклой на фоне, казалось, бескрайней пустыни, где сейчас происходила дикая песчаная буря, привлёк внимание сразу же. Сэм заставил себя пойти вперёд. Бушующий ветер сумасшедшей силы отбросил его назад после первого же сделанного шага. Удержавшись на ногах чудом, Сэм скрипнул зубами, мысленно проклиная фантазии архангелов.        — Михаил, — пытаясь не обращать внимания на песок, тут же забившийся в рот и тщетно напоминая себе, что всё здесь не является настоящим в буквальном смысле, Сэм дёрнулся вперёд, но вновь проиграл беснующемуся ветру. — Михаил, что бы ни произошло, мы разберёмся. Но мы не сможем это сделать, если ты…        — Связь могла не сработать, если момент смерти Адама совпал по времени с ударом Лилит, — Михаил оказался стоящим почти вплотную так неожиданно, что Сэм невольно вздрогнул. — Или если он оказался достаточно силён, чтобы хитростью обмануть мои ощущения. Но она должна была сработать сейчас. Первое, что я попытался сделать, это вернуть его.        — Но не вышло, — медленно констатировал Сэм и только в этот момент сложил картину целиком. Осознание, что тело в гостиной принадлежит Адаму и случилось что-то действительно страшное, ударило под дых. — Но ты ведь сможешь его воскресить? — осторожно уточнил Сэм и с досадой поморщился, когда его снесло на несколько шагов в сторону окончательно обезумевшим ветром.        — Ты не понимаешь, Сэм, — что-то неуловимое в голосе Михаила подтолкнуло к соображению, что какой-то важный фактор упущен. — Ни для тебя, ни для Адама невозможна полноценная смерть после употребления нашей крови, при условии, что мы живы. В случае исключительных обстоятельств душа может достигнуть Завесы на короткий промежуток времени, но затем вернётся обратно в тело. Это означает… — удивительно ровный до этого голос Михаила неожиданно сорвался, а невероятный, не имеющий шансов когда-либо возникнуть в природе естественным путём песочный торнадо закружился, моментально затягивая в себя.        — Михаил, — злость прорвалась в крике, когда Сэм ощутил полнейшую беспомощность и невозможность сопротивления. Песок, казалось, заполнил все внутренности. — Если ты убьёшь меня, уже никто и никому не поможет. Мы разберёмся. Вместе. Остановись… — песок запорошил горло окончательно, лишая возможности продолжать говорить.       Уже не соображая, куда его несёт, не видя ничего, кроме песка и не ощущая ничего, кроме бездонной пропасти боли, Сэм с трудом подавил мысль, что это конец. Жёсткое приземление на какой-то валун, судя по ощущениям, оказалось полной неожиданностью. Через силу сглотнув, Сэм разлепил веки, проигнорировал резь в глазах и сфокусировал взгляд на Михаиле, насколько получилось.       Понимание, что буря стремительно пошла на убыль, ещё не успело уложиться в голове, когда перед глазами всё поплыло, а затем картинка будто бы пересобралась. Мгновение Сэм пытался понять, что именно он видит и почему Руби практически висит на Люцифере, отчаянно что-то ему крича, а потом в голове резко щёлкнуло. Реальность снова была доступна, хотя и в качестве зрителя.        — Люц, пожалуйста, — сорванный голос Руби был полон неподдельного концентрированного отчаяния. — Может, я и не особо в этом разбираюсь, но даже моих скудных знаний хватает, чтобы понять, что ты навредишь им обоим.        — Что случилось с Адамом? — Михаил, который вполне уверенно удерживал контроль над телом, явно не собирался терять времени даром. Сэм стиснул зубы, просчитывая, имеет ли смысл пытаться вернуть его себе насильно. — Что здесь произошло?        — Если ты тронул Сэма хоть мыслью… — какая-то отчаянная злость причудливо переплелась в голосе Люцифера со слабой угрозой и странным оттенком, который Сэм уже через мгновение классифицировал как отражение чувства вины.        — Сэм в порядке, — резко оборвал Михаил, каждое слово которого звучало всё холоднее. — И, полагаю, хотел бы знать, что случилось с его братом. Мне повторить свой вопрос? — угрозой повеяло настолько явственно, что Сэму показалось, что её почти физически ощущает даже он.        — Мишель, слушай, всё… — Люцифер, который на удивление заговорил спокойнее, неопределённо повращал рукой, будто надеясь достать необходимые объяснения из пространства, и странно дёрнул щекой, когда это, очевидно, не сработало.       Сэм ощутил, как перехватывает дыхание при виде таких привычных жестов Люцифера, лучше всего прочего свидетельствующих, что он не просто жив, но и в порядке. С горечью понимая, что личные чувства взяли, пусть и на миг, верх настолько, что весь ужас ситуации разом поистёрся, Сэм мысленно вздохнул и заставил себя сконцентрироваться. В голове никак не хотело укладываться понимание, что с Адамом могло случиться что-то непоправимое.        — Ты разучился разговаривать, Люцифер? — новый вопрос Михаила резко вернул в реальность, и Сэм загнал глубже отравляющее понимание, что об Адаме он переживает куда меньше, чем переживал о Люцифере. Здравый смысл напоследок успел подбросить резонную мысль, что чудесных и не очень воскрешений людей, начиная с самого себя, он видел достаточно, тогда как воскрешений архангела не наблюдал ни разу. — Воспоминания, — потребовал Михаил, когда от Люцифера не последовало внятного ответа.        — Лучше сначала мои, — голос Руби, которая успела отпустить Люцифера, прозвучал тускло, но шагнула вперёд она уверенно, нечаянно или умышленно становясь между Михаилом и Люцифером. — Михаил, я… Всё вышло очень глупо, и… Слушай, он просто хотел помочь. И мне кажется было бы лучше, если бы ты дал нам возможность сначала расска… — фраза оборвалась, когда Михаил одним слишком резким движением, прижал пальцы ко лбу Руби.       Сэму понадобилась только доля секунды, чтобы сообразить, что Михаил оставил ему не только возможность наблюдения за реальностью, но и просмотра воспоминаний вместе с ним. Картинки замелькали перед глазами, медленно выстраиваясь в цепь событий, которая могла вызвать нервный смех, если бы не касалась близких и важных людей. Михаил цепенел с каждым новым кадром.        — Что было дальше? — мёртвым голосом осведомился Михаил, устремив взгляд на Люцифера, поверх плеча Руби.        — Мишель, слушай…        — Я получу твои воспоминания так или иначе, Люцифер, — Михаил не позволил тому закончить мысль и шагнул вперёд. — Но я предпочёл бы не прибегать к насилию.        — Да не пошёл бы ты, — с заметной бессильной яростью скривил губы Люцифер, а затем его глаза полыхнули красным.       Сэм не успел проникнуться желанием вышвырнуть Михаила из собственного тела любой ценой, когда на него обрушился очередной поток картинок, более сумбурный, напоминающий не цепь, а вспышки, происходящие в общем поле друг за другом. Из головы вылетели любые мысли, при виде откровенно жуткой сцены, в которой нечто безжалостно и неотвратимо поглощало Адама.        — Ты даже не попытался, — Михаил, которому явно не понадобилось и лишней секунды для обдумывания увиденного, медленно поднял голову. Сила взметнулась внутри с такой всепоглощающей ледяной яростью, что Сэм сжал кулаки, подавляя желание забиться в любой угол, где сможет её не ощущать. — Ты просто смотрел, — открытое обвинение пробило морозное спокойствие, с которым Михаил говорил до этого момента.       Люцифер сделал шаг назад, и Сэм бессмысленно дёрнулся, понимая, что контролирует Михаил свои эмоции всё хуже с каждым мгновением. Собственная рука взлетела в воздух, когда Михаил стремительно приблизился к Люциферу на дистанцию, достаточную для нанесения удара, и протест полыхнул внутри, заглушая всё. Руби бросилась к ним, похоже, надеясь предотвратить удар.       Битва за контроль, который Михаил явно не желал возвращать, обратилась безумством силы, которая вырвалась на свободу и ударной волной разошлась по комнате. В груди что-то заледенело, когда Сэм выхватил взглядом сгибающегося явно от боли почти пополам Люцифера и Руби, которую швырнуло о стену с такой силой, что она оглушительно вскрикнула.       Ужас от осознания, что он даже не может ответить на вопрос, чьей силы в воздействии оказалось больше, его или Михаила, моментально заставил мысли обрести кристальную ясность. Быстро оценив взглядом Люцифера, который постепенно выпрямлялся и выглядел не так плохо, Сэм решительно двинулся к Руби, на ходу осознавая, что частично контроль вновь принадлежит ему.       Ощущение исчезло, когда словно бы опомнившийся Михаил ускорил шаг. Сожаление и горечь, исходящие от него непрерывным сметающим всё на своём пути потоком заставили захлебнуться отчаянием и резкой фразой, рвущейся с языка. Сэм бессмысленным жестом сжал голову руками, надеясь успокоиться хотя бы частично. Руби явно попыталась поднять руку, но безуспешно.        — Выметайся, — в горьком восклицании, которое сопровождалось разлетевшимися вокруг брызгами крови изо рта, сквозило что-то действительно безумное. Михаил отшатнулся, а Сэм сглотнул, не понимая, что предпринять. Руби вдруг подавилась воздухом и будто бы опомнилась. — Чёрт. Михаил, я не то хотела… — голос ей практически не подчинялся. Сэм поймал себя на непреодолимом желании закричать, хотя бы частично вымещая невозможное напряжение. — Не надо уходить. Просто… остановись. Он не хотел бы, чтобы ты… Хватит. Пожалуйста, — надрывный шёпот, которым Руби закончила сбивчивую речь безжалостно ударил по нервам.        — Прости. Малышка, прости меня, — слова прозвучали неразборчиво, и Сэму на мгновение показалось, что он провалился в горячечный бред. Собственные эмоции, мечущиеся в абсолютном хаосе и не успевающие сменять друг друга и быть хоть как-то осознанными, всё сильнее смешивались с беснующимися эмоциями Михаила. — Мне жаль, — задушенное дополнение сопровождалось действием.       Сэм с непонятным ему самому удивлением смотрел на свои же руки, которые окутались мягким, едва заметным глазу сиянием, и задвигались над телом Руби, явно принося исцеление. Не до конца пойманная мысль Михаила отозвалась недобрым предчувствием, и Сэм невольно подобрался, не понимая, чего ждать. Руби села и выдавила дрожащую улыбку, кивая, похоже, в знак признательности.        — Спасибо, — хрипло поблагодарила Руби и вслух, медленно поднялась на ноги, но замерла, будто бы не в силах решить, что ей предпринять дальше.        «Мне очень жаль, Сэм, — вновь ровный голос Михаила, который не отражал его состояние ни на гран, прозвучал в голове неожиданно. Сэм, которого затошнило от понимания, что Руби благодарит за исцеление после того, как они её чуть не убили, моргнул, не успевая за резкой переменой. — Я не должен был реализовывать предоставленную тобой возможность восстановления так. Не должен был причинять вред».        — Михаил, что ты задумал? — Сэм не сразу понял, что его вопрос прозвучал вслух потому, что контроль неожиданно полностью перешёл к нему.       Поток чистого света, рванувшийся изо рта, стал неожиданностью вдвойне. Машинально отмечая отсутствие любых неприятных ощущений, Сэм вскинулся в не до конца понятном даже ему самому порыве удержать, но тут же осознал, что сделать ничего не может. Михаил за доли секунды вернулся в своё тело, странно тряхнул головой и поднялся на ноги.       Его взгляд, выражающий больше, чем могли бы передать любые слова, остановился на Люцифере, который смотрел на него со смесью злости и отчаяния. Сэм споткнулся на вдохе, считывая неозвученное извинение и настолько глухую обречённость, что кричать, срывая связки, захотелось с новой силой. А в следующее мгновение Михаил исчез, оставив после себя лишь почти неслышный шелест.              

***

      

