Отпечатки сновидений

      «Ты ее погубишь» — эхом раздается в голове Аарона, пока он едет домой. Погубит? Нет, он ее спасет. Найдет эту чёртову разгадку и сделает это так, чтобы его действия ни в коем случае не навредили любимой, что вновь не берет телефон уже в десятый раз. Опять. Что с ней опять? Нога выжимает педаль газа по полной, а руки выкручивают руль какими-то необычными способами. Почему ему досталась такая проблемная девушка? Он ни в коем случае не жалеет, но постоянный стресс, испытываемый каждый божий день, скоро полностью разрушит его организм и приведет к нервному срыву. Он уже на грани. Сегодня чуть не прибил девушку, что слишком долго отходила от подъездной двери, когда мужчина покидал дом друга. Раньше у Аарона не было таких приступов. Никогда. Раньше он вообще со многими вещами не сталкивался. С появлением в его жизни Сары она поделилась на до и после. После ему определенно нравится больше, однако иногда он слишком сильно устает. А теперь ещё и в безысходности.       Дорога кажется невыносимой и слишком быстрой. Силуэт дома, что ещё пару минут назад казался расплывчатым, мгновенно становится совсем близко, и Хилл уже пересекает порог, нервно теребя край своей футболки. Прихожая, гостиная. Ступор. Каким же было его удивление, когда он увидел не бессознательную, не измученную, а совершенно спокойную и увлеченную Сару, пытающуюся разжечь камин. В его футболке и спортивках, с растрёпанными волосами. Домашняя. Выглядит здоровой и счастливой. Отошла от дневной истерики. Но почему же тогда не брала телефон?       Мужчина подходит и обнимает любимую сзади, нежно целует в шею, утыкается носом в щеку, а руки обвивают грудь. Поверх мужских ложатся женские, а Сара весело смеётся, когда Аарон очень осторожно, чтобы не оставить раздражения на лице, щекочет его своей щетиной. Она у него самая прекрасная. И как он может не хотеть ее спасти? С ней ему лучше. С ней он живой.       — Разожги камин, у меня не получается. Ты обещал показать, как правильно это делать, — О’Нил садится на ковер, ожидая, пока любимый выполнит ее просьбу. Она улыбается, проводя пальцами по своим блондинистым волосам, что пахнут шоколадом и отличаются особой мягкостью.       Однако Аарон не торопится. Он уходит в спальню, снимает футболку и меняет джинсы на домашние шорты, а потом недовольно цокает, проходясь взглядом всему периметру комнаты. Телефон блондинки лежит на кровати, и в него засунуты наушники. Ещё бы она его услышала. И вот зачем ей телефон, если она им не пользуется? Он ведь переживает. Особенно после всего того, что ему приходится видеть каждый день. Совсем о нем не думает. Эгоистка. Любимая эгоистка.       Мужчина возвращается обратно в гостиную, останавливаясь где-то в середине и наблюдая за тем, как Сара раскладывает на столике две кружки, судя по аромату, с какао, и несколько тарелок со вкусностями. Заботливо, любовно, проверяя на аккуратность. Он ловит себя на мысли, что ему нравится видеть такие сцены в своем доме. О’Нил в его доме всего несколько часов, а Аарон уже чувствует, как холостяцкое жилище наполняется ароматом уюта, любви и нежности. Расцветает, подобно и его хозяину.       — Сара, ты почему телефон с собой не берешь? Я звоню — ты не отвечаешь. Как я должен это понимать? Я ведь переживаю за тебя, маленькая, — он принимает строгий вид, заставляя Сару опустить взгляд вниз. Стыдно, но она ведь не специально. Просто увлеклась.       — Прости, я увлеклась просмотром твоего дома и совсем забыла о телефоне. У тебя очень уютно. И места много. Мне больше всего понравилась отдельная комната, выделенная под бар. Сам придумал или Вишня подсказал? — блондинка протягивает кружку с какао, стыдливо улыбаясь, однако именно такая улыбка делает ее безумно привлекательной.       