Неизбежность

Дёрнувшись, желая броситься к матери, мальчик едва не вывалился из повозки, которая отдалялась все дальше и дальше от места кровавой расправы. Расправы над кем? Над женщиной, которая не хотела отпускать сына к разбойникам и дикарям. Глупое и до ужаса обидное стечение обстоятельств. Кто же мог предположить, что сам Энрик решил, запрятавшись среди беженцев, так дерзко и устрашающе объявить Маре войну. Теперь было точно ясно — бойне быть. Бедная женщина стала первой гражданской, павшей от рук нортов. Свидетели соврать не дадут, топор в неё кинул точно тот самый Энрик со шрамом. Горячая кровь, запятнавшая мостовую, тому доказательство, как и топор с посеребрённой ручкой, который остался торчать из ее головы. — Пустите меня! — отчаянно вскричал мальчик, когда в него вцепилось несколько пар рук таких же новобранцев. Они удерживали его от падения за плечи и ворот куртки, который сдавливал ему горло. — Ой, достал верещать. Пустите его, — лениво махнул рукой юноша с тёмными волосами и смуглой кожей. — Я этих слезливых криков уже наслушался, — протянул он, безразлично наблюдая за этой картиной. — Сам виноват. Хельга насупилась и посмотрела в сторону убитой женщины. Ее уже обступила толпа сердобольных горожан, со скривившимися лицами от созерцания столь омерзительного зрелища. Хельгу тоже передернуло и она отвернулась. И похуже видала. Вмиг вспомнилась Микаэла и подсобка марейского театра. — Чем ты думал, когда бросал свою милую матушку и шёл под знамёна нортов? — продолжил юноша скучающим тоном. — Тебе хоть четырнадцать-то есть? — он зевнул и придвинул к себе ногой свой кожаный рюкзак, выглядящий достаточно дорого. — Хватит, — грубо обратился к нему Порко, все ещё не отошедший от такого внезапного и неприятного события. — Чего ты добиваешься, придурок? — Приятно познакомиться, а я Картер! — темноволосый юноша обворожительно улыбнулся и протянул Порко руку, но тот не принял его рукопожатия. Рукава пиджака и рубашки Картера съехали и Хельга увидела красивую татуировку в виде оливковой ветви на его запястье. — Понял, — Картер не обиделся. — Ну, всей повозкой будем скорбеть по незнакомой женщине? Я уже готов плакать, даже платочек есть! А дальше что? По каждому встречному-поперечному реветь будем? И он ловким движением достал из кармана своего утеплённого пиджака белоснежную тряпочку, помахав ею перед новичками, которые неодобрительно следили за его действиями. — Больной, — покосился на него один из новобранцев. — Это была его мать. Мальчик выкрутился, освободившись от державших его рук, и бросился обратно к главной площади. Он выпал из повозки, едва не попав под копыта лошади, идущей позади. Со всех ног он побежал обратно. Слёзы вытирал сжатыми кулаками. — Да, была. Его мать, а не ваша. У вас всех лица такие перепуганные, будто там ваши мамани лежат, — фыркнул Картер и, потрогав себя по карманам, вытащил помятую пачку сигарет. Чиркнув спичкой, закурил, портя чистый горный воздух. — Почему смерти незнакомых людей вас так... Хм, задевают? Поморщившись из-за сигаретного дыма, Хельга задумалась. Строй повозок уже почти покинул город, но никто их не преследовал. Будто прочитав ее мысли, Картер поспешил вновь влезть туда, куда не просят. — Уже всем очевидно, что марейцы боятся нортов, — усмехнулся он. — С десяток солдат, служащих в этом жалком городишке, против целой колонны повозок во главе с самим Энриком? Никто за нами не погонится. Другие новобранцы уныло поглядели на Картера, которого вообще не впечатлила ситуация, произошедшая на площади. Через три повозки шумно спорили торговцы, жалуясь на высокую пошлину, а ехавшие на других телегах беженцы хранили тишину, боясь спровоцировать Энрика, который сел рядом с возницей. — И что мины такие кислые? Вы будто впервые труп увидели, — продолжил глумиться Картер. — Все идёт своим чередом, — и затянулся. Сильно, даже не закашлявшись. — А ты, я погляжу, веселишься, — заметил Порко. — Даже если бы не произошло того, что уже произошло, то не думаю, что все бы ехали сейчас на позитиве, как ты. — Ага. Я, как и ты, по всей видимости, не боюсь говорить того, что думаю, — Картер развёл руками. — Знаешь, мы с тобой похожи. Понимаешь, мне кажется, что