      Ноги ударились об землю и мгновенно подкосились. Едва осмотрев по-прежнему пустынное кладбище и приметив Аластара там, где он его и оставлял, Михаил рухнул на колени. Мелкие камни и какие-то колючие растения моментально разодрали кожу на ладонях, которыми он опёрся о землю следом. Внимание, больше не требующееся от него никому, моментально сосредоточилось на единственном образе.               — Михаил, я хочу тебе доверять, — лёгкая улыбка, до этого притаившаяся в глазах Адама исчезает в мгновение ока. — Действительно хочу. Не то чтобы мне было кому ещё, пока мы заперты здесь, но дело не в этом. И я пытаюсь, но это… — Адам умолкает, словно не найдя для продолжения нужных слов, что случалось нередко.        — Я что-то делаю не так, — Михаил и сам не до конца понимает, утверждает он или спрашивает.        — Нет. Нет, — Адам возражает слишком поспешно, но за его словами не чувствуется лжи. — Это не… Это другое. Тебе просто… моё доверие нафиг не сдалось? Чёрт, прости, я не то… Хотя нет, знаешь, то. Тебе всё равно. Ну, или так кажется. Для тебя это ничего не меняет в нашем общении. И я понимаю, ты же ангел, вы всякие человеческие штуки вообще не воспринимаете, ну или воспринимаете по-другому, но это всё равно типа обидно. И мне не стоило…        — Адам, почему ты так думаешь? — мозг не впервые подсказывает, что у обезьянок считается неправильным перебивать собеседника, но Михаил игнорирует незначительную мелочь, поражённый услышанным.        — А это не так? — против обыкновения Адам отвечает вопросом на вопрос и явно старается сделать это достаточно уверенно, но его страх ощущается даже без приложения дополнительных усилий. — Мы можем неделями разговаривать исключительно о ерунде. Или я могу поделиться чем-то, что для меня действительно важно. Но, судя по твоей реакции, для тебя нет никакой разницы, болтаю я о разновидностях бургеров или о разочаровании, которое изменило немало в моей жизни. Поэтому, прости, Михаил, я не просто не понимаю, как тебе доверять, я даже не понимаю, зачем мне это делать и зачем ты говоришь, что тебе это нужно.        — Адам, я… — Михаил неподдельно теряется на мгновение, а затем старается подобрать слова, максимально правильно отражающие суть его мыслей. — Возможно, мои реакции сбивают тебя с толку потому, что они не являются в полной мере человеческими. И вряд ли когда-либо таковыми станут. Но мне важно понять и узнать тебя. Возможно, я выражаю это неверно или делаю недостаточно, чтобы ты понял, что можешь мне доверять, но я хотел бы заслужить твоё доверие.        — Правда? — настроение Адама меняется мгновенно, и вопрос он задаёт совсем по-детски.       Михаил хочет, но не может сдержать улыбку, которая трогает кончики губ, заставляя их приподняться. Боязнь Адама сказать что-то неправильное с его точки зрения, которая отчаянно воюет со свойственными ему прямолинейностью и смелостью, продолжает удивлять даже годы спустя и лишь разжигает давно возникшее желание её стереть.        — Я хоть раз тебе лгал, Адам? — Михаил прерывисто выдыхает, не задумываясь о том, что полноценного воздуха в урезанной реальности нет, а привычка просто позаимствована у Адама. Рука сама тянется к чужой руке. Адам моргает, но робко улыбается и вкладывает свою ладонь в его, позволяя пальцам уже почти привычно переплестись. Становится спокойнее. — Я до сих пор не знаю многого о людях. Но я понимаю, когда ты мне объясняешь. И мои дальнейшие действия являются исключительно моим выбором, а не следованием полученным инструкциям. Ты ведь помнишь об этом? — напряжённость из голоса Михаилу изгнать не удаётся, но рука Адама расслабляется в его руке, он улыбается, теперь ярко и искренне, прежде чем кивнуть, и всё резко становится правильным.              Воспоминание, безжалостно подброшенное идеальной памятью, которая словно решила добить наверняка, поблёкло. Бессмысленным, чуть безумным взглядом окинув доступную обзору территорию кладбища, которая напоминала о единственной оставшейся реальности, Михаил закричал. Крик, казалось, способный долететь до полюсов и возвратиться, быстро сменился нездоровым жутким смехом.       Гордость упрямо твердила, что он жалок, но Михаил равнодушно затолкал чувство в глубину, из которой, возможно, его было уже не достать. Понимание отозвалось лишь безразличием. Собственные слова о человеческих реакциях метались в голове, олицетворяя собой безупречную насмешку. Машинально смахнув со щеки что-то мешающее, Михаил безучастно констатировал, что это слёзы.       Боль разъедала саму суть. Ломала внутренний стержень вернее, чем яростный ураган ломает попавшиеся на его пути деревья. Обжигала, не оставляя ни шанса, ни надежды на исцеление. Меняла, отказываясь видеть границы недопустимости. Сумасшедшая идея, подаренная густым красным маревом, которое почему-то ассоциировалось с худшими пытками Тьмы, захватила собой вмиг.       Способность холодно, безлично и расчётливо составлять планы действий, неутраченная даже после становления почти человеком и обретения новых возможностей проживать людские эмоции, среагировала исправно. Резко поднявшись на ноги, Михаил сосредоточился исключительно на достижении цели, позволил зрению измениться и огляделся куда осмысленнее, чем в момент прибытия.       Зашевелившийся Аластар привлёк к себе внимание. Михаил прищурился, быстро приходя к выводу, что он пригодится. Оценив надёжность ловушки, как удовлетворительную, Михаил продолжил осматривать территорию, целенаправленно ища тех, кто мог послужить источником пополнения сил. Ближайшие монстры отыскались в полумиле на запад.       Чувствуя, как лицо превращается в привычную маску безличного льда, Михаил перелетел в нужном направлении. Трое гулей, жадно поедающие останки трупа, который уже невозможно было идентифицировать, заставили незначительно усмирённые эмоции взвиться с новой силой. Рука грубо вошла в грудь первого из них раньше, чем Михаил осознал своё действие.       Ярость, но не слепая, а холодная, выверенная, сокрушительная в своей силе и крепнущая с каждой секундой, не затмевала рассудок, а придавала сил. Одним движением свободной руки Михаил пресёк попытку двух гулей сбежать, отбросил первого из выпитых дочиста, и шагнул к следующему, сейчас прижатому к асфальту. Тот завизжал, лишь усиливая брезгливость, которая проглядывала из-под ярости.        — У меня дети, — визг перешёл в какой-то странный скулящий звук. — Трое детей, малыши. Они пропадут без меня. Что бы ты такое ни был, пощади. Я же ради них выживаю, я…       Михаил без колебаний проник рукой сквозь плоть, дотягиваясь до души. Отвращение к самому себе, уже перешагнувшее тот порог, после которого не может быть когда-нибудь искоренено, скакнуло на новый уровень, но быстро растворилось в неутихающей ни на миг ярости. Перед глазами стояло лицо Адама, а в том, какие именно монстры попались ему первыми, сквозил какой-то дикий символизм.       Выпив душу третьего гуля, которого предварительно лишил возможности говорить, Михаил прикрыл глаза, оценивая свои силы. Давно привычное осознание, что от былой мощи остались только воспоминания, неприятно кольнуло в груди, но значения сейчас не имело. Тщательный анализ привёл к пониманию, что для реализации плана, сил вполне достаточно.       Вернувшись перелётом практически на прежнее место, Михаил стремительно приблизился к Аластару, который бесновался, безуспешно пытаясь выбраться из ловушки. Недобрая, почти механическая усмешка самовольно исказила губы. Михаил позволил силе течь свободно, и безучастно пронаблюдал, как глаза Аластара расширяются, отражая ужас то ли из-за узнавания, то ли из-за боли.       Не позволяя себе упустить концентрацию ни на мгновение, Михаил остановился за долю секунды до того, как сущность Аластара была уничтожена полностью. Хладнокровно повторив действие ещё трижды, Михаил позволил Аластару рухнуть на землю, игнорируя подобие скулёжа, оставшееся, похоже, единственным звуком, который тот ещё был способен издавать.        — Я знаю, что сейчас ты услышишь, Тень, — слова падали в пространство веско, тяжело и словно оседали в нём морозными узорами. — У меня есть вечность. И я готов потратить её на то, чтобы будить тебя каждое мгновение, но никогда не давать тебе забрать жертву. Ты не сможешь спать. Не сможешь забрать меня. И будешь обречён на то, чтобы приходить за жертвой, до которой тебе не дотянуться снова и снова.        — Глупое создание, — разъярённое шипение, раздавшееся где-то за спиной и изданное слишком хорошо знакомым голосом, заставило Михаила резко развернуться. Что-то в груди разбилось на осколки при виде Адама. Иллюзия развеялась мгновенно не столько от сказанных слов с интонацией, которую от Адама нельзя было ожидать услышать никогда, сколько от уничтожающего ощущения чужеродности, неправильности. — Решил, что сможешь переиграть меня? И что же ты хочешь, чтобы прекратить сыпать своими жалкими угрозами?        — Ты вернёшь человека, которого не имел права забирать, — не изменив спокойному тону ни на йоту, Михаил вскинул голову, не ощущая ни капли страха.        — Я в своём праве, — Тень повысил голос, а лицо Адама, бесконечно родное и любимое, исказила настолько отвратительная гримаса, что Михаил исключительно нечеловеческим усилием воли подавил взметнувшиеся эмоции. — Жалкий человеческий выродок посмел отобрать того, кто уже принадлежал мне. Он посмел на меня нападать.        — Ты вернёшь его, — льда в голосе хватило бы, чтобы заморозить не только этот мир, а Михаил неосознанно сжал руки в кулаки. — Иначе сон станет для тебя недостижимой мечтой.        — Нет, — Тень неожиданно переместился и оказался так близко, что Михаил чудом удержался от удара. — Нет, — повторил он, выплёвывая слово с какой-то первобытной яростью. — Только посмей повторить то, что ты сделал только что, и твой милый мальчик сойдёт с ума от кошмаров, которые на него обрушаться, не за годы, а за считанные дни по жалким человеческим меркам. Мне нет разницы, кто попадает ко мне. Итог для всех один: они будут спать и будут видеть сны полные отчаяния и безнадёжности. И я буду спать вместе с ними. Мне нравится спать. Мне нужно спать. Попробуешь лишить меня этого, и я обрушу на мальчишку такие ужасы, которые и тебе не снились.       Тень исчез с места, очевидно, сочтя беседу оконченной. Михаил застывшим взглядом уставился на ближайшее надгробие, не видя его. Осознание, что он проиграл, глупо и недостойно, убивало на корню остатки надежды. Здравый смысл, пропитанный и отравленный болью настолько, что от него не осталось, казалось, ничего, отказывался выдавать новые идеи. Скулёж Аластара разбивал тишину.       Бессилие, никогда незнакомое так полно и подавляюще, погребло под собой одномоментно, не спрашивая разрешения. Михаил машинально двинул рукой, лишая Аластара сознания, бездумно опустился на траву, местами выжженную Сэмом ранее, и запустил пальцы в волосы, вырывая некоторые из них. Нового плана в голове не возникало. Надежда медленно, но уверенно умирала окончательно.              

***

      

      Сэм растеряно провёл рукой по лицу, не столько теша себя иллюзией, что это поможет хоть как-то собраться, сколько желая сделать что-то привычное, знакомое и абсолютно понятное, а затем проскользил взглядом по гостиной. Тело Адама, лежащее на прежнем месте, заставило вздрогнуть. Осознание случившегося неожиданно накрыло в полной мере.       Чёткое понимание, что Люцифер жив лишь потому, что Адам, не считаясь ни с чем, не остановился, рисковал собой и заплатил за это в итоге слишком дорого, породило множество различных эмоций, которые только усугубили и без того бушующий внутри шторм. Отогнав гнетущие размышления, Сэм напомнил себе, что даже в самых безнадёжных ситуациях всегда найдётся какой-нибудь выход.       Взгляд задержался на Руби, и чувство вины моментально вскинуло голову. И умножилось в разы, едва Сэм посмотрел на Люцифера. Горло сжала невидимая рука, когда в голове промелькнула мысль, что тот мог в корне неверно расценить их с Михаилом порыв исцелить в первую очередь Руби, которая была опасно близка к новой смерти. Неосознанно Сэм сделал шаг в сторону Люцифера.       Взгляд голубых глаз прожёг мгновенно, будоража, но и неясным образом успокаивая. Сэм не успел опомниться, когда Люцифер в два размашистых шага преодолел расстояние между ними и сжал его в объятии, на которое рёбра отозвались тихим хрустом. Беспорядочные то ли поцелуи, то ли просто прикосновения посыпались на шею, а дыхание Люцифера стало напоминать слабые всхлипы.        — Люц, — выдохнул Сэм, в доли секунды забывая об окружающем их мире.       Ощущение тепла, которое поднялось из самых глубин сущности и затмило собой всё, странно резонировало с только усиливающейся дрожью тела Люцифера. Сэм сам не понял, как обхватил ладонями лицо Люцифера, отстраняя его достаточно, чтобы поцеловать. Страсть, лишь мелькнувшая где-то на периферии сознания, быстро затёрлась сумасшедшим по силе осознанием, что они живы.       Прикосновения обжигали как никогда ранее, но не желанием, а облегчением. Жуткий момент, когда Аластар нанёс удар копьём, медленно блёк, уходил в глубины памяти, чтобы занять там причитающееся место, но больше не отзывался невыносимой болью, которую невозможно было заглушить никакими действиями. Сэм почти всхлипнул, когда пальцы Люцифера впились в его спину до боли.        — Сэмми, — совсем неразборчивое бормотание, когда Люцифер разорвал поцелуй, но продолжил хаотично касаться губами всего его лица, казалось, одновременно, воспринялось лучшим звуком на свете.        — Тише. Я здесь, — машинально отозвался Сэм, не находя нужных слов, чтобы выразить всё, что кипело и быстро менялось внутри. Мысль, что настолько зацикливаться друг на друге в общей ситуации, это верх эгоизма, отрезвила даже слишком резко. Отстранившись, Сэм тут же сжал плечи Люцифера руками, однозначно давая понять, что дело не в желании разорвать контакт, и вздохнул: — Нам нужно найти Михаила. И способ помочь Адаму. Это сейчас важнее всего.        — Из пустоты не возвращаются, Сэм, — Люцифер тряхнул головой, будто отгоняя наваждение, а затем сжал губы. В его глазах промелькнула горечь. — Похоже, старик дёргает мои игрушки оттуда легче, чем маленькие обезьянки фантики с конфет, но вряд ли малый покажется ему достаточно забавной обезьянкой, чтобы повторить фокус и с ним.        — Ладно, — Сэм прикрыл глаза на мгновение и потёр лоб, отпустив плечо Люцифера. Мысль, что Бог по каким-то только ему ведомым причинам возвращал из пустоты демонов, отправляя их в конкретный мир, тяжело укладывалась в сознании, но находила подтверждение во множестве встреч с теми, с кем Сэм надеялся не увидеться больше никогда. — Это не означает, что нам надо сложить руки и сдаться. Если бы мы с Дином не спасали друг друга там, где это казалось невозможным, я бы сейчас здесь не стоял. Так что я найду способ вернуть Адама. Что бы мне ни пришлось сделать, я найду, — Сэм стиснул зубы, с опозданием понимая, что его яростное обещание звучит так, словно он ждёт возражений априори.        — Я явно пропустил момент, когда вы с мартышкой освоили телепатию, — Люцифер усмехнулся, но усмешке настолько не хватило привычного насмешливого превосходства и бравады, что она выглядела гримасой чистого отчаяния. — Просто на правах внесения поправки: малый не самая главная наша проблема. Поверь, Сэмми, в том состоянии, в котором Мишель сейчас, моим солдатикам уже не придётся стараться над апокалипсисом. Этот жалкий мирок рухнет раньше.        — Так, — Сэм тряхнул головой, выпустил второе плечо Люцифера и сжал пальцами переносицу, пытаясь хоть как-то упорядочить мысли. Боковое зрение не нашло Руби возле стены, где Сэм видел её последний раз, и это побудило обернуться, окончательно и полноценно возвращаясь в реальность, и вновь осмотреть гостиную. — Руби? — осторожно позвал Сэм вслух, замечая её на диване. Слух с опозданием зафиксировал собачий скулёж, который нашёл объяснение, едва Сэм повернул голову и заметил рядом с телом Адама Хоуп, которую Руби, очевидно, успела впустить с улицы. Абстрагируясь от разъедающих негативных эмоций, которые напомнили о себе едва мёртвый брат оказался в поле зрения, Сэм целенаправленно вернул своё внимание Руби, ловя себя на промелькнувшей благодарности за то, что она никак не попыталась вмешаться в короткую личную сцену. — Что ты делаешь? — уточнил он, замечая, что её глаза закрыты.        — Молюсь Михаилу, — ответ последовал незамедлительно, Руби заметно встряхнулась, но головы не повернула. — Во всяком случае, пытаюсь. Я понимаю, что он может не услышать, или услышать, но проигнорировать, но я всё равно не знаю, что сделать ещё. А это шанс донести до него, что он не должен справляться со всем этим дерьмом в одиночку. Даже если он не ответит и не вернётся, но услышит, то он хотя бы будет знать, что никто из нас не собирается просто сдаться обстоятельствам и выбрать Адаму достаточно красивый гроб.        — Это бесполезно, мартышка, — Люцифер качнул головой и как-то потерянно огляделся, будто бы что-то ища.        — А что не бесполезно? — Руби всё-таки обернулась. Сэм сглотнул, не понимая, чьей крови, смешанной с грязью и в немалой степени размытой слезами, на её лице больше, её собственной или врагов. — Я понятия не имею, как найти ангела, который впридачу этого, видимо, не хочет. Но это не означает, что я готова просто смириться с тем, что Михаил где-то сходит с ума в одиночестве. Я знаю, что такое терять любимого человека. Знаю, что такое рассыпаться на атомы и не находить в себе сил собраться обратно. Знаю, каково это, отрицать любую помощь, но на самом деле отчаянно её желать. Я не могу просто… Мы должны что-то сделать, — Руби умолкла и вцепилась пальцами в обивку дивана с такой силой, что та затрещала. — Поэтому если ты знаешь способ… любой способ, как его найти, то я готова на что угодно.        — Опрометчиво обещать такое дьяволу, мартышка, — ехидная реплика Люцифера, неуловимо напомнившая о дружеской теплой атмосфере вечера, который сейчас казался приснившейся сказкой, отозвалась изрядным раздражением внутри. Сэм невольно сжал кулаки, напоминая себе, что это лишь привычная для Люцифера форма защиты от внешних факторов, а не умышленное издевательство с его стороны, как могло показаться в общем контексте ситуации. — Но тебе повезло. Я сегодня…        — Люцифер, пожалуйста, — перебил Сэм, понимая, что раздражение медленно, но верно нарастает. — Если у тебя есть хоть какие-то идеи, как найти Михаила, самое время ими поделиться. И позже, когда весь этот кошмар закончится и Адам будет с нами, я ещё разъясню и тебе и Михаилу пользу своевременных разговоров.        — Злость всё ещё добавляет тебе сексуальности, Сэмми, — Люцифер сверкнул глазами, явно умышленно выбрав провокационный тон, но быстро стал серьёзным. — По старинке, Сэмми. По старинке. Я разомну крылья, полюбуюсь Америкой с высоты птичьего полёта, и, возможно, наткнусь где-нибудь на нашего нового главнокомандующего концом света. А ты присмотришь за мартышкой и…        — Даже не думай, — резко оборвал Сэм, умышленно позволил глазам на мгновение стать чёрными и вскинул подбородок. — Полагаю, ты видел в воспоминаниях Адама достаточно. Но если хочешь, мы можем выяснить здесь и сейчас, кто из нас сильнее в данный момент. Ты не пойдёшь один.        — Поболтаем, когда отрастишь себе крылышки, Сэмми, — с уловимой злостью, рождённой, похоже, обидой из-за уязвлённого самолюбия, отозвался Люцифер и едва заметно скривил губы.        — Крыльев у меня нет, — Сэм заставил себя перейти на максимально мягкий и спокойный тон, надеясь дать понять Люциферу, что это не ссора. — Но они есть у тебя. А я всё ещё твой совершенный сосуд, сейчас обладающий изрядным количеством силы. Идеальное сочетание.        — Что? — в глазах Люцифера отразилась такая растерянность, смешанная с недоверием, что Сэм даже не стал пытаться подавить желание коснуться, вылившееся в полноценное, хотя и непродолжительное объятие. — Ты хочешь?.. — Люцифер странно сглотнул и не закончил вопрос, когда их взгляды встретились.        — Я хочу, — подтвердил Сэм, отгоняя совершенно неуместное понимание, что фраза звучит до крайности двусмысленно в их случае. — Но в одном я с тобой полностью согласен. Руби, тебе лучше остаться здесь, — Сэм обернулся, не выпуская чуть подрагивающих пальцев Люцифера, которые успел сжать. — Михаил считал, что этот талмуд, — Сэм кивнул на книгу, которую бросил на столик по прибытии, что припоминал весьма смутно, — чем-то важен. Полагаю, он на енохианском, но…        — Интернет, который каким-то чудом в этом мире ещё работает, мне в помощь, — Руби кивнула, когда Сэм невольно сделал паузу, ощутив какое-то почти робкое поглаживание по ладони. — Я… Ладно. Мне будет спокойнее, если вы пойдёте вдвоём. И, судя по тому, что я видела, вы с Михаилом как-то усиливали друг друга, так что наверное… От меня всё равно не будет толку. Ни крыльев, ни странных, но полезных сил у меня нет. Но я просмотрю все книги, какие смогу. Информация об этой чёртовой пустоте должна быть хоть где-то. И попытаюсь разобраться с этим, — Руби остановила взгляд на столике. — И…        — Примешь ванну и найдёшь еду, — бесцеремонно перебил Люцифер, который явно вернул себе невозмутимость, по крайней мере, внешнюю. — И если только тебе покажется подозрительной даже пробегающая по улице зверушка, ты не тормозишь, а горячо и пламенно молишься мне. Всё усекла, мартышка?        — Я…        — Руби, мы не можем волноваться ещё и за тебя, — вмешался Сэм, всецело мысленно соглашаясь с Люцифером, и без труда понимая, что Руби готовиться возражать. — Не существует абсолютно безопасных мест. И нам нужна хоть какая-то гарантия, что мы успеем вовремя, если что-то пойдёт не так.        — Хорошо, — Руби закивала, и Сэм мысленно выдохнул, считая одну проблему на этом исчерпанной. — Просто будьте осторожны. Пожалуйста.        — Будем, — уверенно пообещал Сэм, понимая, что не лжёт ни на гран. Осознание ответственности за Люцифера, которое он благоразумно не озвучивал вслух, располагало проявить максимум концентрации и внимательности. Взгляд упал на копьё, небрежно брошенное на пол ранее, и Сэм машинально притянул его к себе силой, на ходу соображая, что лишним не будет никакое оружие, тем более столь мощное. — Люц…        — Исторический момент, Сэмми? — Люцифер не позволил ему закончить фразу, окинул копьё, которое он теперь сжимал в руке мимолётным взглядом, но никак не возразил и странно прищурился. — Опровергнем твоё же утверждение, что я больше никогда не получу твоего согласия?        — Это всё ещё не благодаря твоему дару убеждения, — усмехнулся Сэм, мгновенно понимая отсылку к одному из их самых непростых разговоров. Не в силах сдержать порыв, Сэм подался вперёд и приник к губам Люцифера на долгие несколько секунд, прежде чем решительно выдохнуть в них: — Да.       Свет залил всё доступное взгляду пространство, заставляя мгновенно взметнувшееся внутри тепло превратиться в обжигающий, но и согревающий жар, в котором хотелось раствориться. Незнакомое и абсолютно удивительное ощущение идеальной целостности на мгновения захватило с такой силой, что стёрло всё окружающее подобно ветру, сдувающему ненужную пыль.       Перед глазами промелькнуло падающее тело Люцифера, вовремя подхваченное Руби, слуха коснулся теперь испуганный скулёж Хоуп, а затем крылья сорвали с места. Сэм задохнулся, понимая, что не смог бы различить, где заканчивается он и начинается Люцифер, даже если бы захотел, а затем всё существо охватил чистый восторг, не считающийся с тем, насколько он неуместен в моменте.              

