Неизбежность

С высоких гор она спустилась в первый день растущей Луны. Погода благоволила, милостивые боги не окутали лес туманом, не накрыли метелью. Яркое солнце не грело, мороз легонько щипал сухую кожу. Спрыгнув с дерева, Хельга мягко приземлилась в полуприсед и коснулась рукой до елового ствола, придерживаясь. Лишь чудом ей удалось не измазаться в смоле, когда она взбиралась вверх, чтобы взглянуть на лес с верхушки дерева, и быстро спускалась, царапая лицо ветками и иголками, оставившими красные росчерки на щеках и подбородке. Лук и колчан, закреплённые за спиной, ей лишь мешали — она совершенно не умела пользоваться этим оружием, но носить его приходилось. — Чтобы научиться хорошо стрелять, нужно стрелять по движущимся, живым целям, а не по бумажным кружочкам, — нравоучительно обратился к новобранцам Энрик. — Железный лес и ущелье по ту сторону горы это прекрасные места, где можно попрактиковаться в этом деле. Хельга аккуратно ступала на хрустящий снег, проваливаясь по колено, и плавно спускалась с горы к озеру. Она вслушивалась в треск веток, перехруст снега под подошвой своей обуви, подмечая каждый, даже едва слышимый шелест. В лесу никогда не было тихо. Казалось, что Хельга слышала даже биение своего неспокойного сердца в груди. — Можете стрелять по зайцам, белкам, птицам, кабанам, марейским солдатам, лисам и волкам и ещё раз белкам, — довольно продолжал Энрик. — Но вот медведям ваши стрелы только пузо почешут. Их даже дробь не всегда берет. Заячьи следы отпечатались на снегу дугой от куста. Хельга, подобно хищному зверю, последовала по ним. Чистый снег мерцал на солнце и даже не собирался таять. Хельга растерла замёрзшие щеки, тем самым потревожив маленькие ранки, которые не успели зажить достаточно, чтобы вновь не закровоточить. — Огнестрельное оружие вам ни к чему. Лишь дичь распугаете и шум наведёте. Ружьё Хельге не помешало бы, ведь Энрик запретил возвращаться с пустыми руками. Сказал, что ежели вернутся без дичи, то погонит он горе-охотников с крепости. Правильно взять лук у Хельги не получалось, мешал сломанный палец. Ко всему прочему, она не понимала как натягивать тетиву и целиться. С ружьями и пистолетами все было проще — они надёжные, как марейские часы. Разве что шумные для охоты в лесу. — Природа дикая, опасная, но вы люди, а значит она вам подвластна. А вот капканы и волчьи ямы нет! Если попадёте в ловушку, то пеняйте на себя сами. Хельга не знала, где именно расположены капканы и ловушки, поэтому шла внимательно, обращая внимание на неестественно лежащий снег. В ее планы совершенно не входило падение в волчью яму или нога, попавшая в капкан. Благо, норты не закопали мин, которые им предоставил Средневосточный союз. Жители холодный гор вели войну по своим правилам. — В ущелье поведут через подземные туннели, — сообщил Порко. — Это мой единственный шанс попасть в них легально. — Хорошо, тогда задание по проникновению в Рондане беру на себя. Полусожженный город заняла марейская армия, готовясь к осаде крепости. Заид Новак отдал чёткий приказ — попасть в Рондане и передать командиру Магату послание. Металлический портсигар, в который Заид сложил несколько листов с зашифрованным сообщением, Хельга спрятала в голенище сапога. Следы вывели ее на небольшую поляну, где одного из зайцев держал на прицеле охотник из Утгарда, сидевший на корточках в двадцати метрах от зверей. Второй заяц, не ставший его целью, спокойно протирал лапкой мордочку. — Не шуми, — прошептал Хельге охотник, услышавший ее приближение. Острый слух его не подвёл, он по шагам понял, что крадётся не враг. — Спугнешь их. Он лишь мельком взглянул на Хельгу, чтобы убедиться в том, что она вооружена. В этом лесу ходить без топора или лука опасно и глупо, особенно после того как марейцы засели в Рондане и стали патрулировать территорию возле города. — Двоих одним выстрелом не подстрелишь, — тихо ответила ему Хельга и присела рядом. — Я Скади из новобранцев Энрика… — Славно, молодая Скади, тогда целься во второго, — хмыкнул бородатый охотник и чуть ослабил тетиву. — Один мне, один тебе. Да рассудят нас боги, все честно. — Я не умею стрелять, — просто сказала Хельга и пригляделась. — Но могу убить зайца иначе. Охотник странно покосился на неё. Его шапка из лисьего меха чуть съехала на глаза, но он ее не поправлял. — Носишь