Хитрая лиса. Улыбнулась, а он уже готов простить ей все на свете. И вот как оставить идею разгадывать загадку? Она делает его счастливым, разве он может позволить ей испытать боль и страх смерти? Разве может заставить ее жить в ужасе и мучениях? Непозволительно. Он ведь мужчина, а, значит, защитник от природы. Это его предназначение. И раз она нуждается в его защите, то он обязательно ей ее предоставит.       — Сам, — главарь драконов подходит к камину, придвигает к себе небольшой ящик тёмно-синего цвета, открывает его крышку и вытаскивает оттуда несколько ровных и одинакового размера дров, — чтобы правильно разжечь камин, нужно положить на дно так называемую закладку. Три-четыре маленьких полена складываются параллельно друг другу. Важно, чтобы они не соприкасались, — он воспроизводит свои слова в реальность, укладывая на дно камина три небольших полена. Следит за ее реакцией. Восхищение. Взгляд сосредоточен на нем. И что ей сейчас интересно больше: его оголенный торс, на который то и дело падает взгляд блондинки, или процесс разжигания камина?       — Этого не мало? — Сара садится рядом, внимательно наблюдая за всеми его действиями. Мышцы на руках и спине соблазнительно играют, когда он перетаскивает дрова и наклоняется к камину, а вены на руках изящно выступают, будто бы специально приковывая все ее внимание к ним.       Красивый? Нет, волшебный. Не смазливый, не мужчина с обложки журнала, а настоящий мужик со своими недостатками, с тараканами в голове, с особенностями во внешности, что привлекают своей загадочностью и особым шармом. Он в ее глазах сильный, большой, мужественный, уверенный в себе, мудрый. С глазами цвета шоколада, с широкими плечами и идеальным телом, на котором красуются отпечатки его прошлого, увлекая собой и своей историей. С мягкими волосами и приятной щетиной, ни в коем случае не отпугивающей своим присутствием, напротив — ей нравится водить пальцами по колючкам. Он ее идеал. Именно такой, каким она себе всегда и представляла идеального мужчину. Пусть другим не нравится, пусть кажется грозным или чёрствым. С ней он настоящий, и она любит его именно за эту искренность, самоотверженность, силу и своеобразную идеальность.       Аарон ухмыляется, отмечая для себя ее пронзительный и изучающий взгляд на себе. То, как она, сама того не осознавая, машинально закусывает нижнюю губу и теребит прядь волос — восхитительно. Что может быть лучше картины твоей любимой девушки, восхищённо и завороженно смотрящей на тебя? Ничего.       — Мало, поэтому мы ставим сверху ещё несколько дров, но уже поперек. Также не забываем оставлять промежутки между ними, — он снова вторит своим словам, укладывая второй ряд дров, — а потом ставим и третий ряд. Тоже поперек второго. Делаем своеобразный домик из дров, а между первым и вторым рядом укладываем разжигательный кубик и при помощи горелки поджигаем.       Хилл выполняет все свои указания, собираясь уже поджечь кубик розжига, но О’Нил отбирает горелку и делает это самостоятельно. Он так умело и интересно все рассказывал, что ей захотелось принять в этом волшебном процессе хоть какое-то участие.       Огонь соприкасается с кубиком, и он разрывается на части, обдавая нижние и верхние полена зажигательной смесью. Пламя медленно охватывает нижний ряд, и Сара завороженно наблюдает за этим действием. Красиво. Страстный танец язычков огня, что постепенно становится губительным для дров. Как иронично. С ее телом происходит практически тоже самое. Что-то внутри постоянно горит и не отпускает, будто бы какой-то злой демон поселился в ее внутренностях и бегает по ним, протыкая своими ножками и ручками, поджигая каким-то адским пламенем, разрывая все. Она уже не показывает того, как все внутри болит. Сара видела, как это действует на Аарона, как ему больно, и больше ей не хочется, чтобы он вновь калечил себя из-за нее.       — А ты можешь закрыть глаза? — О’Нил берет его за руку, перебирая пальчики, массируя их, отмечая чуть грубоватую кожу.       — Это ещё зачем? — Хилл закидывает в рот очередную печеньку в форме рыбки, изумлённо косясь на любимую. Что эта девушка задумала вновь?       — Просто закрой глаза. Не переживай, я не сбегу и ничего с собой не сделаю, — она улыбается, замечая, как Аарон закатывает глаза, но потом их всё-таки закрывает.       Блондинка обходит его и становится позади. Рука скользит в карман, вытаскивая из него не массивную серебряную цепочку с ключиком в виде подвески. Заводит руки за шею мужчины, и его груди касается холодный металл, а застёжка защелкивается позади. Она садится обратно, а он с интересом берет в руки подвеску, рассматривая, подмечая ее чуть потрепанные вид. Она явно старая и значит что-то особенное для девушки, раз О’Нил ее хранит и дарит ему.       — И что же это значит? Ключик от твоего сердца? — мужчина выгибает одну бровь, улыбаясь.       Ему безумно приятен такой презент. На самом деле, это первый подарок, который ему дарит девушка. Когда он был женат, подарком обычно становился секс, а не какая-нибудь вещь. Да ему и не надо было, но однообразие всё-таки надоедало. А Сара даже месяц с ним ещё не встречается, но уже дарит подарок, явно дорогой ее сердцу.       — Моя бабушка с папиной стороны перед своей смертью вручила мне эту цепочку с этим причудливым ключиком, попросив меня подарить это тому мужчине, которого я буду считать для себя верным спутником всей жизни, которого буду любить больше всего на свете, — Сара ностальгически улыбается, когда в ее голове возникает образ бабушки, — ее мама подарила ей эту вещицу с такими же словами, сделав это своеобразной традицией. Бабушка дочери не родила, поэтому сберегла это для меня. К сожалению, ей пришлось очень рано заполучить кулончик с цепочкой обратно. Дедушка умер от рака в пятьдесят, отдав перед смертью ей ее подарок, чтобы она передала его по наследству. В общем, они были жуткими консерваторами и чтили традиции, однако у них была самая настоящая любовь. И я хочу также. Ты тот, кого я вижу рядом с собой, поэтому и отдаю этот символ тебе, но ты можешь отказаться, если не считаешь меня своей единственной. А значит что? Ну, ключик как символ пропуска в душу, ее открытия, доверия.       О’Нил с опаской смотрит на любимого, боясь, что он снимет ее подарок и вернёт ей обратно, но он лишь ещё раз вертит ключик в своих пальцах и широко улыбается, придвигаясь ближе. Нежно касается ее губ своими и оставляет чувственный поцелуй, показывающий всю его любовь и ее принадлежность ему, гордясь ей и ее решительностью. Радуясь такому щедрому и особенному подарку. Это больше, чем признание в любви. Это что-то волшебное, восхитительное.       — Я буду носить его с любовью, а потом мы подарим это нашей дочери, продолжив чтить традиции твоей семьи, — Аарон наблюдает за скатывающейся по ее щеке слезинке, означающей ее счастье. Только такие слезы он может ей позволить.       Главарь драконов молча молится, чтобы их надежды оправдались, и они смогли создать счастливую семью. Ему просто необходимо найти разгадку этой чертовой загадки, иначе все будет тщетно. Он спасет ее, а она в знак благодарности подарит ему дочку или сына, станет его женой и будет радовать своим присутствием в его жизни. Лишь бы все получилось.