***

      

      Руби устало потёрла глаза и откинулась на спинку дивана. Кофе виделся если и не решением проблемы с каждым мгновением усиливающейся сонливости, то хотя бы средством, способным её временно притупить. Но сил встать и дойти до кухни, где его можно было сварить, не находилось. Расфокусированный взгляд бесцельно двинулся по гостиной, пока не остановился на окне.       Понимание, что за ним светло, толкнуло взглянуть на настенные часы. Некоторое время Руби смотрела на узорчатые чёрные стрелки с недоумением, а затем заставила себя встряхнуться. Быстрый подсчёт в голове, который дался ценой приложения очередного усилия воли, привёл к выводу, что Люцифера и Сэма нет чуть больше часа. Твёрдо сказав себе, что это не срок для поисков, Руби выпрямилась.       Енохианская письменность, оказавшаяся настоящей головоломкой, в решении которой не слишком помогали доступные в интернете переводчики и многочисленные статьи по тематике, вновь приковала к себе внимание. Не обращая внимания на то, что строки чуть расплываются перед глазами, Руби решительно отогнала множество тяжёлых мыслей и взяла отброшенную ранее ручку.       Уловимый шорох за спиной едва не заставил вскочить на ноги. Тело мгновенно напряглось, готовясь к потенциально возможной драке, а сонное состояние развеялось без следа. Как можно незаметнее дотянувшись до ножа, выручавшего не раз и умышленно оставленного под рукой, Руби поднялась, мгновенно развернулась и вздрогнула, заметив девушку с мутно-белыми глазами, стоящую в паре ярдов.        — Как ты сюда попала? — частично бессмысленный вопрос сам сорвался с языка, пока Руби лихорадочно пыталась оценить ситуацию и размышляла, что предпринять.        — Такая наивная, — девушка склонила голову к плечу и недобро улыбнулась. Лампочки в люстре замигали, заискрили, а затем взорвались одна за другой, осыпая осколками их обеих. — Не думала же ты, что все демоны настолько идиоты, чтобы не заметить эту симпатичную большую звёздочку, так старательно нарисованную тобой вокруг дома?        — До сейчас исключений не было, — дерзко бросила Руби в ответ и умышленно сделала пару шагов назад, боковым зрением отмечая, что экран ноутбука замигал и погас. — Но ты, видимо, особенная.        — Я Лилит, — улыбка девушки стала поистине дьявольской, а она, будто бы забавляясь, неспешно шагнула следом. Руби постаралась ничем не выдать охватившее ей ликование. — И я желаю вернуть кое-что, что принадлежит мне. Копьё, — улыбка пропала с лица Лилит стремительно, а в её голосе прорезалась требовательная жестокость. — Отдашь его, и я сохраню твою никчёмную жизнь.        — Ну, конечно, — Руби чуть нервно, но достаточно уверенно усмехнулась. — Такая наивная. Не думаешь же ты, что я тебе поверю?        — А ты, похоже, думаешь, что у тебя есть какой-то выбор, — почти прошипела Лилит, попыталась сделать шаг вперёд, но не смогла. На её лице проступила чистая ярость, несущая оттенком безумие, когда она вскинула голову, устремляя взгляд к потолку, где белой краской, что делало её практически незаметной, была вычерчена демонская ловушка. — Усовершенствованная звёздочка. Забавно. Но надолго эти каракули меня не задержат.        — Надолго и не нужно, — Руби усмехнулась и позволила накопившимся ярости и отчаянию вырваться наружу.       В голове пронеслась здравая мысль, что стоило помолиться Люциферу, но Руби только стиснула зубы и двинулась вперёд. Уверенность, что ситуация достаточно под контролем, пьянила сильнее, чем хотелось бы. Лилит сверлила взглядом пентаграмму, но двигаться не пыталась. Момент для удара показался идеальным, и Руби швырнула нож, метя в сердце.       Оружие, которое не подводило ещё ни разу, послушно достигло цели. Лилит дёрнулась, пошатнулась и опустила взгляд на свою грудь. Руби застыла, разом понимая, что что-то пошло не так. Мерцать и испускать дух Лилит явно не спешила, хотя её лицо и исказила гримаса боли. Не задумываясь, Руби бросилась к Лилит, надеясь успеть выдернуть нож, но опоздала на долю секунды.       С яростным восклицанием Лилит дёрнула за рукоять и метнула нож вверх, едва он оказался в её руке. Пентаграмма мигнула и пошла трещинами. Ужас окатил волной, когда Лилит моментально переместилась. Отчаянно сопротивляясь, Руби не успела понять, как оказалась в надёжном захвате, который оставлял возможность разве что бессмысленно дёргать ногами. К горлу прижалось лезвие.        — Попробуем ещё раз, — голос Лилит прозвучал опасно, с выводящим из себя превосходством и откровенной угрозой. — У тебя не густо вариантов. Либо скажешь мне, где копьё и умрёшь быстро. Либо я узнаю это, вывернув твои скудные мозги наизнанку. Так что предпочитаешь?        — Его здесь нет, — выплюнула Руби, изо всех сил загоняя воспоминание о том, как Сэм забирал его с собой, в глубины сознания. Понимание, что для Лилит это, вероятно, не станет преградой, не перекрывало необходимость предпринять хоть что-то. — И я понятия не имею, где оно сейчас. Можешь хоть препарировать мой мозг, ответа ты не получишь.        — Ты не блефуешь, — в голосе Лилит скользнула задумчивость. — Тогда, полагаю, копьём решил поиграться наш дорогой Сэм? — тон Лилит стал приторно-ласковым. Руби невольно вздрогнула, и едва не застонала, сразу же понимая, что реакция послужит для Лилит подтверждением её предположения. — Что же, тогда подождём его вместе. Ты ведь не возражаешь? — притворная забота в голосе Лилит и едва ли не сюсюкающий тон отозвались отвращением настолько, что Руби почувствовала физическую тошноту. — Посмотрим, насколько наш проказник Сэм ценит твою бесполезную жизнь. А чтобы скрасить наше вынужденное ожидание, — с проявившимся предвкушением недобро продолжила Лилит, явно умышленно позволяя лезвию оцарапать кожу, что заставило Руби сильнее стиснуть зубы, — приготовим ему достойную встречу.              

