Хроники Беспокойного леса

      Род зверолюдов или же проклятое племя, появился из слабости людей. Человечество было очень уязвимо для скверны хаоса и даже её неявное присутствие сильно портило людскую популяцию, рождались выродки в шерсти, с копытами, напоминающие людей лишь отдалённо. Не все решались избавиться от таких отпрысков и часто их просто выпускали в лес, где, со временем, накопилось таких тварей очень много. Изменялись не только люди, в лесах кишели и простые животные, чья природа была искажена. Вскоре, эти пародии на людей начинали сбиваться в толпы, а затем в племена и уже самовоспроизводиться. Леса становились опаснее и опаснее, люди организовывали лесные патрули и крепости, а эльфы старались выжечь эту язву калёным железом, так как козлоногие и прочие твари отравляли лес одним своим существованием. Клэр никогда не сочувствовала зверолюдам, да и в книгах они всегда выставлялись злом, коим и являлись. Но ей хотелось ввести главных антагонистов для своих эльфов, чтобы существование всех этих придуманных ей крепостей, аванпостов и орденов стражей не было просто фикцией для красоты. Поэтому, когда она взялась за их создание сразу после самого Атель Лорена и азраев, Клэр решила сделать их не просто злом, а иной силой, что были просто обречённым на жалкое существование народом, что хотел заполучить власть над лесами и уже самим диктовать условия своей жизни, а не прятаться от эльфийских патрулей, сотни и сотни лет партизанить на торговых путях, да жрать друг друга. Наделила историю их расы амбициями и стремлениями, которых у оригинальных зверолюдов не было и в помине. В её личном понимании, оригинал был слишком жалким, чтобы быть добавленным в её мир, поэтому она сделала их такими, придумала им язык, ставший больше похожим на язык лесных духов, но всё же более грубым. Теперь же, когда Алатиэль сменила Клэр, а её творения ожили, история, написанная в одержимом желании сделать что-то интересное из никому ненужной расы, переплелась с их стремлением служить создателю, бывшему игроку, и сделала их восприятие мира таким же искаженным силуэтом, каким они являлись внешне, по отношению к человечеству. Ей, в какой-то мере, льстило, что у неё в подданстве были не только эльфы, но решение столкнуть свои творенья родилось спонтанно, так как Алатиэль овладели страх неизвестности в Новом мире и упоение от власти над тем, что когда-то было лишь строчками на бумаге. Когда её с поличным, за связью с зверолюдами, застала одна из слуг, созданный нпц, Алатиэль впервые ощутила шевеление чего-то жуткого в её душе, и возникла гнетущая, но, почему-то завораживающая мысль, что после всего месячного пребывания в новом теле и новом мире, её личность, личность той самой Клэр, одержимой желанием творить, начала срастаться во что-то пока неясное и мутное, как Луна в облаках, срастаться с историей королевы Алатиэль, которую она сама и писала. Клэр, нет, Алатиэль, могла назвать себя за это безумцем или сумасшедшей, но ей претило желание узнать, что же произойдёт с ней и её восприятием реальности через полгода, через год или через сто лет. Но большее влияние на понимание ситуации произвёл разговор с Норфаниэль, что была одной из её любимых творений. Живые реакции, отклонение от предполагаемого алгоритма поведения, даже злость на своего создателя, на свою мать, произвели на Алатиэль настолько великие потрясения, которых она от себя и не ожидала. Здесь изменения личности шли настолько рвано и резко, что выбивали землю из-под ног. Злость и