такое громкое имя и не умеешь стрелять? — удивился он. — Я же сказала, что убью зайца иначе. Спорим? — в голосе Хельги промелькнуло раздражение. Они теряли драгоценное время. — Ладно. Если убьешь зайца и не спугнешь мою добычу, то проси всего, что хочешь. Но я сомневаюсь, что у тебя получится, — повёл плечом он и вновь натянул тетиву. Хельга вытащила из кармана куртки маленький метательный ножик, который честно выиграла в карты, и приметила траекторию его полёта. Покрепче ухватив нож за насечку, она поняла, что находится слишком далеко от цели. — Ты издеваешься? — спросил охотник. Хельга промолчала. Тихо крадясь вперёд, она приблизилась к зайцам достаточно, чтобы попасть. Кивков головы подтвердила охотнику свою готовность. Зайцы, уже надумавшие отправиться дальше по своим лесным делам, опомниться даже не успели, когда точно в глаз одного из них прилетела стрела с трехлезвийным наконечником, а шкуру второго пронзил метательный нож. Хельга встала на ноги и удивлённо посмотрела на то, как белая заячья шкура пачкается в крови, заливая ею снег. Заяц отчаянно бил лапой в конвульсиях несколько секунд, прежде чем застыть, умерев, как умирает любая дичь. Однажды в детстве Хельга видела, как курицам рубят головы — это зрелище ее впечатлило в плохом смысле, лишив аппетита на несколько дней, но перестать есть мясо после этого она не могла — заставляли, да и сытным оно быть не перестало. На рынке в гетто потрошили рыбу, ощипывали птиц, а в холодную зиму однажды жарили крыс. Хельга выросла и больше не жалела скот, специально выращенный на убой. Этот лес зверям не принадлежал, как считала Хельга, его хозяевами были норты. — Молодая Скади, кто тебя научил так криво кидать нож?! Позор твоему учителю! Это тебе не топор, чтоб наотмашь бросать! — разозлился охотник. — Могла и получше прицелиться. Кому ты теперь этого зайца, с шкурой повреждённой, продашь? Своего зайца он взял осторожно, чтобы не запачкать кровью. Стрелу вынул, шею веревкой обвязал, чтобы замедлить кровотечение, и за лапы на пояс себе повесил. Хельга присела на корточки и с хлюпающим звуком вытащила ножик из тушки животного. Руки испачкала горячей кровью, которую тут же вытерла о снег. — Вы проспорили, — напомнила она охотнику. — Пускай и некрасиво, но я его убила. — Тц, больные вы все у Энрика. Чего ты хочешь? Хельга задумалась. Она внимательно посмотрела на одежду охотника, подмечая, что выглядит она недёшево. Наверное, шкуры животных действительно стоили дорого, раз он мог себе позволить так одеваться. Хельгу пронзил укол совести, а ведь плащ с соболиным мехом она украла у кого-то, кто честным трудом на него заработал. Но она сразу же успокоила себя тем, что не украла, а забрала у врага, а не честного человека. — У Вас есть украшения? — спросила она. — Есть, — помедлив, ответил охотник. — Обобрать меня хочешь? — Нет, просто взять то, что мне полагается, — дерзко ответила она. — И не думайте меня обмануть. — Тюр мне свидетель, я даже и помыслить не мог, — произнёс охотник. Его не впечатлила наигранная напыщенность Скади. Чтобы не переходить дорогу людям из отрядов Энрика, он послушно снял с указательного пальца широкий перстень и протянул его девушке. — Серебро. Пойдёт? У Хельги глаза заблестели от вида красивого украшения. Она бережно взяла его и принялась разглядывать. Потемневшее серебро, а в центре на зелёном камне было вырезано дерево. — Это мировой ясень, древо Иггдрасиль, — пояснил охотник. — Древо Девяти, под которым спит Первый Великан Имир. — Ого, — протянула Хельга и спрятала украшение в карман, где лежал армейский жетон, и надёжно закрыла его пуговицей. — Спасибо. — Носи с гордостью, — напоследок бросил ей охотник. Он фыркнул. Ушёл, не распрощавшись со Скади. Не она такая первая безбашенная, кто пойдёт в дичь ножи метать, и не она последней будет. В Энриковых отрядах отморозков со странностями хватало, хватает и хватать будет. По мнению охотника, далеко не все новобранцы умели уважать оружие, не понимая, что надо чтить предков и охотиться по их обычаю, не причиняя лишней боли дичи. Оставшись одна, Хельга вздохнула. Кольцо она не для себя заполучила. Не без брезгливости взяла зайца за уши и продолжила свой плавный спуск с горы, оставляя за собой кровавый след. С зайца капала кровь, ее чуяли лисы, но за человеком идти боялись.

