Отпечатки сновидений

      Майкл выпускает Сару из рук, начиная судорожно выискивать в ее шкафчиках нашатырный спирт. То ли волей случайности, то ли подарком судьбы, но парню быстро удается найти нужное в прикроватной тумбе. Там оказывается огромная аптечка, и от количества в ней различного рода лекарств у парня разбегаются глаза. Он выцепляет взглядом нужную баночку, берет ватный диск и смачивает его хорошенько прозрачной жидкостью. Тернер дрожащими пальцами подносит к носу девушки смоченный ватный диск, и через пару секунд она слабо отзывается лёгким открытием глаз. Он с облегчением вздыхает. Очнулась. Уже хорошо.       — Что это было? — Майкл ещё раз даёт подруге понюхать нашатырного спирта, чтобы О’Нил смогла окончательно прийти в себя.       Сара же кое-как садится на кровати, облокачиваясь головой об ее спинку. Несколько минут блондинка сидит неподвижно и не в силах что-то говорить или объяснять. Ощущение крови во рту, ее неприятный вкус и то, как жидкость выливалась из нее огромными потоками, до сих пор пребывает с ней. Она чувствовала себя практически мертвой, и если бы не ее друг, то точно бы умерла. Майкл крепко ее обнимает, пытаясь успокоить. Он ничего не понимает, но все обеспокоенное состояние О’Нил, ее дрожь и испуг в глазах не позволяют ему закидывать ее вопросами. Это будет неправильно и точно не приведет ни к чему хорошему.       О’Нил выбирается из объятий Майкла. Ей невыносимо жарко, тело готово разорваться на несколько частей. Все внутри переворачивается, а в глазах расплывается любой предмет, на котором она могла бы сфокусировать свое зрение. Одежда кажется прилипшей к телу и слишком неуютной, сковывающей все возможные движения. Она, не долго думая, снимает с себя футболку, начиная размахивать ей вокруг себя, создавая потоки холодного воздуха. Температура тела постепенно спадает, а дыхание возвращается в норму. Состояние нормализуется, и тело перестает казаться липким.       Дракон внимательно за всем наблюдает, абсолютно ничего не понимая. Однако пока что не вмешивается. Ему интересно, что за фигня происходит, и он решает дать подруге время закончить со всем. Тернер устремляет свой взгляд на открывшийся вид полуобнажённой женской груди, но его внимание всецело захватывает не кружевное белье и содержимое под ним, а продолговатый шрам по середине груди от начала молочных желез и до области между пупком и грудью.       Глаза парня расширяются. Этого не было раньше. Он прекрасно помнит тело О’Нил, и такое бы точно ему запомнилось. Пусть шрам и не такой заметный и выглядит очень аккуратно, однако это не отменяет того факта, что что-то произошло с Сарой, раз она имеет этот рубец рядом со своим сердцем. О’Нил замечает изучающий взгляд и быстро надевает футболку обратно, всем своим видом намекая, что не хочет это обсуждать.       — Я ничего не скажу, — она встаёт с постели и наливает себе стакан воды, — спасибо, что разбудил. У меня не получалось проснуться. Это… Оно не заканчивалось и все.       — Сара, что за тайны? Мне кажется, мы давно с тобой переросли тот момент, когда скрывали что-то друг от друга. Выкладывай все начистоту, — дракон подходит к подруге и приобнимает ее сзади.       Он осторожно берется за края футболки и приподнимает вещь немного вверх, оголяя тело О’Нил до области кружевного бюстгальтера. Его пальцы быстро проходятся по части виднеющегося шрама, ощущая его съеженную и нежную кожицу. Откуда он взялся и что значит?       — Майкл, я не хочу об этом говорить. И не трогай этот идиотский шрам! Пожалуйста, ложись спать. Я все равно больше не усну, — Сара отстраняется от друга, усаживаясь в кресло.       