*** Неделю спустя.

      Запах гнили, крови и земли встречает блондинку на заснеженной местности. Она стоит посреди того самого места, но все теперь немного иначе. Нет горы трупов. Майкл приводит в чувства Вишню, а Аарон высматривает в кустах и среди деревьев Шмидта. Все выглядит так, будто бы они уже давно знают, что стреляет он. Драка всё-таки была. Драконы покалечены, но практически все живы. Первая пуля хоть и угодила в Вишню, но застряла в предплечье. Тёрнер все с тем же пробитым коленом, но живой, хоть и выглядит болезненно. Вишня приходит в себя, и именно в этот момент раздается выстрел. Все резко смотрят в сторону Аарона, но пуля влетает в фигуру блондинки, угождая в самое сердце. Копия О’Нил все это время стояла позади любимого, что заботливо закрывал ее своим телом, но так и не смог закрыть. Девушка замертво падает на землю, и Аарон мгновенно склоняется над ней не веря своим глазам. Кровь сочится из раны, а блондинка постепенно теряет сознание и жизнь. Хилл что-то говорит, отбивает ей по лицу пощёчины, срывается на истошный крик и плачет. Ещё один выстрел. Все размывается.       Сара срывается с кровати и бежит в ванную, интуитивно открывает крышку унитаза и опорожняет свой желудок все теми же кровяными сгустками совместно со внутренностями. Целую неделю ей снится один и тот же сон, после которого она постоянно оказывается в ванной комнате и ее выташнивает этой жестью. Все стало таким привычным за неделю, что она уже не боится, а лишь тихо смеётся от своего положения. Ей уже давно понятно, что все изменилось. Больше нет того самого сна, в котором один любимый мужчина умирает за другим, не снится больше и могила, и босс больше не снится. Просто собственная смерть, каждый раз оказывающаяся невыносимой. И даже больше не от ее факта, а из-за тех мучений, что происходят с Аароном и неизвестности того, что дальше. Сон постоянно прерывается ещё одним выстрелом, и каждая частичка ее сердца готова молиться, чтобы этот выстрел не прилетел ни в Аарона, ни в Вишню, ни в Майкла.       Она возвращается в кровать, ложась под бок к Аарону, который уже так сильно привык к ее недельным срывам с постели посреди ночи, что просто заботливо и машинально укладывает ей руку на голову и ласково гладит.       — Опять? Все тот же сон? — осторожно интересуется он, пытаясь не показывать своего обеспокоенного вида.       Хилл за нее переживает. Всю неделю её тошнит каждое утро, каждую ночь и после каждого приема пищи. Она все ещё выглядит как и обычно, но уже сильно изменилась. Нет живости в глазах, а при каждой его попытке расслабить ее собой, ласками и хорошим сексом отказывается, ссылаясь на головную боль. Ему не просто больно на нее смотреть. Он уже и не знает, что делать, чтобы увидеть ее прежний огонек в глазах и румянец на лице. Мужчина каждый день просиживает около двух часов в своем кабинете в казино и проводит исследования ее снов и видений, что она пересказывает ему полностью по его просьбе. Он должен найти разгадку, только, как оказалось, он не дослушал Вишню и упустил один очень важный момент. Даже если он и найдет разгадку всего этого хаоса, то она не обязательно понравится проклятию, когда он воплотит ее в жизнь. Ничего не зависит от него или кого-то другого. Все зависит лишь от того, хочет ли проклятие забрать жизнь и душу Сары или же оно над ней сжалится и позволит ей жить дальше, ведь будущее уже изменено.       — Все точно также и в тех же деталях. Забей, Аарон. Спи. Прости, что снова разбудила. Завтра лягу в гостевой спальне, а то ты из-за меня не спишь нормально, — О’Нил крепко сжимает зубы, сдерживая слезы, что так и рвутся наружу, как и истошный крик от этой чертовой жизни.       — О’Нил, хватит пытаться меня от себя отдалить! — Хилл находит рукой включатель ночника и громко ударяет по нему, освещая часть комнаты, — ты уже и так не позволяешь мне себя касаться, только обнимать, не разрешаешь доставлять тебе удовольствие и даже практически не целуешь меня. Сара, что не так? Зачем ты от меня закрываешься?       