Хроники Беспокойного леса

      Каждый день, после того неожиданно злополучного заседания совета, Ридра нервничала. Она всё ждала, что королева заявится к ней со своей прошлой просьбой пригласить Малекита. Отказать ей нельзя, а обмануть не получится. Но лесная ведьма, казалось, вообще забыла и про их разговор, и про её существование. Вот настало очередное утро и сегодня комендант решила позволить себе расслабиться и позволить подчинённым работать за неё. А если королева всё же объявится, то Ридре останется лишь уповать на её верность договору. Сегодня, она решила вновь попробовать запустить свои щупальца в тело королевской семьи и раздумывала неделю над планом для этого хода. О действиях Алатиэль, до сих пор, было известно прискорбно мало и Ридра лишь имела на руках данные о том, что она занимается некими делами, о которых, почему-то, никто ни сном, ни духом. Лесной совет уже успел провести новое заседание и на него не пришла только королева, хотя её и звали. Являясь образцовой тёмной эльфийкой, Ридра понимала, что если кто-то темнит и редко показывается, то это не может быть к добру. При этом, казалось очень странным, что королева леса заявлявшая, что будет появляться на заседаниях, контролировать фракции и прищучит деятельность Ридры в совете, вдруг резко потеряла ко всему этому интерес, будто найдя для себя новое увлечение. Единственное, что смогли вызнать для неё принц Гинет со своей новой охраной и эльфами из фракции, что Алатиэль готовит какую-то экспедицию. Куда и зачем узнать не получилось, зато Манфинире удалось, на почве любви к приключениям, сблизиться с младшей дочерью королевы — Атланой. Самой Ридре, так же удалось вызнать у одного схваченного наблюдателя, что Атлана тоже состоит в скрытой фракции. Манфинире она дала чёткие инструкции по общению с ней, чтобы не сболтнула или спросила чего лишнего. В столице, тем временем, ширилась фракционная борьба между центристскими Танцующими и левым крылом королевской семьи — Тенями, Ферсис, казалось, почувствовала поддержку матери за спиной и решила более жёстко оспорить место ведущей фракции. Гинет и его Сторонники порядка решили занять выжидающую позицию. Когда вода начала становиться мутной от интриг всех сторон, Ридра решила начать действовать и либо попробовать заручиться поддержкой Элиот, тем самым сместив баланс сил к проимперским настроениям, либо ещё больше разобщить Танцующих и Теней. Но опять же, всё сводилось к реакции королевы. Она, казалось, не проявляла желания расторгнуть уже существующий договор с лордом Малекитом, но это отношение, которое она выказывала к нему и желанию встретиться, откровенно пугало Ридру, ведь, во-первых, лорд Малекит что, служка-солдатик какой, чтобы его вызывать когда заблагорассудится, а во-вторых, ей самой это могло выйти боком и наказание получит она, за допущение вольностей от вассального правителя. Внезапно, в её кабинет ворвался один гарнизонных гонцов и радостно продекламировал. — Госпожа комендант, мы смогли выяснить, что задумала королева! Принц Лириол разговаривал с главным следопытом Энлаэром и упомянул некую экспедицию, в которую он очень не хочет ехать. — Ридра даже поперхнулась вином, когда услышала, что планы королевы оказались масштабнее, чем она полагала. — Да вы смеётесь надо мной? Неужели возможности нашей разведки настолько ничтожны, что мы под носом не можем разглядеть планы единственной личности здесь, которую мы должны контролировать? — на эти слова, из приёмной, выглянул её секретарь и буднично проговорил. — Госпожа Ридра, вы же помните, что пока совет и королева не контролируются нами, то мы не можем расширить контингент в Атель Лорене. К тому же, Лорд Малекит писал, что послать сюда больше соглядатаев из дома Тени будет нецелесообразно, так как, королева Алатиэль была всегда верна своему слову и, пока что, верна Тёмной империи. — Ой да заткнись ты, кому как не мне знать, что приказал Глашатай войны, но ведь условия уравнения поменялись, чёрт возьми! Королева мутит что-то тёмное и это всем нам очевидно. Сейчас лучше займись проблемой портала в Свартальхейм и отправь туда грамотного чародея, а иначе, нам будет без разницы о чём спорить, так как я чувствую, что Алатиэль может выкинуть нас на мороз, как только почует слабость.                               ***       В последнее время, обычно весёлый главный следопыт пребывал в глубоких думах. Сначала, когда его запрос на расширение патрульной службы был удовлетворён, ему казалось, что с него, пока что, хватит каких либо свершений и можно снова окунуться в написание стихов, составление карт леса и записи эльфийской истории от сотворения мира, у него, всё-таки, был неограниченный доступ в королевскую библиотеку. Но, после той схватки с зверолюдами, в Энлаэре снова проснулась его старая жилка того честолюбца, что всегда шел по головам и постоянно ездил на войну. Ему вновь захотелось собрать большой поход, организовать игры в лесу, истребить одно-другое племя козлоногих и многое-многое другое. Осталось только придумать или найти повод для всего этого, нужно было договориться с королевой, но после той неожиданной беседы с ней во дворце, у Энлаэра пропало желание общаться с ней напрямую. Листая свой черновик для новой книги по истории, он, не поднимая взгляда на своих подчинённых, раздавал приказы по поводу печати приказов, бумаг для наблюдателей и новых идей для книг. — Хм, да, в этом параграфе нужно написать про эпизод создания орденов. Ринам, а ты быстро отнеси в казначейство эти расходные накладные о наборе новых отрядов в текущем месяце и не забудь сказать казначею Табсу, что пусть только попробует заикнуться, что мы тратим слишком много. — как только последний помощник покинул помещение, в кабинет, с важным видом, зашел дворцовый офицер, с оружием на поясе и просторной робе, что, скорее всего, скрывала изящные доспехи. Впрочем, он сам носил такое же, только у него был отличительный пояс следопыта. Энлаэр, хоть и являлся знатным позёром, не любил официоз и дорогие костюмы, по его мнению, аристократ должен был показывать своё происхождение только в бою. Взяв со стола конверт со своей личной печатью в виде свитка с изображением стрелы, он, наконец, подняв глаза, добродушно осмотрел посетителя. — Я, конечно, понимаю, что это грубость, по отношению к нашей королеве, но я, так сказать, немного занят сейчас и, кхм, Индил, я тебя позвал как представителя аристократии в терновой страже, чтобы ты, со всем уважением, передал это послание ей. Это очень важно! Не волнуйся, в письме нет ничего оскорбительного и я даже не запрятал там новых стихов. — Индил сощурил глаза и всмотрелся в лицо легендарного следопыта. — Я теперь понимаю, почему королева тебе всыпала, — посмеялся он, — Будь у меня такой подчинённый, что отказывается ходить на встречи и постоянно хохмит, то я бы его сослал к егерям, или того похуже. Давай сюда свои бумажки, передам, но это первый и последний раз.       Этим утром, в придворцовых конюшнях началась оживлённая возня. Со складов доставляли провизию, бумагу для записей, типовые доспехи и оружие для стражей, почти все из которых были либо привлечены к операции из отпусков, либо только набраны на службу. Получилось десять отпускников и ветеранов, и двадцать новичков, что, как раз, получили испытательное задание. Вызванные из отпусков сначала ворчали, но вскоре узнали, что задание исходит от самой королевы и причитания прекратились, а им на смену пришла готовность действовать. Новички же, были вне себя от радости, ведь, хоть их и взяли в элитные части, что служили во дворце, первым же заданием получить назначение от королевы, было великой честью и могло служить хорошим стартом для карьеры в войсках. Всей экспедицией командовал знаменитый фехтовальщик из королевской семьи — третий принц Карантир Песнь скорби, что превосходно владел парными клинками и луком, но, в мастерстве ближнего боя, всё же уступал принцессе Мариане, которая, только в силу своей взбалмошности, не шла служить в армию. С Карантиром было два телохранителя, которым, как и ему, готовили лучших лошадей. Телохранители были из рейнджеров, парень и девушка, у первого на плаще был позолоченный значок стражей пути. Сам принц щеголял блестящими серебром доспехами