***

      

      Сэм открыл глаза и попытался привычно потянуться, но замер, когда мозг быстро уцепился за смутное несоответствие. Воспоминания нахлынули разом, заканчиваясь на моменте, где он сам предложил Люциферу, который полностью забрал контроль для полёта, просмотреть его воспоминания о прогулке в Ад, чтобы сократить время на рассказ. Сэм нахмурился.       Все ощущения говорили о том, что он спал или что-то весьма на это похожее, но именно это и вызывало множество вопросов. Сэм ещё раз прокрутил в голове момент, когда Люцифер погрузился в первое воспоминание, и стиснул зубы. Логичный вывод, что Люцифер просто усыпил его на неопределённое время, заставил раздражение, граничащее со злостью, вспыхнуть внутри.        — Сэмми, тебе был необходим хотя бы минимальный отдых, — Люцифер, явно пользуясь тем, что вокруг на изрядное расстояние не наблюдалось ни души, а контроль полностью принадлежит ему, говорил вслух. Сэм вздрогнул, резко возвращаясь в условную реальность, нахмурился сильнее прежнего и быстро осмотрелся. Хорошо знакомая скала к его собственному удивлению отозвалась не только чувством узнавания, но и тепла. — К тому же ты не пропустил ничего важного. Ну, может, только пару-тройку кучек дохлых монстров.        — Так, — ценой невероятного усилия Сэм заставил себя сдержать возмущения, настойчиво рвущиеся с языка, и отложить любые разборки до более спокойных времён. — Михаил? — уже собраннее уточнил он.        — Да, — ехидная интонация, ещё улавливающаяся в предыдущих репликах, исчезла из голоса Люцифера без следа, сменившись отчётливой горечью.        — Ладно, — Сэм медленно кивнул, поднялся на ноги и с опозданием сообразил, что видеть реальность ему ничто не мешает. — Но это только означает, что он не без сил и не сгинул где-нибудь от рук какого-нибудь демона.        — Да, — с прежней горечью согласился Люцифер и неожиданно остановился и завис в воздухе.        — Ладно, Люц, я не понимаю, — Сэм сдался раздражению, которое теперь вспыхивало опасно легко не столько из-за сказанного в текущем моменте, чем из-за невысказанных возмущений ранее. — Ты не рад, что в этом мире стало меньше тварей? Злишься, что Михаил стал сильнее? Не веришь, что он жив? Или что не так?        — Он будет ненавидеть себя за это до конца своего существования, Сэм, — Люцифер ответил не сразу, с ещё усилившейся горечью, и Сэм, словно наяву увидел, как он кривит губы. — Чем бы он ни руководствовался сейчас, после он возненавидит себя.        — Уже, — Сэм вздохнул, когда в голове промелькнул короткий диалог с Михаилом на кладбище. — Ты же видел в воспоминаниях. И, Люц, мы что-нибудь придумаем…        — То, что я видел, ещё можно было исправить, Сэм, — перебил Люцифер и неожиданно возник прямо перед ним. — Посмотри вниз.       Мгновенно насторожившись, Сэм сосредоточился. Зрение, явно усиленное Люцифером, быстро подстроилось, и картина развернулась перед глазами достаточно полно. Сэм забыл сделать не особо нужный сейчас вдох. Даже смутное осознание, что, вероятно, горят лишь отдельные дома, не меняло общего восприятия, что как минимум полыхает целый штат.        — Господи боже мой, — растерянно пробормотал Сэм, не понимая, как реагировать. Присутствие Люцифера странным образом сильно приглушало яростную силу и обостряло привычные человеческие реакции. Пламя, казалось, задалось целью достать до небес. При мысли о том, что в беснующемся пожаре сгорали тысячи людей, в груди защемило. — Что?.. Где мы? — изменил формулировку Сэм, теряясь, какой из множества вспыхнувших в голове вопросов задавать первым.        — Это Небраска. Или была, — со странной задумчивостью исправился Люцифер. — Вон те руины точно Омаха, — Сэм машинально проследил движение своей же руки, а затем нервы сдали окончательно.        — Серьёзно? — невольно повышая голос, Сэм впился взглядом в лицо Люцифера. — Ты просто составляешь географическую карту разрушений? Там гибнут люди.        — Они гибнут каждый день, Сэм, — Люцифер странно дёрнул щекой, но тон сохранил ровный. — А в этом убогом мирке и вовсе каждую секунду. Тем, кто там, — Люцифер вновь указал рукой вниз, — мы уже ничем не поможем. Остатков моих сил не хватит даже на то, чтобы загасить огонь на настолько протяжённой территории. Но если найдём Мишель раньше, чем он решит, что этой стране не нужны ещё пара-тройка штатов, то успеем спасти обезьянок, которые их населяют.        — Чудесно, — процедил Сэм сквозь зубы и никак не отреагировал, когда Люцифер исчез из поля зрения и возобновил движение. — Есть идеи, где искать? Или просто пойдём по трупам дальше? — жесткий сарказм прорвался во фразе, и Сэм заставил себя замолчать, осознавая, что сила неожиданно уверенно пытается взять верх. Гробовая тишина, послужившая ему ответом, вырвала из груди бесполезный тяжёлый вздох. — Люц, — позвал Сэм, максимально усмирив беснующиеся эмоции. — Слушай, я… Я пошёл убивать, находясь в менее жуткой ситуации, чем Михаил. У меня была надежда. Но это меня не остановило. Я постараюсь… понять. И не рубить с плеча. Но это люди. Невинные люди, которых я защищал всю свою жизнь. Ты просто не можешь ждать от меня одобрения.        — Я не жду, — безразличный ответ отозвался отчаянием на грани боли, вспыхнувшим внутри.        — Отлично, — цепляясь за злость, которая не позволяла сорваться обратно в пропасть боли, на краю которой он балансировал, едва выбравшись из её глубины, Сэм стиснул зубы. — Тогда какого чёрта ты ведёшь себя так, будто я обвиняю в гибели этих несчастных тебя?        — А ты бы не обвинил? — Люцифер вновь появился перед ним так резко, что Сэм моргнул и невольно отступил на шаг. — Если бы это был я, Сэм? Что бы ты сделал? Потому что можешь быть уверен, если бы на месте малого был ты, то руины бы остались не от жалкого городишка, а от этой убогой планеты.        — Люцифер, я… — Сэм сглотнул. — Слушай, я понимаю, что он твой брат. И я… Дин творил достаточно разной хрени. И перед кем-то чужим я в любом случае выступал на его стороне. Но я думал, что я для тебя… не чужой.        — Он тебя уберёг, Сэм, — Люцифер неожиданно опустил плечи, отвёл взгляд и разом стал выглядеть настолько несчастным, что Сэм, не считаясь ни с чем, подошёл ближе и осторожно сжал его руки своими ладонями. — Ты не видишь это так. Но я знаю Михаила. Он убивал за меньшее, чем сделал ты на той дороге. И он знал, что долбаная ветка, которую когда-то облапал папуля, попавшая в руки Лилит, могла оставить от него отдельно парящие в пространстве сгустки энергии. А я позволил космическому ублюдку утянуть малого в пустоту. Вместо меня.        — Боже, Люц, — Сэм на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как они подозрительно чешутся, а затем заговорил настолько мягко, насколько никогда не считал себя способным говорить в принципе: — Люцифер, посмотри на меня. Пожалуйста. Я видел, что произошло вместе с Михаилом. Ты не мог ничего сделать, понимаешь? Адам был прав: вы бы сгинули оба. От этого никому не стало бы легче. И я уверен, что Михаил не думает то, что сказал сгоряча. Люц, Адам мой брат. Но я привык в подобных ситуациях действовать, исходя из данности, что всё можно исправить. Вы знаете о пустоте больше. И, возможно, у вас есть основания думать и утверждать, что из неё нельзя вернуть, если ты не бог. Но я с этим не смирюсь. Я найду способ вернуть Адама нам всем. Мы найдём, — тут же исправился Сэм и перевёл дыхание, уже не различая, кому из них принадлежит контроль над телом в моменте. — И я уверен, что он будет первым, кто рьяно начнёт объяснять Михаилу всю степень его заблуждений.        — Сэмми, я… — голос Люцифера странно сорвался, а он неожиданно подался вперёд, будто бы ища объятий. Сэм мгновенно сомкнул руки за его спиной, прижимая крепче. — Я уже потерял его однажды. Если я сейчас… — едва различимый шёпот Люцифера, который Сэм разбирал скорее интуитивно, быстро затих, а он странно сжался, будто жалея о вырвавшихся фразах.        — Боже, — сердце сделало странный кульбит, и Сэм переместил руки на плечи Люцифера, отстраняя его, но не отпуская, и вновь повторил уже звучащую раньше просьбу: — Люц, посмотри на меня. Это не твоя вина. Это не вина Адама. Никого из нас. Дерьмо в жизни случается. Но мы всё исправим, слышишь? Мы найдём Михаила. И я не знаю как, но найдём нужные слова, чтобы его образумить. Но даже если нет, мы его не бросим. И я никогда не заставлю тебя выбирать между нами, слышишь меня? Мы всё решим. И вернём Адама. Если ты не веришь в это, то поверь мне, — сорвавшаяся с губ почти мольба, прозвучавшая с частично вопросительной интонацией, заставила Сэма застыть, не до конца понимая, почему вроде бы само собой разумеющийся ответ ему так важен.       Люцифер непонятно вздрогнул, а затем освободил руки и сам притянул его в объятие, напоминающее попытку уцепиться за единственный якорь в разгар шторма. Сэм прикрыл глаза, прижался губами к виску Люцифера и начал медленно гладить его по спине, абсолютно забывая, что всё реально лишь относительно, чему весьма способствовал поддерживаемый Люцифером привычный облик.        — Если Мишель не обезумел буквально, ему могло прийти в голову, что если он сломает игрушки папули, то тот явится, чтобы обрушить на него страшные кары, — Люцифер пугающе легко вернулся к своему всегдашнему тону, но отстраняться не спешил. Сэм скорее порывисто, чем осознанно, оставил лёгкую россыпь поцелуев на его виске и скуле, прежде чем податься назад. — Во всяком случае, мои забавы с обезьянками папулю в своё время не вставили. Но если великую миссию по наказанию меня старик мог с помпой поручить Мишель, то…        — С ним самим ему придётся разбираться лично, — закончил фразу за Люцифера Сэм, тряхнул головой и заставил себя собраться. — Если Михаил видит в этом даже призрачный шанс вернуть Адама, то… полагаю, он пойдёт на что угодно.        — У меня нет идей, как его найти, Сэм, — Люцифер с вернувшейся горечью качнул головой. — Мы слишком давно… Малый, может, сходу и назвал бы пару местечек, которые Мишель мог предпочесть всем остальным. Но не я.        — Значит, мы просто продолжим идти по тру… по следам, — резюмировал Сэм, быстро исправившись на полуслове и тщательно следя, чтобы голос прозвучал ровно. Стараясь не думать о цене, которая возрастала с каждым мгновением, Сэм выдавил ободряющую улыбку: — Мы его найдём, Люц. Сколько бы времени нам ни понадобилось.       Дождавшись неуверенного согласного кивка, Сэм постарался удержать улыбку до того момента, как Люцифер снова исчез, чтобы продолжить полёт. Понимание, что нахождение в одном теле располагает чувствовать друг друга намного острее, чем обычно, и смутная память о связи, располагали загнать любые негативные эмоции в глубины, из которых они не могли ни на что повлиять.       Отказываясь размышлять о том, что будет, когда они найдут Михаила и о том, что случится, если не найдут, Сэм заставил мозг полностью сосредоточиться на анализе всех имеющихся данных, надеясь найти хотя бы незначительную зацепку. Люцифер затих и никак не пытался продолжить диалог, и Сэм подавил вздох, не понимая, чего возникшая тишина дарит больше, отчаяния или покоя.              

***

      