непонимающий взгляд её творения, бывшую нулями и единицами совсем недавно, пробудили реальную боль в сердце, материнский инстинкт рвал и метал в её мыслях в тот момент. Ей хотелось утешить, просить прощения, плакать, а не плести интриги и думать глобально, как бывалой читательнице мира молота войны. Личность Алатиэль, заполняла её собственные пробелы и здесь она уже перестала видеть, где и как должна была подумать и сказать Клэр, а где Алатиэль. Она была искренне рада, что Норфаниэль поддержала её не из угрозы смерти или заточения, хотя она бы никогда с ней так не поступила. Было ли ей плевать, какая из её частей думала так и испытывала такие эмоции? Да, ей уже было абсолютно всё равно.       Алатиэль сидела на троне и задумчиво крутила непослушный локон, что выбился из пышного водопада волос. Думала она сейчас о том, почему её привычки и предпочтения начали меняться, но самые тривиальные действия, вроде причёсывания и специфических манеризмов всё ещё давали уверенность, что она всё та же, а все перемены в характере она оправдывала простой сменой обстановки и началом исполнения желаний, томившихся в ней всю жизнь. — Слава богу, что я здесь себе действующего мужа не прописала, а то проблем бы не сосчитала. — Алатиэль ухмыльнулась и мечтательно закрыв глаза проговорила, — Жаль что Каэнара нет здесь, я так скучаю по его глазам. — и тут же осеклась, Клэр никогда не прописывала никакого характера Каэнару и он жил лишь в её истории, но в памяти откуда-то всплыл внешний вид высокого эльфа в прекрасных доспехах с резным луком, что возвращался к ней, обнимал её. — Брр, бред какой-то, наверное вино в голову ударило, да и такого красивого нпц я бы определённо запомнила. Так, нужно собраться, сегодня у меня много работы…       Алатиэль сошла с трона, и посмотрелась в магическое зеркало, которое она уже взяла в привычку призывать, когда была одна. Проведя руками по своей лёгкой оливковой тоге, она сняла с головы замысловатую, инкрустированную янтарём, серебряную диадему и убрала её в инвентарь вместе с золотыми перстнями, браслетом и листовидным кулоном, достав более подходящие для предстоящих дел украшения: сложный резной браслет из чёрного серебра и диадему, чёрные, как ночь, цветы в которой, тревожно завораживали. Ласкающую глаз тогу, она сменила на фиолетово-чёрное платье, тем самым завершив комплект, который назывался «Одеяния лесной богини» и давал улучшения навыкам друида-оборотня, уменьшая откат способностей и делая смену формы бесплатной, при этом, за счёт диадемы, расширялась её командная аура и каждый четвёртый приказ стоил лишь треть требуемой маны. Хоть это и был среднего уровня комплект для её бывшего билда, новый частично рассчитывался под него, что сделало его идеалом для такого гибридного класса. К тому же, этот мрачный комплект очень нравился ей внешне. Последним она надела амулет в виде зелёного бражника, что давал защиту от заклинаний мгновенной смерти, его она выцепила на аукционе по чистой удаче. — Великолепно смотрится. Волосы оставлю рыжими, а то пока развлекалась с этими козликами снова успела привыкнуть. Самое время идти. Луна поднималась всё выше по небосводу, а королева связалась «Сообщением» со стражей, велев никого не пускать в тронный зал, объясняться перед стражниками она не посчитала нужным. Обдумав план на сегодня ещё раз, она махнула рукой в незамысловатом жесте и открыла перед собой фиолетовые врата. — Пора вернуться к нашим баранам, а то они уже начинают распоясываться без моего контроля.