Книга сама оказывается в ее руках, а пальцы устало перебирают страницы, пытаясь отвлечь девушку от мыслей в голове и пронзительного взгляда Тёрнера. Снимать при нем футболку было не лучшей затеей. Она так тщательно прятала ото всех этот рубец на теле, а теперь все кануло в воду из-за ее опрометчивости и глупости. И даже сон сейчас кажется ничем в сравнении с требовательным видом друга, который имеет полное право знать об этой маленькой истории ее жизни, но она не готова. Не сейчас. Не сегодня и даже не в этой жизни.       — Что за секретность? Я имею право знать ответ хотя бы на один из интересующих меня вопросов. Что с тобой было во сне? И откуда этот шрам? — дракон садится на край кровати, оказываясь напротив подруги.       Он осторожно берет ее ладошку и переплетает с ней пальцы. Его зелёные бездны устремляются в два кристально голубых алмаза и видят там грусть и боль. Как Майкл допустил то, чтобы на ее теле появились эти отметины? И почему он узнает об этом таким образом? Что происходит с его любимой подругой во сне? От чего она не может проснуться и боится ложиться спать? Господи, они так сильно друг от друга отдалились. И почему он тогда с ней не поехал в Лос-Анджелес? Ведь хотел и прекрасно мог это сделать, но остался здесь из-за проблем с братом.       — Мне снятся кошмары.       Если краткость — это сестра таланта, то в случае О’Нил, краткость отметает множество лишних и неудобных вопросов. Она доверяет Майклу даже больше чем Вишне, но пугать его тем, что происходит в ее голове, ей не хочется. Он не заслуживает этих переживаний.       — И?       Тёрнер требователен и испуган. Его волнует такое состояние подруги. Если же она думает, что отделается от него односложным предложением, то ошибается. Он так просто этого не оставит.       — Что и? Майкл, я не буду говорить ничего про шрам. Ни единого слова. Это моя тайна, я уже заплатила за это и больше не хочу ощущать себя в том дне. Даже если ты будешь умолять меня на коленях, даже если будешь угрожать, пытать, я все равно не скажу ничего. И ты не скажешь об этом Стеф.       О’Нил снимает с кровати плед и укутывается в него, удобно располагаясь в кресле. Ее глаза начинают слезиться. Она два года тщательно скрывала от посторонних глаз этот чертов шрам, нося закрытые кофты и прикрывая зону декольте, поскольку абсолютно любой вырез показывал частичку рубца. Как ей теперь оправдываться перед Майклом? Она знает, что он все равно узнает правду любой ценой. Таков Тёрнер. И за это упрямство Сара его когда-то полюбила. Но только не сейчас. Пусть только не мучит ее своими вопросами. Она не готова ни к одному из них.       — Странная ты стала. Уж кто-кто, а я достоин правды, — Майкл берет в руки телефон и начинает набирать сообщение.       Майкл: Ар, мне нужна твоя помощь. Можешь пробить кое-какую информацию о Саре? Только ей не говори.       Ответ приходит сиюсекундно.       Аарон: Приходи завтра с утра в казино. Посмотришь совместно со мной. Мне даже интересно, что ты такое хочешь узнать о той девушке, которую знаешь с детства. Неужели у вас есть секреты друг от друга?       Майкл: Оказывается, что есть. Завтра и узнаю, какие именно.       Он убирает телефон обратно, пытливо сверля взглядом О’Нил.       — Достоин, я и не спорю с этим фактом. Просто это все очень сложно. Давай в другой раз, хорошо? Не обижайся, — О’Нил встаёт и становится напротив Тёрнера, ставя обе руки ему на плечи, — ты мне дороже практически всех людей, кроме Стеф. Пойми, я ещё не готова выложить все это хоть кому-то.       Дракон обвивает талию блондинки руками, придвигая ее к себе чуть ближе. Он ловким движением рук усаживает ее к себе на колени, и она укладывает голову на его плечо, ощущая себя так тепло и хорошо.       — И как ты на меня так действуешь? И прибить тебя хочется, и обнять крепко-крепко. Пойдем спать?       