***

Возле озера снега не было. Запах гнилой листвы, пожелтевшей травы и тины резко ударил в ноздри. Под подошвой захлюпала мокрая земля, когда Хельга приблизилась к берегу. Она ощутила прохладу, исходящую от воды, хотя озеро не было покрыто льдом. Аккуратно наступив в воду, замочив сапог, она выглянула из-за кустов и огляделась. По ту сторону озера, напротив неё, продолжались бескрайние лесные заросли и едва виднелась гидроэлектростанция, по всей видимости не работающая. С боку, то есть по правую руку, над озером был город. С берега не было видно того, что происходит в Рондане. Хельга прищурилась из-за закатного солнца, скривила лицо от ярких лучей. Нежно-голубое небо, без единого облака, перетекало в бледно-розовый шёлк на горизонте, почти прозрачный, а само солнце пылало оранжевым диском, догорая последнии часы. Хельга обеспокоилась; возвращаться по темноте в крепость через лес было просто невозможно. Носком сапога Хельга выкопала небольшую ямку, куда положила кролика и несколько ножей. Лук оставила тоже, наконец-то избавившись от ненужного оружия. Все запрятанные вещи припорошила листьями и мокрой травой, чтобы хищники не почуяли крови. Удостоверившись, что все сделано правильно, Хельга направилась вглубь леса, чтобы дойти до дороги, откуда можно будет сделать крюк и обойти город, чтобы попасть в него с главных ворот, со стороны Маре. Опасаясь нарваться на патруль или разбойников, она шла быстро, периодически озираясь по сторонам и реагируя на каждый шорох. Обходя город в пятиста метрах от него, Хельга внезапно осознала, что ни о чем не думает. Просто машинально выполняет приказ — доставить послание. А в голове пустота… Она остановилась и посмотрела вглубь леса, откуда не просвечивалось солнце. В полутьме и природной тишине Хельга впервые ощутила, насколько сильно она устала. Не физически, а морально. Ей надоело притворяться, обманывать саму себя и жить с постоянным волнением. Она засыпала с тревогой на душе, просыпалась растерянной, вела себя на тренировках отчаянно, избавляясь от накопившихся негативных эмоций через боль. Свою и чужую. — Я хочу домой, — прошептала Хельга, прислонившись лбом к дереву. Сырая кора испачкала ее кожу. Хельга провела рукой по лицу, смахивая кусочки древесины и застывшие на ранках кровинки. — Ты долбанутая! Хватит толкать меня! — послышался озорной голос откуда-то издалека. Хельга дёрнулась с места и рванула вперёд, на звук. — Я маме расскажу, что ты сам первым толкаться начал! — Не поверит она тебе, дура! Помимо детских голосов, Хельга услышала блеющих овец. Небольшое стадо, судя по всему. Лай пастушьей собаки гулко разнесся над верхушками деревьев. — Эй! — крикнула Хельга и огляделась. — Помогите! На помощь! Голоса затихли, но овцы продолжали блеять, а собака лаять. Ориентируясь на это, Хельга продолжила бег. Она не успела притормозить на скользкой земле и упала на тропинку прямо перед двумя детьми, держащими наготове палки, чтобы защищаться в случае чего. Ступня Хельги неестественно повернулась в бок. Девушка сдержала вскрик, прикусив щеку до крови. — Ты кто?! — испуганно закричала несуразная девочка в прохудившейся шубке. — Арнольд, а ну ко мне! Пятнистый пёс весело завилял хвостом и принялся ластиться к Хельге, которая села на колени и принялась растирать ушибленную ногу, надеясь, что это не вывих или перелом, а растяжение, боль от которого стерпеть при ходьбе она сможет. — Арнольд! Арнольд, ты чего не слушаешься?! — завопила девочка. — Да будет тебе, Янка, — отмахнулся мальчик. — Арнольд не дурак, к нортам не полезет. А ты кто? — спросил он, посмотрев на Хельгу. — Молчи, Филлипко, молчи! Сплюнув кровавую слюну, Хельга взглянула на детей. Ее внимание привлекли белые повязки на их руках, символизирующие то, что они гражданские марейцы с территории, занятой армией. Видимо, они одни из уцелевших во время погрома в Рондане. — Меня зовут, — Хельга осеклась. Она не видела никаких причин лгать этим детям насчёт своего имени. — Йевинн. Я сбежала из Утгарда! Я… Мне нужно попасть в Браску, чтобы уехать подальше от войны и этих проклятых гор. — До Браски три часа пешком по тракту. Дойдёшь, — хмыкнула Янка. — Может ещё и на вечерний