Не моя игра

Последующие несколько дней прошли в нервном ожидании. Пугающая неизвестность выводила из себя. Однако, бесстрашные были слишком щедры, непростительно щедры для тюремщиков. Пять раз в день меня кормили отборной пищей. Ни разу не видевшая такого изобилия на тарелке, я сметала все, будто пытаясь наполнить организм той недоданной едой. Но находиться под постоянным наблюдение мне сложно. Привыкшая постоянно двигаться, я изнывала от тоски и неприятного ощущения на душе. Что-то тянуло вниз. И все же жить хотелось, хотелось чувствовать и переживать. Я наслаждалась каждым моментом, мечтая запомнить все. Поэтому, когда в очередной раз вместо того, чтобы выдать еду и удалиться, тщательно закрыв дверь, охранник достал сканер и начал усиленно меня проверять, я запаниковала. Спускаясь по лестнице, я желала лишь одного — чтобы меня оставили в покое. Мои прошлые мысли о равноправии фракций казались мне детским лепетом. Реальность оказалась намного хуже. Не было не только смелости, но и решимости. В присутствии охранника, под его тяжелым взглядом мне становилось страшно. Я, как загнанный зверек искала темный угол. Удар головой об спину бесстрашного выводит меня из непонятного, душевно разбитого состояния. Я осматриваюсь. Огромное белое помещение, в котором мы оказались заполнено людьми. Я отмечаю парочку знакомых лиц. Но их появление в моей жизни меня не радует. Лиз сильная и свободная осталась там, за этими ненавистными белыми стенами, а та девушка, которая стоит согнув спину, боясь привлечь к себе внимание, другой человек. Подтолкнув меня к толпе людей, охранник становится в шеренгу напротив. В помещении становится настолько тихо, что звук цоканья каблуков по лестнице слышится в каждом углу. И наконец, выйдя из коридора, к нам подходит Джанин вместе с Эриком, который с оружием на перевес готов защитить ее от всевозможных последствий общения с изгоями. Неприязнь и интерес заставляют меня следить за каждым ее движением, каждым шагом. Она, холодно пробежавшись по толпе взглядом, начала что-то объяснять лидеру. Он, задумчиво и отстраненно кивая, выслушивает ее, а затем резко переводит взгляд на меня. Я от неожиданности отвожу глаза и стою, опустив голову вниз, пока не слышу звук уходящих шагов. Не понимая, для чего именно она приходила я внимательно смотрю на лидера бесстрашия, ожидая самого худшего. Он медленно и эффектно подходит к солдатам, отдает им винтовку и поворачивается к нам. Даже в своей простой черной майке и штанах он выглядит опасно и угрожающе. Его ледяные серые глаза пронзают насквозь. -Посмотрите друг на друга.-начинает он.-Вы-то дерьмо, которое каждый день смывают все фракции. Вы — не люди, вы — даже не животные. У вас не должно быть домов, еды, семьи. Вас всех нужно убивать, убивать еще при рождении, пока вы не успели загадить нашу землю. — негромко и безэмоционально говорит он. -Однако, Джанин нашла вам нужное применение. Каждый день после завтрака вы будете сдавать определенное количество крови для больниц города. — он усмехается. — Осмотритесь, возможно вы заметили, что некоторых особей не хватает. Я оглядываюсь, глазами ища Джерома. — Не пытайтесь их найти. Вещество, которое вам ввели, устранило ненужные экземпляры, кровь которых была испорчена. — продолжает он, заметив произведенный эффект. Да, все боятся. Боятся за свою жизнь, и плевать они хотели на других. Возможно он прав, и мы действительно не люди. Сказав все, что необходимо, он уходит, давая команду бесстрашным. И они медленно уводят людей. Я непонимающе оглядываюсь. Это все? Нас не тронут? Нацепив наручники, один из охранников уводит меня в камеру. Нет, я им не верю. Слишком не похоже на бесстрашных, слишком просто. Проснувшись на следующее утро, я испытываю тревожное чувство. И так как гудка, означающего всеобщий подъем, еще не было, я позволяю