***
Боковое зрение зафиксировало момент, когда с лица Сэма схлынули разом все остающиеся краски, но Михаил не позволил себе полноценно обратить на это внимание. Уверенность, что он сможет проследить полёт Люцифера, пока момент не упущен, толкала сосредоточиться исключительно на этом. Лёгкое удивление, когда точкой прибытия обозначился соседний дом, быстро исчезло. — Сэм, — Михаил нахмурился, не понимая, какие именно слова будут максимально верными и помогут добиться нужного эффекта. В мыслях всплыл один из многочисленных разговоров с Адамом, в котором тот утверждал, что вернее всего обезоруживают открытость и правда. Воспоминание о длительном споре, последовавшем после этого утверждения, отозвалось одновременно слабой улыбкой и всепоглощающей болью в груди. Михаил неслышно вздохнул, возвращая себе самообладание. — Люцифер там, — рука безошибочно указала в нужном направлении. — Если ты желаешь пойти за ним, я не предприму ничего, что могло бы тебе помешать. Но в свете всего произошедшего, я бы попросил хотя бы четверть часа для того, чтобы поговорить с братом самому. — Делай, что хочешь, — дрогнувший голос полностью выдал Сэма, который застывшим взглядом смотрел на тело Лилит. — Сочту это согласием, — Михаил кивнул, безжалостно подавляя взметнувшиеся эмоции, на которые сейчас не имел права. — Будь добр, не навреди за это время себе и остальным. Я был бы крайне признателен, если бы вы вообще просто дождались нас здесь. — Вас? — Сэм неожиданно вскинул голову и сверкнул глазами. — Самоуверенно, Михаил. — Сэм, я полагаю, что сейчас Люцифера побудило к уходу совершенно иное… — Не то чтобы меня интересуют твои предположения, — вновь грубый тон Сэма заставил с трудом восстановленное терпение испариться. — Прекрасно, — тяжёлый вздох всё же вырвался из груди, а Михаил не без труда подавил абсурдное человеческое желание провести рукой по лицу и делать это до тех пор, пока реальность не изменится, вернувшись в норму. — Значит, оставлю их при себе. Но моей просьбы это не отменяет. Если она имеет для тебя значение хотя бы на сотую долю процента, то обдумай её, прежде чем отвергать. Сэм не ответил вслух, но почти неуловимо кивнул головой. Михаил перевёл взгляд на Руби, которая выглядела усталой настолько, что было не совсем ясно каким образом она стояла без посторонней помощи, и тут же получил в ответ вымученную, но искреннюю улыбку, в которой читалось обещание. Понимание, что время играет против него лично и их всех вместе взятых, подтолкнуло к действию. Короткий перелёт привёл в комнату, где царил лёгкий полумрак. Люцифер стоял у окна, занавешенного портьерами приглушённого синего цвета почти полностью, и явно невидящим взглядом смотрел вдаль. Что-то не просто дрогнуло, но перевернулось внутри. Михаил сделал шаг вперёд, зная, что Люцифер не пропустил его появление, но замер. Память неожиданно подбросила неуместный эпизод. Вокруг полыхает безумие равноценное тому, что сжигает изнутри. Молнии беснуются, бьют хаотично, без жалости. Сердце, которого никогда не было, нет и быть не может, стучит в голове набатом и рвётся к единственному, кто дороже всех и всегда был. Отец появляется рядом неожиданно и в первый миг кажется невзрачным обычным человеком, случайно оказавшимся не там и не в тот момент. — Забирай Рэмзи и уходите отсюда, — голос Люцифера, в котором скрыто неподдельное искреннее отчаяние, доносится будто бы издалека, что невозможно с учётом абсолютного слуха, и бьёт по нервам, которых тоже нет и быть не может. — Нет, — решительный крик Лилит, которую Михаил узнает мгновенно, разрывает пространство вернее разразившегося грома. Отсветы молний причудливо отражаются в тёмных локонах, словно гаснут в них и возрождаются чем-то иным. — Я не уйду без тебя, Люцифер. Даже не надейся. — Мы погибнем вместе, — отчаяние сменяется обречённостью, а на лице Люцифера на мгновение отражается что-то настолько человеческое, что поверить в его ненависть к людям в этот момент практически невозможно. — Значит, так тому и быть, — Лилит упрямо вскидывает голову, а её глаза изменяются, затягиваются молочно-белой плёнкой. — Ты дал мне жизнь на двоих. Для меня это означает, что на двоих будет и смерть. Воспоминание поблёкло стремительно, словно мозг отказался пересматривать события, которые последовали дальше. Глубокий и на удивление относительно ровный вздох не принёс даже иллюзорного облегчения. Люцифер не шелохнулся, что не оставляло сомнений в том, разговор первым он не начнёт. Михаил прикрыл глаза на миг, признаваясь себе, что этого он и не ждал. — Тебе не идёт мяться как целочке, Мишель, — фразе Люцифера сильно не хватило привычного ехидства. Михаил слабо вздрогнул, скорее от удивления, что в сделанных выводах он ошибся. — Зачем пожаловал, разлюбезный братец? — Люцифер, — привычка одним обращением выражать настроение, укоренившаяся на удивление плотно, сработала автоматически. Михаил качнул головой и сосредоточился на разговоре. — Я знаю, что она немало значила для тебя. — Ты не знаешь о нас ничего, Мишель, — Люцифер тут же вскинулся и странно дёрнул плечом. Причудливая смесь эмоций, отражающаяся в его жестах и мимике, цепляла сознание непонятным несоответствием. — Так что просто не лезь, куда тебя не просят. — Я знаю, что ты причинил боль Сэму, — даже отдавая себе отчёт, что фраза прозвучала не просто холодно, но и обвиняюще, Михаил не понимал, как справиться с множеством вспыхнувших эмоций. — Ещё вчера, как мне показалось, это было последним, чего ты хотел. — Я на каком-то не том языке предупредил, чтобы ты не лез не в своё дело? — язвительности в голосе Люцифера добавилось, а он обхватил себя руками, едва ли отдавая себе отчёт, что обычный человеческий жест олицетворяет желание закрыться. — Ты выразился достаточно ясно, — Михаил даже кивнул в подтверждение своих же слов, стиснул зубы на мгновение, а затем решительно шагнул вперёд и с уверенностью, которой не ощущал ни на йоту, обнял Люцифера за сведённые плечи. — Но теперь этого недостаточно, чтобы я бы просто сдался и ушёл, Люцифер. Ты можешь лгать всему миру и даже самому себе, но я вижу, что тебе плохо. Если ты не желаешь разговаривать, воля твоя. Но я не оставлю тебя одного. — Это так трогательно, Мишель. Старательно выполняешь опрометчивое обещание? — Люцифер, — всё не без труда собранное спокойствие испарилось в момент. Михаил сделал глубокий вздох, и поймал себя на слабой тени улыбки, когда в голову прокралась мысль, что Люцифер всегда был единственным, кто умел лишать его самообладания в считанные секунды. — Обещание не определяет моё желание сейчас находиться здесь, рядом с тобой. Возможно, я действительно не знаю вашу с Лилит историю. В Вавилоне я увидел в вас олицетворение чистого зла. Сейчас я допускаю, что многого не увидел за этим. — А в Помпеях тебе было не до разглядывания, — любое проявление агрессии стёрлось из тона Люцифера, уступив место неприкрытой горечи. — Да, — заставил себя подтвердить очевидное Михаил, гоня и без того пытающиеся затопить собой воспоминания. — Но это не означает, что я не пойму, если ты расскажешь мне сейчас. — Исповедник из тебя так себе, Мишель, — Люцифер разжал руки и активно задвигал одной из них. Михаил нахмурился, не сразу понимая, что Люцифер пытается добраться до внутреннего кармана своей куртки, а не избавиться от объятий. Изорванная во многих местах ткань издала возмущённый треск, а Люцифер победным жестом взмахнул пергаментами, свёрнутыми в аккуратный небольшой рулон, и неожиданно протянул их ему. — Так что лучше займись чем-нибудь действительно полезным. — Ты считаешь, что сейчас это уместнее всего? — Михаил прикрыл глаза на миг, сдерживая раздражение. — Люцифер… — Сначала прочти, Мишель, а потом поболтаем, — упрямо перебил Люцифер, заставляя задуматься о том, что подобная настойчивость должна иметь под собой основания. — Если ты считаешь, что это важно, — сдался Михаил, не в силах избавиться от непонимания полностью. Взгляд заскользил по первым строкам, и дыхание, необходимость в котором значительно ослабела после частичного восстановления сил, но всё равно осталась, перехватило полностью. Текст поплыл перед глазами. — Откуда у тебя это? — Как-то мы замутили вечеринку в Персии, — Люцифер вернул себе легкомысленный тон, но за ним угадывалась только усилившаяся горечь. — Аластара там интересовали души, которые могут пополнить нашу армию, меня — наделённые властью обезьянки, которых можно совратить с пути прямого и заставить делать неугодные папуле вещи, а Лилит — библиотеки. — Она хотела провести его, — машинально произнёс вслух Михаил, когда память выдала приготовления, на которые они с Сэмом наткнулись в покоях Лилит. — И она просто отдала это тебе? — Представь себе, Мишель, — Люцифер криво усмехнулся. — Её не остановило даже то, ради кого мне он понадобился. А мы ведь все прекрасно знаем, кто отдал пернатым приказ наложить проклятье. — Люцифер, я… — горло сдавило до судороги. Свитки, кажущиеся сейчас самой бесценной вещью во всех мирах и временах, жгли ладони. Михаил заставил себя пересилить полностью человеческую реакцию и продолжил говорить: — Это была воля отца. А я тогда… — Гавкал тогда, когда он пожелает, как и положено послушному пёсику, — явно намеренная грубость фразы не успела отозваться полноценным раздражением, когда Михаил уловил исходящее от Люцифера отчаяние и не до конца понятную злость. — Знаешь, даже после того, как старик вышвырнул меня из дома, я продолжал его боготворить. И не сразу понял, насколько он жалок в своей трусости. — Трусости? — не пустота, поселившаяся внутри на месте абсолютной любви к отцу, но чувство справедливости, являющееся частью самой его сущности, толкнуло Михаила нахмуриться и возразить: — Люцифер, сколько бы ни было недостатков у нашего отца, но назвать его трусом не смог бы никто. — Быть законодателем моды — одна из моих любимых привычек, Мишель, — Люцифер скривил губы и неожиданно вжался спиной в его торс, усиливая чуть расплывшееся объятие. — Адам и Лилит. Его первые обезьянки. Те, кого он вознёс на недосягаемую высоту. Те, кого он поставил над всеми, нисколько не считаясь с тем, что это унижает все его творения. Первые обезьянки, — со странной интонацией повторил Люцифер. — Те, после кого он настругал остальных. Никаких мыслишек не мелькает, Мишель? — Я не понимаю, Люцифер, — Михаил качнул головой и машинально сжал руки крепче. Невыразимое чувство благодарности и острое желание немедленно заняться организацией ритуала уступили искренней потребности быть сейчас рядом с Люцифером и сделать для него всё, что окажется возможным. — Да, они были первыми. Но после… — случайно промелькнувшая мысль заставила умолкнуть, проанализировать её, а затем озвучить вслух: — Если только ты не имеешь в виду… Он сам и Тьма. — Зришь в корень, Мишель. Возьми печеньку, — с наигранным умилением отозвался Люцифер. — По образу и подобию. Не это ли старик проповедовал нам впоследствии? Он постоянно твердил о том, какой он великий творец и бла-бла, но на деле… — Люцифер стиснул зубы до уловимого слуху скрипа и дёрнул щекой. — Вина Лилит заключалась в том, что она посмела возражать этой жалкой тряпке, которую папуля сделал родоначальником обезьянок. Единственная вина, Мишель. Она не пожелала проявлять слепую, абсолютную покорность. И старик подмахнул приговор недрогнувшей рукой. — Но он сам создал её такой, — медленно произнёс Михаил, начиная понимать, что именно хочет донести до него Люцифер. — Невольно или умышленно, но он наделил её в некоторой степени чертами своей сестры. Единственного разумного существа, не созданного им самим, которое он знал. — А потом испугался своего же поступка, вышвырнул Лилит из Эдема и создал эту невзрачную дурочку Еву, на фоне которой даже грызуны представляли собой индивидуальность, — лицо Люцифера исказила гримаса, против обыкновения не призванная лишь усилить привычную игру. — Старик оказался трусом, который обвинял в своих ошибках других и избавлялся от них раньше, чем кто-то мог разглядеть истину. — Люцифер… — слова мелькали в сознании, но не желали звучать, сдерживаемые чем-то, казалось, уже стертым, но существующим слишком давно, чтобы не оставить следа. — Когда я наткнулся на неё, она была лишь поломавшейся выброшенной игрушкой, — Люцифер явно не обратил внимания на начатую, но не сложившуюся реплику и продолжил говорить со странной отстранённостью, практически незнакомым глухим голосом. Михаил сглотнул. — Как и я. Я увлёк её за собой во тьму, но стал её единственным спасением. Она подарила мне верность и принятие, которые годами штопали раны, оставленные тобой и стариком. Впрочем, забей, Мишель, — Люцифер неожиданно высвободился из объятия и отошёл в сторону. — Проблемы нет. Так что давай просто вернём малого с сомнительного курорта и устроим трогательное воссоединение семьи. — Люцифер, я желаю возвращения Адама больше всего на свете. Но я не вижу, как это может разрешить ваше непонимание с Сэмом. — Это не твоя забота, Мишель, — тон Люцифера резко изменился, словно возводя между ними невидимую стену, побуждающую отступить. — Станет моей, если ты продолжишь просто игнорировать ситуацию, — Михаил упрямо вскинул голову, отдавая себе отчёт, что если позволит Люциферу уйти от разговора сейчас, то другого шанса может не случиться вообще. — Я действительно не понимаю тебя, Люцифер. Вчера я впервые за очень долгое время видел тебя по-настоящему живым. И это произошло благодаря Сэму. Сейчас ты делаешь вид, что вы едва знакомы. Почему? — Если мне понадобится мозгоправ, я поищу какую-нибудь забавную обезьянку, которую не жаль пустить в расход после, Мишель, — Люцифер резко увеличил дистанцию между ними, а с его лица исчезло любое выражение. — Люцифер, — не чувствуя себя вправе давить и дальше, Михаил невольно сжал пальцы на свитках сильнее, чуть сминая безупречный папирус. — Я могу понять, что ты не желаешь говорить со мной. Но поговори с Сэмом. Он заслуживает объяснений. — Он не поймёт, Мишель, — плечи Люцифера неожиданно поникли, а он отошёл к окну и явно бесцельно скользнул пальцем по стеклу. — Ты не видел его реакцию на твои художества. — Поверь, он более чем доступно донёс до меня своё неодобрение, — Михаил поморщился, когда в голове пронеслись картинки свежей драки. — Но речь идёт об ином. Исходя из того, что я успел увидеть, Сэм умён и весьма мудр для своих лет. Он принял и понял тебя. Почему ты считаешь, что он поведёт себя иначе в этой ситуации? — Люцифер едва заметно пожал плечами, явно не желая отвечать. Михаил подавил вздох и продолжил без малейшей уверенности, хотя слова и казались правильными: — Ты не можешь быть в этом уверен, Люцифер. И ты не имеешь права лишать его шанса. Я понял это не без твоей помощи. — Я тронут, Мишель. И давай считать, что я оценил твою заботу, — очевидная очередная попытка Люцифера уйти от разговора заставила вспыхнуть смутные, почти неуловимые подозрения. — Но мне начинает казаться, что ты хочешь вернуть малого вовсе не так сильно, как говоришь. Так что если эти бумажонки тебе без надобности, отдай-ка их обратно. — Ты ведь знаешь, что это не так, — раздражение всё-таки вспыхнуло и отразилось в голосе. Михаил нехотя мысленно сдался, отдавая себе отчёт, что продолжать разговор, которому Люцифер яро противится, является бессмысленной тратой времени, и позволил вниманию полностью сосредоточиться на ритуале. — Откуда Лилит собиралась взять силу отца и Тьмы? — Ад и шедим, — Люцифер как-то неуловимо расслабился и обернулся. — Измерение создано папулей, а зверушка — тётушкой. — Значит, Кейси не лгала, — скорее самому себе, чем Люциферу, кивнул Михаил и быстро проглядел дальнейшее содержимое свитков, которые успел развернуть. — Не вижу ничего, что должно было бы вызвать сложности, — констатировал Михаил вслух, дойдя до последней строки. — Но есть немало моментов, которые нам стоит обсудить. И, полагаю, будет лучше, если мы сделаем это все вместе. Но после того как все получат хотя бы кратковременный отдых. Это необходимость. Для ритуала нам понадобятся все имеющиеся силы. — Как скажешь, Мишель. Но Сэму и мартышке будешь объяснять про необходимость сам. Я посмотрю, как у тебя это получится, — Люцифер исчез с места, послав ему почти насмешливый взгляд, который по ощущениям не отражал его настроение ни на гран. Михаил прикрыл глаза и позволил себе усталый вздох. Мысли хаотично бродили в голове, создавая неприятную тяжесть. Разговор, который казался несложившимся и незавершённым, оставил неприятное послевкусие, заставляющее признать, что исправить ситуацию, будто бы только ухудшающуюся с каждой минутой, будет непросто. Сжав свитки крепче, Михаил устремился в полёт.***