поезд успеешь. — Янка, Янка, но ведь на вокзале тоже военные… — Молчи! Хельга изобразила отчаяние. — Я не дойду. Ночью волки напасть могут, — произнесла она. — И разбойники. Кряхтя, она поднялась с земли и принялась медленно разрабатывать ступню. Дети видели, что она прикусила губу и сдерживалась, чтобы не показывать им, что ей больно. Янка скептично отнеслась к истории этой беженки, но действительно, с травмой она до ближайшего города с вокзалом не дойдёт. — Военные тебя не отвезут, — недовольно сказала Янка. — После резни в Рондане около пятидесяти человек в живых осталось… Мы полезны солдатам. Будешь с нами в городе куковать. — Вас не эвакуировали? — удивилась Хельга. Насколько она знала, по законам международной конституции, армейские обязаны вывозить из города всех детей и пожилых людей, когда в нем намечаются военные действия. — Эта солдатня разжечь печи может? Нет! Скот они сами заклят? Нет! — возмутился маленький Филлипко. — Мы им воду носим, на кухне помогаем! — Филлипко, цыц! — Янка отвесила ему подзатыльник. — Разве тебя не берет гордость от того, что ты помогаешь сильной армии нашей великой страны? — А батька говорит, что… — Ну не при ней же! Хельга закатила глаза. Их болтовня успела ее утомить. Похлопав себя по карманам, она вытащила перстень и показала его детям. — Думаю, военные согласятся нас подвезти до Браски, если мы их подкупим. Это серебро. — Ого! Янка, смотри! — глаза Филлипко засияли. — Оно же настоящее? Хельга кивнула. — Идём, а то овцы разбегутся, — недовольно произнесла Янка. Она нахмурилась, обдумывая как поступить. С одной стороны, если помочь беженке и провести ее в город, то можно подмазаться к ней и вместе подкупить военных, чтобы покинуть опасную зону и обеспечить своей семье безопасность подальше от границы, но с другой… Янка сомневалась. Девушка, представившаяся Йевинн, не выглядела слишком несчастной и истощённой жертвой дикарей нортов. Хельга шла за детьми, прихрамывая и чувствуя, что боль отступает. Они вышли на тракт. На обочине дороги в грязи лежала разломанная телега, одно из колёс которой укатилось в овраг. Рядом с ней разлагался конь, его внутренности клевал ворон, разместившийся на торчащих рёбрах. Клюв птицы перепачкался в крови. Хельга с омерзением несколько секунд смотрела на эту картину и отвернулась лишь тогда, когда заметила паразитов, копошившихся в кишках лошади. — Как ты попала в Утгард? — между тем спросила Янка. Шесть овец, подгоняемые собакой, послушно плелись за детьми. — Обстоятельства вынудили, — без подробностей ответила Хельга. — А вот наш дедушка сказал, что в городе ловить нечего, бросил хозяйство и ушёл в крепость недели четыре назад! — воскликнул Филлипко. — Агр! Ты много болтаешь, бестолковый, — огрызнулась Янка. — А ты, Евин… — Йевинн, — поправила ее Хельга. — Йёвин, я пасу коров и овец всю свою жизнь. И знаю всех девчонок с округи. Ты не местная, — обернулась к ней Янка. — И имя у тебя, как у нортской клуши. Хельга поперхнулась. — Мой дом далеко от сюда… И я не нортка. И вообще, это у вас имена странные! — Я Филлип, — пробурчал мальчик и опасливо покосился на сестру. — А она Гайяна. Мы же деревенские, вот и кличем друг друга, как вздумается. Хельге было и так ясно, что эти гнилозубые дети выросли в глуши. — Слушай сюда, Эвин, мы не верим тебе, но в город проведём, — хмыкнула Янка. — Тебя на подходе подстрелят, если без белой повязки у стен появишься. Но это… Кольцо давай! Это гарантия, что ты нас не обманешь. Перстень Хельга отдала сразу, как и планировала. Ей невероятно повезло, что она встретила именно этих детей и ей не пришлось прикладывать никаких усилий на уговоры. — Это Иггдрасиль, древо… — Да знаем мы! Мамка рассказывала, что под деревом этим титан спал, а к нему Дьволица Имир пришла, чтобы силу его, в обмен на жизнь свою, попросить, — с отвращением произнёс Филлипко. — О! А ты слышала, что в этом лесу ведьмы живут? — Чего? — у Хельги нижнее веко дёрнулось. — Ты точно не местная. Абсолютно, — кивнула Янка. — Сколько тебе лет? — Пятнадцать, — ответила Хельга. — В середине лета исполнилось. Янка потупила взгляд. Некоторое время шла молча, прежде чем вновь заговорить. — Мне тоже пятнадцать.