Он резко отворачивается, чувствуя, как по щеке скатилась слеза, а потом и по второй. Не выдержал. Слабак. Показал свою слабость. Позволил себе пустить слезу при ней. Глупо. Как же он глупо себя чувствует. Ещё четыре дня назад она разрешала ему все вышеперечисленное, улыбалась и смеялась. Они даже гуляли по ночному Сентфору и фотографировались на старый Полароид, что забрали из лавки, из которой он ее уволил без зазрения совести. С ее недугом ей просто нельзя оставаться на работе. Пусть лучше будет рядом с ним или дома, у подруги, у Вишни или Майкла, но не на работе. Он обеспечит ее всем сам. Все было хорошо, пока в ее голове что-то резко не щелкнуло, и она постепенно не стала запрещать ему ее касаться. И когда Аарон решил, что это шутка и привычно усадил ее на свои колени, игриво провел пальцами по бёдрам, а руками сжал ягодицы, то Сара на него накричала и убежала в спальню, закрывшись и просидев там два часа. Они потом помирились, но он так и не понял, что это было.       Однако это были только ягодки. На следующий день, когда мужчина попытался ее расслабить, думая, что это исправит этот запрет и нахрен его снимет, то получил очередной отказ, ещё и случайно ошпарился кипятком. Хилл зашёл за ней в ванную где-то через десять минут после ее входа, разделся и встал позади, начав осыпать ее тело своими жаркими поцелуями. Стал ласкать, и О’Нил уже почти отдалась эйфории, но снова что-то щелкнуло, когда его пальцы скользнули к самой чувствительной точке. Блондинка осторожно и настойчиво от него отодвинулась, быстро выйдя из душевой и став одеваться. Он же попытался узнать причину отказа, но получил лишь что-то обидное в ответ, встав обратно под душ и случайно выкрутив горячую на полную. Благо, обжёг лишь спину.       А вчера она запретила ему себя целовать, когда он вернулся из казино с букетом роз. Подорвался, чтобы оставить поцелуй на любимых губах, но снова был отодвинут в сторону, а, потребовав объяснений, снова выслушал множество криков и слез, ничего не понимая. Зачем? Зачем она так делает? Он ее любит, старается сделать все, чтобы спасти ее от этого кошмара. Дарит нежность, пытается окружить заботой и любовью, а она просто его отталкивает, ничего не объясняя. За что? Что он, черт его возьми, делает не так? Зато когда приходят Вишня или уже совершенно здоровый Майкл, то Сара и обнимается с ними и даже позволяет им себя поцеловать в щёчку. А ему нельзя даже этого. Почему? О’Нил просто закрывается, держа все в себе. Майкл и то больше с ней говорит по душам, чем он. От чего она пытается его предостеречь?       — Господи, Аарон… — Сара разворачивает его лицо к себе с особым усилием, замечая стеклянный взгляд и чуть мокрые глаза. Дура. Какая же она дура. Заставила пустить слезу его. Причиняет ему одну лишь боль, разрушает его. Она ласково проводит пальцами по щеке, ощущая влажные дорожки. Он больше не позволяет ни одной слезинке скатиться вниз, но следы от прошлых ещё не высохли. Касается губами его губ, легонько целуя, а потом отстраняясь.       — Маленькая, что я делаю не так? Зачем ты так надо мной издеваешься? Я люблю тебя, а любить — значит касаться, целовать, дарить нежность, ласку. Ты ведь прекрасно это понимаешь, но зачем тогда отталкиваешь меня? Разлюбила? Тогда просто так и скажи, иначе я разорвусь на части от этих терзаний. Хочешь правду? — главарь драконов хмыкает, сглатывая, чешет затылок и набирает в лёгкие воздух, ловя утвердительный кивок со стороны любимой, — ты не сломаешься, если я тебя поцелую, или мы займёмся сексом. Сара, ты не умрёшь, если я буду тебя обнимать. Ты лишаешь и себя, и меня того, в чем мы отчаянно нуждаемся. Прошу тебя, перестань так делать.       Он аккуратно касается ее руки ладонью, сплетая их пальцы. Она даже не представляет, сколько внутри у него боли и отчаяния. Сколько всего он вытворяет, пока находится в казино. Бурый уже, наверное, боится заходить в его кабинет. Он то оказывается обруган всеми отвратительными словами, то в него летит бутылка виски, то какой-нибудь другой предмет, потому что Аарона все бесит. Абсолютно все, ведь Сара тупо закрылась и отталкивает его от себя с каждым днём всё больше и больше. И это его разрушает.       — Я не хочу, чтобы ты трогал меня в таком состоянии, чтобы каждое твое прикосновение к моей коже отправляло тебя, поскольку я теперь не такая, — О’Нил встаёт и включает свет во всей спальне, возвращается к нему и медленно снимает с себя футболку, разворачиваясь спиной. На позвоночнике красуются три синюшных, практически черных пятна, похожих на прожженные места, неживые. Как будто бы кожа там стала мертвой. Они небольшие, диаметром где-то десять сантиметров, но вместе кажутся одним большим. Аарон аккуратно касается каждого из них, следя за реакцией девушки. Не кричит, не корчится, значит небольно, — они не болят и последние три дня возникают на моем теле каждый вечер, причем всегда в разном месте, а с утра пропадают. Я не знаю, что это такое, но каждый раз ощущаю, как они больно проявляются на коже, словно в этот момент эту частичку поджигают при помощи горелки. Но потом вся боль пропадает, а при исчезновении кожу обдает холодом. Я не закрываюсь, не от тебя. Я просто не хочу, чтобы ты видел все это. Ты и так на пределе.       Хилл обхватывает талию любимой обеими руками и наваливает ее тело на свою грудь, а на губах оставляет нежный поцелуй. Дура. Зачем только скрывает от него свое состояние? Ему не нужна такая защита. Ему нужна она. Ее любовь, ее нежность и ласка. Он не разлюбит ее из-за этих пятен, если они будут возникать каждый вечер, потому что так решило проклятие. Она не перестанет его возбуждать из-за них на ее бархатной коже. Сара будет нравиться ему в любом состоянии и с любыми увечьями.       — Я на пределе, ты права, но не от этой чертовщины, а от того, как ты меня отталкиваешь. Пойми, я люблю тебя любой. И эти пятна… Да, это ненормально. Это все проклятие, но они тебя не портят. Я все ещё хочу тебя целовать, обнимать, ласкать и хочу быть в тебе. Пожалуйста, — Аарон скользит рукой по плоскому животику, а губы касаются мочки уха, — не отталкивай меня. Это хуже всего. Я перестану тебя касаться только в том случае, когда меня не станет.       — Прости меня. У меня нервы шалят, я не выдерживаю. Устала от всего этого и неосознанно срываюсь на тебе, — она переворачивается на живот и облокачивается всем своим весом на обнаженную грудь мужчины, упираясь вздыбленными сосками в его торс.       — Значит тебя надо расслабить, маленькая, — Хилл хитро улыбается в то время, как руки уже снимают с возлюбленной трусы, откидывая их в сторону, — я очень соскучился по твоему телу.       Пылкий поцелуй в губы, и дикая страсть накрывает парочку с головой. Поцелуи сыплются с обеих сторон по телам друг друга, руки дарят ласку, проходясь по всем излюбленным местам, по каждой выпуклости, родинке, и вскоре комната наполняется сладостными стонами вперемешку с мужским рычанием и шлепками двух горячих и любящих тел, несмотря на все обстоятельства их сложной жизни. Одновременно получив то самое заветное расслабление, они засыпают в обнимку.       Позавтракав вместе и наконец-то насладившись вновь возникнувшей идиллией между ними, они отправляются по своим делам. Сегодня у них нет запретов, и они не пренебрегают поцелуями, делая это слишком часто. Соскучились друг по другу. Но дела не терпят отлагательств. Поэтому они разбредаются каждый в своем направлении. Аарон — в казино, пытаться дальше разгадать то, что просто не имеет разгадки, а Сара в гости к Майклу. Тёрнер пригласил вчера ее и Стефани, чтобы посидеть как в старые добрые и наконец-то отметить его выздоровление, пока их свободное время совпадает.       