Сэм бесцельно огляделся и машинально отметил, что грохот практически стих. Частично разрушенный дом смотрелся жутко, но словно олицетворял собой происходящее как нельзя лучше. Эмоции поддавались контролю всё хуже. Понимание, что до Люцифера несколько десятков ярдов разбивалось о явно продемонстрированное им нежелание хоть как-либо контактировать. Стиснув зубы до боли в висках и едва ли не до крошащейся эмали, Сэм перевёл взгляд на Руби, которая, пошатываясь, брела явно к бревну, по-прежнему лежащему на заднем дворе. Что-то сродни безнадёжному смирению, исходящее от всей её фигуры, добавило горечи, ядом разлившейся по венам, в которых всё ещё кипела сила. Адская смесь доводила до исступления. Подавляя порывы, возникающие один за другим, Сэм упрямо заставлял себя уложить в голове очевидные выводы, несмотря на активное сопротивление здравого смысла. Безжалостно глуша всё, что противоречило осознанию, что теперь он один, Сэм прикрыл глаза. Холодная мысль, что ему станет намного проще, если он окажется подальше от всех, отозвалась отторжением только в первый миг. Сэм подобрался, обдумывая её тщательнее. Понимание, что если убрать всё лишнее, то останется только ответственность за Адама, которого следовало вернуть из Пустоты любой ценой, подтолкнуло к быстрой проработке плана, как уйти незамеченным. Мгновенно определив основной проблемой свободу передвижения, Сэм резко открыл глаза, когда мозг в качестве ответа подкинул идею. Взвесив основные риски и преимущества, Сэм принял решение, не считаясь с потенциально возможными, но менее значимыми деталями. Понимание, что Михаил, один или с Люцифером, может появиться в любую минуту, не располагало медлить. Сэм быстро зашагал к дому, откуда периодически до сих пор доносились звуки падения чего-то тяжелого, но остановился на полпути. — Руби, — окликнул он, стараясь выдержать максимально ровный тон и не выдать своих намерений даже намёком. Мозг услужливо выдал подсказку, что Руби не в том состоянии, чтобы обратить внимание на шероховатости, если даже они будут, но обострившаяся паранойя требовала действовать безупречно и на опережение. — Я взгляну, что из вещей можно достать из-под завала. — Хорошо, — безучастный ответ и то, что Руби даже не повернула головы в его сторону, неприятно кольнули в груди. Сэм пресёк очередное эмоциональное поползновение усилием воли и жестко напомнил себе, что если отстранённость Руби обусловлена не усталостью, то он всего лишь добился того, чего хотел. — Тебе нужна помощь? — последовавший вопрос явно был задан машинально и являлся, похоже, данью вежливости. — Не думаю. Для начала я просто хочу осмотреться, — фактически правда, пусть и весьма неполная, сорвалась с губ легко и естественно, уменьшая потребность следить за тоном. — Но если помощь мне понадобится, я позову. Руби кивнула, не прекращая медленно двигаться к бревну. Сэм возобновил шаг и мысленно отметил, что первый пункт плана выполнен. Короткий взгляд на соседний дом не принёс никакой новой информации, и Сэм мимолётно нахмурился. Напоминая себе, что Михаил говорил о четверти часа, а слова у него практически не расходятся с делом, Сэм заставил себя сосредоточиться. Не до конца осевшая пыль в воздухе незначительно затрудняла видимость, но взгляд всё-таки выхватил охотничью сумку Руби, придавленную каменной глыбой внушительного размера. Передвигаясь как можно аккуратнее, Сэм пробрался по завалу и позволил себе применить силу, в секунду избавляясь от препятствия. Сумка послушно оказалась в руке следом. Сэм быстро, но внимательно осмотрелся и, убедившись, что ничего не изменилось, двинулся к частично уцелевшей стене дома, за которой можно было укрыться. Место моментально разбудило воспоминания о барбекю и их почти безумной выходке с Люцифером, и дыхание на миг сбило. Сжав кулак с такой силой, что раздался хруст, Сэм заставил себя абстрагироваться от лишних мыслей. Дёрнув молнию на сумке, Сэм принялся доставать необходимые ингредиенты и свечи, примеченные ещё во время предыдущего изучения содержимого сумки. С долей колебания заменив отсутствующую траву на одну из имеющихся, Сэм запретил себе сомневаться в результате, поджёг свечи и смесь, образовавшуюся в изящной пиале, и негромко, но чётко произнёс короткое заклинание. — Какого?.. — Кейси появилась в ярде уже через пару секунд, быстро отступила назад и осмотрелась. Сэм спокойно встретил откровенно недобрый взгляд и вскинул голову, когда Кейси чуть прищурилась. — Следовало догадаться. Ну и чего ты хочешь, Сэм? — Предложить тебе сделку, — не собираясь тратить драгоценное время на бессмысленные отступления, Сэм перешёл к сути сразу же. — Ты видела, на что я способен. И должна понимать, что у меня нет причин останавливаться. Работай со мной, и сохранишь себе жизнь. Нет, и возглавишь список наиболее предпочтительных доноров. Полагаю, ты понимаешь, что я найду способ получить желаемое, несмотря ни на какие препятствия. Это делает бесполезной игру в прятки. — Сразу берёшь быка за рога, — протянула Кейси, явно пытаясь выиграть себе хотя бы секунды на размышления, и осмотрелась внимательнее. Сэм безошибочно поймал тот момент, когда её взгляд замер в одной точке. Мысленно убрав стену, которая для Кейси помехой явно не была, Сэм просчитал направление и мысленно усмехнулся, понимая, что с высокой вероятностью, она заметила труп Лилит. — И имеешь козыри в рукаве, — с непонятной интонацией добавила Кейси, тряхнула головой и вновь посмотрела на него. — И что подразумевает работа с тобой? — Мне нужно вернуть брата из пустоты. Не то чтобы я собираюсь выбирать средства, — прямо обозначил цель Сэм и проигнорировал взлетевшие вверх брови Кейси. — Начать с демонов, которые могут оказаться источником либо информации, либо силы, кажется мне отличной идеей. От тебя требуется любая информация, если ты ей владеешь, твоя способность телепортироваться и кровь в случае крайней необходимости. — И если я откажусь, то, видимо, получу возможность встретиться с твоим братишкой в местах весьма отдалённых? — Кейси откинула голову назад и мимолётно сжала губы. — Боюсь, ты как-то в корне неверно понимаешь значение слова «сделка». — Ты сохранишь себе жизнь и получишь свободу, как только я добьюсь своей цели, — холодно отозвался Сэм. — Полагаю, это весьма приемлемые условия. — И ты не боишься, что я тебя предам в первый же удобный для меня момент? — усмешка, скользнувшая по губам Кейси, подсказала, что решение та уже приняла. — Я уверен, что ты достаточно умна для того, чтобы этого не сделать, — Сэм позволил себе слегка расслабиться и пожал плечами. — Тебе не понравятся последствия, — предупреждение прозвучало безразличной констатацией. — Ну, разумеется, — Кейси закатила глаза и подошла ближе. — Окей. Допустим, я согласна поиграть по твоим правилам, ковбой. Чего ты хочешь прямо сейчас? — Мы отправляемся к вратам Ада, в Южный… — начал Сэм, но осёкся, когда обострённый сейчас слух уловил слабый шелест. Напряжение мгновенно взметнулось внутри и достигло апогея без разгона. Понимание, что у него есть секунды, прежде чем Михаил или Люцифер озаботятся его отсутствием и поиском, Сэм прошипел сквозь зубы, стараясь сделать это как можно тише: — Немедленно. — Как скажешь, — Кейси почти фыркнула, но на удивление фразу произнесла едва слышно. Сэм успел подхватить пиалу, на ходу соображая, что многих трав в сумке не осталось, а затем цепкие пальцы сомкнулись на запястье. Уже примелькавшиеся надгробия, некоторые из которых были разрушены, оказались перед глазами через мгновение. Сэм выдохнул с таким облегчением, что разозлился сам на себя. Неприятное чувство, что он сбежал, как нашкодивший ребёнок, раздражало. Усмирив мешающие эмоции в очередной раз, Сэм бегло огляделся и с удивлением заметил Аластара на том же месте, где они с Михаилом его оставляли. Более внимательный взгляд подсказал, что тот скорее мёртв, чем жив. Хладнокровно отметив, что это не помешает воспользоваться его кровью, Сэм глубоко вздохнул. Чёткий план в голове всё ещё не сложился, но обретённая свобода придавала сил.***
Руби невольно прикрыла глаза, но тут же заставила себя открыть их вновь, понимая, что иначе уснёт моментально. Свинцовая усталость заглушала большую часть остаточных болевых ощущений во всем теле, но была не в силах заглушить мрачные, пропитанные отчаянием и горечью мысли. С губ сорвался нервный хрипловатый смешок, когда Руби осознала, что сил не осталось даже на полноценный вздох. — Мартышка, — зов Люцифера коснулся слуха, достиг сознания, но не добавил и толики сил, чтобы на него отреагировать. Руби слабо шевельнула головой, надеясь, что это сойдёт хоть за какую-то ответную реакцию. — Ты в порядке? — в голосе Люцифера добавилось озабоченности, но понять насколько она искренняя возможным не представлялось. — Где Сэм? — Ищет вещи под завалом, — даже для произнесения короткой фразы пришлось приложить изрядное усилие. Руби подняла голову, рассеянно отмечая, что движение удалось разве что чудом, и заметила как взгляд Люцифера метнулся к полуразрушенному дому. Он открыл рот, явно собираясь задать вопрос, но резко обернулся, когда в ярде от него появился Михаил. Попытка кивнуть неожиданно привела к сильному головокружению. Равновесие подвело, а чувство падения поглотило собой. Не сразу осознав, что крепкие руки, успевшие подхватить её за мгновение до встречи головы с выпирающим суком на бревне, принадлежат Михаилу, Руби попыталась вдохнуть, но воздух застрял в горле. Перед глазами резко потемнело, и мир начал восприниматься исключительно через ощущения. Чужие пальцы, сомкнувшиеся на запястье, показались обжигающе горячими. Голоса, очевидно, Михаила и Люцифера, доносились одним сплошным набором инопланетной речи, в которой не получалось разобрать ни звука. Теплая волна коснулась горла, но уже через миг показалась обжигающим пламенем. Крик, на который не хватило сил, заметался внутри, рождая панику. Осознание, что ей с силой трясут за плечи, частично вернуло в реальность. — Руби, тебе нельзя терять сознание, — голос Михаила звучал ровно, но настойчиво. Он произносил слова медленно, словно зная наверняка, что иначе они превращаются в нечто слитное и чужеродное. — Потерпи, малышка. Сейчас будет неприятно. — Всё равно, — короткая фраза сложилась во что-то похожее на бульканье. Невыносимо странное ощущение пронзило от макушки до пят, когда рука Михаила надавила на грудь и неожиданно легко прошла сквозь плоть. Воздух резко исчез, а затем хлынул в лёгкие мощным потоком, напоминающим бурную реку. Головокружение усилилось, а затем исчезло. Перед глазами резко прояснилось. Рука Михаила исчезла, унося с собой и тепло, в которое успел превратиться жар. Руби потрясла головой, пытаясь вернуть себе возможность думать, и моментально осознала, что второй рукой Михаил крепко держит её за плечо. Люцифер, который явно пристально наблюдал за происходящим, слегка кивнул, когда их взгляды встретились и тут же исчез. Нисколько не сомневаясь, что он отправился за Сэмом, Руби сглотнула и перевела взгляд на Михаила. — Тебя беспокоят какие-нибудь неприятные ощущения? — уже привычным сдержанным тоном уточнил Михаил и с заметным сомнением отпустил ей плечо, а затем отступил на шаг. — Нет, — Руби отозвалась с секундной заминкой, прежде прислушавшись к себе. Силы возвращались стремительно, тело ощущалось послушным и здоровым, а усталость испарилась, казалось, без следа. — Что ты сделал? То есть я очень благодарна. Но если это потребовало много сил, то не стоило. Мне, наверное, мог помочь сон. — Разве что вечный, мартышка. Другой тебе уже не светил, — за ехидным тоном Люцифера настолько легко угадывались напряжение и страх, явно не связанные с ней, что Руби неосознанно поднялась на ноги и нахмурилась. — Куда ты, говоришь, пошёл Сэмми? Потому что на этих чудных руинах его нет. Как и в округе. — Боже, — Руби обречённо провела рукой по лицу. — Он сказал, что хочет посмотреть, что можно достать… Неважно. Мне не стоило ему верить. — Как и мне не стоило надеяться, что моя просьба его остановит, — мрачно добавил Михаил, на лбу которого обозначилась глубокая складка. — Он предельно ясно обозначил свои намерения. И, очевидно, решил им следовать. — И кто из вас поведает мне, что за вечеринку вы замутили в моё отсутствие? — опасно любезным тоном осведомился Люцифер. — Мы… — Руби вздохнула, машинально, но равнодушно отмечая, что действие приобрело былую лёгкость. — Сэм был… расстроен, — желание смягчить действительность настолько, насколько это было возможно в текущих обстоятельствах всё же взяло верх, пробившись сквозь клубок запутанных эмоций, толкающий оказаться как можно дальше и оставить Михаила и Люцифера разбираться самостоятельно как друг с другом, так и с Сэмом. Мысль о поиске заклинаний для возвращения Адама манила непреодолимой привлекательностью. — В общем, если тебе нужны мои воспоминания, то смотри. — Мишель? — Люцифер недобро прищурился, и Руби поморщилась, понимая, что разница поведения не осталась для него незамеченной. — Ничего не хочешь мне объяснить? — После тебя, Люцифер, — Михаил сжал губы на мгновение, а в его взгляде появилась непреклонность. — Я испытываю здоровое сомнение в том, что ты действительно не понимаешь, что Сэма расстроили не мы, а твой эффектный уход с Лилит. Мысленно приготовившись к очередной ссоре с непредсказуемыми последствиями, Руби вновь поморщилась, понимая, что не перебирает в голове способы её предотвратить не столько из-за того, что их навскидку не находилось, сколько из-за полнейшего отсутствия желания пытаться остановить неминуемое. Мозг равнодушно подбросил понимание, что желаний не осталось в принципе. Прохладные пальцы, резко прижавшиеся ко лбу, вывели из задумчивости. Руби сдержала порыв податься назад и только дёрнула плечом в ответ на странный взгляд Люцифера. Запоздалое понимание, что ответа на практически открытое обвинение, брошенное Михаилом, так и не прозвучало, принесло не надежду, но безучастное допущение, что очередная драка исчерпает себя в зародыше. — Вряд ли я помогу чем-то ещё, — прервала повисшую тяжёлую тишину Руби, когда стало понятно, что ни Люцифер, ни Михаил не спешат продолжать разговор. — Из того, что приходит мне в голову, можно попробовать поисковое заклинание. Я не знаю, подействует ли оно, но если решите проверить, я могу попробовать. — Ты куда-то собралась, мартышка? — оклик Люцифера, в голосе которого не слышалось ни следа привычного ехидства, но смешалась такая гамма интонаций, что выделить чётко хоть одну не получалось, ударил в спину едва ли не с физической силой, как только Руби развернулась и зашагала к руинам. — Попробую раскопать книги, — голос дрогнул, когда память зачем-то подсунула воспоминание о подобии объятий, в которых её удерживал Люцифер в момент истерики. Нестерпимое желание вернуть то, что было у них всех ещё вчера, накрыло на мгновение волной, неподдающейся контролю, но быстро схлынуло, соприкоснувшись с реальностью. — Может, это и глупо, но я всё ещё собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы найти способ помочь Адаму. Если наткнусь на что-то полезное, я, разумеется… — Руби, — настойчивое обращение Михаила заставило споткнуться на очередном шаге. Руби остановилась, проклиная собственную слабость и заявляющиеся о себе всё ярче эмоции. — Я понимаю, что после всего произошедшего у тебя нет ни единой причины и, вероятно, нет желания продолжать нам помогать. Но… — Да при чём тут моё желание, Михаил? — ком эмоций всё-таки распался и мгновенно превратил нервы в натянутые струны. — Я не помогаю. Я абсолютно бесполезна в большинстве случаев. А тебе в итоге приходится тратить силы, которые могут понадобиться в любой момент, на моё исцеление. Я не знаю, что ты сделал сейчас, но это не мешает мне понимать… — Руби, всё не так, — Михаил перебил уверенно, явно не задумываясь о правилах приличия. Руби отогнала неуместную мысль, что это действительно последнее, что имеет значение сейчас. — Позволь напомнить, что я не был согласен с Сэмом. — Ладно. Спасибо, наверное, но я не вижу, какое это имеет отношение к сказанному мной, — Руби пожала плечами, всё меньше понимая, зачем вообще начала пытаться что-то объяснять, вместо того, чтобы просто заняться делом и позволить остальным делать то же самое. — К тому же сейчас это не имеет значения. Сэм ушёл, Адам всё ещё в этой пустоте. По-моему, это важнее всего остального. — Люцифер нашёл… — Михаил бросил короткий взгляд на