ты... — Не сравнивай меня с собой, — процедил Порко. Стало ясно, что эти двое не смогут подружиться. Но вступать в открытую конфронтацию с кем либо было опасно. Лучше не рисковать и сохранять хорошие отношения со всеми. Хельга легонько пнула Порко, давая тому понять, что спор с Картером пора прекратить. Высокомерно ухмыльнувшись, Картер довольно отметил, что никто больше не осмеливался с ним вздорить. — Ты единственный, кому тут хватает смелости столь дерзко мне отвечать. Ты храбрый, как мне кажется. Это хорошо, — вмиг лицо Картера приняло достаточно серьезное выражение. — Все слишком относительно в этой жизни. Нет ничего черно-плохого и бело-хорошего. Видимо, ты это понимаешь лучше других. Нельзя было не согласиться, Порко и Хельга действительно знали эту истину намного лучше остальных. Хельге сложно было предположить сколько Картеру лет. Выглядел он ровесником Эда, да и по своей резкой откровенности ему не уступал. Осмотрев остальных, Хельга убедилась, что новобранцы ничего не стоят. Ни у кого из них не было никакой выразительной черты во внешности, за которую можно было зацепиться глазом и запомнить человека. Хилые, трусливые, какие-то вялые. Они едва сдерживали тошноту и были ужасно бледными. Как они будут сражаться, если так поникли, увидев всего одно мёртвое тело? Долго они не протянут. Оглядевшись, Хельга решила оценить окружение. Лес. Они выехали за город, оставив позади себя полуразрушенные стены Рондане и трухлявые избенки, с покосившимися крышами и настилами, стоявшие на опушке леса. Высокие сосны и ели окружили повозки. На ветках лежал подтаявший снег. С каждым пройденным метром его становилось все больше. Лошади двигались медленнее с каждым шагом. Хельга заметила, что они начали подниматься в гору. Потихоньку, под небольшим уклоном. Похолодало, причём ощутимо. Пар шёл изо рта при каждом выдохе, а дышать носом и делать вдох полной грудью становилось все сложнее из-за непривычки и разряженной атмосферы. Жители гор к подобному привыкли, а вот у людей с равнин и морского побережья это вызвало дискомфорт. — Ну, товарищи, знакомиться будем? — как ни в чем не бывало продолжил Картер. — Я Картер Фарих. Ровно как и вы купился на разбойничьи байки о жизни среди воителей с кровью богов. — Что ты несёшь вообще? — окрикнула его девушка из новичков. — Купился? Мы не купились! — Ясно, вы не совсем понимаете, во что ввязались, — горделиво сказал Картер. — Хорошо. Я проясню. Сконцентрировав своё внимание на дороге, Хельга слушала Картера вполуха. Повозки двигались через густой лес. Теперь снег полностью покрывал землю и не давал и травинке пробиться. Лошади ритмично цокали своими подкованными копытцами по раздолбанной петляющей дороге. Реку Ивинг Хельга не слышала, а значит та была далеко от их пути. Лошади действительно поднимались на возвышенность, фыркали, начинали уставать. Все-таки, повозки с людьми были тяжелыми. Возницы хлестали лошадей по спинам, подгоняя и ускоряя. — Вы явно ожидали чего-то другого. Приключения, достойного эпоса. Добрых разбойников с золотыми сердцами, которые грабят только богатых марейцев и помогают бедным. Всем бедным. И своим нортским семьям, и марейским беднякам. Потому что они такие... справедливые? — задал риторический вопрос Картер. — Норты грубые, вы могли это видеть, и жестокие. В них нет привычных вам моральных устоев. Они жутко религиозные и консервативные. Как в закрытой банке живут. Тяжко вам будет. Вы слышали их сказания? Вы же все на границе выросли, да, вам мамочки должны были перед сном рассказывать сказки про Скади, Фенрира и прочих ихних… Их богов. Так вот, то, что для вас было детской сказочкой, для нортов является чем-то... Хм, — Картер задумался, подбирая верные слова. Хельга заметила за ним один момент — Картер делает паузы между словами, будто не зная, как то или иное слово прозвучит. — Марейцы атеисты, а вот норты во всякие сказочки очень и очень верят. Всякая мистика-хренистика, магия местных ведьм, титанье волшебство — бр-р-р. Им не страшно убить, и умереть им тоже не страшно. А вам очень даже. Хельга с ним согласилась. Новичкам плохо будет в крепости. Это они с Порко прошли и огонь, и воду, и были готовы к жестокому