***

Братские могилы закопать не успели — в них, облепленные мухами, разлагались обугленные тела жертв погрома. Янка и Филлип делали вид, что их никак не волнует эта картина, хотя в ямах лежали их знакомые и соседи. Они просто были благодарны случаю, что не разделяют их судьбу. Хельга смотрела на трупы с отвращением. И ужасом. Когда ветер принёс стойкий запах гниения, она едва сдержала рвотный позыв. Этот мир жесток, в нем нет ничего прекрасного. Сколько бы она не пыталась убедить себя в обратом — это так. Узрев лишь малую часть последствий разгорающейся войны, Хельга поняла, что чаша весов со всем светлым и хорошим никогда не перевесит ту, на которой лежит насилие, боль и несправедливость. — Когда норты в городе… Ну бить всех начали, мы всей семьей в подвале спрятались, — глухо сказал Филлипко. — Маменька маленькую Софью все к себе прижимала, а та так плакала… Хельга, находясь под впечатлением, лишь кивнула. Одно дело читать об ужасах войны в учебниках и слушать от солдат, а другое видеть все своими глазами. — Мы почти пришли, — сурово оповестила их Янка. Стены города были покрыты копотью. Хельга увидела двух караульных, которые направили винтовки на подходящих к городу детей. Она сняла капюшон и уверенно посмотрела на них. — Скажи им, что я Хельга Йевинн, — попросила Хельга Янку. — Пожалуйста. — Так Йовин это не имя?! — Йевинн это фамилия, — раздраженно процедила Хельга. — То есть тебя зовут Хельга Йэвинн? — уточнила Янка. — Ну имечко у тебя прям нортское. Военные на стенах начинали нервничать. Они видели белые повязки и помнили ребят, ушедших пасти овец, но девушку в плаще они не знали. Мало ли нортка, взявшая детей в заложники. — Оно звучит, как нортское, это факт. Янка согласилась с ней и свистнула, подзывая к себе собаку и овец. Шаг за шагом, они приближались к городу. Остановились у закрытых ворот, когда караульные спросили у Янки про их спутницу. — Она сказала, что ее кличут Хельгою Евин! — приложив грязные ладони к лицу, крикнула Янка. — Сбежала, мол, из Утгарда, говорит. Ворота им отворили. Первым делом часовые позвали начальника караула, который явился лишь спустя десять минут, после того, как ребята с Хельгой вошли в город. Командующий караульным отрядом Гаррет, больше похожий на нортского разбойника в марейской форме, Хельгу знать не знал, даже не слышал, что в армии есть кандидатка с таким именем. Служащему на границе знать этого и не полагалось, но его предупреждали, что к городу может подойти человек, представившийся разведчиком из отряда особого назначения. Пустить такого следовало, а затем потребовать показать опознавательный знак. — Так ты элдийка! — ужаснулась Янка и попятилась от неё, крепко взяв Филлипа за руку. — Лучше бы ты норткой оказалась! Ее лицо некрасиво скривилось от отвращения. — Я думал, что ты нормальная, — погрустнел Филлипко. — Лгунья, кровей имировых. Все вы одинаковые! — Я нормальная, — оскорбленно оскалилась Хельга, приобняв себя за плечи. Командир Гаррет недовольно сверлил Хельгу взглядом. Она показала ему армейский именной жетон с выгравированной ракушкой, знаком семьи Тайберов, доказывая, что является кандидаткой. — Не украла? — скептично уточнил Гаррет, повертев в руках жетон, без всяких царапин и следов ржавчины. — Новёхонький он. Хельга не совсем поняла связь. И краденное может выглядеть плохо. Она промолчала, решив не говорить военному, что бережно относится ко всем своим вещам. Жетоны заменяли служащим элдийцам удостоверения, которыми пользовались на территории гетто. — Он мой, сэр, — уверенно произнесла Хельга. — Можете у командира Магата спросить, я не вру. Мне нужно передать ему послание от командира разведки. Лично передать, — и сделала акцент на последнем предложении. Гаррет цокнул языком. Воспринимать разодетую в меха девчонку, как элдийку, у него не получалось. — Что за тон, кандидатка? — проскрежетал военный. — Следи за своей речью. Хельга сконфуженно посмотрела на него, прищурив один глаз. Пожалуй, она действительно переборщила с настойчивостью и неверно подобрала слова. — Нет командира Магата в городе. Уехал он, — Гаррет махнул рукой, подзывая Хельгу следовать за ним. — А ну сюда, за мной иди. Напоследок взглянув на