      Михаил равнодушно отбросил тело очередного монстра и отвернулся. Взгляд на мгновение задержался на восходящем солнце. Образы Адама и Люцифера возникли перед глазами, но съежились и испарились, признавая себя лишь жалкой иллюзией. Михаил небрежно шевельнул рукой и позволил крыльям унести себя раньше, чем взметнувшееся за спиной пламя успело их коснуться.       Пустынный, очевидно, в ранний час парк казался укрытым тишиной. Немногочисленные бодрствующие животные не вызвали и толики интереса. Ненависть, оставшаяся единственным чувством, которое стёрло и впитало в себя все остальные, полыхнула ярче, заставляя переполняющую силу взметнуться в порыве жажды действия. Михаил склонил голову к плечу, глядя сквозь породу.       Понимание, куда ударить, чтобы запустить нужную реакцию, появилось в считанные секунды. Взгляд невольно вернулся к солнцу. Михаил сжал губы плотнее, хотя они и без того ощущались скованными между собой намертво, когда навязчивая мысль, что к отцу стоит обратиться ещё один, самый последний раз, закружилась в голове, отказываясь уходить.       Ненависть неожиданно отступила, но только для того, чтобы дать пространство чистой ярости. Ледяная улыбка тронула уголки губ. Сила заструилась с ладоней легко. Мгновенно возникший вокруг ветер, быстро превращающийся в ураган, не нашёл никакого отклика. Небеса стремительно затягивались тучами. Утренний свет мерк, сменяясь подобием сумерек. Засверкали молнии.       Порода под ногами задрожала. С самых недр земли поднимался медленно нарастающий гул. Гром огласил округу сродни звуку мощного взрыва. Частота и сила молний увеличились. Потоки дождя, сливающиеся в одну сплошную стену воды, хлынули из тяжёлых туч, которые нависали так низко, что, казалось, могли коснуться земли. Жар, исходящий от поверхности под ногами, испепелял всё живое.       Звуки животных, отчаянно пытающихся убраться от места разворачивающейся катастрофы, отпечатывались в сознании, словно кто-то включил режим записи событий, но оставляли безучастным. Порода раскалялась всё стремительнее и сильнее, опаляя жаром ноги. Поверхность покрывалась трещинами, которые быстро расширялись. Дрожь превратилась в волнообразное движение.        — Мишель, — отчаянный крик, который мог принадлежать только Люциферу, но прозвучал почему-то голосом Сэма, достиг сознания не сразу. Михаил отпустил больше силы и подавил слабый порыв обернуться. — Да ради всего… Мишель, — крик повторился и прозвучал на несколько порядков отчаяннее.       Что-то живое, что-то, чего не должно было остаться в принципе, просочилось через несуществующие щели в абсолютной пелене ненависти, смешавшейся в итоге с яростью, и заставило повернуть голову. Фигура Сэма, которая стремительно приближалась, сбила с толку лишь на неуловимый миг. Молния ударила между ними, оставляя в породе небольшой выжженный кратер. Жар нарастал.        — Люцифер, — отголосок удивления при понимании, что обращение произнёс он, Михаил равнодушно испепелил. — Тебе не стоит здесь находиться. Уходи. Я не имею намерения вредить тебе или Сэму.        — Да не пошёл бы ты в жопу со своими намерениями, — ответ Люцифера прозвучал зло, но Михаил без труда уловил тщательно маскируемый страх, который скрывался за ним. Грудь странно сдавило. — Смотрю, ты решил поиграть в меня, братец? — перекрикивая ветер, Люцифер умудрялся приближаться, несмотря на только усиливающуюся бурю. Дождь, попадающий на поверхность земли, обращался паром, который походил на туман и заволакивал окружающее пространство всё плотнее. — Если так, то у меня для тебя плохие новости, Мишель. Косплейщик из тебя вышел фиговый.        — О чём ты говоришь? — Михаил упустил момент, когда безразличие в голосе сменилось холодным недоумением. Понимание, что само присутствие Люцифера будит недопустимые сейчас эмоции, заставило стиснуть зубы и резко добавить: — Уходи, Люцифер. Если не ради меня или себя, то ради Сэма.        — Иначе что? — так хорошо знакомый вызов в голосе Люцифера породил странное ощущение, что стальные когти безжалостно царапают изнутри в стремлении разодрать. — Серьёзно, Мишель, что ты сделаешь? Повторишь Помпеи? Только не забудь, что папули, который поможет упечь меня в клетку, рядом нет. А без него ты…       Сила вырвалась из-под контроля в один момент. Осознание, что руки взлетели выше, а вырвавшиеся из них потоки сокрушительной мощи устремились к Люциферу, который успел подойти слишком близко, пришло со значительным опозданием. Взгляд фиксировал, как Люцифер обнимает тело Сэма крыльями, позволяя им принять основной удар на себя, спотыкается, но продолжает идти вперёд.        — Не надо, — кажущиеся сейчас бессмысленными человеческие слова сорвались с губ неясно зачем. Безумство внешней бури уже не перекрывало внутреннюю. Ненависть рвалась с оглушительным треском, обращалась бессильными комками тьмы, разлетающимися во все стороны, и открывала дорогу чему-то пугающему, но почему-то собирающемуся из клочьев света. — Люцифер…        — Бей, Мишель, — гордо вскинутый подбородок совершенно не сочетался с полубезумным, полным какого-то абсолютного отчаяния взглядом Люцифера. — Если это всё, на что ты теперь способен, бей. Давай, превзойди старика. Отомсти тому, кто действительно виноват.       Эмоции, так тщательно переплавляемые в ненависть, дающую силы, взорвались внутри с силой направленного божественного удара. Теряя ощущение пространства, Михаил рухнул на колени. Ледяные сильные руки сжали плечи в то же мгновение, что сознание лишь отстранённо зафиксировало. Боль, испепеляющая, выжигающая каждую молекулу существа, заполнила собой без остатка.        — Люцифер… — имя брата выплыло из небытия, в равной степени олицетворяя ужас и надежду.        — Я здесь, — голос, показавшийся одновременно самым громким криком и самым тихим шёпотом, всё ещё принадлежал Сэму. Михаил поймал растерянную, зависшую мысль, что и сам Сэм здесь присутствует. Но значения это больше не имело. Значения не имело ничто. — Он не придёт, Михаил, — сознание нехотя распознало сильно изменившуюся интонацию. Память моментально подбросила момент, когда чудом очнувшись после решающей схватки с Тьмой, он увидел рядом Люцифера. Михаил, не отдавая себе отчёта, судорожно потянул в себя воздух, удивляясь странному звуку, похожему на всхлип. — Ты можешь вывернуть этот жалкий мирок наизнанку, взорвав этот чудный вулкан, которого, помнится, боятся обезьянки. Можешь стереть все миры, до которых доберёшься. Он не придёт. Его драгоценные игрушки ему наскучили, и он бросил их на произвол судьбы.        — Я молился ему, — Михаил не сразу осознал, что слова слетают с губ его сосуда, с которым он сроднился настолько, что временами казался человеком сам себе. Пальцы самовольно судорожно вцепились в какую-то ткань, и только усилие, показавшееся равноценным подвигу, помогло понять, что он сжимает куртку Сэма, к телу которого прижат вплотную. — Я просил. Я молил его хотя бы откликнуться.        — О, я делал это столетиями в клетке, Мишель, — горечь в каждой букве, произнесённых Люцифером слов, заставила дрожь, охватившую всё тело в какой-то упущенный сознанием момент, стать явственнее. — Но семейного чаепития так и не дождался.        — Зачем он?.. Все эти демоны… Он вернул их. Адам просто человек. Я обещал ему вечность, — обречённое признание неуместными отрывистыми звуками, похожими на скулёж, вырвалось, не спрашивая разрешения, и что-то странно переключило внутри. — Убей меня. Люцифер, ты ведь желал… У тебя хватит сил. Сэм… Вам хватит. Убей, — лихорадочные просьбы прорвались сквозь непонятный вой, который, как Михаил неверяще понял, издавал он сам, а пальцы вцепились в ткань куртки с такой силой, что прорвали её насквозь. — Я…        — Просто кусок дерьма, на фоне которого любая обезьяна олицетворяет собой идеал, — яростно бросаемые Люцифером слова достигали рассудка медленно. Понимание, что его с силой трясут, почти заставило очнуться. — Ты просто делаешь это снова и снова, Мишель. Помнишь, как ты бросился прямо в объятия нашей драгоценной тётушки, оттесняя меня и оставляя возможность ударить? Как строил из себя героя, не обладая и сотой частью своих сил, в Содоме? Как сказал Сэму на кладбище, что домой, оказывается, отправимся мы. Но не ты. Мне не нужен праведный великомученик, Мишель. Мне нужен брат, гребаный ты ублюдок. Всегда был нужен, — последние фразы прозвучали криком, а Люцифер резко отшатнулся. Страх и сожаление, видимо, о вырвавшемся откровении, разошлись от него волнами, наполняя пространство вместе с туманом. — Забей, Мишель, — тон изменился стремительно, а незамеченное раньше тепло, которое ощущалось уже некоторое время, исчезло. Зрение сбоило, но Михаил различил, что Люцифер поднялся на ноги и отступил на пару шагов назад. — Хочешь замутить тут фейерверк? Не смею препятствовать.        — Люцифер…       Слова потерялись резко, словно он никогда их и не знал. Михаил закрыл глаза, сдаваясь добивающему пониманию, что следом за Адамом он навсегда теряет и брата. Из горла вновь рванулся вой. Слух выхватывал резкие реплики Люцифера, явно адресованные не ему, что только убеждало не совсем понятным образом, что с ним тот разговаривать больше не станет. Ненависть к себе затмила всё.        — Михаил, — настойчивый оклик мгновенно отозвался пониманием, что он не просто звучит голосом Сэма, но и принадлежит ему. — Пожалуйста. Худшее, что мы все сейчас можем сделать, это разойтись в разные стороны, чтобы зализывать раны в одиночестве. Тебе больно. Можешь не верить, но я понимаю. Но это не повод причинять боль другим.        — Я… — на неуловимое мгновение ярость взметнулась с пугающей силой, но исчезла в ту же секунду. — Люцифер, я…        — Ты придурок, Мишель, — абсолютно иное обращение без труда обозначило, что контроль вновь перешёл к Люциферу. Руки вновь сжали плечи, и Михаил позволил себе провалиться в спасительные объятия, которые в момент времени казались второй необходимостью по важности во всех мирах. — И если я ещё хоть раз услышу, что ты собрался сорвать джек-пот и отправиться в гости к космическому дилдо, тётушка тебе покажется образцом добродетели.        — Это моя вина, Люцифер. Моя вина, — слова слетали нехотя, не являясь хоть сколько-то достаточным отражением всех чувств, которые раздирали на куски всё с большим ожесточением. — Я не должен был… — фраза осталась неоконченной, когда сквозь ядовитый туман боли в голове прорвалась молитва, обращённая разом и к нему, и к Люциферу.       Хорошо знакомый голос в обращении почему-то привёл в себя вернее, чем все попытки Люцифера и Сэма, которые, похоже, объединили усилия, хотя и явно успели разойтись во мнениях в моменте. Зрение прояснилось в полной мере, а буря утихла достаточно, чтобы рассмотреть эмоции Люцифера на лице Сэма, который успел отстраниться и теперь стоял в футе от него.       Промелькнувшая тревога быстро сменилась чем-то, уловимо похожим на тоску. Уже изученные соответствия ситуаций и эмоций сигнализировали о том, что реакция Люцифера весьма странная, но нарастающее внутри смятение стёрло мысль. Михаил поднялся на ноги и огляделся с растерянностью, которая принесла вспышку горечи. Молитва продолжала звучать в голове.       Понимание, что им необходимо вернуться домой, толкало к построению логической цепи действий. Раскалённая сильнее прежнего поверхность продолжала стремительно трескаться. Магма местами прорывалась на поверхность, пока ещё разливаясь несерьёзными мелкими лужами. Где-то в отдалении громко выли многочисленные сирены, раздражая слух.       Сил, казалось, не осталось ни капли, но осознание ответственности за содеянное и оценка перспектив заставили собраться. Пальцы Люцифера неожиданно коснулись предплечья, и Михаил повернул голову к нему. Не произнесённое вслух, но читающееся во взгляде и каждом жесте «вместе» разом придало решимости и уверенности, делая боль немного выносимее.              

***

      