            ***       Во время великих потрясений для Атель Лорена, одно стадо зверолюдов, на северо-востоке леса, продолжало жить своей необычной жизнью, ведь у них единственных, Желанная богиня сошла с пьедестала единого бога и была лишь слугой другого, более важного, по мнению живущих здесь. Безликий бог был здесь главным. Тогда, бесчисленное количество лун назад, в леса пришла армия Тёмных эльфов, пришла покорять народ-любимец их богини, пришла и победила. А вёл её потрясающей мощи заклинатель, перед которым пришлось склониться даже богине, он носил источающую мощь золотую маску, при виде которой, хотелось убежать. Хоть богиня всё ещё была их создателем и ей приносили небольшие дары, новый бог вызывал куда больше трепета, но не потому что призывал гром с небес или одаривал своих слуг, а потому что вождь так сказал. Вождь Гхар был пленником у тёмной армии и его хотели отправить на их арены, но он успел увидеть и самого Безликого бога с богиней и он произвёл на Гхара такое впечатление, что тот создал культ его имени, когда ему удалось вырваться из заточения. Сначала его слушались за то, что он видел богиню, но он подкреплял веру в нового бога словом, кулаком, мечом и громким рёвом, ведь он был минотавром и очень здоровым. По прошествии бессчётных лет, сменившиеся поколения начали уже искренне верить в то, что говорил и проповедовал новый вождь. Судьба подарила Гхару Коллекционеру очень долгую жизнь и светлую голову, поэтому он всё ещё тянул свой век как бессменный вождь. Гхар был под глубоким впечатлением от манеры ведения войны у тёмной армии, поэтому, он пытался ввести её порядки в стаде зверолюдов, хотя скорее то, как он эти порядки понимал, так что это выглядело довольно гротескно и искажённо, но уже работало лучше их обычного строя «Бежим кучей, всех не перестреляют». Гхар получил своё прозвище за свою необычную привычку. Он собирал маски, любые, а больше всего он хотел маску как у бога, хотя бы похожую. На себе он постоянно таскал мешок для трофеев, а лучшие из найденных масок Гхар вешал на себе. Деревянные маски лесных эльфов, стальные маски гномов, самодельные маски из черепов, тотемные лики орков, Гхар тащил всё, что мог достать, отобрать, либо снять с бездыханного тела. Своё стадо он назвал Золотые рога и мечтал, что когда-нибудь, здесь появится достойный приемник, которому он бы мог передать заботу о своём детище и уйти искать своего Безликого бога, надеясь обрести силу. Но сейчас, у него были более насущные проблемы, место их обитания, находясь в очень укромной и удобной чаще, было и в меру обильным на пропитание и воду, чтобы их двухтысячное племя отказалось от кочевания. Осев здесь, они тут же столкнулись с проблемой внешних угроз, эльфы эту местность почти не патрулировали и избегать их внимания было относительно просто, но это же и привлекало сюда других желающих поживиться. Двадцать лет их отсюда пытались выбить орки, потом неожиданно прибыли изгои из лесных гоблинов, которым разрешили жить на деревьях рядом с их деревней в обмен на разведку патрулей эльфов и нахождение злачных звериных троп, хотя сейчас умный вождь пытался ввести животноводство.       Каждые пять лет, Гхар проводил в племени состязания силы и, что нонсенс для зверолюдов, проверку ума, которую он придумал сам. Способность изобретать, только в его собственном стаде не считалась зазорной и вождь всячески одаривал особо бойких на рассудок соплеменников. Остальные вожди только могли с недоверием на него посматривать за его порядок и поклонение другому богу, но нападать боялись, так как Гхар уже успел разбить тысячную армию двух стад, имея всего четыреста бестигоров и пятьдесят минотавров его личной стражи, сказалась «дисциплина», которой он учил своих воинов. Стена щитов, хоть и дырявая, держание строя в бою, пусть и как попало, давали, как оказалось, невероятные преимущества против других племён козлоногих. Да и орки получали по хребту от военной науки Гхара. В данный момент, он рассматривал, в магическое зеркало своего шамана, окрестности на опушках леса и обдумывал кого ему послать на разведку. Недавно он услышал, что лесные эльфы опять сильно оживились и патрулей стало гораздо больше, гоблины даже докладывали, что видели всадников на ястребах, а это значило только то, что эльфы кого-то ищут. Понимая, что ища кого-то, они могут найти и его, Гхар решил озаботиться безопасностью их стоянок, послав своих шаманов накладывать иллюзии на входах в чащу, а шаманов гоблинов постоянно держать связь и сообщать о ястребиных патрулях.       