Янку и Филлипко, Хельга грустно улыбнулась им, на что те лишь сильнее скривились и показательно отвернулись. Хмыкнув, Хельга про себя лишь отметила, что зря играла в добренькую и могла бы оставить красивый перстень себе. Командующий караульными повёл Хельгу через погорелые здания. Обугленные доски рассыпались прямо под ногами, а сажа пачкала землю и нетронутые строения. — Позвольте обратиться, сэр, — спросила Хельга и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Где сейчас командир Магат? По предположениям старшего офицера Новака… — Тебе говорить позволяли? — предостерегающим тоном, осадил ее мареец. — Не забывайся, как тебя там, кандидатка. Думаешь, что раз в особый отряд вошла, то теперь все тебе можно? — Никак нет, сэр, — сдавленно ответила Хельга. — Вот-вот. Нет здесь твоего Магата. Отбыл он утром в Браску. К ночи, говорят, вернуться с батальоном элдийским должен, — нехотя ответил Гаррет. — Ждать его будешь, понятно тебе? — Так точно. — Вот ему жетон покажешь, да послание отдашь. Мне голову не морочь, — продолжал раздражаться он. Гаррет привык скидывать свои обязанности на подчинённых, а ответственность на старших по званию, поэтому всю возню с прибывшей шпионкой-кандидаткой он тоже решил переложить. — Позовут тебя, когда Магат воротится. А пока отсидишься, нечего тебе лицом светить, раз шпионка ты… Караульный Гаррет отвёл Хельгу к покосившемуся кирпичному зданию, где решено было организовать полевую кухню. Густой дым нескольких печей валил из частично поврежденных труб. — Пока ещё не все в город прибыли. С пропитанием туго, — зачем-то сказал он ей. — Не ленись, приказ это, помоги тут со всем. Гаррет отворил скрипящую дверь, выпуская из кухни запах жареных овощей и копоти. — Эй, ты, под твою ответственность! — скомандовал он и протолкнул Хельгу в душное помещение. — Так точно, сэр! Моментально отреагировав на приказ, Кольт вскочил с табуретки и откинул нож в ведро с очищенной картошкой. Убедившись, что вернувшаяся шпионка теперь не его забота, Гаррет захлопнул за собой дверь и поспешил вернуться к своим делам, от которых его нагло оторвали, и оставил кандидатов наедине. Первое мгновение Хельга не могла осознать — Кольт здесь. Рядом. Она удивлённо и непонимающе смотрела на него несколько секунд, прежде чем совладать с собой и броситься к нему в объятия. Кольт обнял Хельгу крепко, сильно прижав к себе, отчего та потеряла равновесие, но была удержана за плечи нежным касанием. Не до конца отдавая себе отчёт в том, что делает, Кольт потянулся к губам Хельги. Ласково коснулся ладонью ее подбородка, чтобы приподнять лицо, и поцеловал, выражая свою тоску и тревогу. Поцелуй мягкий, медленный, до головокружения чувственный. Хельга ответила на него, передавая свою печаль и грусть. Ее губы сухие, обветренные, холодные, а у Кольта тёплые и мягкие. Про себя Хельга отметила, что целоваться с ним одно удовольствие и даже тысячи таких поцелуев ей не хватит, чтобы привыкнуть к ним. — Я смотрю, а тут ты… — на выдохе произнесла Хельга, отстранившись и взглянув ему в глаза. — Деловой такой сидишь, картошку красиво чистишь… — Вот скажешь тоже, как я могу «красиво» чистить картошку? — с улыбкой на лице ответил Кольт. Прежде чем сказать что-то в ответ, Хельга умилённо свела брови, любуясь его искренней и светлой улыбкой. На сердце наступил покой. — Знаешь, я много что говорю, но в отношении тебя это всегда чистая правда, — серьезно сказала она. — Я скучала. Порывистый, судорожный вздох сорвался с губ Хельги и вызвал неоднозначные, но будоражащие чувства у Кольта. Он поцеловал ее вновь, на этот раз более пылко. Холодными руками Хельга коснулась его шеи, будто щекоча, повела пальцами вверх, чтобы зарыться ими ему в волосы. Обрадованный такой внезапной встречей, Кольт не хотел выпускать девушку из объятий. Они не виделись всего лишь две недели, но чувствовалось это расставание, словно бесконечно тянущийся год. — Добрый вечер, кстати, — прошептала Хельга, прижимаясь к нему. — Привет… Прислонившись к груди Кольта, она почувствовала как беспокойно и громко билось его сердце. — Почему ты здесь? — тихо спросила Хельга. — Неужели военные решили, что и кандидаты должны участвовать в осаде Утгарда? Кольт