подозрительно молчащего Люцифера и на мгновение умолк, словно пытаясь подобрать нужные слова, — …возможность вернуть Адама. — О, — Руби сглотнула, отчаянно пытаясь справиться с эмоциями, взвившимися с новой силой. — Это же… здорово? Если нужна моя помощь, всё что угодно. — Спасибо, — Михаил коротко кивнул и хмуро добавил: — Но для начала нам необходимо найти Сэма. — Он не знает, — сообразила Руби и моргнула, заставляя себя полностью сконцентрироваться на ситуации и отодвигая все лишние мысли в дальний угол сознания. — И собирался пытаться в одиночку. Я… вообще не понимаю, как он сумел исчезнуть за несколько минут. Поблизости ни одной машины. И мне всё ещё не приходит в голову ничего, кроме заклинания. Я не уверена, что оно сработает, раз уж Сэм скрыт какими-то ангельскими символами, но если у вас нет других идей, то мы ничего не теряем. — Печать Еноха, — Михаил неожиданно замер, а через миг резко развернулся к Люциферу. Руби проглотила бессмысленный вопрос, заметив недоумение и на лице Люцифера. — Пока душа Сэма оставалась связанной с его оригинальным телом, он был скрыт от наблюдения. Но пребывание его души в Завесе, ставшее следствием атаки Лилит, с высокой вероятностью разорвало связь окончательно. В таком случае душа Сэма теперь связана только с тем телом, которое он занимает сейчас. — То есть теперь вы можете его найти? — всё-таки уточнила Руби, когда глаза Люцифера мгновенно полыхнули красным. — Да, — лаконично подтвердил Михаил. — Люцифер, это, разумеется, в первую очередь ваше дело, но безразличных к тебе и Сэму здесь нет. — Последний приют жалких обезьянок, любящих размахивать шляпами, — бросил Люцифер, прежде чем исчезнуть. — Это он о том самом ковбойском кладбище? — растерянно уточнила Руби, отдавая себе отчёт, что не понять мог и Михаил, но надеясь на обратное. — Полагаю, что так, — Михаил отозвался не сразу, явно параллельно что-то обдумывая. — Я временно перенесу тело Адама и Хоуп в соседний дом, и мы можем отправляться. Случай или судьба, но проводить ритуал нам предстоит в Аду. Самый простой способ туда попасть — пройти через открытые врата в Южном Вайоминге. — То есть Сэм у нас ещё и в провидцы записался? — чуть нервно уточнила Руби, быстро сопоставив факты в голове. — Могу предположить, что он там с иной целью, — Михаил покачал головой и быстрым шагом направился в сторону газона. Руби проследила взглядом, как Михаил уносит тело Адама и преданно сидящую возле него скулящую Хоуп, и вздрогнула, когда он через мгновение появился прямо перед ней. — Вероятно, его интересуют демоны, немалая часть которых если и не пребывает в Аду постоянно, то возвращается туда периодически. Но в любом случае, это упрощает задачу нам. Если Сэм и Люцифер не убьют друг друга, то мы сможем провести ритуал в ближайшее время. Но есть момент, который я считаю нужным обсудить предварительно. — Что угодно, — Руби чуть судорожно сглотнула и выдавила подобие улыбки. — Ты же не серьёзно про убийство, правда? — Михаил неопределённо пожал плечами, и Руби потрясла головой. — То есть Сэм, конечно, немного… Ладно, по одной проблеме за один раз. О чём речь? — Шедим является нашей потенциальной возможностью попасть домой. Разумеется, есть ряд нюансов, который не позволяет говорить об этой возможности с уверенностью, но вероятность, что это сработает, всё равно остаётся весьма высокой, — в голосе Михаила прибавилось напряжения, и Руби невольно насторожилась. — В ходе ритуала нам придётся его уничтожить. — Шедима? — Руби моргнула, не понимая, почему последняя фраза Михаила прозвучала сродни признанию в непростительном проступке. — Окей, но тогда у нас действительно проблема. Его забрали демоны и, вероятно, спря… — Руби, — Михаил прервал на полуслове, а взгляд его стал странным. — Шедим находится в Аду. Его поиск не представляет собой никакой проблемы. Я говорил об ином. — Я не… — запоздалое соображение обрушилось резко, и Руби с шумом выдохнула, отказываясь верить собственным выводам. — Боже, Михаил, просто скажи, что ты не вёл к тому, что это лишит вас шанса выбраться из этого мира, — болезненная гримаса, промелькнувшая на лице Михаила, вернее прочего подсказала, что всё обстоит именно так. — Ну, знаешь, — Руби неверяще развела руками. — Слушай, я не совсем понимаю, почему ты вообще говоришь это мне. В конце-концов, мой дом здесь, нравится мне это или нет. Сэм предлагал мне отправиться с вами, и я бы хотела, но я в меньшей степени… В общем, если это хоть в какой-то степени попытка извиниться перед мной, то не надо. Потому что это вообще не выбор, Миш, — сокращение имени, прижившееся в голове после многократно слышанного обращения к брату Люцифера, слетело с языка само собой, но Руби не обратила внимания, чувствуя, как эмоции накрывают всё с большей силой. — Это же Адам. Боже, да как тебе вообще в голову пришло, что хоть кто-то из нас может возражать? — Я… Другого шанса попасть домой для нас может не случиться вообще, — глухим, уловимо дрожащим голосом признал Михаил. — Чёрта с два, — Руби вскинула голову и улыбнулась коротко, но искренне, ощущая как стремительно возвращается присущая ей обычно уверенность. — Вы все уже твердили, что нет способа вернуть Адама. А теперь, как я понимаю, это вопрос одного ритуала. И я буду первой, кто сделает всё для того, чтобы найти для вас возможность вернуться. Но я займусь этим не раньше, чем Адам снова будет с нами. — Для нас, Руби, — поправил Михаил, а затем странно дёрнулся в её сторону, словно желая обнять, но не решаясь. — Спасибо. — Я… — в груди на мгновение защемило до боли, а в голове словно бы ответом вспыхнули мысли, почти сорвавшиеся с губ словами, но сдержанные в последний миг. — За такое не благодарят, Михаил. И нам, наверное, стоит поторопиться. Я, конечно, уверена, что реального вреда Сэм и Люцифер друг другу не причинят, и им точно надо поговорить друг с другом, а не с кем-то ещё, но, пожалуй, нам стоит убедиться, что они именно разговаривают. — Ты о чём-то умолчала, — констатация звучала не обвинением, но имела отчётливый вопросительный оттенок. — Не то чтобы сейчас подходящее время, — Руби вздохнула, но поймав нетрактуемый, странный взгляд Михаила, сдалась: — Я просто думала… Когда мне было шесть и я слушала проповеди в воскресной школе, я всегда представляла небеса настоящим раем, где счастливы и ангелы, и те души, которые попадают туда после смерти. А сейчас я постоянно задаюсь вопросом, насколько же дерьмово всё было у вас, если и ты, и Люцифер постоянно удивляетесь, когда кто-то поступает даже не героически, а просто по-человечески. В смысле не как человек в принципе, а как не мудак. У вас будто в голове заложена данность, что вы не имеете права на помощь, сочувствие, поддержку, понимание. Боже, я не знаю, да даже просто на хорошее отношение. Это неправильно. И как-то… жутковато. И это просто наблюдение, высказанное неуместно. Может, нам лучше?.. — Да, — Михаил, который застыл подобно изваянию во время недлинного, но эмоционального монолога, неуловимо встряхнулся, сжал рукой её плечо, а в следующий миг всё поглотила невесомость.***
Сэм с долей брезгливости отбросил очередного демона, который обернулся пеплом раньше, чем достиг земли. Отсутствие даже крупиц новой информации начинало злить. Кейси, стоящая чуть в стороне, смотрела на него странным взглядом, но заговорить, после того как выдала короткий рассказ о Тени, не пыталась. Сэм поморщился, когда осознал, что тишина становится гнетущей. — Не припомню, чтобы запрещал тебе разговаривать, — колкая фраза всё-таки нехотя слетела с губ. Сэм мысленно раздражённо вздохнул, понимая, что полностью подавить эмоции не помогает даже возросшая после очередной дозы крови Аластара сила. — Если тебе есть, что сказать, не стесняйся. — Тебе нравится тешить себя мыслью, что ты имеешь надо мной власть? — Кейси насмешливо приподняла брови, явно давая понять, что первое заявление лишено смысла настолько, что забавляет её, а не задевает. — И нет, вряд ли я скажу тебе что-то, чего ты и сам не знаешь. Не будем попусту сотрясать воздух, в этой дыре и без того проблемы с экологией. — И всё же? — побудительно спросил Сэм, ловя себя на отголоске любопытства. — Как пожелаешь, — Кейси усмехнулась, но усмешка не задержалась на её губах и на долю секунды. — Азазель любил говорить о тебе. Вообще обо всех особенных детях, но ты был его любимчиком. Разумеется, не со всяким сбродом, но я уже пыталась объяснить Дину в своё время, что Азазель был не только желтоглазым монстром. Для некоторых он был другом. Для некоторых отцом. Он часто говорил, что ты будешь идеальным правителем. А в дальнейшем станешь безупречным сосудом отца. Но то, что я видела за последние часы… Азазель предполагал, что ты усилишь и дополнишь отца. Но он точно не предполагал, что ты его заменишь. Сэм вздрогнул. Упоминание Люцифера и худших моментов прошлого одновременно взвинтили ярость на новый уровень. Рука привычно взлетела вверх, и Сэм усилием воли заставил себя не применить силу в то же мгновение. Здравая мысль, что если он начнёт уничтожать всех, кто скажет что-то неприятное или неугодное ему, то не просто подтвердит слова Кейси, но и превзойдёт их, пригасило злость. — Мне нужен кто-то, кто знает о Тени и пустоте больше, — после секундного размышления, Сэм решил просто вернуться к открытой ранее теме. — Если что-то существует, то до него можно добраться. И мне нужно знать, как это сделать. — Слушай, я не гугл по сверхъестественному, — Кейси чуть прищурилась, но легко поддержала смену тему. — Что знала, я тебе рассказала. И я понятия не имею, кто знает больше. Может, Лилит, но она теперь, — Кейси красноречиво провела рукой по горлу, изображая однозначное действие. — Так что… — Бельфегор, — перебил Сэм, полностью сосредоточившись на задаче в моменте. Память услужливо подбросила кадр, в котором упомянутый демон успел телепортироваться на ходу, когда Люцифер вышвырнул его из дома. — Ты говорила, что они заправляли тут всем вместе. Найди мне его. — Ну, нет, такого уговора не было, — Кейси отступила на шаг и заметно напряглась. — Он убьёт меня, как только увидит. Не вписывается в сделку, где ты пообещал мне жизнь. — Я не сказал, что ты должна его привести, — холодно пояснил Сэм, отмечая, что Кейси не выказала никаких сомнений в том, что сможет найти Бельфегора. — Выследи его. Дальнейшее не твоя забота. И не советую думать в сторону того, чтобы использовать шанс и не вернуться. Ритуал призыва никто не отменял. А если не сработает он… — То мне не понравятся последствия, я помню, — Кейси закатила глаза, очевидно, выражая раздражение. — Я не нарушаю договор, если он уже заключён, ковбой. И, кстати, о ритуале. Если ты вдруг не в курсе, никому не нравится, когда его таскают по пространству как беспомощного щенка на поводке. Так что предлагаю более цивилизованный способ связи, если я вдруг срочно тебе понадоблюсь. — И какой же? — Сэм прищурился, когда Кейси решительно направилась к нему и остановилась буквально в шаге. — Азазель много экспериментировал с нашими возможностями. Кое-чем он успел поделиться с друзьями и детьми, — по губам Кейси скользнула странная улыбка, и Сэм невольно напрягся. Не столько интуиция, сколько логика подсказывала, что ничего хорошего ждать не стоит, если это связано с Азазелем. — В том числе, он искал аналог молитвы, с помощью которой можно обратиться к ангелу. — И нашёл? — крупица интереса притупила даже здоровое опасение, побуждающее проявлять повышенную осторожность. — Ну, почти, — Кейси усмехнулась, а затем неожиданно подалась вперёд и приникла к его губам поцелуем. Сэм дёрнулся от неожиданности и почти поддался порыву отшвырнуть Кейси силой, но остановился, когда в голове промелькнуло резонное соображение, что та вряд ли бы стала затевать игры в любовь в текущей ситуации. Болезненный укус стал неожиданностью. Раньше, чем Сэм успел отреагировать, Кейси отстранилась, слизнула кровь с его губы и едва слышно что-то проговорила. Её глаза на миг стали непроницаемо-чёрными, а затем она отошла назад. — Теперь тебе достаточно просто меня позвать, и я тут как… — Кейси неожиданно умолкла, не закончив предложение, и изменилась в лице, глядя куда-то поверх его плеча. — Отец? — неверяще прошептала она. — Не сегодня, — неприкрытая ярость в голосе Люцифера разошлась по пространству вместе с силой, которая отшвырнула Кейси в сторону и впечатала в ближайшее надгробие. — Сэмми, — протянул Люцифер теперь почти приторным тоном, мгновенно отозвавшимся вспышкой чистого бешенства внутри. — Развлекаешься? — Люцифер, — Сэм заставил себя обернуться, боковым зрением отметил, что Кейси не шевелится, и умышленно выдержал интонацию, достойную самого дьявола. — Серьёзно, настал мой черёд? Мне нужна минутка, чтобы осознать оказанную мне честь, — фразы, некогда произнесённые самим Люцифером, прозвучали ядовито. — Всё ещё рвёшься играть с огнём, Сэмми? — Люцифер перешёл едва ли на шипение, а трава вокруг него занялась пламенем. — Если ты настаиваешь, — Сэм недобро улыбнулся и выплеснул часть беснующейся силы, грозящей вновь окунуть в безумие. Пламя взвилось выше и перекинулось на ближайшие деревья. — А ты успел заглянуть в монстробургерную? — лишь усиливающаяся с каждым мигом ярость, подпитываемая пониманием, что Люцифер явно не собирался ни извиняться, ни объясняться, заглушила слабый порыв остановиться и хотя бы попытаться вернуть разговор в спокойную плоскость. — Или не побрезговал лишить душ пару-тройку обезьянок? Глаза Люцифера полыхнули ярче, чем раскалённые угли. Шквальный ветер поднялся вокруг в один миг и добавил силы стремительно захватывающему новые территории пожару. Надгробия повсеместно брызнули каменной крошкой, которую тут же подхватил ураган. Отказываясь прислушиваться к доводам рассудка, который твердил, что Люцифер всё равно бил не по нему, Сэм стиснул зубы. Сила циркулировала по телу, только набирая скорость. Вены и нервы пульсировали в такт. Остатки здравых мыслей стремительно тонули в мареве безумия, словно давая понять, что до полного провала в него остаются считанные секунды. Скорее ощутив чужое присутствие, чем разобрав хоть что-то в жуткой какофонии звуков вокруг, Сэм резко повернул голову. Взгляд тут же наткнулся на Руби и Михаила, который явно быстро сориентировался и успел раскрыть крылья раньше, чем на них обрушился каменный град. Переключение внимания мимолётно отрезвило. Сэм с шумом втянул в себя воздух, закашлялся от пыли и скосил взгляд, едва обострённая до предела паранойя подсказала, что Люцифер имеет отличную возможность для удара. — Сэм, — крик Михаила пробился сквозь безумствующий ветер, но его дальнейшие слова донеслись отдельными огрызками. — Забери её отсюда, — повысив голос, бросил Сэм, взмахом руки указывая туда, где на земле по-прежнему без движения лежала Кейси. — Вместе с собой. — Только посмей, Мишель, — реплика Люцифера прозвучала с откровенной угрозой, а ветер, казалось, незначительно стих на доли секунды. — Вали отсюда подобру-поздорову и уведи мартышку. Эта шлюшка останется здесь. — Михаил, она вытащила нас обоих, — с яростью крикнул Сэм, напоминая о том, как они покидали Ад. Не столько желание спасти Кейси, сколько острая потребность не позволить Люциферу играть по его правилам, на что он имел право в последнюю очередь в сложившихся обстоятельствах, заставляла спорить до упора. — Самое время вернуть долг. Михаил не ответил ни на что, но его глаза полыхнули светом, а в следующую секунду с небес сорвалась молния. Раскаты грома раздались следом. Стена дождя обрушилась за территорией кладбища с оглушительным рокотом, в считанные мгновения загасила добравшееся туда пламя и перекрыла дорогу новому. Михаил кивнул явно сам себе, схватил Кейси за запястье и исчез вместе с ней и Руби. Сэм моргнул, медленно понимая, что неукротимый огонь мог легко добраться до населённого пункта. Заглушая вспышку совести, которая колко напомнила, что к этому приложил руку и он сам, Сэм сосредоточился на Люцифере. Ярость мгновенно обрела новую силу. Мысль о том, что после собственного поступка Люцифер имеет наглость злиться и ревновать, толкала ударить напрямую. — Серьёзно, Сэмми? Защищаешь какую-то жалкую потаскушку? — Люцифер скривил губы, а на его лице проступила явно не наигранная злость. — Видимо, здесь ты оказался не без её помощи. Это так трогательно. — А тебя злит, что замена оказалась тебе не ровней? — слова летели подобно отравленным дротикам, игнорируя почти полностью стёршуюся мысль о необходимости остановиться. Сила продолжала бесноваться, требуя отпустить её на волю и дать