Хоть племя Золотых рогов и стремилось к силе, вождь насаждал именно свой взгляд на мир, через призму божественного, конечно же. Гхар, как лично видевший богов и, что более важно, говоривший с ними с глазу на глаз, так как его светлый ум был для них удивителен, пользовался непререкаемым авторитетом даже у обычно своевольных шаманов, что требовали в других племенах особых даров лично себе и привилегий наравне с вождём. То, что он был «помечен Богиней» ходило слухом и байкой по всем племенам севера и востока леса, привлекая шаманов из других племён, поэтому, он уже даже имел небольшой отряд шаманов, которых он лично распределял по обязанностям и выделял подчинённых. До недавнего времени, он готовил племя к очередной войне с орками и эта возросшая активность эльфов начинала рушить его планы. Его стадо, к тому же, отличалось пониженной агрессией к эльфийскому роду и вновь сталкиваться в битве он не желал, ведь Гхар смог подумать и сопоставить факты, поняв, что его Безликий бог и Желанная богиня являются этими самыми эльфами и какой-либо вред их прямым слугам он начал избегать. Вначале этого пути, часть самых агрессивных его сторонников отказалась подчиняться его воле используя эту «слабость» вождя, но он лично вышел против мятежников и следующие два дня вороньё собирало куски горе бунтарей по кустам, а их черепа легли к алтарям.       Дело близилось к ночи, а шатёр вождя наполнился смехом и криками. Гхар держал совет сегодня и они обсуждали свежую разведку гоблинов, не забывая поговорить о запасах пищи и недавних слухах. В совет вождя входили: собственно сам Гхар Коллекционер и высшие шаманы всех представленных в племени школ магии, огня Рашна Мозгоед, иллюзий Крух Огонёк, земли Зо Косматый и разума Дхаку Слепой. В дополнение, присутствовал вождь-шаман союзных гоблинов, который и отвечал за разведку. — Орки начать шевелиться раньше обычного, вождь. Я наблюдать, смотреть за парнями, их лагеря собираются в великий Вааагх, я чую это! Я думать, что их испугало, что многие и многие земли вокруг нашего леса пропасть и смениться горами. Теперь они хотеть отобрать наши места навсегда! Решать, решать быстрее, вождь! — гоблинский шаман эмоционально выступил первым на совете, тряс своим посохом, а закончив, низко поклонился и наступив себе на длинную робу, забавно ругнувшись, упал. Тут же вскочив и рассыпавшись в извинениях, шаман занял своё место и сделал сложное лицо, пытаясь показать, что он очень серьёзен. — Мы тебя дослушали, вождь Суга, теперь метнись на Цветущую опушку, мне брякнули, что ты нужен там. — пробасил Гхар, тыкая большим пальцем себе за спину. — Да будут длинным ваш рога, вождь. И помните, что я вам сказать! — Суга мигом вылетел из шатра и нагрузил своим тучным телом паука, что, недовольно зашипев, понёс своего наездника прочь. — И так, по теме орков я сам решу, а сначала я спрошу чё думаете по поводу эльфских патрульных, что начали чёта сильно копошиться вокруг. Кто-нибудь слыхал чего? — Гхар недовольно прищурившись оглядывал подопечных. Первым выступил Крух. — Да вождь, короче там долетали до меня слухи всякие, что мол какой-то шаман-дымкопускатель взял своих зверей и утопал к эльфскому городищу на севере и там это… — вызывающе рыкнув, его прервал Дхаку — Птахи говорят, что это один из наших, Зурхан, что сбежал с десяток лет уж как. Он собрал себе воинов и напал на какую-то важную эльфскую шишку. Вот ушастые и забегали, как мураши, которым только что в муравейник нассали! — начав серьёзно, закончил он мерзко хихикая, но почувствовав на себе суровый взгляд четырёхметрового минотавра, тут же осёкся. — Зурхан заначится, уяснил. Помню такого, шрак похлеще этих орков, надо было его ещё тогда замочить. Насрал нам под порог всё-таки, дотянулся, безрогая тварь. Как будем вопрос с остроухими решать? Если нас засекут, то придётся бодаться с ними, а это короче Боги бы не одобрили, рог на отсечение даю. У кого есть мысля какая, по этому поводу, а? — Гхару снова ответил Крух. — Мои парни дымок хорошо кладут, вождь, ты только пни гоблу под зад, чтобы чирикали мне, когда там эльфятина будет шастать, решим всё без шума и пыли, слово шамана! — Кто-нибудь ещё? Чё, Крух за всех отдуваться будет? Тогда я вам найду занятия, но ухи востро держите, а то всё в варп полетит. План работ понятен, козлы? — удостоверившись, что все присутствующие кивнули, Гхар махнул рукой и потушил факел на столе. В потемневшем шатре, он под конец недовольно пробурчал. — Кто приказ мой нарушит, у того забираю самок и спиливаю рога, все прочь!