      Сэм пронаблюдал, как совместными усилиями Михаила и Люцифера успокаиваются беснующиеся стихии и, отчаянно стараясь не потерять концентрацию, устало прислонился к стене. Нестерпимое желание сжать голову руками и заставить время остановиться, что дало бы возможность выдохнуть и обдумать хотя бы часть происходящего, поддавалось контролю всё хуже.       Молитва Руби прокрутилась в голове повтором, добавляя вопросов о взаимодействии с Люцифером в качестве сосуда, на которые не было времени искать ответы прямо сейчас. Сэм стиснул зубы и жестко сказал себе, что подождать может всё, кроме возвращения Адама, для чего необходимо было устранить любые препятствия на пути. Сила взвилась, едва в голове мелькнула мысль о демонах дома.       Невесомость утянула в себя неожиданно, и Сэм почти вздрогнул, но тут же признал, что ожидать от Люцифера каких-либо комментариев или предупреждения было безосновательно. Стараясь максимально сосредоточиться на предстоящей схватке, Сэм поморщился, когда внутри почему-то всё равно упрямо занялась горечь, усилившаяся, едва он понял, что Люцифер максимально закрылся.       Неправильным мгновенно показалось не просто что-то, а абсолютно всё. Ноги с силой ударились о землю и отреагировали характерным раздражающим покалыванием. Смутно понимая, что Люцифер либо частично упустил контроль в полёте, либо осознанно оставил ему его некоторую часть, Сэм быстро констатировал, что переместились они не в дом, а на газон.       Два демона, застывшие истуканами возле входной двери, моментально встряхнулись при их появлении и бросились вперёд. Раньше, чем Сэм успел сообразить, что делать и насколько Люцифер успел восстановить силы, используя его в качестве сосуда, Михаил вскинул руки и впечатал ладони в грудь обоих демонов, которые атаковали недопустимо безрассудно. Пепел осыпался на траву.        — Браво, Мишель. Это было… знаешь, действительно воинственно, — Люцифер пространно взмахнул рукой, и Сэм нахмурился, пытаясь одновременно осознать, что движениями собственного тела руководит не он, хотя и ощущает их до последнего колебания, и ехидный, едва ли не беззаботный тон Люцифера, который неожиданно, как показалось, весьма подходил и ему самому. — У меня есть чудная идея. Ты попрактикуешься в точечном сожжении на остальных, заглянувших на огонёк без приглашения, а я разберусь с вызволением нашей дорогой мартышки.       Что-то неуловимо странное и отзывающееся предчувствием беды, стоящее за вроде бы небрежными фразами Люцифера, породило мысль перехватить контроль. Сэм заставил себя сделать глубокий вдох, стараясь не думать, что он в данный момент является иллюзией, и тряхнул головой. Сведённые брови Михаила безоговорочно сказали, что поведение Люцифера насторожило не только его.        — Люцифер, что ты?.. — Михаил не успел закончить вопрос, когда Люцифер явно целенаправленно нанёс удар по входной двери, которая жалобно скрипнула и с грохотом обрушилась в прихожую.       Демоны высыпали на улицу за считанные секунды. Сэм сглотнул, когда быстрый подсчёт привёл к пониманию, что противников больше дюжины. Осознание, что Люцифер решил задействовать крылья, вызвало ярый протест. Перед глазами калейдоскопом пронеслись картинки столкновений с демонами чуть ранее, и всё существо воспротивилось идее оставить Михаила на растерзание врагам.        «Люцифер, мы не бросим его тут одного», — категорично заявил Сэм.        «Сэмми, ну я тебя умоляю, — интонация, легко улавливающаяся даже в мысленном диалоге, без труда рисовала картину, в которой Люцифер закатывает глаза. Сэм подавил вздох. — Чтобы разобраться с этой мелкой шушерой Мишель не понадобится даже щёлкать зубами, которыми он успел обзавестись. А мы пока поймаем рыбку покрупнее».        «Люцифер…» — возражения оборвались на обращении, когда крылья всё-таки сорвали с места.       Знакомая гостиная, разгромленная сильнее прежнего, оказалась перед глазами через неуловимый миг. Сэм невольно дёрнулся, заметив около дивана Лилит, которая удерживала Руби в надёжном захвате и прижимала к её горлу нож. Внимание переключилось слишком быстро, и Сэм не сразу понял, что осмотр комнаты продолжил Люцифер. Трое демонов шли прямо на них.       Сэм без колебаний дал свободу силе, но замер, когда рассмотрел врагов внимательнее. Уже знакомый юный парень, тело которого использовал, по уверению Михаила, демон Бельфегор, пробудил неподдельный интерес. Пронаблюдав, как отпущенная сила отбрасывает двух демонов к стенам и с силой впечатывает в них, Сэм поджал губы, взвешивая мелькнувшую в голове идею.       Лилит не атаковала и на удивление вообще никак не реагировала на затеявшуюся схватку. Машинально просчитывая, что ей либо безразлично, что будет с её подручными, пока у неё есть заложница, либо она уверена в возможностях Бельфегора, Сэм сжал губы. Предупреждение от Руби, переданное ранее в молитве, пронеслось в голове, где, казалось, отпечаталось до последней буквы.        «Сэмми?» — с уловимым вопросом позвал Люцифер, удерживая демонов прижатыми к стенам без видимых усилий.        «Нам надо освободить Руби и убить эту тварь. И лишнего времени у нас нет. Я понимаю, — скороговоркой отозвался Сэм. — Но этот Бельфегор, — взгляд Люцифера тут же остановился на единственном из трёх демонов, который продолжал двигаться к ним, хотя и с ужасающей медлительностью, явно преодолевая невидимую преграду. — Он знает меня. В Аду при встрече он вёл себя так, словно я успел расчленить его на куски, а затем заставил собственноручно их сшивать. Но я уверен, что мы с ним раньше не сталкивались. Ты ведь можешь считать его память?»        «Я всё ещё Люцифер, — превосходство в каждом слове оттенилось изрядной долей хвастовства. — Он мне сам её на блюдечке подаст и украсит».       Сэм покачал головой, проглатывая комментарий о неуместности подобного тона, а в следующее мгновение задохнулся от нахлынувших ощущений. Сущность Люцифера и его сила не просто вырвались на свободу, но заполнили собой до последней клетки тела, не подавляя, но даря чистый восторг. Глаза Бельфегора расширились, а губы беззвучно прошептали «Люцифер».       Какая-то часть сознания уловила изумлённое восклицание Лилит, но Сэм потерял мысль, когда перед внутренним зрением живыми кадрами замелькали многочисленные картинки. Напряжение, медленно, но верно охватывающее Люцифера, заставило судорожно сглотнуть. Не успевая воспринимать хоть что-то из увиденного и не понимая, почему Люцифер словно окаменел, Сэм нахмурился.               — …столько способов. Столько планов, которые я шлифовал, обдумывал, доводил до совершенства. Столько времени я ждал нашей встречи. И знаешь, что я вижу сейчас, Сэм? Ты не угроза, — в каждом слове отражается откровенный триумф, насмешка и, кажется, даже жалость. Бельфегор торжествует. — Ты фантик. Красивая обёртка без начинки, — Бельфегор позволяет своей усмешке стать откровенно неприятной, склоняет голову к плечу и продолжает рассматривать Сэма, лежащего у его ног и кашляющего кровью. — Ни души. Ни силы. Пустышка. Ты жалок, Сэм Винчестер.       Миг собственного триумфа хочется продлить максимально. Бельфегор собирается продолжить речь, но прерывается, когда его грудь со спины пронзает ангельский клинок. Яростный крик оглашает пространство. Бельфегор изворачивается, намереваясь уничтожить того, кто посмел вмешаться. Гадриэль, который не должен быть жив, бьёт чистой силой, и боль вынуждает опуститься на пол.        — Я тебя уничтожу, — в голосе Гадриэля жгучая холодная ярость и весомое обещание.       Его глаза наливаются ярким светом, и Бельфегор вздрагивает, чувствуя, как ненависть сменяется отвратительным подобием страха. Гадриэль решительно выдёргивает клинок и начинает бить им хаотично, с иступленным остервенением. Болезненный отчаянный крик вырывается из горла. Бельфегор пытается сопротивляться, но сил не остаётся ни на что, кроме слабых попыток шевеления.        — Гэйд, — негромкий зов Сэма выглядит надеждой на избавление от пытки и на неуловимый миг Бельфегор ощущает извращённую благодарность.        — Малыш, — Гадриэль почти небрежно вонзает клинок ему между глаз и бросается к Сэму. Острая, невыносимая боль, кажется, раскалывает голову на части, и Бельфегор не сразу осознаёт, что почти безумный хрип принадлежит ему самому. — Малыш, я сейчас… Я помогу. Я исцелю, — тон Гадриэля меняется стремительно, и нежность и забота, звучащие в нём теперь, отзываются вспышкой отвращения, которая только усиливается, когда через несколько мгновений раздаётся звук поцелуя.              Картинка резко зарябила и начала стремительно отдаляться. Не до конца осознавая увиденное и весьма смутно понимая, почему Люцифер остановился именно на этом моменте, Сэм едва не вскрикнул, когда шквал чужих эмоций затопил собой подобно цунами. Мельком отмечая, что Бельфегора швырнуло в открытый дверной проём и закувыркало в воздухе, Сэм заставил себя собраться.        «Люцифер, это не я, — выпалил он, едва мысли прояснились. Буря внутри стремительно усиливалась. — Это был не я, ты меня слышишь? Я понятия не имею, как и почему, но…»        «Да что ты, Сэмми? — тон Люцифера не предвещал ничего хорошего, и Сэм сглотнул, понимая, что делать надо что-то немедленно. — Так и скажешь этому жалкому пернатому изгою, когда вернёшься в свою домашнюю шкурку? Или составишь для нас график?..»        «Люцифер, — оборвал Сэм, повысив голос. Спутанный клубок чужих ощущений раздирал изнутри на грани физической боли, заставляя терять ощущение себя. — Прекрати. Пожалуйста. Я здесь. Ты меня понимаешь? Здесь, с тобой. И я, — Сэм изо всех постарался подчеркнуть обозначение себя интонацией, — выбираю тебя. Выбрал и буду выбирать. Я не могу отвечать за действия своего тела, которое находится в другом мире, но я могу ответить за себя. Мне нужен ты. Ты и никто другой, Люцифер. Слышишь?»        «Из всех пернатых… — адская смесь боли, отчаяния, непонимания, обиды и ярости закружилась ураганом. Сэм не без труда сдержал крик. — Он…»        — Люцифер, — голос Михаила ворвался в сознание, резко возвращая в реальность.       Сэм вздрогнул, когда в голове пронеслось понимание, что они с Люцифером оставили Лилит и другим демонам возможность ударить, что было совершенно недопустимо. Пытаясь сообразить, принадлежит ли контроль над телом ему хоть на какую-то часть, Сэм растерялся, когда Люцифер неожиданно рванулся из него. Боль, видимо, из-за резкого ухода, пронзила повсеместно.        — Люц, — практически всхлип прозвучал мольбой, но потерялся в воцарившемся шуме.       Осознание, что тело принадлежит ему полностью, отозвалось уничтожающей горечью. Сэм с трудом выпрямился и заставил себя игнорировать боль, которая пошла на убыль. Люцифер, уже в своём теле, поднялся с дивана и явно целенаправленно двинулся вперёд. Мозг подсказал, что ситуацию стоит оценить в любом случае, и Сэм нехотя осмотрелся, сдерживая порыв броситься к Люциферу.        — Люцифер, — в расширившихся глазах Лилит, которая по-прежнему удерживала Руби, читалось неверие, смешанное с надеждой. Руки сами по себе сжались в кулаки. Сэм убедился, что иных врагов в помещении не осталось, а Михаил выглядит невредимым, и шагнул вперёд. — Ты… Мой Люцифер. Это невозможно.        — Отпусти её, Лилит, — фраза Люцифера прозвучала так спокойно и обыденно, не просьбой, но и не приказом или хотя бы требованием, что Сэму отчаянно захотелось что-нибудь разбить.       Собственная ненависть к Лилит вспыхнула, затмевая собой здравый смысл. В момент времени врагом показалась даже Руби из-за статуса заложницы, что мешало нанести удар, на который всё ещё оставались силы. Сэм вздрогнул, когда на спину между лопатками легла чужая ладонь. Чуть колючая по ощущениям, но тёплая сила Михаила мгновенно убрала боль, по-прежнему терзающую тело.        — Зачем мне это делать? — вопрос Лилит прозвучал с вызовом, которому отчаянно не хватило достоверности, словно она старалась действовать привычно, но не хотела этого. — Её жизнь за копьё. Простая сделка. Что я получу, если отпущу её сейчас?        — Меня, — по-прежнему спокойный, даже слишком, тон Люцифера не до конца понятным образом умножил кипящую внутри ярость в разы. Во взгляде Руби добавилось отчаяния. — Оставь бесполезную для тебя обезьяну, и мы поговорим.        — Слово? — Лилит прищурилась, а Сэм невероятным усилием воли сдержал желание ударить, уже не разбираясь с тем, кто пострадает ещё.       Здравый смысл подсказывал, что Люцифер блефует, выигрывая время и, возможно, использует шанс спасти Руби самым безопасным образом. Но только усиливающееся предчувствие беды отравляло изнутри. Краем глаза отмечая, что Михаил подобрался, явно готовясь нанести удар в любой момент, Сэм неожиданно почувствовал себя увереннее. Во взгляде Руби страх мешался с непониманием.        — Слово, — невозмутимо и почти расслабленно согласился Люцифер, чуть кивнул головой, похоже, в подтверждение своей же фразы и явно демонстративно сунул руки в карманы джинс.       Лилит доли секунды смотрела растерянно, а затем оттолкнула Руби на диван. Нож ударился о пол. Сэм тут же отпустил кипящую силу, понимая, что лучшего момента для удара не будет. Боковое зрение зафиксировало, что Михаил вскинул руки, видимо, реализуя схожее намерение. Зарождающееся чувство триумфа от осознания, что двойной удар Лилит не отразить, испарилось уже через миг.       Люцифер, похоже, переместившийся коротким перелётом, оказался между двумя ударными волнами силы и Лилит и распахнул крылья. Первый порыв, любой ценой убрать Люцифера с траектории удара, разбился о холодное понимание, что прямую защиту Лилит уже не объяснить необходимым блефом. Михаил явно невольно дёрнулся к Люциферу, когда раздался странный рвущийся звук.       Сэм с ужасом смотрел, как яростная мощь обрушивается на крылья Люцифера и выгибает их, оставляя выжженные пропалины местами. Люцифер обернулся словно бы мимолётно, но явно ища его взгляд. Сэм вздрогнул, читая в голубых глазах отчаянную непонятную тоску, и, не отдавая себе отчёта, рванулся вперёд. Невыносимое желание почувствовать Люцифера жгло сильнее злости.       Едва слышный шёпот достиг слуха, но не сложился в сознании в слова, когда Сэм осознал, что Люцифер уже отвернулся и обращается к Лилит. Нога так и зависла в воздухе, занесённая для следующего шага, когда руки Люцифера сжались на талии Лилит, и они исчезли. Растерянное невнятное восклицание Руби и какой-то надрывный вздох Михаила ударили по нервам, взвинченным до предела.       Картинка неожиданно собралась в голове идеально полно. Отстранённость Люцифера с того момента, как в молитве Руби прозвучало упоминание Лилит. Его желание не пустить в дом Михаила, который представлял для Лилит реальную угрозу. Блеф, который, похоже, таковым хотело воспринимать лишь сознание, отказывающееся признавать, что Люцифер может предать так.       Не слыша реплик Руби и Михаила, которые, похоже, обращались к нему, не видя стену, на которую уставился взглядом, Сэм сжал кулаки. Лихорадочный поиск любых иных объяснений и оправданий для Люцифера, которые были отчаянно необходимы, только усиливал разворачивающуюся внутри бездну. Глупая надежда, что Люцифер вернётся обратно, таяла с каждой секундой.       Руку, опустившуюся ему на плечо, Сэм сбросил, даже не пытаясь определить, кому она принадлежит. Сила словно объявила забастовку, отказываясь давать желанную сейчас ярость. Глубокий вдох ничуть не помог избавиться от ощущения, что его мир только что преодолел Рубикон, после которого его ждёт только разрушение. Сэм закрыл глаза, судорожно ища забвения хотя бы на миг.              

***

      

      Люцифер осмотрелся, едва ноги ощутили опору. Каменистое плато не нашло никаких соответствий в памяти. Уверенность, что Лилит в любом случае выбрала бы для прибытия максимально безопасную территорию, побудила временно оставить вопрос определения местонахождения. Лилит, которая не отстранилась, вскинула руку и, почти не касаясь, провела пальцами по обожженным перьям.        — Твои крылья. Не стоило, — лицо Лилит исказила горечь, которая легко читалась в каждом её движении. Она по-особенному скривила губы, и абсолютная память моментально подбросила напоминание, что это было одной из первых её привычек, приобретённых после становления демоном. — Они были в своём праве. Я пыталась их убить.        — Я буду тем, кто обнимет, я буду тем, кто тебя примет, — слова, произнесённые впервые столь давно, что поистёрлись даже в идеальной памяти, и ставшие началом того, что ограниченные обезьянки, вероятно, назвали бы колыбельной, сорвались с губ неожиданно для самого Люцифера и потянули за собой вереницу ярких воспоминаний.              Крик вырывается и несётся в небеса, давая выход ярости, которая успела обрести усталость за время, проведённое в скитаниях по Земле. Люцифер без интереса осматривает местность и констатирует, что ему абсолютно безразлично, где именно он оказался после очередного перелёта. Громкий крик, полный отчаяния и боли, словно повторяющий его собственный, привлекает внимание уже через миг.       Уверенность в том, что на когда-то любимой, а теперь откровенно ненавистной планете волей отца он оказался один, пошатывается и без сопротивления уступает место подобию любопытства и слабой надежде, которую Люцифер тут же пытается задавить. Чувство разочарования, теперь не просто знакомое, но постигнутое в полной мере, располагает сделать всё, чтобы не ощущать его вновь.       Короткий перелёт приводит на берег невзрачной речушки. Взгляд моментально останавливается на девушке в траве, чьё и без того окровавленное тело пытается разодрать на части какое-то полосатое животное. Не испытывая ни малейшего желания разбираться, как называется новая забава отца, Люцифер выплескивает чуть силы. Хищник взрывается мгновенно, обращается кровавой пылью.       Слабый стон побуждает приблизиться к девушке. Мозг живо прорабатывает все возможности, которые открываются в связи с обнаружением обезьяны. Эмоции сопротивляются стихийно формирующемуся плану об использовании её для того, чтобы доказать отцу свою правоту, напоминают, что она единственное разумное живое существо на этой планете, кроме него самого.       Люцифер применяет силу почти небрежно, легко исцеляет многочисленные повреждения девушки и даже ощущает отголосок удивления от того, что она ещё жива. Ангельское зрение без труда позволяет рассмотреть организм и понять механизм его функционирования. Повреждения недопустимые, но девушка шевелится, а получив восстановление, пытается сесть.        — Кто ты? — голос хрипит, срывается и звучит откровенно испуганно. — Ты ангел? Тебя послали за мной?       Люцифер размышляет, стоит ли отвечать, когда слышит шелест крыльев. В первое мгновение он не верит звуку. Во второе — отчаянно надеется, что это Михаил и ненавидит себя за эту надежду. В третье — поворачивает голову и видит трёх рядовых ангелов. Ярость затмевает собой всё сразу же. Сила бунтует следом, требуя не выяснять, зачем явились посланцы отца, а просто обратить их в пыль.       Прибывшие ангелы явно не отличаются расторопностью и замечают его с опозданием. Один из них пытается податься назад, но замирает, а затем движется уже вперёд вместе с собратьями. Вопрос девушки всплывает в мыслях и приводит к предположению, что ангелы явились не за ним. Ярость только усиливается. Люцифер небрежно отшвыривает девушку в реку и преграждает дорогу ангелам.        — Ну и кто из вас рискнёт пойти против меня? — в голосе откровенный вызов, но Люцифера это устраивает. Обжигающая потребность поквитаться хоть с кем-то из тех, кто отвернулся, не попытался вступиться за него и наслаждается жизнью в доме, куда он пытался попасть месяцами, только нарастает. — Итак, есть желающие сразиться со старшим братом?        — Приказано её проверить нам, — один из ангелов устремляет взгляд на девушку, которая быстро выходит из воды. — И помехи любые устранить, если случатся таковые. Знаем мы, кем являешься ты, но приказ у нас есть. Подлежишь ты устранению так…        — Нет, — девушка бросается вперёд неожиданно и, кажется, пытается загородить его собой, что смотрится дико в свете того, насколько теряется хрупкая маленькая фигурка на фоне ангелов. Изумление охватывает всё существо, и Люцифер каменеет в неподвижности на мгновение. — Не трогайте его. Вы за мной пришли, меня и забирайте. Хуже того, что вы уже со мной сделали, ничего не будет.       Один из ангелов тянется к девушке, и Люцифер резко встряхивается. Вновь отодвигая её в сторону, но на этот раз действуя значительно мягче, Люцифер даёт себе лишь мгновение, чтобы перестать сдерживать Тьму, присутствие которой ощущается постоянно и становится всё ярче и ярче с течением времени. Ангелы пятятся, и это приносит тёмное мрачное удовлетворение.       Волны чистой силы расходятся по пространству, когда ангелы взрываются и превращаются в свободно парящие частицы энергии один за другим. Тьма ликует где-то глубоко внутри. Девушка смотрит на него с восторгом, и что-то в голове ломается. Люцифер приближается к ней, окончательно принимая решение о том, что она останется его прихотью, но не станет средством в борьбе с отцом.        — Я Люцифер, — представление звучит горделиво и невольно отзывается ожиданием, что девушка выкажет испуг или удивление.        — Ты наречён красиво, — единственная реакция и сосредоточенность, проступающая на лице девушки, дают понять, что имя ей ни о чём говорит и это вызывает новую вспышку изумления. — Мне кажется, что это красиво, — неуверенно исправляет она сама себя и смотрит с непонятным вопросом. Изумление растёт. — Я не знаю, — очевидно, не дождавшись ответа, девушка пытается дополнить свои фразы. — Я думала, что ангелы — это красиво. Но они прокляли меня. Я думала, что звери — это красиво. Но они ранили и истязали мою плоть. Но ты не такой, как ангелы, которые приходили раньше. Они… злые? — девушка переходит на неуверенный тон, словно сомневается в подобранном слове, и Люцифер внезапно чувствует жгучий интерес к обезьянкам в целом, как творению отца. Пытливый ум, не находящий объяснений, зачем он устроил их так, что они не знают очевидного, загорается идеей и требует найти ответы. — А ты восстановил мою плоть. И убил новых ангелов. Ты лучше, чем всеотец. Ты правильнее него?        — Именно так, — Тьма рождает внутри какой-то странно приятный утробный звук. Люцифер смутно ассоциирует его со звуками, которые издают некоторые животные. Мысль отпустить девушку испаряется бесследно. — И кто же ты?        — Я? Я была женой. Я была создана женой Адама. Но больше нет. Теперь я никто, — девушка съеживается и делает несколько шагов назад. — Он сказал, что я больше никто.        — Адам? — Люцифер спрашивает скорее от растерянности, пока память подсовывает имена обезьянок, которые называл отец при объявлении о них.        — Всеотец, — девушка делает какое-то движение и на её шее образовывается небольшая выпуклость, которая дёргается. — Он прогнал меня. Оставил здесь. Он сказал, что я его разочарование. И больше я никто.        — Вот как, — опаляющая злость, готовая смести на своём пути всё, рвётся из самого нутра. Унизительная сцена его собственного изгнания, резкий тон отца и отчаянный взгляд Михаила, который не произнёс ни слова возражения, видятся словно наяву. Тьма почти беснуется, ощущая свою власть как никогда ранее. — И как всеотец, — Люцифер умышленно повторяет слово, выбранное девушкой, но произносит его так, что Тьма заходится абсолютным восторгом, — к тебе обращался?        — Лилит, — девушка поднимает голову, но тут же опускает её вновь. — Он нарёк меня Лилит. Но он сказал, что больше я не имею права быть наречённой. Он сказал, что я должна заплатить за свою ошибку. Я проявила непослушание. Посмела возразить Адаму. Всеотец был очень зол. Он сказал, что моим наказанием станет мучительная вечность в одиночестве.        — Ты не послушалась возвеличенную отцом обезьянку? За это он бросил тебя на растерзание зверью? — ещё не до конца знакомые интонации, отражающие такие же эмоции, прорываются в голосе. Люцифер позволяет силе распространиться по пространству и чувствует странное удовлетворение, когда замечает красные блики силы Тьмы среди безупречного слепящего света. — Пойдём со мной, Лилит. Даю тебе слово, однажды всеотец пожалеет о том, что сделал с нами.        — Слово? — Лилит смотрит с непониманием, но приближается к нему твёрдым шагом, явно не испытывая сомнений.        — Слово, — подтверждает Люцифер. Наслаждение от того, что он ломает планы отца хотя бы тем, что избавляет от одиночества и себя и Лилит, разливается внутри существа желанным ядом. Сила Тьмы ластится, окутывает собой, дополняет его собственную мощь и усиливает до дурманящего ощущения всемогущества. — Я заставлю его пожалеть.              