быту нортов, а вот остальные — изнеженные белоручки. Религия для нортов была путеводителем по жизни. Атеистам и правда будет сложно это понять, но как можно жить в мире, где люди превращаются в гигантов, и не допускать возможного существования чего-то сверхъестественного? Не понимая, насколько магия действительно магия, Хельга решила, что к религиозной теме нужно будет отнестись с особым вниманием и полностью в ней разобраться. — Картер Фарих, — она протянула его имя. — Ты с востока? — Нет, незнакомка. Что тебя натолкнуло на эту мысль? — Картер хищно улыбнулся и рефлекторной поправил рукав пиджака на руке, где была татуировка. — Меня зовут Скади. Я так решила, потому что у тебя восточная фамилия, а ещё, — Хельге было неловко это говорить. Она не хотела выглядеть расисткой в глазах других, поэтому замолкла, так и не указав на темную кожу Картера. — Выглядишь ты иностранцем, — выкрутилась. Услышав ее имя, некоторые новички зашептались. — И где я выгляжу иностранцем? В Маре, на территории которой живут разные народы? Или в Нортхейме, границу которого мы только что пересекли? Я вырос в столице, Скади, и учился в военной академии. Ты стереотипно судишь, — надменно ответил он. — Из-за восточной фамилии я жителем востока не стану, как и тебя имя богини ею не сделает. Хельга раздраженно закатила глаза. Глаза. До этого она совершенно не обращала внимание на узкие глаза Картера, с тяжелым верхним веком и пушистыми ресницами. Теперь определить его национальность стало куда сложнее, вдруг он из Хидзуру? Над повозкой новобранцев повисла туча напряжения. Неохотно представившись друг другу, все ребята решили хранить тишину. Многие уже начали задумываться, а не спрыгнуть ли с повозки и рвануть обратно в Рондане, пока не стало слишком поздно. Они оглядывались, оценивали обстановку, но трусили и не хотели глупо выглядеть в чужих глазах. — Понятно, Картер Фарих, тогда извини меня, — безразлично произнесла Хельга. — Но позволь один вопрос. — Позволяю, задавай, Скади, — ее имя он неприятно проскрежетал. Порко внимательно следил за Картером. Выглядел он так, будто одним взглядом убить был готов этого самодовольного индюка. — Раз ты вырос в столице, то как ты можешь с таким знающим видом рассуждать о Нортхейме и его гражданах? — Хельга приподняла одну бровь. Будучи наполовину норткой, она знала крайне мало об этой стране. Может быть, в военной академии и рассказывали про быт других стран, но даже Милош и Заид не обладали подробными сведениями. Насчёт Картера начали закрадываться подозрения. — О! Хорошо, что ты спросила. Я умею превосходно анализировать и собирать информацию, — похвастался Картер. — Чтобы понять нортов, достаточно прочитать сборник их легенд. Конечно, в книжной лавке ты его не купишь, Скади, да и не зная нортского наречия не прочитаешь, но... Твоё счастье — ты скоро окажешься в самой большой нортской крепости, где все тебя быстро во все просветят. — А ты нортское наречие знаешь? — встрял Порко. — Ну, раз прочитал ту книжку. Картера передернуло. — Нортское наречие похоже на древнеэлдийский, а его поверхностно в академии преподавали. Порко хмыкнул. Он не верил ни единому слову это гада. — К чему все это, Картер? — спросил парень с редкой бородкой. — Смуту сеешь? — Да, — поразительно често ответил Картер. — Такой ответ тебя устроит? — Пф, если вести себя как ты, то друзей точно завести не получиться, — усмехнулась Хельга и скрестила руки на груди. — Я, может, и умею давать второй шанс, а другие как? — Мне не нужен второй шанс. Поверьте мне, в моем случае первое впечатление самое правдивое, — голос Картера едва заметно дрогнул, что не укрылось от Порко, который следил за каждым движением, самым маленьким жестом, Картера, ища его слабину. Ещё раз раздраженно закатив глаза, Хельга сжала кулаки. Давать второй шанс она не умела. Однообразный лесной пейзаж длился около часа, не меняясь. Ели, сосны, белки, снег — вот и все. За час езды нагружённые лошади успели устать. Лес постепенно перешёл в разросшиеся кустарники, а затем дорогу окружили пеньки и обрубки деревьев, на которых виднелись отметки рубки и следы от колуна, похожие на борозды. Перед колонной повозок теперь виднелось поле. На удивление