Они тепло смотрят друг на друга, улыбаясь искренне и широко. Мысль об очередном сне заставляет Сару дрожать и учащенно дышать. Нет, спать она больше не ляжет. Лучше будет невыспавшейся и бледной, чем снова ощущать себя практически мертвой. И почему она стала захлёбываться кровью? Что это все вообще значило? Ей срочно нужно оказаться на работе и поскорее встретиться с Вишней. Он что-то узнал, а значит есть шанс избавиться от всего этого.       — Ты спи, а я рядышком посижу, — Сара перебирается на свое спальное место, садясь.       — Кошмары ещё не были никогда поводом для бессонной ночи, поэтому иди ко мне в объятия и ложись спать. Считай меня оберегом от страшных снов, — парень придвигает к себе подругу за талию, аккуратно укладывая ее на своем плече.       Его рука ложится к ней на живот, чуть сильнее прижимая к себе. Он поворачивается к ней боком, создавая из своих рук маленькую ловушку, выбраться из которой О’Нил будет очень непросто.       — Ты думаешь, такой оберег спасет меня от того ужаса, что мне снится?       Ей приятна его забота, но понятное дело, что такой метод вряд ли поможет. Однако не спать всю оставшуюся ночь тоже не предвещает ничего хорошего. Через силу и страх ей приходится закрыть глаза, надеясь, что хотя бы сейчас получится остаться без реалистичных снов, ощущения которых каждый раз становятся невыносимее. Если у нее не окажется возможности избавиться от этой пытки, то она уверена, что умрет какой-нибудь ночью от одного из этих снов. Сегодня уже было что-то похожее на смерть.       — Пока не попробуешь, не узнаешь, — Майкл целует ее в ключицу, — и не стесняйся ты этого своего шрама. Он выглядит аккуратно и практически незаметен. Это не повод носить закрытую одежду и прикрывать свою красивую грудь. Это я тебе как мужчина говорю. У тебя есть на что посмотреть, и этот маленький изъян не портит общей картины.       — Ты правда так считаешь? Это ведь неэстетично, — О’Нил благодарна Майклу за его особую поддержку. Он всегда делает ее счастливой и позволяет ей чувствовать себя собой.       Тёрнер нежно целует подругу в мочку уха, оставляя маленькие и едва ощутимые поцелуи и на виске. В каждом чувствуется его любовь, его теплое чувство к девушке, вся забота и поддержка, что есть внутри него. Парень больше никогда не сможет её от себя отпустить. Он безумно жалеет, что так глупо вышло в школьные годы. Теперь у него есть шанс вернуть все на круги своя, и он это сделает. И начнет он с ее принятия себя такой, какая она есть. Ни один шрам на свете не может испортить ее чистую душу и невероятную красоту, подаренную природой. В его глазах она самая настоящая богиня, и плевать, что идеализировать людей нельзя. Ее можно.       — Это нормально. У тебя ведь не органы наружу, верно? Просто шрам. Нечего стыдиться. Ты прекрасна и с ним.       — Где ты был три года назад, когда я ещё была без него? Наверное, если бы ты был рядом, то всего этого точно бы не произошло… Но поздно уже жалеть о содеянном. Это моя ошибка, и мне придется с этим жить. Спасибо тебе, ты прекрасный друг, —она крепко прижимается к нему, позволяя телу расслабиться и оказаться полностью в его власти.       — Если бы я был бы рядом, то никто бы не посмел тебя тронуть. Никто не имеет права обижать мою любимую блонди, — Майкл обречённо вздыхает, раздражаясь слову друг. Кто угодно, но точно не друг.       Дракон не позволит Саре оказаться в лапах его старших собратьев, уже успевших положить на его сокровище свои хитрые глаза. Главное, чтобы она ненароком не влюбилась в кого-нибудь из них. Они ведь умеют завлечь в свой сладостный плен, особенно Вишня. В нем Майкл видит самого опасного соперника. Хилл слишком строг и холоден, и О’Нил точно им не заинтересуется, а вот ягодный… Не зря ведь он сердцеед и главный расхититель женских сердец. И такие мужчины как раз по вкусу Саре.