###

      

      Люцифер приземляется на скалу прямо у входа в пещеру, где они с Лилит обосновались некоторое время назад, и налетает на преграду. Неожиданное препятствие мгновенно опознаётся Лилит, которая сидит, обхватив собственные колени руками, и кутается в полосатую шкуру, содранную им самим с очередного глупого животного совсем недавно. Вопрос возникает в мыслях, но он не нужен.        — Звёзды, — Лилит роняет слово горько и цепляется за края шкуры сильнее. — В Эдеме мы с Адамом всегда смотрели на звёзды. Они красивые. Я больше не могу их видеть. Никогда. После проклятия, которое наложили ангелы. Я просыпаюсь от этих жутких снов и хочу увидеть звёзды. Но вижу только тьму. Небо чёрное. Ночь чёрная. Я никто. Я одна.        — Ты Лилит. И ты больше не одна, — фразы скорее подсказаны наитием, чем обдуманы, но Люцифер о них не жалеет.       Долгие дни вместе отучили причислять Лилит к обезьянам и добавили ненависти к ним же. Мысль о том, что до реализации его плана с Эдемом осталось совсем немного, чуть усмиряет взметнувшуюся злость. Люцифер намерено небрежно бросает истекающую кровью тушу, лишённую шкуры, на скалу и с помощью силы привычно разжигает костёр на постоянном месте.        — Наступит тьма, но ты везде, — Лилит проговаривает фразу как заученную, а потом трясёт головой. Чёрные локоны блестят, словно отражая блики пламени. — Я помню. Ты дал слово. Я благодарна?        — Пища, — Люцифер очередным направленным потоком силы насаждает тушу на толстую ветвь дерева и подвешивает над костром. — Тебе она нужна.        — Я не чувствую голода, — Лилит качает головой, а на её лице проступает отвращение, очевидно, к еде. — Мне до сих пор странно здесь? На Земле, — через мгновение уточняет она. — В Эдеме время ощущалось иначе. Быстрее. Другим. Ты говорил, что также и на Небесах. Или так проявляется проклятие.        — И поэтому ты будешь питаться, — злость прорывается в голосе, но не олицетворяет всю ярость, моментально занявшуюся внутри. Лилит не пугается, не отшатывается и смотрит с таким смирением, что Люцифер испытывает желание взорвать Небеса, не возвращаясь на них. Тьма внутри одобряет идею. — Если сдашься проклятью, то твои враги победили. Ты хочешь этого?        — Нет. Я буду питаться, — Лилит отзывается быстро, словно боится, что не получит прощения за допущенную ошибку. — Мне жаль?       Люцифер не отвечает. Больше Лилит не возражает и вообще ничего не говорит. Поспешно съедает приличный кусок прожарившегося мяса, вытирает руки широкими листьями и идёт в пещеру, где укладывается на шкуру, лежащую на полу, и пытается накрыться второй. Покорность Лилит, которая не впервые является единственным ответом на его злость, рождает странное ощущение.       Идея приходит стихийно и заставляет ярость временно, но полностью исчезнуть. Люцифер не размышляет, расправляет крылья и летит. Звёзд на небосклоне неисчислимо много. Горькое сожаление вспыхивает, когда Люцифер вспоминает, как они летали к ним с Михаилом, но живёт лишь миг. Люцифер искореняет его безжалостно, напоминает себе, что Михаила больше нет рядом. Тьма поддерживает.       Сила рвётся на свободу сама, подчиняется беспрекословно, пьянит ощущением сокрушительной мощи и уверенностью. Иллюзия, которую Люцифер сосредоточенно начинает творить, мгновенно напоминает о Гаврииле. Сожаления меньше, но оно есть, и Люцифер глушит и его, отказываясь вспоминать и думать о братьях, которые предали его как один. Сила расходится, становится тем, что и требуется.       Люцифер ждёт. Огромное расстояние не мешает увидеть Лилит, которая просыпается с безумным оглушительным криком, поднимается и бежит к выходу из пещеры. На миг внутри колется сожаление. Люцифер отгоняет мысль, что она ждала найти его рядом, как и всегда. Созданная иллюзия кажется важнее этого. Абсолютное зрение различает, как Лилит замирает на месте.       Чистый восторг зажигается в её глазах, а робкая неверящая улыбка, неловкая, словно Лилит забыла, что это такое и как делать это правильно, трогает её губы. Внутри растёт удовлетворение, и даже Тьма утихает, отпускает в моменте. Лилит запрокидывает голову и, кажется, она готова простоять так вечность. Люцифер знает, что теперь она видит звёзды, главная из которых он сам.              

###

      