ровное поле, после плавного подъема в гору. Про себя отметив, что раз снега на такой высоте лежат круглый год, то возделать это поле не получится, Хельга удивилась. А как же норты выращивают овощи? Другие их крепости располагались ещё выше и дальше в горах, а там точно ничего расти не будет. С ближайшей страной, то есть Маре, норты официально не торговали, а значит они никак не могли закупать зелень. Торговцев, которые ехали в повозке, не хватит, чтобы прокормить целую горную страну, любая нелегальная торговля была невозможна в таких масштабах. Много к Нортхейму вопросов. Хельга была уверена, что получит на все ответы. Рано или поздно, но она докопается до истины. Крепость Утгард стояла у подножья горы несокрушимой стеной, которую сложно будет взять штурмом. Ощутив прилив приятного волнения, Хельга не сдержала улыбки. Азарт пронизал сердце. Ее приключение началось. Мощные деревянные ворота с железной ковкой отворились перед колонной повозок. Въехавших на территорию крепости лошадей брали под уздцы и вели в нужном направлении, чтобы не создавать столпотворение. Воины в бобровых шапках и бригантинах выражали достаточное дружелюбие всем прибывшим, помогали беженцам слезать с повозок и разбирать товары купцам. Милош Шеппер затерялся во всей этой суматохе. Новобранцы покинули свою повозку, спрыгнув на грязную землю. Возле ворот собралось больше сотни человек и все голоса превратились в неразличимый гомон. Порко и Хельга, ощущая уже какое-то эмоциональное опустошение из-за переизбытка событий, никак не отреагировали на приезд на место исполнения своей миссии. Ни волнения, ни страха. Держались уверенно, выше всех остальных, но не выше Картера, который продолжал отстегивать хвастливые фразочки. Стало абсолютно точно ясно, что ещё в повозке Картер разговаривал с остальными не с целью хоть чуточку просветить их и подготовить к неожиданностям, а ради себя. Ради поднятия собственной самооценки и демонстрации явного превосходства. Картер смелее этих испуганных подростков, он умнее и решительнее. По крайней мере, именно так он и считал, что сильно отличалось от того, что думали о нем Порко и Хельга. Самодовольный, хвастливый, злобный. Не отдаляясь от своей группы, но отойдя на достаточное расстояние от них, Порко поспешил убедиться, что их с Хельгой никто не подслушает. Они оказались возле пристроенного к стене сарая, куда периодически оттаскивали мешки с крупой. Хельга заметила, что крупы немного и ее не хватит, чтобы всю крепость даже простым завтраком прокормить. — Что они едят? — скорее сама себя спросила Хельга, косясь на торговцев. — В такой мороз ничего расти не будет, кроме каких-нибудь ягод. Ими не наешься. — Может за горным перевалом есть местность, где что-то можно выращивать? — предположил Порко. — Это так важно? Вопросительно приподняв бровь, Хельга медленно кивнула. — М, да, вообще-то. Крепость большая, людей много и они все ещё прибывают. Да и армии нужны припасы, — она понизила голос до шепота. Порко пришлось подойти ближе, чтобы услышать ее. — Чем выше в горы — тем холоднее. Официально Маре не торгуют с Нортхеймом, а значит покупать продукты большими партиями они не могут. Нелегальные торговцы больше двух телег не продадут, потому что банально не увезут. Порко задумался. — Может, овощи они и не едят, — неуверенно произнёс он. — Рыбу можно ловить в реке или на озере. А охотиться в лесу. — Все едят овощи. И хлеб пекут тоже. Озеро на территории Маре, нортов туда пускать не должны, — Хельга нахмурилась. — В Рондане их же как-то пустили, — последовал едкий смешок. Хотелось завыть или закричать от переизбытка вопросов, на которые никто не спешил отвечать. — Мне кажется, нортов кто-то поддерживает. Со стороны, причем достаточно долгое время, — прошептала Хельга. — П... Йор, это важно. Мы должны подмечать каждую мелочь. Порко хмыкнул. — Ясно. Кстати, о мелочах. Как и когда встретимся с нашими... командирами? — тихо спросил он. — Не знаю. Пусть сами выходят на нас. Нам нельзя рисковать и выделяться. Будем как все, — решительно заявила Хельга. — Нам и так есть чем заняться. — И чем же? — Искать ответы на все вопросы. Разве не за этим мы здесь? — Хельга удивилась и ее голос