Сара быстро оказывается на пороге квартиры рыжеволосого, где ее уже встречают хозяин квартиры и подруга. Все обмениваются объятиями и проходят в гостиную, где на столе накрыт небольшой праздничный пир, если три бокала, бутылку вина и закуски можно таковыми назвать. Майкл разливает по бокалам красную жидкость, и О’Нил становится не по себе. Снова этот отвратный металлический привкус во рту, но надо сдержаться. Стефани опускает в рот одну закуску за другой, улыбаясь. Наконец-то она выглядит счастливой. И рыжик тоже. Они оба выглядят слишком счастливыми, и у блондинки возникает огромное количество предположений, но она оставляет их на потом. Ещё будет время это обсудить.       — Мне Вишня рассказал, что ты у нас героиня, заслонила собой Аарона, так ещё и регенерировала, — Тёрнер восхищённо улыбается, смотря в голубые омуты подруги.       — Регенерация? Сара, да ты монстр! В хорошем смысле, конечно же. Твой мужик тебя потом хоть вознаградил? — Стефани шаловливо улыбается, на что Сара лишь закатывает глаза, а дракон смеётся, получая несильный удар в бок.       — Вы оба, — О’Нил пускает изучающий взгляд по обоим друзьям, пытаясь высмотреть, что же такое произошло между ними и почему они стали так тепло относиться друг к другу, — что между вами? Вы прямо светитесь от счастья.       Брюнетка заливается краской, пока Майкл делает вид, что не услышал вопроса подруги. Ему не стыдно, нет. Просто как-то неловко вышло. От одной подружки перешёл к другой и как-то слишком глупо и быстро с ней сошёлся, изначально пытаясь забыть так блондинку, а теперь уже и появились реальные чувства. Правда пока что только влюбленность. До любви им ещё далеко, но все впереди. Стефани слишком мило за ним ухаживала все то время, пока он лежал в больнице, и он заметил там в ней то, чего не замечал раньше. Ее чувства. Парень знал, что она любила его все три года их с Сарой отношений, и оказывается до сих пор любит. А отношения с Эриком объяснила как попытку найти кого-то другого, но не вышло. И буквально три дня назад они решили попробовать отношения. Вдруг что-то из этого путное выйдет. Как говорится, кто не рискует, то не пьет шампанского.       — Мы встречаемся, — объявляет Майкл, ловя на себе радостный взгляд Сары.       — Прости, что не сказали раньше. Думали, ты приревнуешь. Всё-таки вы когда-то были парой, — Стефани смущенно улыбается, когда рыжеволосый ласково целует ее в мочку уха и что-то нежно шепчет.       — Приревную? Да я счастлива за вас и хотела, чтобы у вас все получилось ещё с моего приезда в Сентфор. У меня Аарон, и я его люблю. Глупо было бы ревновать любимого рыжика, особенно к лучшей подруге. Надеюсь, у вас все получится. И не стесняйтесь меня, целуйтесь сколько хотите. Вы безумно мило смотритесь вместе, — Сара поднимает свой бокал с вином вверх, продумывая в голове слова для тоста. За такое событие обязательно нужно выпить, — за вашу только зарождающуюся любовь, мои любимые друзья. Пусть все у вас будет как в самых романтичных фильмах: красиво, нежно, чувственно, горячо и навсегда.       Блондинка улыбается просиявшим друзьям, радостным ее такой реакции и теплым словам. Вот что значит настоящая дружба. Остаются вместе сквозь года и оказываются лучшей поддержкой во всех ситуациях.       — И за вас с Хиллом, за ваше счастье. Вы крутые. Я видел, как вы смотрите друг на друга, и это неописуемо. Вы похожи на нас с тобой, но уже взрослых и рассудительных, готовых построить семью и быть друг с другом до конца, — Тёрнер обворожительно улыбается, вгоняя подругу в краску. От него слышать такие слова ей вдвойне приятнее.       — Ой, развели тут соплей. Давайте просто выпьем за любовь! — Стефани настойчиво тыкает своим бокалом об бокал подруги, и вся троица чокается, заполняя гостиную дракона звонкой мелодией.       