поквитаться с обидчиком в полной мере. — Твоё непомерно раздутое самомнение не может пережить мысль о том, что тебе могут предпочесть обычного демона? Или тебе не нравится, что я последовал твоему примеру, а не стал убиваться, пока ты развлекался со своей подружкой юности? Мёртвая тишина повисла неожиданно. Мозг машинально отметил, что ветер улегся мгновенно, а огонь, который разом остался лишь отдельными очагами, словно обрёл способность гореть абсолютно бесшумно. Глаза Люцифера поблекли, а через миг стали обычными. Интуитивное понимание, что он окончательно перешёл невидимую, но важную грань, больно ударило изнутри, и Сэм рвано выдохнул. Эмоции вырвались из-под контроля полностью и слились в бушующий хаос. Не знание, но догадка, что Люцифер сейчас просто исчезнет, оказалась сродни ушату холодной воды. Больше не пытаясь разобраться в собственных ощущениях, Сэм рванулся вперёд, с отчаянием понимая только то, что он не может отпустить так. Пальцы сомкнулись на запястье Люцифера, который явно собирался улететь. — Желаешь добавить что-то ещё, Сэм? — голос Люцифера прозвучал незнакомо тускло, а от его злости не осталось и следа. В груди что-то раняще лопнуло, когда Люцифер поднял на него абсолютно пустой взгляд. От резко перемешавшихся мыслей захотелось закричать. Гордость, обида и боль бунтовали, требуя расплаты, но соглашаясь и на то, чтобы больше никогда не видеть источник их возникновения. Но теряющееся на их фоне тепло, забытое и робкое до призрачности, желало совершенно иного. — Люцифер, я… — голос прозвучал хрипло и неуверенно настолько, что Сэм позволил себе паузу на долю секунды и стиснул зубы. Слова казались неподходящими, но понимание, что молчание сейчас станет окончательным приговором, толкало говорить хоть что-то: — Чёрт. Часть меня хочет разжать пальцы и отойти, а затем выпить очередную дозу крови и уже не остановиться, даже если я добьюсь цели, которая на данный момент заключается в том, чтобы вернуть Адама. Но другая часть рвётся к тебе. Поэтому, пожалуйста… Я не знаю, что ты можешь ощущать через связь, но мне сейчас как никогда нужно, чтобы ты… — Связь исчезла в тот момент, когда я почти разжился путёвкой на сомнительный курорт, а ты прогулялся в Завесу, Сэмми, — Люцифер перебил неожиданно, всё тем же полностью лишённым какой-либо окраски голосом, и Сэм сдался вспыхнувшему непреодолимому желанию обнять, не считаясь с его неуместностью и глупостью. Люцифер вздрогнул, когда руки сомкнулись на его спине с излишней агрессией, рождённой противоречиями, но не попытался ни вырваться, ни отстраниться, и глухо добавил: — Ритуал, который сможет вернуть малого, у Мишель. — Откуда?.. — Сэм с недоумением моргнул, но мгновенно оборвал сам себя. Важность новости не могла затмить осознание, что упущенный момент будет стоить слишком дорого. — Ладно. Люцифер, то, что я сказал… Это была ложь. Кейси просто решила провернуть какую-то выдумку Азазеля. Связь. Она сказала, что теперь я смогу её просто позвать, и она услышит. Это всё. Гордость взвилась, утверждая, что последнее, что он должен был делать, это объясняться и оправдываться, но умолкла, едва Люцифер поднял голову. В голубых глазах застыла настолько щемящая, неуверенная надежда, что Сэм мысленно послал всё к чёрту и сжал руки крепче, невольно доводя объятие до лёгкой боли. Старательно возводимая на боле и обиде защита рухнула как карточный домик. — Сэмми, — невнятный звук, похожий на заполошный всхлип, сложился в привычное обращение весьма условно и прозвучал где-то в районе шеи, оставив мурашки на коже. — Люцифер, — выдохнул Сэм в ответ, окончательно сдаваясь и отстраняясь ровно настолько, чтобы оказаться с Люцифером лицом к лицу. Не пытаясь разобраться, кто подался вперёд первым, Сэм позволил себе утонуть в каком-то неожиданно неловком поцелуе. Понимание, что это ничего не исправит и никак не нивелирует необходимость дальнейшего обсуждения, способного вылиться во что угодно, разбивалось о потребность ощущать, обострившуюся до грани, за которой она причиняет почти физическую боль. Тело, которое словно решило переродиться в очередной раз, охватила мелкая дрожь. Не задумываясь, вызвана она вспышкой адреналина или обретением того, что, казалось, утрачено безвозвратно, Сэм чуть отстранился, когда Люцифер, отвечающий, но не проявляющий даже намёка на инициативу, издал странный звук. Сознание подсказало, что он называется скулёж, но Сэм отмахнулся. — Сэмми, — Люцифер мгновенно вскинулся. Страх разошёлся от него волнами, а чувство вины, будто бы выплёскивающееся из глаз, оказалось сродни удару под дых. — Я… — оборванная в самом начале фраза, казалось, буквально застряла в горле Люцифера. — Эй, тише, — Сэм отреагировал моментально, безумным усилием воли абстрагируясь от собственного эмоционального хаоса, который неожиданно резко усилился, и успокаивающе скользнул ладонями по спине Люцифера. — Люц, дыши. Я здесь, слышишь меня? Я никуда не ухожу. И богом клянусь, ни один из нас не уйдёт с этого чёртового кладбища, пока мы не поговорим. Люцифер? Проклятье, — едва слышно выругался Сэм, когда Люцифер, словно вообще пропустивший мимо ушей все его слова, окинул его почти безумным взглядом и вцепился пальцами в его плечи с такой силой, что они грозили проникнуть в плоть. — Так. С силой проведя рукой по лицу, Сэм быстро осмотрелся. Целых надгробий не наблюдалось, что вызвало мимолётную досаду. Мозг, который категорически не успевал полноценно реагировать на смену событий и обстоятельств, всё-таки выдал связную мысль о том, что у Люцифера просто истерика, но облегчения она не принесла. Подавив вздох, Сэм потянул Люцифера к распахнутым вратам. — Сэмми? — слабо уловимая вопросительная интонация подсказала, что по крайней мере на смену обстановки Люцифер ещё реагирует. — Я просто ищу, куда присесть, — как можно нейтральнее отозвался Сэм, выбрав максимально обтекаемую формулировку, которая успешно скрывала намерение усадить именно Люцифера. Получив неуверенный, заторможенный ответный кивок, Сэм не без труда подавил вздох. Поведение Люцифера не добавляло понимания происходящего и вызывало новые вопросы, ответы на которые отсутствовали. Опустившись вместе с Люцифером на землю настолько аккуратно, насколько это получилось, Сэм позволил себе расслабиться на мгновение, опираясь спиной о створку врат. Внутренний голос ехидно выдал, что отдыхать, сидя у входа в Ад, это определённо новая степень безумия, но Сэм только мысленно пожал плечами. Нормальность незаметно стала окончательно условным понятием ещё где-то во время плена у альтернативного Михаила. Отбросив неуместные мысли, Сэм сосредоточился на Люцифере, которого била незаметная, но ощутимая мелкая дрожь. Желание успокоить бескомпромиссно оттеснило потребность получить ответы. Сэм потянул Люцифера на себя, разворачивая его при этом так, чтобы иметь возможность обнять со спины. Манёвр удался в немалой степени благодаря покорности Люцифера, который не просто не пытался воспротивиться, но и послушно двигался, и слабо дёрнулся только тогда, когда Сэм сжал объятия. — Сэмми, я… — уже почти привычно Люцифер то ли оборвал сам себя, то ли просто не нашёлся с продолжением и умолк. Сэм прикрыл глаза, пытаясь сдержать острое желание накричать. Едва потеснившаяся злость напомнила о себе с новой силой. — Ты не обязан, — тихое продолжение, прозвучавшее определённо осмысленно, вновь выбило из колеи, заставляя сердце забиться быстрее. — Мишель, наверное, готовит ритуал. И ты… — Разумеется, я хочу вернуть Адама. Но, думаю, Михаил и Руби нас дождутся. И да, я не обязан, но сейчас я хочу быть тут, с тобой, Люц. И поговорить, — Сэм приложил все усилия, чтобы голос звучал ровно и не отражал всю бурю, кипящую внутри. — Потому что без тебя я уже попробовал. Не то чтобы мне понравилось, — реплика, которая должна была прозвучать шутливо и хоть немного снизить градус напряжения, вышла горькой, а Люцифер вздрогнул всем телом. — Чёрт. Люц, это не обвинение… Точнее, я не хочу, чтобы это было обвинением. И, знаешь, хоть какие-нибудь объяснения бы не помешали. Я даже не понимаю, что настолько задело тебя сейчас. Я не горжусь тем, что наговорил, но слова редко… — Ты сказал про замену, — Люцифер вернулся к прежнему глухому и обесцвеченному тону, но перебил явно осознанно и уверенно. Сэм замер, не веря, что ему удастся избежать долгого монолога, разъясняющего, почему говорить, если двое хотят построить конструктивный диалог и решить проблему, это необходимость. Люцифер странно сжался, но незначительно расслабился, когда Сэм заскользил ладонями по его предплечьям. — Старик болтал однажды о том, что он хотел доверить присмотр за Эдемом мне, как любимому сыну. Но я не оценил созданных им обезьянок, посмел выразить обиду за то, что он отдал им сад, который всегда принадлежал нам с братьями, и он переиграл всё очень быстро. Выдернул пернатого, который до этого мне в рот заглядывал, и возвеличил его как особенного стража. Мишель проникновенно твердил, что наши братские узы сильнее всего и бла-бла. Но стоило папуле вышвырнуть меня на Землю, и вакантное место любимого брата легко и быстро занял Рафи. В нашем мире ты… Охранника Эдема звали Гадриэль. — О, — Сэм моргнул, мгновенно понимая, почему воспоминания Бельфегора задели Люцифера настолько. Мысли не упорядочились окончательно, но всё же приблизились к порядку достаточно, чтобы привычный анализ функционировал без сбоев. Сэм сглотнул, резко осознавая, как выглядели для Люцифера фразы о Кейси, прозвучавшие лишь в рамках желания отомстить и причинить равноценную боль. Собственные слова и обещание о выборе пронеслись в голове ядовитым напоминанием. — Люц, — тихо позвал Сэм, не желая оставлять даже лишние секунды на терзания, и устроил подбородок на надплечье Люцифера. — Когда обезьянкам причиняют боль, многие из них рефлекторно желают отплатить той же монетой. Я не особо задумывался, что говорю. После всего… На подсознательном уровне я уверен, что ты знаешь, что нужен мне, знаешь меня, знаешь, что я не из тех, кто может за час сменить… начать чувствовать иначе. И с этой точки зрения мне казалось, что ты просто не мог воспринять мои слова всерьёз. Я говорил, не задумываясь, в порыве эмоций и это не было правдой, ладно? И ещё раз: это не я. Дома. Я понимаю, что это моё собственное тело, которое, очевидно, не просто как-то существовало, но… Я понятия не имею, как мы будем это решать, если когда-нибудь попадём домой, но одно я знаю точно: я не собираюсь покидать этот мир в качестве бестелесного духа и без тебя. — Кто угодно будет лучше, чем я, Сэмми, — по-прежнему обесцвеченный голос прозвучал ещё тише, на грани слышимости. — Проклятье, — нисколько не успокоившиеся эмоции достигли нового уровня. Сэм сглотнул, подавляя желание провести рукой по лицу и всё-таки сорваться на крик. — Люцифер, — вместо этого настойчиво позвал он. — Я понятия не имею, как и зачем ты дошёл до подобных выводов, но это не так. Это вообще… Это другое, Люц. Там, где есть место чувствам, выбирает не логика. Может, кто-то будет лучше, может, кто-то будет хуже. Это не имеет никакого значения, потому что мне нужен ты. Понимаешь? — После всего? — неподдельное неверие, скользнувшее во фразе Люцифера призрачной, но уловимой тенью, на мгновение поставило в тупик. Сэм моргнул, напрягая свои аналитические способности на максимум. — Зачем тебе тот, кто тебя разочаровал? — Так, — Сэм поднял голову и потряс ей, глупо надеясь, что это поможет хоть немного собраться с мыслями. Реплики Люцифера звучали кристально понятно без контекста, но куда сложнее укладывались в общую картину. — Люц, это не… — Сэм оборвал сам себя, когда внутренний голос подсказал, что отрицание разочарования будет откровенной ложью. Сэм сдался, прикрыл глаза и позволил мыслям быть озвученными без прикрас: — Мне было больно. Неприятно. Обидно. Обычно эти чувства влекут за собой и разочарование, это так. Но если ты по каким-то причинам думаешь, что одной ссоры мне достаточно, чтобы прекратить вообще всё, то ты сильно ошибаешься. — Значит, ты пытался сделать не это? — странная нота, добавившаяся в голосе Люцифера, заставила хотя бы попытаться взглянуть на ситуацию его глазами. — Окей, — протяжный вздох вырвался из груди почти сразу, как только картинка, представленная с иного ракурса, обрела целостность в воображении. — Это не было целью. Но, вероятно, стало бы результатом, если бы я не остановился, — слова приправились налётом горечи, и Сэм мимолётно стиснул зубы. Подбирать выражения становилось всё сложнее. — Но я не железный, Люц. Не робот. Ты не просто ушёл. Ты не оставил мне ни единого повода считать, что ты вернёшься. Мне хватило бы даже короткой фразы, но её не было, — Сэм перевёл дыхание, когда осознание, что злость берёт верх всё больше, промелькнуло в голове, и не сразу понял, что Люцифер напрягся как струна и попытался освободиться. Машинально сжав руки крепче, что не оставляло шансов разорвать объятие, Сэм нахмурился. В голове закружились самые разнообразные, реальные и откровенно фантастические гипотезы, объясняющие резкую реакцию Люцифера, который застыл подобно изваянию. — Люцифер, — усталость накрыла неожиданно и перебила даже нежелающую подчиняться в полной мере злость. — У меня нет ни сил, ни желания продолжать разгадывать ребусы. Но я с каждой секундой чувствую себя всё большим идиотом, потому что навязал тебе обсуждение, которое тебе не нужно. Так что если ты примешь… мм, более оживлённое участие в разговоре, будет здорово. — Я никогда не лгу, Сэм, — Люцифер отозвался неожиданно, не расслабившись при этом ни на йоту. Сэм слабо вздрогнул, пытаясь сообразить на ходу, к чему относится заявление Люцифера. — Все считают, что это утверждение лишь хитрая уловка с моей стороны, но это не так. Я не вижу… — Люцифер странно запнулся, — никогда не видел в этом смысла. — Ладно, — с некоторой осторожностью согласился Сэм, когда повисла пауза. — Я не понимаю, как этот факт связан с темой… — мысль пронеслась в голове озарением подобно падающей комете. Сэм сглотнул до боли, отказываясь её принимать, но интуитивно ощущая верной. — Ты не обещал возвращение потому, что не был уверен, что вернёшься? — вопрос на удивление дался легко, и только голос подвёл, дрогнув в конце. — В какой-то момент я… — Люцифер не закончил предложение в очередной раз, но это уже и не было нужно. Сэм скрипнул зубами, когда сила резво напомнила о себе, а желание разжать руки и бежать куда угодно, чтобы оказаться подальше от Люцифера стало нестерпимым. — Да, — едва слышное дополнение, которое всё же прозвучало, напомнило добровольное подписание приговора самому себе и отозвалось внутри глухим отчаянным раздражением. — Серьёзно, Люцифер? — вся сдержанность испарилась, казалось, в мгновение ока и тон получился слишком резким. Сэм втянул в себя воздух с присвистом. — Вот теперь я действительно перестал понимать, зачем вообще затеял этот разговор. Потому что если ты на самом деле готов был уйти вот так, не обернувшись и не подумав, что обезьянке вроде меня не помешают хоть какие-нибудь объяснения, то, видимо, предмета разговора просто нет. Потому что с теми, кто значит хоть что-то, так не поступают, Люц. — Сэмми, я… Нет, — Сэм не успел опомниться, когда Люцифер резко развернулся, вцепился в его изодранную куртку и поймал его взгляд. Паника сквозила в каждом его жесте, но Сэм просто не мог заставить себя отреагировать верным образом. — Сэм, это не то… Всё не так. Я просто… — речь Люцифера стала лихорадочной, отрывистой, что воспринималось скорее попыткой выразить резко сбившиеся мысли, чем умышленным отсутствием их завершённости. — Я в любом случае облажался бы рано или поздно. А ты уже в нашем мире… На мгновение. Я… Просто на мгновение… — Люц, — Сэм с силой сжал плечи Люцифера, когда того начало трясти. Эмоции накатывали волнами, сменяя друг друга, но изрядно приглушались пониманием, что смотреть равнодушно на страдания Люцифера он всё ещё не может, а если бы мог, то этого разговора не случилось бы в принципе. — Люцифер, — голос прозвучал настолько мягко, что Сэм удивился сам себе. — Не то чтобы я сейчас хоть что-то понял, хотя в общих чертах скорее да, чем нет. Но так дело не пойдёт. Я не говорю, что мне не нужны ответы. Но не такой ценой. И если тебе проще что-то показать или… Я не знаю. Но последнее, чего я хочу, это чувствовать себя садистом. Пальцы сжались на его куртке сильнее, натягивая её до боли в спине, и Сэм чуть обречённо вздохнул. Услышанные отрывистые комментарии бродили в голове, медленно, но уверенно складываясь в кусочек