сбился, став чуть громче. — Или я опять запуталась? — Нет, тише, ты не запуталась, — Порко в очередной раз огляделся по сторонам. — Давай проясним тогда, что будем делать. Точнее, с чего начнём. Хельга прикусила нижнюю губу, задумалась. Начинать нужно было с чего-то простого, с чего-то полезного и неопасного. Покосившись на Порко, она переменилась в лице и погрустнела. Это задание было крайне важно для него, ведь ровно тем же самым занимался отряд Воинов на Парадизе. Хельга понимала, что после той провальной операции на острове, на их маленькую разведывательную группу будут особенно рассчитывать. — Как ты думаешь, что делали наши, когда приплыли туда? — нахмурившись, спросил Порко. — Ну… На остров. — Изучали обстановку, — неуверенно ответила Хельга. — У них не было поддержки, которая сейчас есть у нас, да и информацией мы обладаем большей. — Я бы так не сказал, — усмехнулся Порко. — Мы почти ничего не знаем про нортов. Хельга почему-то улыбнулась. — Узнаем. Мы справимся, — она ободрительно похлопала товарища по плечу. — И через месяц вернёмся домой. — Ага, — слабо улыбнулся Порко. — Я ведь всяко лучше Райнера. Не позволю себе облажаться. Убедившись, что это задание для Порко несёт несколько личный характер, Хельга облегченно выдохнула. До тех пор, пока его сердце горит решимостью не подвести память брата и превзойти прошлого себя, ничего плохо не случится. Порко слишком сосредоточился на успешном выполнении поставленной задачи и ни за что не сдастся. А Хельга... Ей просто слишком сильно хотелось вернуться домой.

***

— О, если мои глаза меня не подводят... Это же, — Дирк не сдержал удивленного выдоха и без стеснения указал на пальцем на человека, чьё появление вызвало такую бурную реакцию. — Он выглядит таким... — Опустошенным, — договорил за него Кольт. — И потерянным. Райнер даже не обратил внимания на кандидатов, которые обсуждали его возвращение и пялились ему в спину. Переговаривались и простые кадеты, которые в этот момент тоже присутствовали в столовой и гремели ложками, царапали вилками донышки тарелок и громко двигали стаканы по столу. Дети были куда менее тактичными, говорили гораздо громче кандидатов, не совсем понимая откуда вообще он вернулся и почему выглядит таким усталым, едва ли на здорового человека похожим. Для кадетов Парадиз был адским местом, но несколько мифическим, не более чем книжным. Пятилеткам было сложно вообразить, что где-то далеко-далеко действительно существует этот демонический остров, населённый врагами той же крови, что и они. Им ещё недостаточно промыли головы военные, а рассказы родителей о демонах, живущих за морем, воспринимались как очень плохая сказка. К восьмилетнему Фалько и его друзьям это не относилось. Старшие кадеты понимали и знали куда больше, поэтому вели себя очень спокойно, стараясь сдерживать любопытство и не смотреть в сторону Райнера, подавая пример правильного поведения младшим, но на них те даже не глядели. — Райнер... — тихо промолвила Габи. — Он ведь вернулся настоящим героем с великой миссии, но почему-то такой печальный. Я не понимаю. Поговорить с кузеном ей не удалось. Увидев его ещё в коридоре, Габи радостно взвизгнула и хотела броситься в объятия родственника, но друзья ее удержали, ведь от Райнера ни на шаг не отходил приставленный солдат. — Интересно, когда объявят хоть что-нибудь, — задумался Удо. — Воины же должны были вернуться... Все, а видим только Райнера. Да и вообще! Какая-то чертовщина происходит, я ничего не понимаю! — Тише, нам скоро должны все рассказать, — произнёс Фалько. — Не думаю, что военные так спешат делиться всей информацией с нами. Мы же никто. — А! Это ты никто, а я кто! — Габи ударила кулачком по столу. — Мы ведь добропорядочные элдийцы, проходим подготовительную программу и станем защитниками — Воинами Маре, поэтому имеем право знать все, что происходит в нашей стране и мире. — Габи, ты конечно извини, но я не думаю, что мы настолько значимы для марейцев, чтобы они все вот так просто нам рассказали, — ответил Фалько, лениво ковыряя вилкой котлету. — Э-э, а в чем тогда смысл? — Габи насупилась. — Подожди-подожди, чем мы тогда отличаемся от других? Молчавшая до этого Зофия продолжила