из хорошо подогнанных пластин и больше походил на высшего эльфа. Все, и зрители, и участники этих сборов, понимали, что раз в деле участвует аж принц, то задание очень и очень важное. На проводах, на главной площади перед дворцом, стояло несколько тысяч эльфов, вперемешку стояли ремесленники, солдаты и торговцы, только королевская семья стояла на отдельно выращенной площадке, где присутствовала Ферсис и её дети, Норфаниэль и участники от двух других фракций, главы которых не пришли. Все аплодировали Карантиру, что выезжал из ворот конюшен самым первым, его светлые волосы развевались лёгким ветерком, а на лице играла довольная улыбка. Карантир очень любил ходить в походы, но подходящих войн не было уже давно и он страшно скучал. А сейчас он шел в неизвестные земли и предвкушение сражений горячило кровь. Когда вся процессия выехала и построилась на площади, он развернул лошадь к своим сопровождающим и прокричал. — Мы не подведём мою мать и наше королевство! Когда мы вернёмся домой, то принесём великую победу нашей дипломатии и оружия! — ему в ответ раздались крики поддержки, а толпа взорвалась вздохами обожания, восклицаниями и пожеланиями удачи. Махнув церемониальным копьём в сторону главных ворот, Карантир передал его церемониймейстеру и трусцой направил лошадь к дороге, уже усыпанной цветами. Проезжая мимо королевской площадки, он остановился и помахал двум дочерям Ферсис, для которых был наставником и смерил подозрительным взглядом Норфаниэль, но, с уважением кивнув, продолжил свой путь. А уже выезжая с площади вновь остановился и обернувшись к сёстрам снова, громко выкрикнул. — Этот поход изменит всё, вот увидите!                               ***       Ферсис вскоре вернулась в свой особняк, что находился на холме в восточной части города. В дни, когда во дворце не происходило ничего важного, а таковых было большинство, девушка занималась творчеством, тренировками и чтением. Её картины были лучшими в лесу, а песни, что она писала на заказ для знатных семей, становились гимнами родов. Ферсис, была второй по старшинству, а замуж вышла как только достигла совершеннолетия и сама уже имела трёх дочерей и сына. Её дочери-близнецы, Фанинлиэт, Ферлиана, находились в учениках у Карантира и были его единственной отрадой, принц прививал им честь воинов, учил сражаться и колдовать, ему всё равно было нечем заняться без походов. Третья же дочь, Флор, была очень замкнутой и редко общалась со старшими сёстрами, она была чуть младше Атланы. Уже в своём возрасте, она считалась настоящим гением чтения следов и маскировки. Ферсис даже приказала построить ей лесной домик, в десяти километрах от Л’тэлиса. Там, Флор, в основном, и обреталась. Ей нравилась лишь компания бабушки и матери, остальные, как ей казалось, её не понимают и смотрят со снисхождением, что Ферсис списывала на возраст: «Вырастет и всё пройдёт», говорила она всем. Сын Ферсис, Фэлвит, погиб при невыясненных обстоятельствах на охоте, Энлаэр, что тогда расследовал дело, ничего не нашел и ей осталось только проклинать судьбу за несправедливость. Вторая дочь очень хотела быть как мать и иметь собственный клан, поэтому она называла всех детей на ту же букву, что и себя и взяла другое родовое имя. Главный род, род королевы, звался в честь её бывшего дома, из которого она происходила на Ултуане — Найтингейл, но во всех хрониках и книгах, для его упоминания, использовался кёнинг «Утренний свет», а оригинальное название помнили лишь старшие члены королевской семьи, и то, лишь те, с кем Алатиэль удосужилась об этом поговорить. Собственно, у самой королевы было несчётное количество кёнингов в литературе: Мать лесов, Белая сова, Сердце леса, Основательница, и так далее. Сейчас, её полным именем было: Алатиэль Утренний Свет и именем рода звали лишь её, детям нужно было заслужить его носить, либо заработать себе имя через свои свершения. Ферсис, например, до того как родила детей, звалась Искусницей, но родовое имя у неё теперь «Мьодскальди», в честь древних мифов Альфхейма.       