            ***       Пока племена зверолюдов закреплялись на пограничных аванпостах и фуражировались грабя округу, королева вновь прибыла на главный аванпост, теперь ставший опорной базой, с которой планировалось дальнейшее продвижение в Диколесье, вокруг собирали стоянки самые элитные и могучие отряды козлоногих, они вели с собой огромных разоргоров, кабанов-мутантов и тащили в клетках десятки больших мантикор. В эльфийской крепости организовали огромную кузницу, каждый день клепавшую оружие и броню для ширящихся стад. Алатиэль горделиво сидела в руках у крупного шестиметрового цигора, что смирно сидел на главной площади крепости и всем своим видом демонстрировал, что очень гордится своим положением. Перед ней предстало два вождя козлоногих, Гузз Ворон и его заместитель Душегуб Крапивник, что отличался оленьими рогами и непропорциональным телосложением, тогда как Гузз по размерам и мускулатуре приближался к кентигору и выделялся поразительной чистотой среди остальных, в глаза бросалось только одинокое вороное крыло на спине. Один раболепно стоял на коленях, второй склонился в благородном поклоне. Гузз был выбран главным за свою поразительную исполнительность и молчаливость. Он зачастую отвечал одиночными словами, даже при этом проявляя недюжинную смекалку и интеллект. Королева, каждый раз говоря с ним, невольно ловила себя на мысли, что он ей напоминает кого-то, но не стала зацикливаться. Заместителя он выбирал себе сам и она, как не силилась, так и не поняла почему именно такого. Закончив размышлять, Алатиэль начала с главных новостей для их растущей орды. — Гузз, рада лицезреть тебя. Я наконец заблокировала оставшиеся возможности егерей связаться со столицей, ваши руки развязаны, но помни, о чём я предупреждала тебя… Я не любительница шутить, мой козлик. Это же касается и остальных, ты за них в ответе. Не подведёшь меня и получишь мою благосклонность, а если оступишься, то найдутся желающие занять твоё место, верно, Крапивник? — глаза эльфийки зловеще сверкнули и она, изящно поправив волосы, скомандовала цигору опустить её на землю, что он, не скрывая неудовольствие, выполнил. Душегуб после этих слов повернул голову к Гуззу, а шерсть его встала дыбом. И тут же, восклицая, обратился к начальнику, осторожно подбирая слова. — Крылатый вождь! Да я бы никогда! Богиня нас просто испытывает, я всегда ж готов за вас впрячься куда угодно! — Знаю. Ты моя рука. — равнодушно, даже не смотря на заместителя, ответил Гузз. — Ладно, мне плевать на ваши дрязги, веди меня в темницу, надо поговорить с пленницей. Надеюсь, вы с ней хорошо обращались, а не то я со стражи шкуры спущу. Гузз недовольно тряхнул ушами, и, встав перед Алатиэль довольно величественно, будто стараясь покрасоваться, медленно произнёс. — Сюда. Владычица. Приказ ваш — заповедь мне.