молчать. Удо проигнорировал подругу. Решив с ней не спорить, Фалько тоже смолчал в ответ. — Ребят, ну я же с вами разговариваю! Почему нам ничего не говорят! Воины вернулись после пятилетней операции на дьявольском острове, но мы не встречаем их, как подобает встречать героев! Да и вообще, тут только Райнер! Нет господина Йегера, госпожи Пик — они так-то почти три месяца назад на остров уплыли, но нам ничего подробного про это не сказали. А госпожа Энни? Господин Бертольд... Они где? Порко и Хельга тоже три дня назад куда-то исчезли и все молчат... — с каждым произнесённым словом голос Габи затихал. Она начала догадываться, что ничего хорошего, раз военные молчат, не произошло. Наверное, командование сейчас решает как обнародовать всю информацию для общественности. — Можете и дальше молчать. Я все поняла... У Райнера аппетита совершенно не было. Он ловил на себе косые взгляды, слышал своё имя, но все игнорировал. Его здесь не было. Ментально он застрял в ином месте. Воин не вернулся, а Солдат остался где-то там, далеко отсюда на дьявольском острове. Райнер возвратился пустым. Никем. После всех допросов в столице, он окончательно признал для себя, что совершенно не может здраво оценивать происходящее вокруг него. В невысокой темноволосой девочке у него с огромным трудом получилось узнать свою кузину Габи, повзрослевших кандидатов он вообще не помнил. Шумная столовая напомнила ему о беззаботных деньках в кадетском училище на острове. О Саше, которая вечно воровала чужие обеды, о Конни, который ее прикрывал, часто не думая, что виноватым могут признать именно его. Энни всегда принимала пищу в компании Мины Каролины за самым дальним столиком, а Бертольд оборачивался, чтобы посмотреть на неё. Райнер усмехнулся. Хорошее было тогда время. Прекрасная Криста помогала всем убирать тарелки, а Имир вечно ворчала, что не нужно быть добренькой прислугой для всех и каждого. Эрен, по своему обычаю, собирал вокруг себя целую толпу слушателей и рассказывал про то, чему научился и какие новые навыки он будет применять против титанов. Армина, который всегда был рядом с ним, такое повышенное внимание нервировало, Микаса держалась стойко. Виктория, любившая внимание, в такие моменты всегда старалась быть рядом с этой троицей, под неодобрительное бурчание Флока. Жан смотрел на всех, будто был выше этих подростковых пустых разговорчиков и сплетен, а добрый Марко... Аппетит пропал окончательно. Райнер зажал рот дрожащей ладонью и выронил ложку. Пик и Зик остались в столице. Они явно знали все, что происходит. Позволив себе лишь раз потерять хватку из-за новости об отце и брате, и то, никому не показав свою растерянность, Зик никак не изменился — остался собранным и непробиваемым. Исполнительная Пик тоже никак не поменяла свои взгляды, вернувшись с Парадиза. Глупо их сравнивать, ведь Райнер прожил среди тамошних элдийцев пять лет, а они всего-то пару месяцев пробыли просто на территории, не вступая с местными в контакт. Обрывки фраз: Нортхейм, отряд, разведка, война, титан, подготовка, Йевинн... Доносились до ушей Райнера, когда его везли из столицы в родной город. Причём тут Йевинн? Виктория же на Парадизе. Не почувствовав никакого трепета перед долгожданной встречей с семьей, Райнер очень испугался. Ему придётся учиться жить заново. Вновь воспитывать в себе Воина, убивая Солдата и все воспоминания, которые оскверняли его память. Статьи ложились тёмными чернилами на страницы газет. Уже завтра все заголовки будут пестрить громким объявлением — началась война с Нортхеймом. По всей стране разнесется эта весть. Нортхеймцы убили женщину в пограничном городке, а до этого, кто бы мог представить, устраивали засады обозам и грабили марейские деревни. Газеты скажут, что милостивое правительство дало этим дикарям время исправиться, одуматься, но горные неучи не смогли принять такой дар и продолжили пользоваться снисходительностью великой страны. За такое нужно карать. Решительно и показательно. Настраивали радиосвязь, мобилизовали войска, а маршал Калви даже в лице не изменился. Остался все таким же скучающим и безразличным. Так и не скажешь, что совсем скоро этот человек возглавит армию и поведёт людей на убийство.