картины. Левое веко дёрнулось, едва детали обрели частичную целостность. Вопросов стремительно прибавилось, и Сэм машинально потёр подбородок рукой. Уверенность Люцифера в том, что между ним и Гадриэлем выберут не его, теперь была понятна хотя бы частично. Сэм невольно сжал кулаки, когда мозг двинулся к осмыслению следующего логического вывода. По тем или иным причинам Люцифер допустил мысль, что с Лилит ему будет лучше. И это било наотмашь. Разъедающая изнутри ревность вспыхнула мгновенно, не считаясь ни с чем. Осознание, что уже продемонстрированное Люцифером доверие, было поверхностным, только разжигало усиливающуюся обиду. Сэм честно попытался себе напомнить, что ревновать больше не к кому, но перед глазами упрямо вставала сцена защиты Лилит, где Люцифер, явно не задумываясь, рискнул собой, а здравый смысл подсказывал, что проблема в целом куда серьёзнее. — Сэм, — неуверенный оклик Люцифера резко вернул в реальность, и Сэм заставил себя встряхнуться. Взгляд зацепился за руки Люцифера, которые тот успел поднять к его вискам. — Я хотел бы… тебе показать. — Хорошо, — осторожно отозвался Сэм, неожиданно понимая, что за лаконичным и простым предложением стоит очень многое. Отчаяние и страх, застывшие в глазах Люцифера, лучше всего прочего говорили, что он не ждёт ничего хорошего в ответ. Сэм твёрдо пообещал себе не реагировать опрометчиво остро, по крайней мере, вслух, что бы он ни увидел и от души понадеялся, что это окажется выполнимо. — Что угодно, Люц. Подушечки пальцев коснулись кожи едва-едва, словно Люцифер вдруг растерял любую уверенность, что имеет право прикасаться, а в голову потоком хлынули картинки, которые быстро упорядочились и начали напоминать видео, запущенное на просмотр в ускоренном режиме. Поначалу не испытывая ни малейшего интереса к сцене спасения какой-то девушки, Сэм вздрогнул, когда она назвала себя. Реальность стёрлась в сознании, отказываясь соперничать с яркими картинками прошлого, а дыхание сбилось. Недоверие росло по мере диалога Люцифера и Лилит, а мозг отстранённо подсказывал, что чёткость и насыщенность воспоминаний говорит либо о том, что они для Люцифера крайне важны, либо о том, что он прокручивает их в голове не впервые за последнее время. Зависть зародилась в груди без спроса, когда Сэм пронаблюдал создание Люцифером иллюзии звёзд. Пытаясь сказать себе, что это абсурдно, Сэм только ощутил почти судорожную боль в челюсти. Смотреть на бесконечную, хотя и чуть грубоватую заботу Люцифера, адресованную не ему, оказалось почти невыносимо. Лилии резко показались самыми отвратительными из существующих цветов. Усилием воли сдерживая желание оттолкнуть руки Люцифера и тем самым прервать просмотр того, что задевало сильнее, чем хотелось бы признать даже перед самим собой, Сэм попытался переключиться на раздумья о том, что девушка из воспоминаний стала в итоге безжалостным демоном, убивающим забавы ради. Мысль отторгалась сознанием как фантасмагория. Сцена сменилась неожиданно. Люцифер стоит на горе и странным горьким взглядом смотрит на раскинувшийся неподалёку небольшой город. Абсолютное ангельское зрение позволяет ему без труда рассмотреть Лилит, которая сильно выделяется на фоне редких неряшливо одетых прохожих, напоминая то ли инопланетянку, то ли путешественницу во времени, оказавшуюся волей случая не в том времени и не в том месте. Лилит будто чувствует его взгляд, останавливается, вскидывает голову, а через мгновение оказывается стоящей рядом. Её тонкие пальцы почти небрежно касаются запястья, то ли в знак приветствия, то ли в попытке привлечь внимание, и Люцифер резко поворачивает голову. Взгляды встречаются, и слова разом кажутся ненужными. Лилит улыбается: едва заметно, но с уловимой теплотой. — Я не смог, Лил, — Люцифер не отвечает на улыбку и отворачивается. Его рука опадает вниз, и Лилит тут же хмурится. — Он был без сил. Крохи. Эта была возможность, которая может не повториться никогда. Но я не смог. — Люцифер, — Лилит сдвигает брови сильнее и на миг закусывает губу. Её ладонь уверенно сжимает напряжённое плечо, что заставляет Люцифера вздрогнуть. — Он твой брат. То, что ты не стал использовать возможность, тем более такую… — Нет, — Люцифер перебивает резко и, кажется, хочет сбросить руку, но замирает, так и не сделав этого. — Он предал меня. Я просил его, Лилит. Я просил помочь, просил встать на мою сторону, просил понять. Но он выбрал старика. Он отдал приказ наложить проклятье на тебя. Я должен был отомстить. За нас обоих. Я обещал тебе. — Но я этого не просила, — Лилит качает головой, а затем неожиданно прижимается к спине Люцифера и обнимает с силой, которую сложно предположить в изящных руках. — Ты ведь знаешь, что он не решал сам. Всеотец приказал ему. Но даже это больше неважно. Не сделай ангелы это со мной, и у меня не было бы тебя. Ты не сделал бы меня той, кто я теперь есть. Я благодарна? — Лилит, — Люцифер глухо, почти мученически стонет. — Почему ты?.. Ты должна злиться. Я дал слово. Ты ждала, что я его сдержу. Но я не смог. Он был… До отвращения беззащитным. Он говорил… как раньше. До того как… Я не смог. — Люцифер, — Лилит отстраняется, обходит его и заглядывает в глаза. Её пальцы ложатся на щёку, мимолётно пробегают по ней. Жест может показаться почти интимным, но кажется исключительно проявлением поддержки. — Ты поэтому не задержался в этом селении, которое выбрал Лот? Избегал встречи со мной? Зачем? Неужели ты ждал от меня неприятия? Почему? — Ты доверила мне свою месть, — Люцифер отвечает нехотя, будто выталкивает слова из себя. — Я должен был… — Нет, — Лилит возражает мгновенно, запальчиво и очень искренне. — Ты мне ничего не должен. Ангелы, которые сделали со мной это, мертвы. Ты убил их, когда они пришли за мной, помнишь? Что касается всеотца, наше время, может, ещё и не пришло, но оно настанет. Но Михаил твой брат. Пусть он слеп в своём послушании, но ты не должен. Ни мне, ни кому-то ещё. Я никогда не стану относится к тебе хуже, разве ты не понимаешь? Что бы ты ни сделал, каким бы ни был твой выбор, я буду на твоей стороне, Люцифер. Всегда. — Ты неправильная обезьянка, — Люцифер кривит губы в подобии улыбки. — Больше не обезьянка. Но да. Всеотец не скупился на слова, когда объяснял мне эту истину, — Лилит поддерживает смену тона беседы легко и улыбается глазами, когда Люцифер притягивает её в быстрое объятие. — И если ты больше не станешь игнорировать это селение, то я хочу тебе кое-кого показать. Он лежит в луже собственных фекалий, и единственное, чего я добилась от него, это заявления, что его зовут Аластар. Гордость, с которой он возвестил об этом, может тебя позабавить. — Ты всё ещё не избавилась от человеческой жалости? — Люцифер закатывает глаза, но кладёт свою ладонь на протянутую раскрытую руку Лилит, а затем чуть морщится, когда после перемещения они оказываются возле дурно пахнущей лужи. — О, нет, — Лилит улыбается, на этот раз холодно и расчётливо. — Ты учил меня, что из тех, кто достиг дна, получаются самые жестокие и преданные демоны. Думаю, мы можем проверить это на нём, — небрежный взмах руки указывает на мужчину, который издаёт в этот момент странный хлюпающий звук. Картинка расплылась резко, заменяясь потерянной ранее реальностью. Сэм не сразу осознал, что замер подобно статуе. Воспоминания Люцифера не просто захватили, но на мгновения окунули в совершенно иной мир. Воцарившаяся внутри в упущенный сознанием момент времени гулкая пустота теперь начала быстро заполняться. Ревность охватила с неистовой силой. Смутно понимая, что делает, Сэм поднялся на ноги и слепо сделал пару шагов вперёд. В груди стало тесно. Обида, горькая, кажущаяся по-детски глупой и стыдной, душила, соперничая со становящейся всё более едкой с каждой секундой ревностью за главенство. Понимание, что перед глазами всё расплывается из-за заполнившей их влаги, заставило беспомощно ударить воздух кулаком. — Сэмми, я не хотел… — откровенно растерянный и виноватый голос Люцифера отбился в голове звоном набата и сорвал все тормоза, которые ещё держались на намерении не усугубить всё реакцией. — Я хотел… Я просто хотел, чтобы ты понял, — какое-то жёсткое отчаяние и оттенок странной насмешки, словно Люцифер вдруг решил посмеяться сам над собой, задели, но остановить эмоции, требующие выхода, уже не могли. — О, я понял, Люцифер, — отражение настоящих ощущений в голосе резануло по гордости и желанию защититься одновременно, но Сэм безжалостно подавил недовольство, признавая, что умышленная грубость и новая порция яда обернутся многим худшими последствиями. — Воспоминания Бельфегора прошлись по старым ранам. И твоего доверия ко мне явно не хватило для сохранения уверенности, что я в любой ситуации выберу тебя. А Лилит удачно оказалась под рукой. И, судя по всему, ей ты доверяешь… доверял, — машинально поправил себя Сэм, — абсолютно. Или, — промелькнувшая в голове догадка показалась достаточно логичной, чтобы озвучить и её, и Сэм, мысленно махнув рукой на всё и уже не пытаясь заглушить чувство, что исправить не выйдет уже ничего, продолжил: — Или всё ещё хуже. Может, ты просто устал от того, что рядом со мной и даже Михаилом тебе приходится соответствовать ожиданиям. Я не знаю, стараться быть лучше? С Лилит это явно не требовалось. Вполне очевидно, что ты выбрал её. Я понятия не имею, что между вами было раньше, но… — Сэм, это не то, — Люцифер перебил мгновенно. Абсолютно несчастный голос почти побудил обернуться, но Сэм только сжал кулаки крепче. Слёзы всё ещё противно жгли глаза, хотя так и не пролились из них. — Между нами никогда не было… Я с ней не спал. — Да лучше бы ты с ней спал, — остатки не самоконтроля, но гордости, заставляющие сдерживать хотя бы то, что казалось самым постыдным, разбились о фразу, произнесённую Люцифером так, словно она могла что-то исправить. — Чёрт, — Сэм с силой провёл рукой по лицу, понимая, что в порыве всё-таки повернулся к Люциферу. Солёные капли осели на пальцах и скатились по ладони. — Я не имел в виду… Неважно. Просто секс не всегда… — Делает ближе? — с налётом вопроса уточнил Люцифер, явно не испытывая уверенности, что заканчивает умышленно оборванную фразу верно. — Да, — мимолётное удивление тому, что Люцифер действительно понял невыраженную толком мысль, затерялось во внутреннем шторме в ту же секунду, что возникло. — Да даже если бы вы столетиями отрабатывали «Камасутру» вместе, это не было бы… Это было бы выносимее того, что я видел только что. Где это вообще было? — сам не до конца понимая зачем, спросил Сэм. — Сигор. После того, как Мишель уничтожил Содом и Гоморру, эта странная обезьянка Лот пожелал перебраться именно туда, — ответ последовал мгновенно и прозвучал на удивление спокойно, но Сэму хватило одного взгляда, чтобы понять, что Люцифера раздирают на части противоречия. Осознание, что его собственная реакция оказалась явно не той, которая была нужна, больно укололо и незначительно отрезвило. — Затрапезный, ничем не примечательный городишко. Сэм, — Люцифер дёргано сглотнул и шагнул к нему. Сэм с трудом заставил себя остаться стоять на месте. — Это было давно. — Но от этого оно не перестаёт быть правдой, — губы скривились, не желая растягиваться ни в улыбку, ни в усмешку, а горечь поднялась к горлу. Люцифер нерешительно вскинул руку в его сторону, но так и не прикоснулся, позволив ей в итоге просто зависнуть в воздухе. — Я… Ладно. Мне неприятно, но я стараюсь понять. Не то чтобы я вообще могу представить, как из той, кого я только что видел, получилась отменная мразь, питающаяся младенцами, но… Прямо сейчас мне на это просто наплевать, — Сэм сдался, когда попытка подобрать нужные выражения только усилила и без того заполняющий собой без остатка негатив. — Потому что единственное, что я действительно хотел бы понять, так это зачем ты вернулся. Если, конечно, это было возвращением. Это не упрёк, Люц. Но… Ты мог остаться с ней. И, видимо, хотел этого. Так зачем такие жертвы? Люцифер вздрогнул как от удара, уронил руку и отступил назад. Сэм с силой зажмурился, захлёбываясь ощущением, что разговор не просто не сложился, а бескомпромиссно доломал то, что оставалось между ними. Желанию исправить всё любым способом не хватало ни злости, которая могла бы дать возможность сделать вопреки, ни силы, чтобы получить хоть какую-то реализацию. Холод стремительно охватывал всё существо, пробираясь в вены стелящимся морозом и парализуя нервы. Вялое неуверенное сопротивление всё ещё тлеющего в груди очага тепла стремительно угасало, понимая, что противопоставить ему больше нечего. Знакомое прикосновение ладоней, которые легли на его щеки, заставило передёрнуться всем телом. Сэм распахнул глаза. Весь облик Люцифера буквально кричал о том, что он не просто выбрал и подписал себе смертный приговор, но и собирается собственноручно воплотить его в жизнь, но в его глазах горела непоколебимая решимость. Сэм открыл рот раньше, чем в голове появилась хоть сколько-то приемлемая формулировка вопроса, но не успел ничего сказать, когда внутри будто бы что-то взорвалось. Алые глаза Люцифера остались последним, что отпечаталось в сознании, прежде чем окружающий мир растворился, полностью поглотился вспышками. Мысли исчезли следом, а через мгновение Сэм начал медленно понимать, что эмоции, накрывающие волнами, просто не могут принадлежать ему хотя бы вследствие их мощи и абсолютности. В горле разом пересохло. — Что я такое? — в вопросе растерянность младенца, но и любопытство. — Ты — моё лучшее творение, Люцифер. Воплощение созидания и света. Ты — мой любимый сын. — Это чувство… — растерянность не проходит, но смягчается. Тревога, сопровождающая осознание себя, уменьшается. — Чувство к тебе. Что это? — Это любовь, — голос отца звучит иначе, наполняет уверенностью и чем-то ещё незнакомым. — Она основа созидания. Основа всего. Короткий фрагмент воспоминания быстро стёрся, но вспышек стало только больше. Сэм забыл о необходимости дышать, проживая чужие чувства, которые поглощали своей безграничностью. Ощущение, что он и сам растворится в них, исчезнет, разжигало тревогу. Потребность прикасаться к чему-то материальному толкнула сжать запястья Люцифера, а затем особенно яркая вспышка утянула в себя. Осознание необходимости принять решение здесь и сейчас душит. Страхи поднимают голову уверенно, вьются ядовитыми змеями, опутывают плотными кольцами и сжимают с такой силой, что вырваться не кажется возможным. Желание сбежать от всего становится нестерпимым, но разбивается о знание, что от самого себя убежать невозможно. Человеческое тело ощущается тюрьмой. Воспоминания выплывают из глубин памяти, мечутся, мучают, отравляют. Воображение рисует чаши весов, но мгновенно стирает рисунок. Концентрации не хватает до отчаяния. Разум холодно напоминает, что вторых шансов ему не давали никогда. Такие как он их не заслуживают. Эмоции яростно возражают, напоминая, что Сэм, оказавшийся исключением из всех правил, давал не только второй. Реальность застывает стоп-кадром, ускользает от восприятия. Битва внутри продолжается, доводя до исступления. Призрачная истина, недосягаемая, но единственная необходимая, скользит у кромки абстрактного горизонта светящимся шаром, приближается и отдаляется, но не даёт сознанию до неё дотянуться. Из горла рвётся крик, но пространство так и не оглашает даже намёк на звук. Мысль о свободе и мире, который легко подчинить себе, привлекает на мгновение меньшее, чем доля секунда. Неконтролируемое отчаяние, являющееся её прямым следствием, обращает её в пыль и обрушивается с такой силой, что неожиданно ломает все видимые и невидимые преграды. Недосягаемый шар взрывается, выпуская на волю простую и очевидную правду. Разум насмехается. Колко, язвительно. Твердит, что ничем хорошим новоявленное осознание любви к обезьянке не закончится, сколь бы исключительной эта обезьянка не была. Эмоции протестуют и ликуют, распределяясь по нужным местам спешно и безошибочно. Кричать больше не хочется. Глаза чешутся, и от человеческой шкурки хочется избавиться как никогда прежде. Путаница в мыслях рассеивается, не оставляет после себя и следа. Стройные цепочки вытраиваются параллельными линиями и заставляют замереть. Одна из них отражает путь, пройденный от любви до почти ненависти после предательства отца и брата. Вторая — путь от почти ненависти до любви, пройденный с тем, кто должен был стать лишь идеальным сосудом, а стал абсолютно всем. Полноценное осознание почему-то не удивляет должным образом и ложится даже слишком легко. Разум всё ещё бунтует. Подбрасывает лишь