Пройдя в основное зало, Ферсис позвала слуг, приказала приготовить ей обед и достать из погреба лучшее водопадное вино, которое перестали производить вскоре после, так называемой, «Трёхдневной войны», уже больше ста лет назад. Сегодня, у неё по плану было дорисовать картину «Вид на туманную рощу», которую она уже третий раз перерисовывала из-за элементов, что её не устраивали. К тому же, надо было посетить могилу Фэлвита ближе к вечеру, ведь сегодня был день его памяти. Чтобы скрасить время ожидания слуг, Ферсис ушла в длинную плетённую лоджию на третьем этаже особняка и решила поговорить через сообщение со своей старшей сестрой, но её отвлекла горничная, что, тихим голосом, доложила, что явился некий аристократ из Талсина и очень хочет встречи, она попросила ждать его в гостиной на первом этаже. — Кто такой, не назвался? Не думала, что у нас может любой мало-мальски родовитый дворянин может прийти к принцессе на встречу, притом, даже не уведомив о визите, хотя бы, за неделю до. Он что-то ещё говорил? — Да, он очень надеялся, что вы вместе с ним посетите госпожу Алатиэль. — после этих слов, Ферсис улыбнулась горничной и бросила ей снисходительный взгляд. — А он очень уверен в себе, мама даже с придворцовыми дворянами редко общается, а тут аж из Талсина заявился. Ну, тогда я удостою его своим присутствием, мне стало интересно.       Хозяйка дома, не скрывая скепсиса, спускалась на первый этаж, попутно принимая с подноса откупоренную изящную бутылку вместе с двумя бокалами. Ферсис прокручивала в голове имена аристократов из Талсина и поймала себя на том, что она и половины не помнит. — Ха ха, даже имени своего горничной не назвал, это можно считать грубостью. Дойдя до центральной гостиной и, наконец, узрев гостя, Ферсис остолбенела и побледнела, перед ней стоял её погибший отец, что должен был быть мёртв уже более двух тысяч лет. Выглядел он, точно так же, как и тогда: высокий, с заметной даже под одеждой мускулатурой, в глазах доброта и глубокая печаль, острые черты лица, широкий обруч на голове, что был отделан искусно отделан рогами великого оленя, а в густых чёрных волосах, что были немного неряшливыми, уже начинала пробиваться седина. За исключением грусти в глазах и седины, он никак не изменился. Заметив присутствие дочери, Орион встал с кресла и, неловко улыбнувшись, почти прошептал. — Здравствуй, дочь. Я понимаю твоё смятение от моего визита, да и то, что я жив, наверное тебя, ха, как бы это сказать… смущает! Вот. Я сам отлично помню ту злополучную огромную паучиху, что почти перекусила меня напополам и как я умирал на руках Алатиэль. Но, вдруг, я, примерно месяц назад или около того, очнулся в нашем семейном склепе, раны не было и я удивился, почему меня, как у нас принято не похоронили в корнях дерева, как и остальных там. Там уже я и, если простыми словами, ошалел от этой ситуации. Почему я жив? Сколько времени прошло? Где моя любимая, которую я перед смертью отпустил? Конечно, теперь, мне очень хочется забрать свои слова назад. Так вот, о чём это я… — договорить Орион не успел, ведь к нему с объятьями и слезами подскочила Ферсис, не веря в происходящее. — Папа! Ты дурак! Почему ты, сразу как это произошло, не дал нам знать? Я уже больше половины жизни живу без тебя, а ты, даже ВОСКРЕСНУВ, не удосужился не сказать ни мне, ни маме. — Ферсис беззлобно стукнула ему по груди кулачком и вдруг счастливо заулыбалась. — А хочешь, перед тем как мы пойдём к маме, познакомиться со своими внучками? А с моим мужем? — Нетерпеливость и радость пришли на смену шоку и непониманию, девушке хотелось посвятить вдруг ожившего отца в свою жизнь, которая с момента его смерти изменилась до неузнаваемости, ведь замкнутая и пугливая эльфийка давно в прошлом, а здесь и сейчас — уверенная в себе и уважаемая всеми королева искусств в лесах. — С удовольствием, Ферсис, с нетерпением жду, хоть мне сейчас больше всего и хочется увидеться с Алатиэль. — Орион рассеянно улыбнулся и в его глазах мелькнуло то, что Ферсис поняла как «Безумная страсть» и сама смутилась от этого, увидев такое на лице своего отца. — Я…Я долго тебя не задержу! После, я сразу отведу тебя к ней, договорились? — Договорились, веди!