***

      Продолжение ночи оказывается спокойным. Видимо, оберег в виде теплого друга действительно помог Саре вновь не оказаться в том ужасном сне, который теперь постоянно возникает в ее голове, как только она видит какой-нибудь бокал или жидкость малинового цвета. Ей никогда больше не хотелось бы ощущать во рту вкус самой настоящей крови, а уж тем более опорожнять свой желудок ей.       Утром они с Майклом мирно и практически молча позавтракали яичницей, и дракон отвёз ее на работу, отправившись по своим делам, а точнее к Аарону за информацией, которая интересует его сейчас больше всего на свете. Он однажды сталкивался с человеком с таким вот шрамом, и если с О’Нил было то, что и с тем парнем, то он этого не выдержит. Пережить такое одной — поступок глупого и безумно сильного человека.       Блондинка спокойно ходила по лавке, рассматривая товары внимательнее и выделяя глазами любимые. Она ощущала себя какой-то неживой, но очень свободной. Ей казалось, будто бы что-то новое появилось в ней. Или это так слова Майкла на нее подействовали? И поэтому девушка позволила себе надеть сегодня впервые за последние два года что-то с декольте? Может быть. Однако свобода и какая-то лёгкость плотно поселились в ее сердце, а ожидание вишнёвого и скоропостижные объятия с ним лишь подогревали это странное, но до безумия приятное состояние внутри нее. Только бы оно никуда не исчезло.       Вишня уже битый час стоит возле своего мотоцикла, припаркованного на заднем дворе лавки. Он узнал и узнал очень многое, однако как сказать такое этой живой девушке с горящими жизнью глазами? Непонятно. Очень сложно. Он боится. Этот сильный мужчина со стальными нервами и яйцами боится войти в лавку уже целый час и сказать своей… А кто она ему вообще? Сказать то, что разрушит ее жизнь. Ягодный абсолютно уверен, что та истина, которую он ей озвучит, явно не придется ей по вкусу. Она и ему не пришлась по вкусу, а уж ей тем более. Увидеть потухший свет в кристально чистых безднах будет для него все равно, что собственноручно пустить ей пулю в лоб.       Шаг за шагом мужчина преодолевает расстояние от мотоцикла и до парадного входа лавки, прокручивая в голове все то, что ему вчера пришлось прочитать. Думал ли он, что узнает такое? Нет. Дракон вообще не думал, что узнает хоть что-то. Он просто очень сильно хотел ее впечатлить и отправился в это отвратительное путешествие, потратив на него весь свой день. Стал бы он вообще ехать в библиотеку? Да никогда! Но для Сары он сделал особое исключение. Принцесса захватила все его мысли своими невероятными глазами, и для их счастливого блеска он согласился на такую пытку над своим телом и сознанием.       Мужчина провел вчера в библиотеке практически пять часов, изучая каждую полку, где лежала хотя бы одна книга, связанная со сном и сновидениями. Если бы он вчера считал книги, которые успел поглотить за это время быстрым взглядом, то их оказалось бы больше сотни. Надо же было ему наткнуться именно на ту, что неприметно лежала на верхней полке в старом переплете с какими завязками. Судя по слою пыли на ней, ее никто не трогал уже лет десять или больше. А Вишня тронул и прочел то, чего ему бы не стоило читать. Правда оказалась гораздо хуже, чем он мог себе представить.       Рука вишнёвого тянется к ручке, и он входит в лавку. Сара замечает приятеля ещё с улицы, поэтому налетает на него сразу же после того, как он пересекает порог. Крепкие дружеские объятия длятся несколько минут. Вишня гладит принцессу по голове, тыкаясь носом ей в щеку, а она горячо дышит ему в ухо, щекоча ресничками по щеке.       — Я очень рада тебя видеть! — они расцепляют свои крепкие объятия, неохотно отстраняясь друг от друга.       Сара становится обратно за прилавок, а Вишня придвигает к себе качающееся кресло или стул, он так и не понял, что это. Садится в него и устремляет любопытный взгляд на выжидающую от него хотя бы одно слово девушку.       — Выглядишь чуток выспавшейся. Кошмары покинули тебя? Или дали передышку?       Он надеется, что все обойдется, и они сами исчезнут, но грустные глаза О’Нил складывают всего его надежды в мусорное ведро, сильно сминая и разрывая на мелкие кусочки.       — Я вчера не могла проснуться от одного из этих снов, и Тёрнеру пришлось меня будить с помощью нашатырного спирта. Думаю, они никогда не исчезнут, если я не умру от одного из них прямо во сне, — Сара нервно ухмыляется.       Ягодный крепко обхватывает ручки своего сиденья, практически до треска дерева сжимая их. Ох, как же она права…       — Скажи, пожалуйста, а помимо снов у тебя не возникает чего-то наподобие вспышек знакомых ощущений или действий в обычной жизни? — Вишня едва заметно улыбается, пытаясь не показывать своего беспокойства.       — Довольно часто такое происходит. Аарон вчера отвозил меня в ресторан, и, представляешь, я знала, что в его бардачке лежит мармелад, хотя он мне этого не говорил. А в ресторане нам действительно принесли чизкейки как комплимент от заведения. Ещё татуировка Аарона. Я никогда не видела, что там, но уверена, что это дракон. И с тобой было. Как раз из-за этого я и потеряла сознание. Я знала с точностью в слово, что ты ответишь на мой вопрос о твоей любимой пицце. Это так…       — Ужасно, Сара. Это очень плохо. Принцесса, боюсь та информация, которую я вчера узнал, вряд ли тебе придется по нраву, — мужчина встаёт и становится напротив девушки, грустно опуская уголки губ.       О’Нил вопросительно смотрит на него, ставя свои ладошки на мужские. Теплые и мягкие. Ей действительно не хочется рядом с ним думать обо всех странностях ее жизни. Саре просто хочется его крепко обнимать и смотреть в два голубых омута, что сейчас никак не внушают ей радости. Они поникли и как-то погрустнели, стали не такими, как день назад, собственно как и настроение самого мужчины.       — Не думаю, что что-то ещё сможет меня испугать, — она улыбается самой радостной и уверенной улыбкой, которая имеется в ее арсенале, пытаясь показать дракону, что ей не страшны новые обстоятельства ее жизни.       — Сможет, принцесса, сможет, — Вишня вытаскивает из нагрудного кармана кожаной куртки сложенные вдвое печатные листы и протягивает их девушке, — читай внимательно. Тут несколько историй, но суть одна.       Блондинка разворачивает листы, начиная быстро впитывать в себя предоставленную ей информацию. Ее лицо изменяет свои эмоции так быстро, что вишневый попросту не успевает за ними следить. То самое настоящее любопытство, выражающееся расширенными до предела глазными яблоками и далеко убежавшими вверх бровями, резко сменившееся на заинтересованность с элементами задумчивости. Эта эмоция уже выражалась сведенными вместе бровями и серьезным взглядом, устремленным прямо в текст. Глаза девушки бегали от одного предложения к другому быстро, постоянно останавливаясь и возвращаясь к тому, что было непонятно или вызывало вопросы. Задумчивое выражение приняло нотки испуга и самого настоящего страха, исказившего лицо принцессы своей особой эмоцией.       — Это не может быть правдой. Выглядит как какая-то сказка. Бред. Я не верю, — О’Нил откладывает листы в сторону, непонимающе наблюдая за серьезным Вишней. Не верит? Зато он верит.       — А ты точно все прочла? Мне кажется, что нет. Давай ещё разок, заодно и поймёшь, что это не сказка, — ягодный берет листы в свои руки, пробегаясь по тексту глазами и выискивая нужное место, — девушка с небесными глазами, наполненными живостью и светом, и волосами цвета пшеницы, миловидная на личико и с чистым сердцем, рождённая в союзе любви и верности. Она рождена в день выхода на священные земли Сентфора всех магических сил, в день поклонения богу сна, а именно тринадцатого числа третьего весеннего месяца. Ей достается особая роль в человеческом мире, очень загадочная и важная. Сон — ее способ общения с высшими силами и…       — Ви, прекрати! Это звучит, как какое-то старинное сказание, придуманное для потехи. Бред чистой воды!       Сара заводится, не готовая слушать Вишню дальше. Это все так глупо и странно, однако прочитанное ей несколькими минутами ранее было именно о ней. И она убедилась в этом несколько раз.       — Ты просто боишься услышать правду, — вишневый недовольно фыркает, продолжая чтение, — в общем, бла-бла-бла и прочее описание всякой ерунды, — он убирает один лист под другой, щурясь, — ах вот! Случай из жизни одной девушки в девятнадцатом веке. Она говорит, что все началось после того, как ей на сердце провели операцию. Через определенное время, а именно по достижению двадцати трехлетнего возраста, она начала видеть сны с незнакомыми ей людьми. Они происходили вспышками и несли в себе какую-то информацию, а после этого люди стали появляться и в ее жизни наяву. Но Мэрлин не хотела верить в то, что говорят ей ее сны, не прислушивалась к полученной информации, а они становились все хуже и хуже. Она ощущала все, что было в этих снах наяву, просыпаясь в поту. Девушка испытывала весь этот ужас на себе около года, и по его истечению она сначала попала в больницу для психбольных, а потом и вовсе скончалась во сне. Ее соседи по палате потом рассказывали, что она всю ночь истошно кричала во сне, билась в конвульсиях и выглядела похожей на покойника, а потом резко замолчала. Когда они решились к ней подойти, она уже была холодной… И таких случаев ровно девять и все в Сентфоре, а промежуток между ними двести лет. Сара, этому нельзя не верить, понимаешь?       Дракон громко рычит, замечая, как О’Нил отводит взгляд в другую сторону, выискивая что-то, за что можно было бы уцепиться глазами и не смотреть на него. Ей страшно, а значит она поверила. Просто сама боится это осознать.       — Ну и что, что у меня день рождения тринадцатого мая и голубые глаза, и блондинистые волосы… И сны мне тоже снятся… И опера…— она замолкает, осекаясь. Не хотела говорить, но сказала.       — У тебя была операция на сердце? — Вишня обходит прилавок и становится рядом с девушкой, заглядывая в ее глаза, — ясно, значит была. Принцесса, я бы в жизни не поверил в эту чушь, но ты ведь сама видишь, как много совпадений. И они не случайны.       — И что? Что мне делать дальше? Они ведь все умерли. Все девять девушек умерли, и я тоже умру, да? — Сара заметно грустнеет.       Ее глаза наполняются слезами, а сердце начинает колотиться быстрее, чем дятел долбится клювом об дерево. Ягодный откладывает бумажки на прилавок, заключая девушку в свои крепкие объятия.       — Если верить тому, что написано там, то да. Это оказалось не даром, а самым настоящим проклятием. Никто из девушек не смог принять своей сущности и не желал прислушиваться к тому, что видел. И в наказание, как гласит самая первая легенда, их настигла кара бога снов. Или если перевести на человеческий язык, то они попросту не выдержали испытаний этими кошмарными видениями, сначала сойдя с ума, а потом и вовсе умерев. Но я не допущу того, чтобы это произошло с тобой. Мы найдем из этого всего выход. Как показывает практика, у нас есть около полугода, чтобы разобраться со всем этим и понять, что значат именно твои сны. Принцесса, — Вишня чуть приседает, чтобы их глаза оказались на одном уровне, — я не позволю тебе умереть, слышишь меня?       Но О’Нил не просто не слышит мужчину, она уже перестала воспринимать информацию после произнесения им слов о проклятии. Проклята… И смешно, и страшно одновременно. Не для этого она два года жила в бедности и не доедала, расплачиваясь за операцию, чтобы узнать потом, что она оказалась заложницей какого-то идиотского проклятия. Если бы ее жизни присуждали премию, то она выиграла бы номинацию «Провал года». Ну или «Разочарование года».       — У всех них не вышло, а у нас получится? Глупо, Ви, ты и сам это прекрасно понимаешь, — О’Нил стирает с щеки слезинку, вытаскивая из-под прилавка бутылку с водой, — спасибо за старания. Можешь идти по своим делам, я больше не побеспокою тебя. Смысл? Все равно рано или поздно умру от всей этой херни.       Вишня достает из кармана зажигалку, находит пепельницу, сминает листы и поджигает их. Зачем? Он и сам не знает. Но пусть это будет протестом всему тому, что написано там. Правила созданы для того, чтобы их нарушать? А ягодный никогда не придерживался правил, значит и тут все пойдет по его плану.       — Ты будешь сообщать мне подробности всех своих снов, и мы будем искать логическую связь между ними. Можешь даже не противиться, я не отстану. И живи как и прежде, даже не смей думать обо всем этом, — он притягивает ее к себе за руку, крепко обнимая.       — И ты будешь со мной возиться? Но зачем? Я тебе… А кто мы вообще друг другу? — Сара прикрывает глаза от удовольствия, когда губы ягодного приятно касаются ее шеи, оставляя сладостный и практически неощутимый поцелуй, словно дразнят и пытаются вернуть ее к адекватному восприятию всей ситуации, а не к упадническим настроениям. Он точно лучшее лекарство от всей дряни.       — Я буду с тобой возиться, — вишневый смотрит ей в глаза с надеждой и поддержкой, хотя в глубине души понимает, что вероятность найти выход из сложившейся ситуации равна практически нулю, — ты мой друг, а значит и я твой.       — Друг? А мне нравится, — О’Нил криво улыбается, хищно стреляя глазами по шее мужчины. Она бы хотела его поцеловать, но сейчас не время.       — А мне нравится твой такой настрой, — Вишня выпускает ее из своих рук, только сейчас позволяя себе немного расслабиться, — мы все решим. Ещё не было задачки, которую не мог бы решить Вишня.       — Ты себе льстишь, — Сара начинает громко смеяться, резко замолкая.       Она вновь ловит себя на ощущении того, что знает, как дальше будут развиваться события. Вишня мило улыбнется, откроется дверь, и в лавку войдёт раздраженный Тёрнер с устремленными к ней претензиями.       Не проходит и двух минут, как ягодный мило улыбается, а дверь в лавку раскрывается. Майкл входит в помещение, выискивая девушку. Он устремляет на нее свой злобный и готовый ее прибить взгляд, сильно сжимая кулаки.       — Сара, почему ты мне не говорила этого? Почему я узнаю это из выписки в твоей медицинской карте? — парень громко кричит, сурово проходясь глазами по Вишне, — Ещё и в долг… Черт, О’Нил, я и не думал никогда, что ты будешь от меня скрывать такие вещи.       Тёрнер садится на кресло, устало хватаясь руками за голову. Ему больно не от того, что Сара все это скрыла, а от того, что операция была сделана в долг. И О’Нил потом пришлось расплачиваться за нее своим потом и кровью, работая не покладая рук. Он ценит ее самостоятельность, но не такую же. Это уже слишком.       Сара только лишь успевает задуматься и начать подбирать подходящие слова для ответа школьному другу, как вдруг ощущает слабость во всем теле. Картинки начинают вспыхивать перед ее глазами бегло и слишком часто, а конечности отказываются слушаться. Ощущение лёгкости и свободы в миг исчезают, а взамен им приходят тяжесть и эмоциональная ловушка. Мир теряет свою четкость, а сознание уходит в очередное приключение.       — Ты серьезно? Будем прятаться по углам, как дети? Тебе стыдно признаться в том, что мы вместе? Или что? — О’Нил смотрит перед собой и видит лишь силуэт мужчины без лица и без прически. Будто бы это видение не хочет раскрывать всей правды, но что-то хочет показать.       Опять без лица? Так теперь ещё и без прически. Лишь силуэт, без особых явных черт. Но она ведь не наблюдатель, а непосредственный участник событий. Почему он не имеет никаких опознавательных признаков? Однако она не успевает додумать, как ее прерывает голос мужчины. Неживой, словно с ней говорит робот.       — Мне не стыдно, но ты ведь прекрасно понимаешь, что будет с двумя другими потенциальными претендентами на твое маленькое сердечко. Они точно этому не обрадуются, — рука касается ее талии, и девушка ощущает тепло, — поэтому просто помолчи немного. Я хочу насладиться твоими губами.       Когда неопознанный силуэт приближается к лицу О’Нил и пытается ее поцеловать, она закрывает глаза, прокручивая в голове различные образы. Ей очень хочется зацепиться хоть за один и попытаться распознать человека перед ней, попытаться понять, что все это будет значить, но силуэт не успевает ее поцеловать.       Он резко заваливается на пол, хватаясь за живот обеими руками. Орган кровоточит, но и это не все. Взгляд блондинки скользит по телу мужчины, и выцепляет ещё одно красное пятно, но на плече. Опять много крови. И снова слабость. Сара тоже оказывается странным образом на полу, перед глазами все плывет, а в голове звучит эхом какой-то незнакомый и ужасающий голос:       — Это все ты! Это все ты! Ты!