условно связанные между собой напоминания о том, что Лилит уже стала для него семьёй. Не имеющей отношения к той, которую он знал после момента создания, но выбранной им самим. И о боли, которая разъедала изнутри столетиями, после того, как он её потерял. Моменты мелькают один за другим. Любовь к отцу и брату, обернувшаяся разочарованием и разбитыми надеждами. Неверие в покаяние, которое родилось в клетке и закалялось с каждым днём молитв, оставшихся без ответа. Выкованное в океане боли и безнадёжности решение любой ценой переплавить ещё остающуюся любовь в ненависть и больше никогда не испытывать иного. Эмоции явно не собираются уступать и отвечают водопадом иных воспоминаний, каждое из которых связано с Сэмом и пропитано им и теплом, манящим к себе сильнее, чем продрогшую обезьянку манит пламень костра. Разум сокрушается глупости, но утихает, лишь метко замечая напоследок, что если он вновь опрометчиво готов выбрать любовь, то лучшее, что он может сделать для Сэма, это не вернуться. Створка врат оказалась в поле зрения неожиданно. Сэм потряс головой, не сразу понимая, что на этот раз возвращение в реальность оказалось абсолютно неожиданным, а сам переход — неуловимым. Связных мыслей в голове не наблюдалось. Отстранённо отметив, что его состояние похоже на лёгкую форму шока, Сэм с опозданием осознал, что больше не чувствует прикосновения и тут же огляделся. Люцифер обнаружился стоящим менее чем в ярде. Облегчение промелькнуло внутри, но не нашло никакого проявления и исчезло вместе с уже сформировавшимся опасением, что реагировать на нежданное откровение придётся немедленно, едва Сэм встретился взглядом с Люцифером. Тот явно не просто не ждал равноценного ответа, но, казалось, даже опасался его получить. — Люцифер, — всё-таки попытался продолжить диалог Сэм, понимая, что молчать сейчас хочется меньше всего, но голос не слушался, и обращение прозвучало скорее набором букв, чем чем-то связным. — Я… — снова попробовал Сэм, но на этот раз слова и вовсе не подбирались, а внимание самовольно переключилось на эпизоды, которые живо начали всплывать в памяти. — Сэм, — Руби неожиданно подходит почти вплотную и обхватывает ладонями его лицо. Сэм слабо дёргается, но неожиданно понимает, что прикосновения не раздражают. — Посмотри на меня. И послушай. Я не стану ничего спрашивать, но не надо быть большого ума, чтобы понять, что вас заставили пережить самые жуткие из возможных кошмаров. Это тяжело, и не пройдёт бесследно. Тем более если ты будешь пытаться справиться с этим в одиночку. Я помогу всем, чем смогу, но этого не будет достаточно. И где-то в глубине души ты и сам это понимаешь. Может, мне и не стоит этого говорить, но даже Джулия, которая не знала о вас ровным счётом ничего, определила состояние Люцифера отчаянием от потери любимого человека. И то, что видела я за эти адовы несколько часов. То, что Михаил и Люцифер сделали и что готовы были сделать. Если это не любовь, то я не знаю, что тогда она. Просто постарайся об этом помнить.###
— Когда-нибудь я покажу тебе, как чувствуют ангелы, Сэм, — Люцифер странно усмехается, что Сэм замечает боковым зрением, когда чуть поворачивает голову. — Вы, обезьянки, ощущаете одновременно много разного, но едва что-то переходит допустимый для вас порог, вы теряете стабильность. Ангелы лишены палитры ощущений. Каждая эмоция — это яркая вспышка. Примерно сверхновой звезды в момент рождения или гибели.###
— Глупая же ты обезьянка, — интонации Люцифера меняются так стремительно, что у Сэма не остаётся сомнений, что предложенным выходом тот воспользовался. Нежность отражается не только в почти бережном поцелуе, в который его вовлёкает Люцифер, но и, кажется, разливается в воздухе, наполняя его тихим хрустальным звоном. Тем неожиданнее оказывается резкий переход к серьёзности. — Я уже не отпущу тебя, Сэм, — фраза ложится скорее очень осознанным обещанием, чем предупреждением. — Тогда удержи меня от падения в пропасть, если я окажусь на её краю, — ответная просьба звучит весомо и словно скрепляет некий уговор, который сейчас воспринимается серьёзнее любых признаний, клятв и заверений.###
— Никогда не стоит недооценивать противника, Сэмми, — будоражащий шёпот Люцифера проходится прикосновением по щеке и проникает под кожу. — Даже если им является влюблённый в тебя дьявол.###
— Глупая обезьянка, — Люцифер скользит руками по его спине, и Сэм забывает выдохнуть, с удивлением понимая, насколько расслабляет простое прикосновение. — Я вроде предупреждал, что ты от меня не избавишься, даже если это взбредёт тебе в голову, Сэмми? Сколько бы миров не наплодил зарвавшийся старик, среди них нет того, в котором я тебя не найду. — Мне жаль, Сэм, — вновь бесцветный голос Люцифера заставил очнуться резче, чем что-либо могло. — Люц… Так, — Сэм быстро провёл рукой по лицу, отгоняя навязчивые картинки, сопровождающие всплывшие в голове моменты и ещё не до конца осознанные собственные реакции на полученное пусть и необычным способом признание. — Я не… Может, это не то, что надо сейчас говорить, но я действительно не понимаю. Почему ты?.. Чем лучше было бы не вернуться? — Старик так красиво обыграл нашу с Лилит историю, — ответ последовал неожиданно и заставил Сэма растеряться. — Страшный и ужасный дьявол совратил жену человеческую. Бог, который так хотел дать ему второй шанс, был вынужден покарать его за недопустимое деяние заточением. Продуманная самореклама определённо конёк папули. — Слушай, я… — Сэм честно попытался собраться с мыслями, но получалось плохо. — Ладно, что касается истории Лилит… Дай мне хоть немного времени это переварить, хорошо? Я не отказываюсь обсудить, и даже хотел бы, наверное, подробнее узнать, что там с проклятием, но прямо сейчас… Правда считаешь, что это подходящий момент, чтобы снова говорить о ней? — А ещё была правда, которую старик никогда бы не пустил в массы, — Люцифер продолжил, словно и не услышав вопроса, в котором отразилось уловимое раздражение, смешанное с лёгкой обидой. — Ему просто была невыносима мысль, что я не гнию где-нибудь в одиночестве. Как только он понял, что его чудный план, согласно которому я должен был осознать всю глубину своей неправоты и приползти к нему на коленях, провалился, он не колебался. Меня — в клетку, Лилит — в Ад, где её будет уничтожать проклятие, наложенное по его же приказу. Обезьянкам — правдоподобную историю, которая скроет истину достаточно надёжно, чтобы о ней помнили только те, кто уже вряд ли кому-либо её расскажет. — Люцифер, если ты пытаешься объяснить, почему ты вообще сомневался… — Я пытаюсь дать тебе ответ на вопрос, который тебя интересует, Сэм, — несмотря на эмоции, проявляющиеся в мимике, голос Люцифера так и остался неживым, что напрягало с каждым моментом всё больше. — Я столетиями искал в клетке щели. Ломал голову над задумкой старика, надеясь отыскать в ней изъян. Но покинул свою тюрьму благодаря детской загогулине. Близняшка-очаровашка Мишель действовал продуманно, но его планы накрылись задницей большей, чем является он сам, волей странного пророка. В этой песочнице собраны едва ли не все игрушки, которые были созданы либо мной, либо Лилит, либо Аластаром. И, не прикладывая особых стараний, достать их с пыльного склада космического ублюдка мог только папуля. — О, — понимание, к чему ведёт Люцифер, появлялось медленно, но неуклонно. Сэм сглотнул. — Ты хочешь сказать?.. — Меня тошнит при мысли, что мы все просто марионетки в его руках, Сэм, — Люцифер перебил, а в его голос неожиданно вернулись эмоции, отразившись в нём насыщенной палитрой. — Может, всегда и были. Но после того как папуля свалил в бессрочный отпуск, он явно подрастерял к брошенным им игрушкам интерес. По крайней мере, в нашем мире. Но надо быть обезьяной, лишённой и слуха, и зрячести, чтобы не видеть очевидного факта: старик приложил свою всемогущую длань к нашим приключениям. — Ещё в клетке ты думал, что гений в простоте, — осторожно напомнил Сэм, понимая, что духу признать правоту Люцифера не хватает. Бог всё ещё оставался в сознании нереальной, но от этого не менее возвышенной и непогрешимой фигурой. — Я согласен, что пророк в мире другого Михаила был очень странным. И его слова, которые слышал Адам перед уходом, вызывают подозрения, но… — Да брось, Сэм, — оборвал Люцифер, многим резче, чем в предыдущий раз, но тут же осёкся, а в его глазах промелькнуло сожаление. — Ладно ещё Мишель, у которого в голове такие тараканы, что не вытравить всей отравой миров, сложенной в кучку, но ты всегда отличался умом. — И сообразительностью, — мимолётная нервная усмешка скользнула по губам. — Слушай, я не могу отрицать, что то, что происходит в этом мире странно само по себе. Здесь не было никакой магии, а теперь монстров и демонов здесь больше, чем крыс в канализации. — Поправка, Сэмми, — лицо Люцифера исказила странная гримаса. — Здесь не всегда не было магии. Здесь имелись даже наши с Мишелем двойники с прилагающимися к ним небесами и пернатыми. Но играть по правилам старика здесь не захотели оба брата, и он снёс всё взмахом карающей длани. А теперь именно в эту дыру вдруг угодили мы. Всё ещё готов настаивать на том, что это всё просто совпадение? — Нет, — сдался Сэм, на ходу обрабатывая новую информацию. — Но даже если ваш отец имеет отношение к происходящему с нами, я не вижу, что это меняет конкретно для нас с тобой. То есть твои рассуждения вроде как должны быть связаны с темой, с которой они начались. Но я… не вижу эту связь? — Когда-то старик говорил мне и Мишель, что услышит нашу молитву где угодно и когда угодно. В этом ему не было смысла лгать, — Люцифер вдруг снова словно растерял весь запал и заговорил на несколько порядков более тусклым голосом, обхватив себя руками при этом. — Для того чтобы достать кого-то из лап космического ублюдка ему даже желать не надо, достаточно пустить свою высокую и светлую мысль в эту сторону. Но малый всё ещё не здесь, если ты не заметил. Видимо, ослушавшимся сыновьям, которые приблизились к постижению истины без прикрас, плюшки не положены. Даже за былые заслуги. — Ты хочешь сказать, что это его наказание для Михаила за то, что он сблизился с тобой? — севшим голосом уточнил Сэм, пытаясь осознать это хотя бы возможным допущением, а не абсурдной гипотезой, которой оно воспринялось в первое мгновение. — Нет, ну, возможно, папуля успел заработать проблемы со слухом, и теперь ему нужен слуховой аппарат… — Люцифер развёл руками, явно умышленно не закончив фразу, которая прозвучала настолько привычным ехидным тоном, что на долю секунды Сэму показалось, что никакого кошмара последних полусуток не было вовсе. — Сэм, чем бы он ни руководствовался, чем бы ни оправдывал себя, сколько бы громких рекламных лозунгов ни придумал, он не угомонился в своё время, пока не лишил меня всего, что было для меня значимо, и не засунул меня в клетку. Это в его понимании достаточное наказание. — Ты боишься, что он сделает это снова, — медленно проговорил Сэм, понимая, что предположения Люцифера с каждым мгновением кажутся всё меньшим абсурдом. — Я понятия не имею, что взбредёт ему в голову, — неожиданно взорвался Люцифер. Сэм едва не отпрянул, не сразу понимая, что вспыхнувшие глаза отражают не ярость, а крайнюю степень отчаяния. — Иллюзия, которую построили для тебя твари… Чем не вариант, Сэм? Старик заскучал, решил глянуть, как поживает великая предначертанная битва, не нашёл того, что ожидал и решил творить. Например, наказать меня за то, что я пытался отговорить Мишель. Или за то, что я недостаточно желал исполнить его завещанную волю и не понимал всю необходимость её воплощения, раз не удержал даже контроль над собственным сосудом. Чем не наказание в таком случае всё это? Свобода, семья, чувства. Дать, чтобы иметь возможность отнять. И тогда последним, кого он заберёт у меня, будешь ты. Потому что теперь он знает. Потому что только так он и делал. Лишал меня самого дорогого, пытаясь любой ценой заставить меня осознать и признать свою ошибку. — Боже мой, — безотчётно пробормотал Сэм, совершенно не понимая смысл слов, которые автоматически сорвались с губ, когда в голове резко щёлкнуло. Понимание, что Люцифер готов был не вернуться не потому, что выбрал Лилит, а потому, что выбрал его, словно стало недостающим звеном, склеивающим все события воедино. Ещё обдумывая краем мечущегося взбудораженного сознания мысль, что Люциферу легче держаться образа дьявола, чем признаться в благовидном намерении, Сэм едва ли не прыжком преодолел расстояние между ними. — Если это действительно игра старика, то я проиграл, Сэм, — голос Люцифера скатился почти до шёпота. Сэм, не в силах определиться, чего хочет больше: обнять, поцеловать или просто заглянуть в глаза, с трудом заставил себя ограничиться взятием за плечи, понимая, что Люциферу необходимо дать выговориться до конца. — Папуля, конечно, всевидящ, всезнающ и всемогущ, но и от него можно спрятать… скрыть… Гэйб называл это «пройти тайными тропами». Если бы я отправился с Лилит, у меня был бы шанс заставить старика поверить, что старая игрушка оказалась предпочтительнее новой забавы. И тогда ему не было бы смысла трогать тебя. Но я не смог. — Люцифер, — в горле застрял ком, а Сэм с удивлением осознал, что по щекам текут слёзы. — Даже если всё так. Даже если по каким-то причинам твой отец решил вмешаться в наши судьбы, это ничего не меняет, понимаешь? Ни моих чувств, ни… — А ты уверен, что они твои, Сэм? — Люцифер вскинул голову неожиданно, и Сэм задохнулся от безысходности и боли, которые отражались в уже не просто привычных, но родных глазах. — Ты ненавидел меня. Боялся. Видел во мне абсолютное зло. Я пытал тебя сорок… — Хватит, — грубее, чем хотел, перебил Сэм, не в силах наблюдать, как Люцифер загоняет себя в тупик окончательно. — Люц, пожалуйста. Я не верю, что я это говорю, но я понимаю, чего страшишься ты. Он Бог. Он может абсолютно всё. Поверь, даже у нас с Дином были поводы подозревать его вмешательство. Кас. И когда ты выходил из… Неважно, — оборвал сам себя Сэм, понимая, что если в воспоминания и дебри рассуждений прямо сейчас пустится и он сам, то от темы они отдалятся окончательно. — Я пытался сказать, что история этого мира и всё, что произошло с нами, — это даёт основания считать твою гипотезу не бредом воспалённого воображения. А любая обезьянка именно так бы её и восприняла. Нам сложно мыслить в категориях, которые для вас обыденность. Но знаешь что? Даже если он написал для нас условный сценарий событий, готов поставить сотню, что принцип свободной воли, который он сам вложил в обезьянок при создании, он бы нарушать не стал. Даже не потому, что это самоограничение или незыблемое правило. Это убивает любой интерес, азарт. Любой игрок оставляет место фортуне. Любой писатель даёт героям возможность совершить незапланированный поступок. Любой художник не препятствует импровизации. Потому что в этом смысл. И если он действительно творец, то он будет манипулировать обстоятельствами, но не людьми. Иначе его творения обесценятся в его собственных глазах в первую очередь. — Сэмми, ты… — Я не позволю тебе сомневаться в нас, — твёрдо перебил Сэм, когда пауза затянулась. Отмахиваясь от здравого довода рассудка, что задача неосуществима хотя бы потому, что речь идёт не об обоснованном страхе перед обычным отцом, а перед тем, который бог, Сэм сжал руки сильнее. Обнять Люцифера хотелось нестерпимо, но потерять зрительный контакт неожиданно казалось смерти подобным, и Сэм придержал желание усилием воли. — К чёрту… хм, в пустоту, — поправился он, понимая всю нелепость формулировки, что сбивало её смысл. — Да, в пустоту и твоего отца, и вашу тётушку, и шедимов, и апокалипсис. Я не дам ничему из этого влиять на нас, слышишь меня? Я не собираюсь изводить себя сомнениями, и сделаю всё, чтобы не позволить этого и тебе. И, Люц, я… Мне жаль, что ты не чувствуешь, что можешь прийти ко мне с чем угодно. Я понимаю, что для доверия нужно время. Поступки. И слова ничего не исправят, но я… Я не хочу, чтобы ты оставался с подобным дерьмом один. — Сэм, это не… — во взгляде Люцифера смешалось столько эмоций, что разобрать даже часть из них уже не представлялось возможным. — Это не твоя проблема. Не должно было ей стать. Я… — Именно об этом я и говорю, Люц, — как можно мягче произнёс Сэм и почти улыбнулся, замечая неподдельное недоумение. — Я хочу, чтобы это было и моей проблемой тоже. Какое бы дерьмо ни творилось вокруг нас, я хочу, чтобы это были наши проблемы, Люцифер. Не твои или мои, а наши. Осознание, что что-то из сказанного