провёл рукой по ее тёмным волосам, легонько распутывая спутанные прядки. — Они хотят проверить нас в действии. Возможно, после осады выберут наследников для передачи силы Девяти, — ответил он. — Считай, что это как итоговый экзамен. — Я уже устала от проверок, — проворчала Хельга. — Давай о чем-нибудь другом поговорим? Кольт отступил на шаг, чтобы посмотреть на Хельгу. Его поразил ее внешний вид. Меховой плащ и утеплённый кафтан смотрелись непривычно, что неудивительно, ведь в гетто никто такого не носил. Кольт обеспокоенно всмотрелся в лицо Хельги, покрытое мелкими царапинами. — Не пялься, — смутилась Хельга. — Что со мной не так? — Тебя явно… Не просто на экскурсию туда увезли, — грустно заметил Кольт. — Что произошло с тобой в крепости? Хельга пожала плечами. Она отошла в сторону, прихрамывая, и облокотилась о столешницу. — Много чего. Меня туда как разведчицу отправили. Приказали вступить в отряды местного разбойника, — сказала она. — Он нас тренирует. Порко, к слову, тоже в отрядах. — Я думал, что разведку поручат профессионалам, кому-нибудь из армейских, а не тебе. Ты же кандидатка в Воины, а не шпионка, — Кольт встал напротив неё. — Как по мне, то это бессмысленно. Хельга хмыкнула. — Я поменяла своё отношение насчёт некоторых вещей… Раз приказывают, то я должна исполнять. Мне так стало проще, не так, как раньше, когда я сомневалась и задумывалась, — призналась Хельга. — Мои домыслы ничего не изменят. Огорчённо посмотрев на неё, Кольт лишь кивнул. — Ты чем-то встревожена. Я же вижу. — Меня много, что волнует. Но не все тревоги достойны обсуждения, — Хельга погрустнела. Ей хотелось рассказать Кольту все, что тяготило ее уже долгое время. — Да и сейчас не место и не время про них говорить. — Ты не отвечаешь прямо. Я готов тебя выслушать, если это потребуется. — А если ты не поверишь в то, что я тебе расскажу? Хельга закрыла глаза, погружаясь в обрывочные воспоминания об островной Виктории. Будто ошмётками, ее жизнь укоренилась в памяти Хельги. — Я поверю во все, что ты мне скажешь, — серьезно сказал Кольт. — Потому что… — Потому что? — сощурилась Хельга. — Ты мне нравишься, — договорил Кольт. — Мне приятно это слышать, — с теплотой произнесла Хельга. — Но я тебе такие странности рассказать планирую. Мгм, я бы сама себе не поверила, — она улыбнулась. — Но я себе верю. — И я тебе. И твоим странностям тоже, — ответил Кольт. — Хорошо, но я не буду обижаться или осуждать тебя, если ты решишь, что я тронулась головой или ещё что, — кивнула Хельга. — Знаю, знаю, от хождений вокруг да около ничего яснее не станет, но я правда потом, когда эта нортхеймская операция закончится, расскажу тебе кое-что. Для меня важно, чтобы ты это знал. Кольт непонимающе на неё посмотрел. Сложно было понять о чем конкретно толковала Хельга. Ее голос был твёрд, а вот глаза смотрели так умоляюще, будто она сейчас расплачется. — Если это сильно тебя тревожит, то можешь рассказать сейчас, — Кольт понимающе коснулся ее плеча. В голову начали закрадываться неприятные мысли и предположения, касаемо того, что могло произойти с девушкой. — Именно сейчас это не так важно. Пока что моя голова занята другим — нортами и этим тупым заданием, — с раздражением произнесла Хельга. — Я слишком сконцентрирована на этом. А еще нервничаю, потому что боюсь оступиться. Слишком многое происходит за короткий срок и у меня прям нервов не хватает, — пожаловалась она. — Но я справлюсь. У меня нет выбора. — Тебе не обязательно быть сильной сейчас, — Кольт сочувственно посмотрел на Хельгу. — Прямо сейчас ты не на задании. Ты в безопасности. — И я ценю это, — ответила девушка, посмотрев ему в глаза. — Но в Нортхейме, на войне, никто из нас не будет в безопасности. Я боюсь, что вновь потеряю бдительность и поведусь на чьи-то манипуляции. Что позволю себе наивность, неправильное доверие. И это все опять может случиться, если я позволю себе расслабиться. С Хельгой было бесполезно спорить, что Кольт понимал. Она говорила все эти вещи не просто так и за каждым перечисленным словом стоял ее проступок, ошибка. — Мне жаль, что я не могу быть с тобой в том городе… Крепости? — сказал Кольт. — Крепости же. Так старинно звучит. Ты слишком