       — Лилит, — Люцифер зовёт настойчиво и гонит отвратительное ощущение, что его сила бесполезна как никогда. За проклятие, набирающее мощь с каждым днём и заставившее осознать, что и он может оказаться беспомощным, ангелов хочется обратить в межзвёздную пыль. — Лилит.       Слепой удар, скорее в пустоту, чем направленный на него, не становится неожиданностью. Люцифер без труда перехватывает силой тонкие руки Лилит и удерживает их, лишая её возможности навредить самой себе. Взгляд полный ужаса и недоумения медленно проясняется. Лилит трясёт, а по её щекам начинают скатываться слёзы. Беззвучный, обречённый плач что-то переворачивает внутри.        — Я не могу. Я больше не могу, Люцифер. Я не выдержу. Я не хочу, чтобы они победили. Но я не могу. Не могу, — тихий, лихорадочный шёпот похож на проявление безумия. Решение, принятие которого Люцифер откладывает уже некоторое время, зреет в голове. — Прошу… Ты говорил, что можешь изменить меня. Что это сделает проклятие выносимее. Я готова.        — У меня нет уверенности, Лилит, — отрывистая фраза звучит сухо. То, насколько совпадают их мысли, уже давно не удивляет. — И при любом исходе это означает смерть для тебя как для человека.        — Я согласна. Я тебе верю? Что угодно. Что угодно будет лучше этого кошмара, — Лилит сжимается как от страха, когда крылья укрывают её, но мгновенно расслабляется и плачет уже в голос. — Что угодно.        — Ты будешь зависима от меня, — Люцифер не может ответить даже себе, зачем напоминает о том, что уже было озвучено. Решение принято окончательно. Но слова рвутся на свободу, подталкиваемые желанием убедится, что Лилит действительно понимает, на что соглашается. — Вдали от меня безумие будет возвращаться.        — Тогда не прогоняй меня? — в дрожащем голосе отчаянная надежда. — Я никогда не предам тебя по своей воле, Люцифер.        — Я знаю, — короткий ответ будто бы подводит итог. — Ты больше никогда не будешь плакать, — обещание ложиться весомо, произнесённое намного тише. — Злость станет твоим спасением от боли и разочарований. Ты больше никогда не будешь бояться. Ты станешь сильнее.        — Хорошо, — в голосе Лилит ни капли сомнения, а в её взгляде — преданность и вера, не слепые, но осознанные.       Люцифер поддаётся странному порыву и, задействуя силу совсем незначительно, снимает со щеки Лилит слезу. Капля послушно вертится в воздухе между ними, пока не обращается в белый раскрытый цветок. Лилит моргает, а затем неуверенно, но восторженно улыбается. Вскидывает руку и касается с виду хрупкого цветка пальцами едва-едва.        — Лилит, Лилит, — задумчиво бормочет Люцифер, когда вспоминает, что отец всегда называл свои творения. Мысли не складываются, что вызывает раздражение. — Лилит, Лил… Лил и я… Лилия.        — Красиво, — сомнения в выбранном обозначении Лилит явно не испытывает, и Люцифер чувствует удовлетворение и разом отбрасывает идею о продолжении поиска более подходящего названия. — Он красивый, — Лилит неотрывно смотрит на цветок. — Белый. Как свет. Как ты. Ты научил меня вновь верить в свет и любить его. Можно мне? — она неуверенно протягивает руку. Люцифер без колебаний передаёт своё творение, которое неожиданно кажется действительно красивым. — Я сохраню его? Пусть он станет символом новой жизни, которую ты мне дашь.               — Когда наступит тьма, ты дашь свет звезде, — фраза Лилит резко вернула в реальность. Люцифер моргнул, отгоняя воспоминания, которые уничтожили на корню желание задействовать привычную защиту и разбудили что-то, что казалось похороненным навечно давным-давно. Лилит чуть улыбнулась. — Тогда ты сделал больше. Ты стал ей для меня.        — Это было давно, — реплика прозвучала безразлично, ни в малейшей степени не отражая взбунтовавшиеся внутри эмоции и путающиеся мысли.        — Да. Да, — повторила Лилит уже с совершенно иной интонацией, окончательно разрушая атмосферу момента, отступила на пару шагов и усмехнулась. — Видимо, настолько давно, что уже неправда. Итак, думаю, и ты и я понимаем, зачем мы здесь. Не будем тянуть?        — С чем? — машинально уточнил Люцифер, не без труда подавляя желание выжечь все мечущиеся в голове мысли.        — Ну, — Лилит отошла ещё на несколько шагов и дёрнула плечом. — Я знаю Михаила, Люцифер. Он бы никогда не рискнул собой ради человека. Если только, — Лилит вновь скривила губы, но говорить продолжила, — вы не помирились, а этот человек не важен для тебя. О чём говорит не только ваше поведение, но и то, как ты смотрел на Сэма. Я знаю тебя. И пусть я не знаю, что именно у тебя с Сэмом Винчестером, но я понимаю, что после того, что ты сделал только что, единственным оправданием перед ним и Михаилом для тебя станет возвращение с поверженным врагом. И, поверь, Сэма я устрою только в одном качестве — трупа.        — Если я отпущу тебя сейчас, то Сэм никогда меня не простит, — не желая соглашаться с привычно точными предположениями Лилит, Люцифер всё равно не смог заставить себя ей лгать.        — А для тебя его прощение важно, — Лилит кивнула так спокойно, словно они рассуждали не о её потенциальной гибели. Люцифер стиснул зубы, чувствуя отвратительно человеческую и абсолютно ненавистную досаду от того, насколько глупо и неправильно складывался разговор, которого он возжелал, едва разобравшись в том, какая именно Лилит оказалась в этом мире. — Тогда… спасибо?       Стёршаяся в незапамятные времена привычка Лилит формировать фразы в форме вопроса, неожиданно применённая ей сейчас, умышленно или под впечатлением момента, отозвалась полыхнувшей внутри бурей такой силы, что Люцифер сжал кулаки, пытаясь уцепиться за настоящее, которое резко захотелось стереть. Мысль о Сэме отрезвила, но только от желания уничтожить реальность.        — За что? — собственный голос, человеческий, но давно привычный и отточенный до вибраций и необходимых оттенков интонаций, показался чужим и незнакомым.        — За защиту. За шанс поговорить. За честность, — Лилит передёрнула плечами и усмехнулась теперь с улавливаемой горечью.        — Я никогда тебе не лгал, — фраза показалась такой же бессмысленной и неуместной, как и все, произнесённые до неё. Люцифер раздражённо дёрнул щекой. Досада возросла в разы, питаемая пониманием, что вопреки своей уверенности в обратном, он изучил и понял далеко не все реакции и эмоции обезьянок, которые сейчас, доступные в полном спектре, загоняли в тупик. — Лилит… — единственное имя, которое он не хотел коверкать никогда, сорвалось с губ началом фразы, но мысль не пошла дальше. Обжигающее желание оказаться где угодно ещё и остаться в одиночестве полыхнуло внутри. Клинок послушно материализовался в руке. Лилит бросила на него короткий взгляд и сглотнула. В груди стихийно образовался колючий и тяжёлый ком. — Я… — слова по-прежнему не находились, и досада сменилась обжигающей злостью.        — Не надо, — Лилит явно попыталась выдавить улыбку вместо ставшей, похоже, привычной для неё циничной холодной усмешки, но получилась странная гримаса. — Ты никогда не умел говорить о… настоящем? С самой первой нашей встречи я наблюдала, как ты выражаешь что-то важное для тебя поступками или как угодно, но почти никогда словами. Поздновато начинать, не думаешь? — улыбка всё же сложилась, но отразила только какую-то щемящую грусть. — Я не стану защищаться, Люцифер. Только не от тебя. Может, так будет даже лучше.        — Лучше? — ком, давящий всё сильнее с каждым мгновением, неожиданно взорвался. Клинок полетел на землю, а контроль — в пропасть. Люцифер, не отдавая себе отчёта, несколькими размашистыми шагами преодолел расстояние между ними, схватил Лилит за плечи и с силой тряхнул. — Да что с тобой такое? Если ты сдашься, это будет значить, что я победил. Ты этого хочешь?        — Я не хочу с тобой воевать, — Лилит вскинула голову. Обречённость и удивление, читающиеся в её глазах, стали последней каплей. Воздух словно наполнил оглушительный звон разбитой невидимой стены. — Только не с тобой. Никогда. Люцифер…       Руки сжались сильнее и резко притянули Лилит к себе. Чужие тела, глупая человеческая неловкость, обстоятельства, столетия порознь, рушащийся мир вокруг, непонятные игры отца, — всё разом перестало иметь значение, сдавшись тёплой и лёгкой свободе, утраченной недопустимо давно. Пальцы Лилит судорожно впились в его спину, и Люцифер прижал её к себе крепче.        — Блонд тебе не подходит, — почти привычный тон вернулся легко, и только неизменную ехидцу сменила мягкая насмешка. — Безупречная тьма. Или огненное пламя. Но не это, — Люцифер небрежно подцепил светлый локон указательным пальцем. — Совершенно не твоё.        — Ну, прости, что едва выбравшись из Пустоты, я не побежала в салон красоты, — почти неуловимая, но остающаяся скованность не помешала зеркальной насмешке отразиться в голосе Лилит, которая отстранилась, но не отошла. — Как тебя вообще сюда занесло? В нашем мире закончились развлечения? Или ты решил взять пару уроков по организации апокалипсиса?        — Почти уверен, что папуля устроил мне экскурсию в эту песочницу, чтобы я их преподал, — Люцифер беспечно поиграл плечами и склонил голову вбок: — Зачем тебе эта безвкусная железка?        — Копьё? — Лилит, казалось, растерялась на мгновение резкой смене темы. — Это долгая история.        — Мы куда-то торопимся? — охватившая почти полностью расслабленность уступила место сосредоточенности.        — Ты к Сэму и Михаилу, — напомнила Лилит, дёрнула плечом и отвела взгляд. — Копьё было когда-то создано совместными усилиями местных версий тебя и твоего не настолько праведного в этом мирке братца. Одно это делает его уникальным по мощности артефактом. Но после того как всеотец уничтожил своих местных сыновей, он вложил их силу в эту игрушку. Это взвинтило её ценность на недосягаемый уровень.        — Здесь существовали?.. — горло почему-то странно сжало, и вопрос повис в воздухе без окончания.        — Михаил и Люцифер? Небеса? Да, — Лилит удивительно по-человечески вздохнула. — Но солдатики не захотели играть отведённые им роли, и всё закончилось печально. Они делали вид, что готовятся к битве, но в решающий момент вместе нанесли удар по всеотцу. Он пришёл в ярость, и бум. Никаких архангелов, Небес и вообще никакой магии. Он стёр всё. Ставший убогим мирок продолжил влачить своё скучное существование, а потом, похоже, чем-то привлёк внимание всеотца снова.        — Откуда ты это знаешь? — Люцифер задал вопрос машинально, пытаясь осознать всё услышанное.        — Первым сюрпризом, когда я оказалась здесь, стало то, что я не чувствовала действия проклятия. Возможно, всеотец решил проявить запоздалое милосердие, — Лилит состроила гримасу, красноречиво говорящую о том, что она ни на гран не верит в озвученное допущение. — Или это лишь временная иллюзия. Но упускать шанс я не собиралась. Среди прочего я нашла подлинную летопись этой песочницы.        — Но ты искала не её, — констатировал Люцифер, заново просматривая фрагмент воспоминаний Сэма, в котором фигурировала книга в покоях Лилит, заинтересовавшая Михаила. — Что ты собиралась сделать, Лилит? И зачем тебе зверушка тётушки?        — Я… помнишь, мы развлекались в Персии и наткнулись на библиотеку? — неожиданный вопрос заставил Люцифера тряхнуть головой и полностью сосредоточиться на разговоре.        — Это ту, из которой я не мог тебя вытащить даже угрозами, что найду себе забаву без тебя?        — Там вообще-то были свитки с бесценной даже для нас информацией, — Лилит изобразила возмущение в манере настолько сходной с его, что Люцифер слабо усмехнулся. — Среди них были записи о ритуале, который позволяет вернуть из Пустоты. Я не сказала тебе, но забрала…        — Что? — бесцеремонно перебил Люцифер, едва фраза в полной мере дошла до сознания. — Кто-то придумал, как выдернуть из лап космического ублюдка жертву без участия папочки?        — Да. Ты тогда даже мысли не допускал, что можешь погибнуть, но я…        — Где он? — нежелание терять время на выслушивание мотивов Лилит, которые были понятны и без озвучивания, Люцифер не позволил ей закончить очередную фразу.        — Ритуал? — Лилит удивлённо вскинула брови. — Записи у меня. И, похоже, они интересуют тебя больше, чем всё, что я говорила до этого.        — Есть обезьянка, которая очень… дорога Мишель, — чуть нехотя отозвался Люцифер, досадуя на невозможность получить необходимое немедленно, но признавая, что Лилит заслуживает объяснений. — Так уж вышло, что он угодил в пустоту. Спасая от неё меня.        — Обезьянка дорога Михаилу? — брови Лилит взлетели ещё выше, а она явно даже не попыталась скрыть недоверчивое изумление. — Из какой сюрреалистичной иллюзии этот Михаил?        — Он… изменился, — суше, чем собирался, произнёс Люцифер, не до конца понимая противоречивые желания рассказать Лилит все события последнего времени и не отвечать ни на что в принципе.        — И ты его простил, — утвердительно констатировала Лилит и чуть прищурилась. — Я рада за тебя. Я помню каждое мгновение твоего отчаяния. Помню, твою тоску и то, как ты пытался вытравить из себя любые чувства к нему. Мне всегда казалось, что по нему ты тосковал даже больше, чем по нашему ненаглядному всеотцу.        — Я когда-нибудь говорил, что ненавижу тебя? — буркнул Люцифер, отказываясь признавать, что Лилит права в каждом слове.        — Чаще, чем восхвалял сам себя, — Лилит полноценно усмехнулась, но быстро стала серьёзной. — Я собиралась провести ритуал для… Это больше неважно. Дай мне десять секунд, и ты получишь свитки.       Люцифер чуть заторможено кивнул. Мысли, скачущие как обезумевшие насекомые в начале беседы, теперь напоминали тяжёлые неповоротливые валуны. Лилит исчезла. Взгляд бесцельно заскользил по пространству и остановился на небрежно отброшенном ранее клинке. Необходимость принятия решения, временно отодвинутая на задний план, отозвалась отравляющей горечью.       Лилит появилась ровно на том же месте, откуда отправлялась. Люцифер позволил вниманию полностью переключиться и практически выхватил протянутые свитки папируса, явно защищённые от разрушения магией. Взгляд быстро заскользил по тексту, написанному частично на енохианском языке, а частично на иврите. Чётко прочерченные схемы откладывались в сознании.        — Сила старика и сила тётушки, — дойдя до середины второго свитка, Люцифер стиснул зубы. — И откуда ты собиралась взять столько? Десница не покрыла бы и десятой части.        — Ад был создан всеотцом, — Лилит сжала губы, а в её глазах промелькнуло странное выражение. — Если вытянуть первоначальную энергию из измерения и добавить энергию душ, которые изначально созданы им же, даже если впоследствии превратились в демонов, этого будет достаточно.        — Измерение при этом схлопнется, — заметил Люцифер, уже в полной мере втянувшись в решение задачи.        — Да плевать я хотела на измерение, — Лилит поморщилась. — И сомневаюсь, что тебя остановит ностальгия.        — Но тётушка, помнится, ничего не создавала… — Люцифер осёкся, когда картинка наконец-то сложилась в голове полностью.        — Шедим, — кивнула Лилит, которая, казалось, понимала его без слов. Люцифер прикрыл глаза на миг, когда в голове пронеслась мысль, что раньше иначе и не было. — Я уже была готова отказаться от затеи, когда это чудное создание вломилось сюда.        — Кого ты хотела вернуть? — понимание, что ритуалом он воспользуется сам, не отменяло вспыхнувшей острой потребности узнать, чего он при этом лишит Лилит и исправить это хотя бы в некоторой степени, если таковое окажется возможным.        — Я… Тебя. Местную версию тебя, — быстро исправилась Лилит и отвернулась. — Когда я наткнулась на копьё, то хотела использовать его, чтобы попасть домой. Но границы миров не сдаются грубой силе, сколько бы её ни было применено. В этом и смысл. Когда я поняла, что способа попасть домой у меня нет, я попыталась… У меня не было причин считать, что когда-нибудь у меня будешь ты. Так что я создала себе иллюзию. Новый дом. Новый ты. Можешь оставить при себе комментарии. Я уже достаточно выгляжу идиоткой в собственных глазах.        — Лилит, — не до конца понимая, что именно он хочет сделать или сказать, Люцифер шагнул вперёд. — Ты не была идиоткой даже тогда, когда не понимала, зачем идёт дождь или почему обезьянкам нужна пища.        — Я знала, что тебя мне не заменит никто, — Лилит неожиданно обернулась обратно, едва не врезалась в него, и Люцифер машинально придёржал её за локоть, не давая потерять равновесие. — Но всё равно собиралась попытаться. Это глупо. Просто… Они победили в Помпеях. Когда захлопнулась клетка, они победили, Люцифер. Всеотец зашвырнул меня и Рэмзи в Ад, и поначалу я думала, что ты сделал с проклятием больше, чем сам считал, что мог. А потом… Они знали, что делали. Это не было милосердием. Это было очередным наказанием. Более жестоким. Без тебя я рухнула в безумие и погрязла в нём. Наслаждалась им. Аластар, потеряв, по сути, нас обоих, ожесточился настолько, что от упоминания его имени стали заикаться все демоны без исключения. Князья свалили на Землю. То, что почти стало империей, рассыпалось и превратилось в клоаку, которую побрезгуешь даже уничтожить. Я помню надежду, когда ко мне пришёл Азазель после того, как нашёл способ поговорить с тобой. И разочарование, когда я узнала, что не увижу твоего возрождения. Больше никогда не увижу тебя. Потому что цена твоей свободы моя жизнь.        — Я не знал до заточения, что старик сделал последней печатью тебя, — одно из сожалений прошлого, получившее возможность быть высказанным хоть в какой-то форме адресату, мгновенно сложилось в слова. — Потом, в клетке, но было поздно.        — Это в его стиле, — Лилит криво усмехнулась. — Мне всегда казалось, что у него какая-то нездоровая страсть к драме. Ну, или он просто не мог остановиться, разлучая тебя со всеми, кто значил для тебя хоть что-то.        — О, нет, — Люцифер позволил себе горькую усмешку, тенью отражающую только усиливающуюся, теперь, казалось, с каждым днём, злость на отца. — Не всеми. Папуля не разменивался на мелочи. Он бил по ключевым игрокам. Мишель. Ты.       Люцифер вздрогнул, когда Лилит на неуловимый миг словно оцепенела, а затем резко подалась вперёд и прижалась к его губам своими, скорее предлагая поцелуй, чем навязывая. Хаос внутри стал абсолютным. Осознание, что поддержание инициативы всё только усугубит, разбивалось о нежелание оттолкнуть и тем самым ранить. Неуместное жгучее любопытство толкнуло отринуть сомнения.       Лилит легко уступила инициативу. Изменившийся характер поцелуя быстро принёс понимание, что единственным желанием, которое обострилось до абсолюта, стало обычное объятие. Лилит хотелось отстранить, но не отпустить. Чувство вины перед Сэмом, объяснения с которым до сих пор представлялись весьма смутно, вскинулось, едва искомый ответ был получен, а мысли прояснились.        — Прости? — Лилит разорвала поцелуй первой и теперь смотрела на него странным взглядом. — Я… Мы придумали разврат и создали пороки. Мы окунули в них несметное количество обезьянок. Но ты… Ты никогда не проявлял к этому ни малейшего интереса. Я всегда думала, что с тобой это будет иначе. Но это… не делает ближе? — чуть удивлённая констатация прозвучала с вопросительной интонацией, вновь напоминая о старой привычке Лилит.        — Ближе делает не это, — согласился Люцифер, мимолётно удивляясь тому, насколько легко на этот раз нашёлся ответ, ощущающийся единственным верным.        — Или я просто цеплялась за то, чего давно нет, — Лилит отошла на шаг, обхватила себя руками и устремила взгляд куда-то на горизонт, явно не видя его. — Я твоё прошлое, Люцифер. От того, что я не хочу это принимать, ничего не изменится. А в твоём настоящем… видимо, Сэм. И брат.        — Собралась сделать выбор за меня? — злость, взметнувшаяся внутри ответом на безысходность, которой сквозило от необходимого решения, отразилась в голосе.        — Нет, — Лилит качнула головой, но на него так и не посмотрела. — Не собираюсь тебя перед ним ставить. Когда я сказала, что так будет даже лучше… Мне нечего терять, Люцифер. Больше нет целей. Нет желаний. Последнее, которое я пыталась им считать, доказало свою иллюзорность только что. Я не знаю, зачем всеотец вытащил меня сюда, но точно знаю, что выбирая между гибелью от твоей руки или по его прихоти, выберу первое. Я уже получила больше, чем надеялась. Тебя. Пусть и на минуты. А ты… изменился. И тебе есть куда и к кому возвращаться. Но мне места рядом с тобой больше нет.       Каждое слово Лилит достигало цели и умножало бессильное бешенство, в которое стремительно переплавилась злость. Осознание, что чужую правоту не хочется признавать не из-за гордости, а потому, что она ранит глубже, чем можно вынести, не стало неожиданностью. Почти лихорадочные поиски приемлемого выхода заставили сжать кулаки. Желание сбежать от всего и всех полыхнуло с новой силой.       Клинок притягивал взгляд, но вызывал только желание его расплавить. Глупая надежда, что он сможет объяснить всё Сэму, угасла, не успев обрести силу, едва вспомнились все эмоции, которые тот ощущал, глядя на сожжённый Михаилом штат. Идея, показавшаяся худшей из всех, что приходили в голову, но выступающая временным решением, не отзывающимся яростью, родилась неожиданно.       Отказываясь серьёзно размышлять о последствиях, Люцифер обдумал её тщательнее. Кулаки разжались, а буря внутри немного улеглась. Клинок скользнул в ладонь послушно и чуть обжёг холодом. Лилит, которая, похоже, отреагировала на движение как таковое, остановила на нём взгляд, кажущийся абсолютно пустым. Люцифер прикрыл глаза на миг, сжимая пальцы на рукояти клинка до боли.