оказалось перебором, пришло только тогда, когда Люцифер замотал головой, вырвался и отступил на пару шагов. Лёгкая паника, что интуитивное понимание Люцифера, обретённое вчера, подведёт снова, занялась в груди, но мгновенно улеглась, когда Сэм ощутил странную уверенность в пронесшейся в голове догадке. Вдох показался первым настоящим за часы. — Сэмми, ты не… Я не… — Не заслуживаешь? — прежним мягким тоном уточнил Сэм, когда Люцифер явно попытался выразить свои мысли хоть как-то. Чуть расширившиеся глаза стали ответом, а где-то под рёбрами странно защемило. — Люцифер, — голос вдруг охрип и просел. — Иди ко мне. Пожалуйста, — настойчиво позвал Сэм, понятия не имея, как выразить единственное желание, которое охватывало всё существо в данный момент и обещало стать приоритетной устойчивой целью. Раны Люцифера, ничуть не залеченные временем, хотелось исцелить любой ценой. — Просто иди сюда, — хрипоты только прибавилось, а нежность и переполняющее тепло рвались наружу с сокрушительной силой. Люцифер шагнул вперёд уловимо неуверенно, и Сэм не без труда подавил мысли о загипнотизированном кролике, которые невольно лезли в голову и будили раздражение. Руки сомкнулись за спиной Люцифера, едва он оказался в футе, уверенно притянули ближе, воплощая желание чувствовать до последней клетки и не отпустить уже никогда, а улыбка сама легла на губы. — Сэмми, — тихий выдох в районе уха, в котором на этот раз не было ни надрыва, ни паники отозвался вспышкой обжигающего желания, располагающего продлить вырванный у реальности перерыв. Совесть тут же взбунтовалась, напоминая, что есть действительно важные вещи, которые не могут ждать, а есть удовольствия, которые можно и нужно отложить до более спокойных и подходящих времён. Сэм подавил вздох, признавая, что вытащить Адама сейчас действительно важнее, и вздрогнул, когда прохладные губы заскользили по изгибу шеи, оставляя почти робкие поцелуи. — Люц, — Сэм зажмурился, пытаясь взять под контроль желание, которое подобно прыгуну с места разошлось от единственного толчка, не кажущегося даже хоть сколько-нибудь сильным. — Ты вряд ли понимаешь, насколько я сейчас хочу впечатать тебя в ближайшую поверхность и забыть обо всём ещё на час-другой. Но ещё больше я хочу, чтобы ты кое-что знал, — слова, рвущиеся быть произнесёнными, стали своеобразным спасением, которое позволило сосредоточиться. — Со мной тебе не надо ничего заслуживать. Никогда, Люц. Я не твой отец. И если когда-нибудь я стану на него похож, лучше убей меня сам, — Сэм криво улыбнулся, понимая, что внутри уже даже ничего не царапается на неподобающих высказываниях о боге. — Я не хочу, чтобы ты пытался прятать от меня своё прошлое. Или пытался меня от него отгородить. Я понимаю, что тебе непросто мне верить, доверять. Но если ты смог с Лилит, значит, сможешь и со мной. По крайней мере, я хочу в это верить. — Ты не злишься, — во фразе Люцифера, на лице которого всё вернее проступало то, что сложно обозначить иначе, чем потрясением, отчётливо отразились непонимание и вопросительная интонация. — А должен? — Сэм позволил нежности выплеснуться в улыбке, теперь твёрдо уверенный в том, что это не будет использовано против него никоим образом. — Если ты о том, какой ценой хотел уберечь меня от того, что видишь реальной угрозой… Ещё недавно я бы злился. Но не сейчас. Я знаю, что делал ради Дина и что готов был сделать. Знаю, на что был готов ради тебя несколько часов назад. С моей стороны будет лицемерием осуждать кого-то, кто поступает так же, как могу поступить и уже поступал я сам. И, пожалуй, я задолжал кое-кому извинения именно по этому поводу. — Сэмми, — взгляд Люцифера, который вновь заставил почувствовать себя редчайшим сокровищем, почти побудил заткнуть совесть каким угодно способом, но странный звук, воспринятый на периферии сознания, мгновенно переключил внимание. Сэм вскинул голову, интуитивно ища источник в воздухе, и моргнул, когда заметил множество чёрных теней, стремительно летящих прямо на них. Быстро оглядевшись, в попытке понять, что настолько важное они успели пропустить, Сэм прищурился, когда буквально в паре ярдов от них появилась Кейси, которая выглядела невредимой. Облегчение, вспыхнувшее внутри, удивило самого Сэма. — Надеюсь, вы не испепелите меня на месте, — за вызовом, с которым прозвучала фраза, отчётливо ощущался страх, а Кейси бросила на Люцифера быстрый опасливый взгляд. — Михаил попросил закрыть Врата, когда все эти, — Кейси скривилась и небрежно махнула рукой в сторону чёрных вихрей, быстро скрывающихся в проходе, ведущем в Ад, — окажутся внутри. И ещё он просил передать вам, если вы живы и закончили, что они вас ждут. — Мишель явно времени даром не терял, — протянул Люцифер, ненавязчиво выбрался из объятия, склонил голову к плечу и, неопределённо перебирая пальцами в воздухе, остановил взгляд на Кейси. — А ты любопытный экземпляр. — Отец… — кадык Кейси нервно дёрнулся, а она явно неосознанно попятилась. — Люц, — Сэм быстро переместился так, чтобы загородить Люциферу обзор и поймал его взгляд. — Она ни в чём не виновата, — твёрдо произнёс он. — И помогла нам намного больше, чем можно ожидать от демона. — У обезьянок что, принято считать маньяком любого родителя, который шлёпнул ребёнка по попе? — Люцифер прищурился и задал вопрос настолько свойственным ему тоном, что Сэм расслабился и рассмеялся уже через мгновение. — Может, я хотел сменить кнут на пряник в целях… — Люцифер, — Сэм покачал головой, приглушил смех, скользнул по щеке Люцифера пальцами в короткой ласке и едва слышно добавил: — Спасибо. Тёплая улыбка, тронувшая не губы, но глаза Люцифера стала лучшей наградой. Сэм отступил и заставил себя полностью сосредоточиться на ситуации. По воздуху теперь проносились редкие вихри, а явно расслабившаяся Кейси взялась за створку Врат и послала им вопросительный взгляд. Сэм тут же кивнул, нашёл ладонь Люцифера и первым шагнул в сторону того, что казалось пропастью. — Если вы идёте, то самое время, — тоном, в котором ещё улавливалась осторожность, поторопила Кейси, когда последний вихрь влетел внутрь. — Мы идём, — подтвердил Сэм и вслух, глотая немало возникших в голове комментариев по поводу совместного с Люцифером спуска в Ад. — И, Кейси, — окликнул Сэм, когда створка Врат сдвинулась с места, издав громкий скрип. — Спасибо. За всё, — искренне поблагодарил Сэм, когда их взгляды встретились. — Сказала бы обращайся, — Кейси усмехнулась, но тут же чуть нервно покосилась на Люцифера. — Но вряд ли это правильный ответ. — Да ради всего… — с явно умышленно преувеличенным возмущением начал Люцифер, но Сэм не позволил ему закончить фразу. Коротко кивнув Кейси, он решительно потянул Люцифера за собой и сплёл их пальцы за мгновение до того, как очередной шаг опрокинул их в бездну невесомости. Крылья, укрывшие его коконом, дарящим ощущение надёжности, абсолютной безопасности и открывающие какую-то иную грань близости, стали полной неожиданностью и вызвали умиротворённую улыбку.***
Михаил открыл рот, собираясь ответить на заданный Руби вопрос, но забыл о намерении, едва ощутив присутствие Люцифера в Аду. Странное, лишь частично объяснимое напряжение охватило всю сущность и отразилось проекцией и на человеческом теле. Тряхнув головой, Михаил отодвинул очередной повод для размышлений, понимая, что сейчас для них не время и не место. — Руби, я встречу Люцифера и Сэма, — предупредил Михаил, быстро обежал взглядом не особо просторное помещение, убеждаясь, что приготовления завершены, а оставить здесь Руби на несколько минут абсолютно безопасно. — Не вижу, что могло бы случиться, но если я чего-то не предусмотрел или не учёл, то я буду очень признателен, если ты позовёшь на помощь сразу же. — Обещаю, — Руби быстро кивнула и едва заметно улыбнулась. — Честное слово, больше никакого глупого геройства. Если сюда начнут ломиться демоны или потолок посыплется мне на голову, буду и молиться и кричать одновременно. — Хорошо, — собственный тёплый тон уже не удивлял, и Михаил позволил себе намёк на ответную улыбку, чуть приподняв уголки губ, прежде чем сорваться в полёт. В лимбе царила удивительно мирная тишина, словно это был не первый круг Ада, а место вообще вне измерения. Взгляд мгновенно нашёл Люцифера и Сэма, и Михаил замер на месте, резко изменив намерение приблизиться к ним. Сэм, вряд ли полностью отдавая себе отчёт в своих действиях, склонил голову и потёрся щекой о верхние перья крыльев, которыми Люцифер его обнимал. — Сэмми, — странная интонация Люцифера, когда руки Сэма пробрались куда-то под одежду и заскользили по его спине, почти побудила вернуться перелётом в восстановленные покои Лилит и найти способ провести ритуал самому. — Сэм, остановись. Я не могу… Есть кое-что, что я хотел бы тебе рассказать. Но поболтать об этом нам лучше, находясь в одном теле. — Прости, — Сэм опомнился и отстранился даже слишком быстро, и Михаил чуть прищурился, ощущая невольное восхищение его отточенным контролем над собой. — Я не должен был… Так. Если это вопрос жизни и смерти, то считай, что я уже сказал «да». Но если нет, то нам лучше спуститься к Михаилу и Руби. То есть тут полный Ад демонов. И, полагаю, чем скорее мы проведём ритуал, тем безопаснее и лучше будет для всех. А после того, как мы вернём Адама, у нас будет время для чего угодно. Люцифер доли секунды смотрел на Сэма нечитаемым взглядом, а затем едва заметно кивнул. Крылья исчезли в тот же миг, словно их и не было. Михаил невольно сглотнул, заметив то, чего Сэм увидеть не мог: повреждения сущности, которые явно причиняли Люциферу боль и в немалой степени дестабилизировали его силу. Внутри мгновенно вспыхнуло желание помочь любым способом. — Мишель, — обращение Люцифера, который вернулся к привычному для него тону и усмехнулся, заставило слабо вздрогнуть от неожиданности. — Прятаться по углам тебе не идёт. Может, уже подойдёшь и дашь нам возможность полюбоваться твоим светлым ликом? — Я не хотел мешать, — въевшаяся привычка подтолкнула тяжело вздохнуть, прежде чем сделать несколько шагов вперёд. — И поэтому решил подглядывать тихо, — усмешка Люцифера стала шире, и горечь неожиданно заполнила собой от понимания, как часто когда-то открытый для всего, что его окружало, брат теперь прячется за маской, подходящей любой обезьянке. — Гениально, Мишель. Где мартышка? — Руби в порядке и в безопасности, — без промедления отозвался Михаил, резко вспоминая о времени. — Я хотел убедиться, что вы также в порядке и достигли взаимопонимания. Я не счёл разумным расходовать силы на восстановление всего уровня, поэтому проход по-прежнему разрушен. Я вас перенесу. — Когда старший брат прокачался и великодушно готов оказывать услуги, — страшным шёпотом прокомментировал Люцифер, склонившись к Сэму. Даже понимание, что ожидать насмешки в любой форме от Люцифера стоило, не перекрыло раздражение и глухую обиду, мгновенно вспыхнувшие ответом. Михаил чуть поморщился, не впервые признавая, что эмоции людей могут быть невыносимы, если они доступны в полном спектре. — А дальше он… — Люц, — короткого одёргивания Сэма, которое сопровождалось просительно-ласковым взглядом, к лёгкому удивлению хватило, чтобы Люцифер вскинул руки в жесте капитуляции, отступил на шаг и жестом изобразил закрытие рта на замок. Михаил невольно усмехнулся вместе с Сэмом, который неожиданно двинулся к нему. — Михаил, я… Слова действительно не клей для битых стёкол и не пластырь для душевных ссадин. А для поступков требуется время. Но мне жаль. То, что я сказал… Не стану лгать, в тот момент это отражало мои мысли, хотя и в недопустимо грубой манере, но… — Сэм, это не имеет значения, — неуютное чувство в груди, с толикой сомнения опознанное как неловкость, толкнуло перебить и заверить в чём угодно, что означало бы окончание разговора. — Я не держу зла, — понимание, что фраза звучит излишне пафосно, в старой манере, которая успела сильно видоизмениться, подсказало, что так проявляет себя волнение. — Нет, имеет. Михаил, я… У меня был выбор. Можно найти множество оправданий, но правда от этого не изменится. Я неоднократно изгонял демонов с помощью своих сил дома. Не вижу ни единой причины, почему бы у меня не вышло это здесь. Мне было всё равно. Последнее, о чём я думал, это то, что вместе с демонами в пыль я обращал людей. Возможно, не в открытом бою, но во всех остальных случаях я мог поступить иначе. Это первое. — Сэм, есть разница, — изумление нарастало по мере восприятия сознанием того, что именно было сказано, и понимания, зачем. — У тебя были причины. — У тебя тоже, — Сэм вскинул руку, то ли пытаясь жестом пресечь дальнейшие возражения, то ли прося дать ему закончить мысль. — С точки зрения того, кем ты являешься, ты не сделал ничего… Скажем, вряд ли меня хоть кто-то осудит, если я уничтожу группу тараканов. И разницы нет, потому что я сделал то же самое, Михаил. Я был сильнее, чем уничтоженные мной демоны, и у меня была цель. Я мог позволить себе убивать без оглядки ради неё. И я убивал. Это второе. Так что я последний, кто тебя осудит, и я хочу, чтобы ты об этом знал. В тот момент, когда я бросался обвинениями, я был достаточно зол, и мне не стоило срывать эту злость на тебе и Руби. — Сэм, я… — подобрать слова оказалось достаточно сложной задачей. В мыслях промелькнул образ Адама, принося ворох воспоминаний о непростых беседах и отдельных моментах, которые после тщательного изучения предмета казались смешными ему самому, и Михаил на мгновение позволил себе прикрыть глаза. Уверенность, что с ритуалом всё сложится, по-прежнему придавала спокойствия. — Я не горжусь тем, что сделал. Я изменил ясности мышления… — осознание, что волнение вновь толкает к манере выражения мыслей, которая вряд ли будет с пониманием воспринята Сэмом, прибавило собранности. — Я потерял голову. И во время нашей с тобой беседы тоже. — Не только ты, — Сэм вздохнул, но тут же усмехнулся, уловимо расслабившись. — Ты её, по крайней мере, вовремя нашёл. И спасибо за всё, что ты для меня сделал. Может, ты отправился за мной и не ради меня, но… — Сейчас мы ведём эту беседу, потому что ты это ты, — без труда уловил мысль Михаил и поймал себя на сдержанной, но искренней улыбке, когда фраза отозвалась абсолютным соответствием внутри. — Я рад, что мы всё прояснили, — с почти неуловимой неуверенностью добавил он и протянул руку. — Если я не ошибаюсь, у людей этот жест используется не только для приветствий, но и для подтверждения договорённостей, а также… Адам говорил, что многие человеческие жесты имеют неоднозначные трактовки. — Но обычно сохраняют свою суть, — усмешка Сэма сменилась на тёплую улыбку, а он, игнорируя протянутую руку, неожиданно приблизился и обнял, коротко, но крепко. — Спасибо. Мы можем помочь чем-то с ритуалом? — Да… — охватившая растерянность задержалась, не позволяя сразу собраться с мыслями, и отступила, только когда Сэм легко отстранился и обернулся, похоже, ища взглядом Люцифера, которого явно не желал терять из поля зрения больше, чем на пару мгновений. Наблюдение добавило внутри тепла с примесью горечи. Понимание, что Люцифер теперь в надёжных руках оттенялось сожалением, что его заботу брат принимать больше не желает. — Да, — уже тверже повторил Михаил, усилием заставив мысли упорядочиться. — Есть важный момент, который требует обсуждения. Люцифер… — Михаил резко оборвал сам себя, едва повернув голову. Люцифер смотрел на Сэма так, как когда-то давным-давно смотрел на отца и на него самого. Слова застряли в горле. Забыв сделать очередной вдох, Михаил закрыл глаза на мгновение, отгоняя непрошеные воспоминания. Рассудок, то ли желая поддержать, то ли просто сохраняя верность рациональности, бесстрастно подсказал, что отличия есть и они весьма существенны. Зубы прихватили губу, и Михаил мысленно усмехнулся, удивляясь тому, как легко приживаются человеческие привычки. Слова Сэма, который негромко обратился к Люциферу, остались просто звуком, а Михаил чуть растерянно отметил, что вывод был верным. Обожание, читающееся во взгляде Люцифера, сейчас не было слепым. Оно было осознанным и принимаемым, что неожиданно задевало ещё сильнее. — Мишель, ты собираешься изображать из себя статую до нового пришествия? — в этот раз насмешка Люцифера прозвучала почти добродушно. — Думаю, имеет смысл обсудить детали на месте, — Михаил слегка качнул головой, абстрагируясь от лишних в ситуации мыслей, и протянул руку к плечу Люцифера. Взгляд выхватил сплетённые пальцы Сэма и Люцифера, и закончить с ритуалом как можно скорее захотелось с непреодолимой силой. — Люцифер, я