многое берёшь на себя. — Да, — твёрдо согласилась Хельга. — Но и мои враги жалеть никого не станут. — Хельга, ты только не обижайся, но мне кажется, что ты из того типа людей, у которых нет врагов, — Кольт внимательно на неё посмотрел, наблюдая за реакцией. — И это я в тебе ценю. — Я тебя не понимаю. У меня есть враги, — запротестовала Хельга. — Кто? — А, э, островные отродья, люди из других стран… — принялась перечислять Хельга и быстро сбилась. Она ни к кому из них не испытывала настоящей ненависти. Ей было просто плевать. — Они враги нашего народа, — осторожно сказал Кольт. — Нашей страны, но не лично нас. Вообще, такие беседы опасно вести, но рядом с тобой я чувствую себя спокойнее что ли… Ты не осудишь меня за сомнения или, — Кольт осекся. — Непозволительные для кандидата мысли. Хельга благодарственно кивнула. — Поэтому ты мне нравишься, — смущённо пробурчала она. — Тебе можно довериться, а ты доверишься в ответ. Искренне и всецело. А вот я полностью доверять не умею, но я учусь и стараюсь, — Хельга поджала губы. — Я хочу стать хорошим человеком. Открытой и, если мне все ещё можно такой быть, доброй. Кольт подошёл к ней, уверенно взял за руку и сказал. — Хельга, ты добрая. — Это не так. Я должна была… Я чуть не убила человека и, — Хельга осеклась на полуслове. Не человека, а врага. Врага ее страны, которого воспринимать таковым не до конца получалось. — Мне кажется, я запуталась. Прекрасно понимая ее чувства, Кольт даже не мог ее осуждать. Ему тоже совершенно не хотелось убивать людей, но он мог верно расставить приоритеты и взять себя в руки в ответственный момент. И спустить курок, когда это потребуется. — По отношению к гражданским у тебя всегда есть неотъемлемое право выбора. Пока что, — сказал Кольт, смотря на Хельгу, в глазах которой плескалась неуверенность. — У Воинов его нет, и у нас потом не будет. А пока, нужно этим пользоваться. — Спасибо. Правда спасибо, что слушаешь все это мое нытьё, — улыбнулась Хельга. — Вот выговорилась, тебя послушала и легче стало. — Ты не должна винить себя за сомнения. И ошибки, потому что ты достойно со всем справляешься, — Кольт легко сжал пальцы Хельги. — Черт, у тебя такие холодные руки. Ты точно не мёрзнешь в этом? У меня есть шинель, давай на плечи тебе накину? Хельга смущённо рассмеялась. — Ты такой заботливый. Кажется, что я тебя не заслуживаю. — Не говори так, пожалуйста, — попросил ее Кольт. И наклонился из-за разницы в росте, чтобы вновь нежно поцеловать. Хельге показалось, что у неё сейчас земля из-под ног уйдёт от переизбытка трепетных чувств. — Я за тебя переживал, — признался Кольт. — Я больше так не исчезну, — пообещала Хельга. — Ты не можешь этого обещать. Мы не знаем, что решат сделать военные в следующий раз, но ты можешь пообещать кое-что другое. — Что? — Что вернёшься. Грустно выдохнув, Хельга кивнула. — Я вернусь. Я вернусь к тебе.

***

— Чтож, позиция офицера Новака мне ясна, — сказал Магат, убирая листки с письмами в ящик стола. — Будем действовать, следуя его плану. Хельга, стоящая перед командиром, лишь смотрела в одну точку перед собой, не комментируя размышления Магата. Пыльная комната в ратуше, ставшая его кабинетом, была освещена несколькими ярко-желтыми лампами, от которых глаза быстро уставали. — Есть какие-то наблюдения, которыми хочешь поделиться, Йевинн, — обратился к ней Магат. — Никак нет, сэр, — ответила Хельга. — Все, что мы узнали, офицер Новак изложил в письме. Магат вздохнул. — Лично твои наблюдения, которые, скажем так, с первого взгляда могут показаться мелочью. — Простите? — удивилась Хельга. — Вам интересно мое… Личное мнение? Ей не ответили. Магат продолжил выжидающе, будто выпытывая, смотреть на неё. — Норты готовы… Пожертвовать всем, но не ради победы, — неуверенно сказала Хельга. — Они слишком чтят своё прошлое и… Уважают религиозную составляющую своей жизни. За свою честь и независимость они будут биться насмерть. У меня все. — Я тебя понял, — кивнул ей Магат. — Останешься на ночь в городе, уйдешь на заре. Нечего по лесу в потёмках блуждать. — Так точно! — Вольно, можешь идти, Йевинн. Хельга развернулась и поспешила покинуть кабинет командира. — Возвращайся не с пустыми руками.