Разговоры ни о чем расслабляют, когда нервы натянуты и готовы разорваться в любую секунду. Компания из счастливых друзей оказывается отличным антидепрессантом для О’Нил, лежащей головой на коленках Стефани и время от времени получающей очередную порцию покорна в рот с помощью рук Тёрнера. Они смотрят фильм, выбранный парнем, это ведь его дом. Стефани потом ему покажет, чей это дом, но это потом. Не при Саре ведь. Блондинка оказывается в своих мыслях, не замечая, как приятная нега окутывает ее сознание, а в глазах возникает картинка.       Гостиная Вишни. Сара наблюдает за всем со стороны, а именно за своей собственной фигурой, что судорожно что-то выискивает в ящичках друга. Ягодный же стоит в стороне, не возражая, словно у него больше не осталось сил ей как-то противиться. Бумажки летят на пол, разбиваются какие-то предметы, руки блондинки дрожат. По гостиной разносится дым от сигарет вишнёвого, только что закурившего. Он спокоен, а ее фигура в бешенстве.       — Где они, Ви? Где эти бумаги? Я хочу знать правду! Вишня, отдай мне эти бумаги! Я имею право знать! — копия О’Нил громко кричит и отбивает кулаками по поверхности какого-то ящичка.       — Какие бумаги, принцесса? Что ты хочешь знать? У тебя все нормально? Пришла ко мне злая, а теперь роешься в моих шкафчиках и ищешь какие-то бумаги. Может, тебе водички? — ягодный протягивает ей стакан с водой, явно не ожидая того, что происходит.       Фигура блондинки вынимает стакан из рук дракона и выливает его содержимое ему в лицо, разбивая стакан об пол. Вишня спокойно вытирается, находя какое-то полотенце. Он слишком спокоен.       — Как же я все это уже ненавижу! Ненавижу… Пожалуйста, быстрее бы это чертово тридцать первое декабря, чтобы умереть к чертям собачьим и больше не ощущать себя в этой жопе, — девушка скатывается по спинке дивана, садясь на пол. Она обхватывает колени руками и начинает тихо плакать, — что вы оба мне не договариваете?       — Принцесса, не неси ерунды, — Вишня садится рядом, обнимая ее за плечи, — я сжег их. Минут пятнадцать назад, когда Хилл позвонил и сказал, что случайно тебе проговорился о второй половине проклятия, а ты уехала якобы к Стефани. Мы оба понимали, что ты поедешь ко мне.       — Зачем? Зачем вы от меня что-то скрываете?       — Потому что иногда лучше сладкая ложь, чем горькая правда, — ягодный огорчённо улыбается, и блондинка укладывает свою голову у него на плече, слишком сильно тыкаясь в него носом, — больно. — шипит мужчина, чуть вздрагивая.       — Прости, забыла, что Эрик тебя подстрелил, — слишком спокойно произносит она, ласково проглаживая рукой по плечу друга, — то есть у меня никаких шансов?       — Увы, — тихо шепчет дракон, ловя на себе расстроенные глаза О’Нил, — я сказал тебе правду. Ты хотела слышать именно ее.       Фигура блондинки расстроенно хмыкает, почти что плачет, но вдруг успокаивается, вылавливая на полу взглядом осколки от стакана. Она берет один из них и резко вонзает в свой живот. Вишня не успевает ничего сообразить, как вся ее одежда становится багровой. Попала в мягкие ткани и вызвала сильное кровотечение. Вспышка.       — Сара, все хорошо? — Майкл трясет подругу, а Стефани уже в который раз прикладывает к ее носу нашатырь.       — Где у вас ванная? — О’Нил хватается за рот, пытаясь сдержать подступившую к самому горлу тошноту. Тёрнер показывает ей в коридор, и она быстро убегает, закрывая за собой дверь.       Опорожняется. Та же субстанция из крови и органов. Это происходит несколько раз, пока не заканчивается где-то минут через пять. Смыв воды. Промывка рта. Выходит из ванной, где ее уже ждут друзья. Кожу в районе живота резко пронзает огнем, и она ощущает, как ее разрезают. Приподнимает вверх края маячки, открывая и себе, и друзьям окровавленный след именно в том месте, куда ее собственная фигура засадила стекло.       — Что за херня? — Тёрнер смотрит на О’Нил и на ее живот, молча охреневая.