тебе очень благодарен, — сомневаясь, что момент подходящий, Михаил всё-таки не стал пытаться сдержать рвущиеся к адресату эмоции. — За ритуал и за твою готовность оказать помощь сейчас. — О, не льсти себе, Мишель, — лучезарная улыбка Люцифера ощущалась насквозь фальшивой. — Я просто соскучился по мартышке. Так что давай ты нас уже… — Люц, — с уловимой укоризной перебил Сэм, и Михаил, решив не дожидаться новых комментариев, почему-то всё равно отзывающихся горечью, усиливающейся с каждым разом, задействовал крылья. Руби почти подпрыгнула на месте, но явно быстро сориентировалась и заметно расслабилась, окинув их взглядом поочередно. Михаил разжал пальцы, выпуская плечо Люцифера, машинально отметил, что Сэм ненавязчиво освободил руку, и уже привычно свёл брови, обдумывая, как построить разговор. Концентрация давалась сложнее обычного. — Люцифер, — вновь начал Михаил, наконец-то приняв решение приступить к обсуждению без чёткого плана, построение которого явно заняло бы немало времени. — Когда измерение схлопнется, нам необходимо иметь… Люцифер, который чуть прищурившись, изучал его непонятным взглядом, неожиданно обернулся, и мысль, так и невыраженная до конца словами, ускользнула. Нахмурившись сильнее, Михаил проследил его взгляд. Сэм несколькими размашистыми шагами преодолел расстояние до Руби и притянул её в объятия раньше, чем она успела издать хотя бы звук. — Иди сюда, — Сэм сжал руки крепче, и Руби задушено пискнула. — Прости меня. Я не должен был на тебя кричать. И что касается обвинения… — Сэм, нет, — Руби явно не без усилия незначительно отстранилась и вскинула голову, похоже, ища взгляд Сэма. — Ты был прав. — В целом — возможно, — Сэм покачал головой, и, казалось, он изо всех сил пытается сдержать улыбку, которую считает либо неуместной, либо недопустимой. — Но я знаю, что сделал бы на твоём месте. — Ты бы не помолился, — Руби медленно кивнула и прикусила губу. Михаил отогнал устойчивое подозрение, что улыбку вслед за Сэмом пытается сдержать и она. — По крайней мере, не за себя. — Не помолился бы, — подтвердил Сэм, и Михаил невольно покосился на Люцифера, взгляд которого становился всё более недобрым. — Если бы это был вопрос безопасности кого-то из вас, то, разумеется, я не сомневался бы и секунды. Но если бы дело касалось исключительно меня, я бы до последнего пытался справиться своими силами, чтобы не подвергнуть опасности кого-либо ещё. И именно поэтому я не имел никакого права упрекать за такой же поступок тебя. — Ты же понимаешь, что я сейчас всё слышу, правда, Сэмми? — тон Люцифера стал шёлковым, и Михаил едва сдержал вздох от осознания, что, похоже, едва достигнутое перемирие рухнет прямо сейчас. — Люц, я не говорю, что это правильно, — Сэм тут же обернулся к нему, так и не выпустив Руби из объятий, а его взгляд потеплел ещё больше. — Но я много лет жил, полагаясь в первую очередь на себя. Дин был рядом, да. Но когда не был, я каждый раз старался решить проблему раньше, чем он появится. Потому что это означало бы, что не пострадает он, понимаешь? И я сделаю всё, чтобы… изменить свой подход. — Мне действительно очень жаль, — Руби странно дёрнула плечом, а даже намёк на улыбку исчез с её лица. — Я недооценила Лилит как противника. Думала, нож окажется против неё эффективным только потому, что с другими демонами осечек не было. Это было самоуверенно, эгоистично и глупо. К тому же, я дала вам обещание и не особо-то его сдержала. Простите меня. — Забей, мартышка, — Люцифер, не отрывая буравящего взгляда от Сэма, каким-то неясным образом не оставил сомнений в том, что появившаяся на его губах усмешка предназначается Руби. — Помолись ты вовремя, и мы бы сейчас не болтали дружной компанией. Мишель был решительно настроен устроить большой бум. — Не вижу смысла продолжать обсуждать то, чего не случилось, — сухая реплика не выразила и толики эмоций, которые вспыхнули внутри в ответ на прямое и заслуженное обвинение. Напоминая себе, что размышлять о совершённых действиях сейчас нельзя, Михаил сжал кулак до боли, что незначительно, но отрезвило. — Руби, тебя никто не винит. И мне достаточно твоего обещания действовать иначе впредь. Люцифер, я был бы весьма признателен, если бы ты всё-таки меня выслушал. — Не кипятись, Мишель. Я само внимание, — заверение Люцифера, прозвучавшее с излишней и необоснованной жизнерадостностью, только усилило растущее напряжение, которое, казалось, проникало в каждую клетку сущности. — Ритуал должен быть проведён в центре Ада. Это место здесь. По его завершению измерение окончательно перестанет существовать, — отрывистые, словно рубленые фразы, звучали всё более сухо. — Но процесс уничтожения запустится намного раньше финала. Нам необходимо найти способ обезопасить себя до того момента, когда мы закончим и сможем улететь. — Лилит собиралась использовать для создания барьера длань папули, — Люцифер, резко ставший на несколько порядков более серьёзным, задумчиво постучал пальцем по губам. — Но этим артефактом мы больше не располагаем, — напомнил Михаил. — И это оставляет нам крайне ограниченное количество вариантов. Я рассмотрел все и склонен, — Михаил поймал себя на том, что невольно запнулся и с силой сглотнул, что принесло лёгкую боль в горле, — к тому, который решит несколько проблем одновременно. — И что это ты задумал, Мишель? — Люцифер напрягся, словно ожидая ответа, который ему не понравится, или и вовсе зная его заранее, но надеясь, что услышит иное. — Если мы применим Лавель, то это позволит нам… — Михаил умолк, едва Люцифер стремительно побледнел до синевы и отшатнулся назад. — Даже не думай, — процедил Люцифер сквозь зубы со злостью, за которой без труда угадывался страх. — Через мой труп, Мишель. — Стоп, — предсказуемо вмешался Сэм и, судя по движению воздуха и звукам, двинулся к ним. — О чём речь? Что за Лавель? — Это сигил, который мы когда-то создали вместе, — чувствуя вопросительный требовательный взгляд Сэма, Михаил не повернул головы, отказываясь разрывать зрительный контакт с Люцифером. — Он предназначался… — Не сотрясай попусту воздух, Мишель, — от Люцифера повеяло откровенной угрозой, и Михаил не сразу понял, что стиснул зубы с такой силой, что виски заломило болью. — В одиночку тебе это всё равно не провернуть. — Люцифер, — Михаил качнул головой, пытаясь отрешиться от воспоминаний, которые мгновенно выплыли из памяти. — Я не понимаю тебя. Это поможет нам не только удержать барьер, но и даст тебе возможность исцелиться. — Это так великодушно с твоей стороны, Мишель, — на этот раз злость Люцифера не казалась наигранной и ощущалась почти осязаемой. Он неожиданно подошёл ближе и практически выплюнул следующую фразу: — И ты не боишься, что всё закончится так же, как и в прошлый раз? — неприятная улыбка, исказившая губы Люцифера, не просто отозвалась раздражением, сильно разбавленным болью, но и словно уничтожила последние барьеры в сознании, позволяя чётким картинкам прошлого затмить собой реальность. Михаил застывает, когда Люцифер внезапно появляется не более чем в паре ярдов от него. Лилит и Рэмзи возникают за спиной Люцифера следом. Неприятное отравляющее чувство вспыхивает внутри и быстро затапливает собой. Сосуд, не выказывающий должного желания быть таковым, подчиняется с сопротивлением и пальцы странно изгибаются вместо того, чтобы сложиться в кулак. — Михаил, — Люцифер раскидывает руки, будто бы предлагая объятия, но в его глазах лёд, а в голосе — откровенное превосходство и толика презрения. — Каким ветром, дорогой братец? Ужель попутным? — Я рад встрече, Люцифер, — слова застревают в горле, не хотят ложиться на продемонстрированный холод, но идей как вести себя иначе, не опираясь привычно на честность, нет. — Да ты что? — фальшивая, что Люцифер явно даже не пытается скрыть, улыбка кривит его губы. — Нет, не отвечай. Давай я сам расскажу, как всё будет. Ты снова попытаешься изобразить добродетельного брата, может, даже пустишь слезу для убедительности. Я сделаю вид, что я тебе, конечно, верю. Разве могу я усомниться в словах самого праведного и ответственного ангела Небес? А когда тебе надоест притворяться, мы устроим зрелищную и эпичную схватку на радость всем этим обезьянам. Я что-то упустил? — Люцифер, в Содоме я вовсе не… — Михаил понимает, что у объяснения нет шансов быть законченным, когда глаза Люцифера вспыхивают, но не белым слепящим светом, который всегда лился из них с какой-то особенной мягкостью, а насыщенным красным цветом, раньше лишь мелькающим незначительными всполохами. Ужас занимается внутри, а в голове колотится единственная мысль, что от брата, которого он любил и продолжает любить, не осталось ничего. — Что ты с собой сделал? — в вопросе отражается глухая откровенная тоска и боль, которая обрушивается так неожиданно, что времени её усмирить не хватает. — О, много разного, — Люцифер почти глумливо улыбается и расправляет крылья. — Но не обессудь, братец, свои секреты я оставлю при себе. Тебе они всё равно без надобности. — Люцифер, это не ты, — отрицание звучит настолько жалко, что Михаилу хочется немедленно вернуться на Небеса и съежиться в каком-нибудь углу, где его не найдёт никто до конца вечности. — Это Тьма. Отец говорил, что… — Это не твоего ума дело, — Люцифер неуловимо быстро перемещается и оказывается стоящим почти вплотную. Его речь начинает напоминать шипение, когда он продолжает: — Запомни кое-что на будущее, братец. Это мой город. И если старик не готов уничтожать свои творения до тех пор, пока не останется ни единого селения и ни единой обезьяны, то тебе придётся убраться отсюда ни с чем. — Ты стал… — даже после всего услышанного Михаил не может заставить себя произнести то, что будет звучать сродни оскорблению, и умолкает. — Я стал, Мишель, — некогда ласковое прозвище ложится подобно пощёчине. Люцифер неожиданно как-то расслабляется, делает пару шагов назад и вновь раскидывает руки, но теперь явно для того, чтобы обозначить территорию. — Я стал личным богом для этих тупых примитивных обезьян. Я стал хозяином в этом городе. Я стал тем, кто в отличие от папули не имеет проблем ни с добровольной, а не принудительной верностью соратников, ни с женщинами, — взмахи рук безошибочно указывают на Лилит и Рэмзи, хотя Люцифер и не оборачивается. — И, поверь мне, обезьянки ещё назовут этот милый городишко не просто логовом разврата, но обителью дьявола. Я лично прослежу, чтобы Вавилон они запомнили именно таким. — Властью и тщеславием ты опьянён, — боль нарастает внутри, словно уничтожает сущность, но на удивление не находит никакого отражения в голосе. — Люцифер, брат, я прошу тебя… Твоё желание продолжать противоречить отцу и влияние Тьмы погубят тебя. Ты слишком увлёкся этим. Но всё ещё можно исправить. Просто вернись со мной. Попроси у отца прощения, и он дарует его тебе. Он… — Да пусть подавится своим прощением, — гримаса искажает лицо Люцифера, а глаза вспыхивают не просто красным, но ослепительным алым. — Проваливай, Михаил. — Я не позволю тебе погубить и этот город, — осознание, что Люцифер отказывается слышать кого-либо, кроме себя, толкает сменить тон на уверенный и более грубый. Боль ядом расходится по сущности и выедает её. — Я тебя остановлю. — Правда? — Люцифер картинно прикладывает руки к груди, изображает, очевидно, страх, которого явно не ощущает ни на йоту. От всей его фигуры ощутимо начинает веять угрозой и злым, морозным предвкушением. — Что же, я посмотрю, как ты попробуешь.###
Каменистое плато не даёт ничего, что может помочь понять, где именно они оказываются после перелёта. Михаил хмурится, пытается сосредоточиться, чтобы определить хотя бы примерное местонахождение, но идея покидает мысли, когда Люцифер, переместивший их явно умышленно небрежно и жёстко, отходит на несколько ярдов и без предупреждения бьёт чистой силой. Удар недостаточно сильный, чтобы причинить серьёзный вред, но достаточно сильный, чтобы дезориентировать. Где-то в глубине сущности что-то бьётся с оглушительным звоном. Разум отказывается верить, что больше для Люцифера не существует границ. Второй удар сильнее. Он сбивает с ног и окончательно помогает принять истину, заключающуюся в том, что Люцифер жаждет серьёзного боя. Собраться с силами не получается. Мысль, что он атакует брата не ради обучающего сражения, колется и морозит изнутри. Что-то смутно мелькает в сознании подобно надежде, и Михаил цепляется за это, упрямо и неистово. Сигил, представляющий собой витиеватую вязь символов, встаёт перед глазами. Михаил судорожно дёргается, когда приходит мысль, что Люцифер мог избавиться от него. — Мне даже лестно, братец, — слова Люцифера летят подобно стрелам. Михаил с долей недоумения осознаёт, что он сам стоит на коленях, а Люцифер считал его мысли, чего никогда не позволял себе ранее. — Но нет. Пока мои возможности не так обширны, чтобы избавиться от этой дряни незаметно для тебя. Но знаешь что? У меня есть чудная идея. Давай сделаем это прямо сейчас. Уберём последнюю помеху на пути к смертельной схватке. — Люцифер, — обращение звучит умоляющим стоном. — Остановись. Я прошу тебя. Ещё не поздно… — Я так не думаю, — алые глаза Люцифера жутко гармонируют с потрясающей красоты закатом, словно отражают его. Михаил задыхается от ужаса и бессилия, когда Люцифер резко покидает сосуд и зависает над плато. Сигил сияет отпечатком на сущности, выглядит меткой безупречной красоты. Холодный фиолетовый огонь охватывает его неожиданно. Люцифер возвращается в свой сосуд, явно пытается сдержать крик, но не преуспевает. В глазах темнеет, когда приходит невыносимая боль. Реальность исчезает, стирается, и Михаил лишь смутно осознаёт, что грудь в районе солнечного сплетения выгорает. Уничтожаемая плоть исходит смрадным дымом. Часть сущности сгорает, заменяется невидимой раной, являющейся средоточием боли. Боли, которая никогда не найдёт ни забвения, ни исцеления. Сознание туманится, пропадает и появляется, но это даже не беспокоит должным образом. Всё заканчивается неожиданно и резко. Медленно приходит понимание, что кожа свисает с ладоней сосуда клочьями, а одежда пропитана кровью. Зияющее сквозное отверстие в теле причиняет неудобства. Михаил пытается ощутить душу сосуда, но быстро понимает, что она сгорела вместе с частью него самого. Сожаление мелькает, но оно не способно сравниться с гаммой иных эмоций. — Люцифер, — едва слышный шёпот срывается с губ, и Михаил понимает, что они пылают. Доля секунды требуется, чтобы осознать, что влага на щеках называется слезами. И именно она разъедает уста, попадая в многочисленные трещины на тонкой коже. — Ты не мог. Ты не мог, — фразу хочется повторять до бесконечности, пока она не станет единственной правдой. — Не благодари, Мишель, — Люцифер хрипит, и Михаил с опозданием понимает, что ему досталось не меньше, а, похоже, даже больше. Не отдавая себе отчёта до конца, Михаил пытается ползти в сторону брата, которому хочется помочь несмотря ни на что и даже после всего. Люцифер явно замечает его движение, выдающее однозначное намерение, быстро встаёт на одно колено, а затем выпрямляется полностью. Его шатает, а равновесие сбоит настолько, что Михаил не понимает, каким чудом тот не падает обратно. — Не вздумай, — в голосе Люцифера такая горечь, которую он, вероятно, просто не имеет сил скрыть, что Михаил чувствует, как боль внутри умножается в разы. — В следующий раз, когда мы встретимся, братец, помех не будет. И клянусь нашим дорогим папулей, я убью тебя. Люцифер прикрывает глаза на миг. Лилит тут же появляется рядом с ним и смотрит с ужасом. Бессильное отчаяние накрывает полностью, когда Лилит осторожно подхватывает Люцифера под локоть, и они исчезают. Сознание не сразу воспринимает, что она предварительно что-то спрашивает у Люцифера, показывая на него, Михаила, но это и не кажется важным. Важным больше не кажется ничто. Понимание, что телу катастрофически не хватает воздуха, отрезвило и вернуло в реальность. Михаил тряхнул головой, силясь избавиться от жгучих, по-прежнему болезненных воспоминаний полностью. Едва ли не безумие, мечущееся в глазах Люцифера, мгновенно дало понять, что тот умышленно или нечаянно присоединился к просмотру. Вдох застрял в горле. Потребность утешить и найти утешение толкнула шагнуть вперёд и обнять Люцифера, которого колотила усиливающаяся с каждой секундой дрожь. Почти крик Сэма остался упущенным сознанием, но оглушительный грохот заставил обернуться. Восстановленная дверь практически прогибалась вовнутрь и явно собиралась рухнуть. Михаил стиснул зубы, понимая, что времени у них не осталось.