себе немного поваляться в постели. Однако волнение не дает мне покоя, и я начиная бродить из угла в угол, пытаясь успокоится. К приходу охранника я уже одетая сижу на кровати. По обыкновению, бесстрашный появляется с подносом в руках, кладет его на пол и беззвучно удаляется. Я знаю, что на еду нам выделяют не больше десяти минут, поэтому пытаюсь есть как можно быстрее. Но еда кажется мне сегодня пресной и безвкусной, видимо я переволновалась. Через некоторое время охранник снова входит в комнату, проверяет меня сканером и нацепляет наручники. И мы вновь петляем по запутанным длинным коридорам. Я даже боюсь представить каких размеров это здание. Но к моему удивлению помещение, в котором мы останавливаемся небольшое. Охранник, сняв наручники выходит, и ко мне подходит две рослые женщины в медицинских халатах и масках. Они, подхватив под руки, ведут меня к маленькой кабинке, стоящей в углу. Шагнув туда, я удивленно и озадаченно смотрю на них. — Раздевайся. — уставшим голосом говорит одна из них. Я отчаянно качаю головой, вцепившись руками в свою одежду. Со вздохом старшая из женщин зовет охранника. И подойдя ко мне, хватает меня за обе руки. Не понимая, что происходит, я позволяю ей удержать себя. В это время, подоспевший бесстрашный, с силой дергает меня за волосы. Я перестаю брыкаться, и он с легкость рвет мою одежду. Я смущенно пытаюсь прикрыть себя, но женщина крепко держит мои руки сзади. Чувствую, как в моей душе что-то безжалостно рвется. Я закрываю глаза, пытаясь отстраниться от реальности. Хорошенько меня встряхнув, мои руки освобождают. Я чувствую струи горячей воды, и прикосновения жесткой щетки, будто пытающейся содрать с меня кожу. Эти мучения длились минут двадцать, после чего выдав новую белую одежду и одев наручники, меня повели дальше. Остановились мы в большом помещении, занятом огромным количеством изгоев и бесстрашных, то заходящих, то выходящих отсюда. Подведя меня к определенной группе людей, рядом с которыми на стене весела табличка с цифрами 467, охранник ушел на свой пост в противоположенном конце комнаты. Оглядевшись, я поняла, что сегодня гораздо больше заключенных, чем вчера. Это странное наблюдение меня поразило. Неужели здесь не только изгои, но и полноценные жители фракций? Меня словно облили холодной водой. Джанин плевать чью кровь ей будут привозить, главное, чтобы она была. И вряд ли ей это нужно для больниц и блага человечества. Заметив, что людей становится все меньше и меньше, я начинаю следить за тем, что происходит. Группы поочередно вызывают к маленькой двери, находившейся по левую сторону от нас. Через несколько минут к нам подходит несколько бесстрашных, и подгоняя, уводят нас в эту комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, это огромное количество громоздких аппаратов для выкачивания крови. И Эрика, стоящего посреди комнаты, и с безразличным ледяным взглядом, следящего за выполнением заданий. Пробежавшись взглядом по толпе, он недоуменно останавливается на мне, и продолжает свой осмотр. Я не задумываясь начинаю поправлять пушистые от недавнего мытья волосы. Они так вкусно пахнут, и я чувствую себя такой чистой, что даже начинаю забывать через что мне пришлось пройти сегодня утром. Бесстрашные быстро подводят нас к этим гигантам, не забывая остановиться и проверить, правильно ли мы воткнули провода, тянущиеся от аппаратов. Немного замешкавшись из-за мешавших наручников, я судорожно пытаюсь найти место для укола. Закончив наконец с этим, я ожидающе прикрываю глаза. Чувствую, как иголка в руке начинает вибрировать. Через несколько минут я начинаю чувствовать слабую боль во всем теле. Открываю глаза и вижу испытывающий взгляд лидера. Он будто рад моим страданьям. Его глаза светятся, а губы растягиваются в отвратительной кривой улыбке, и еще то, как он смотрит, что-то новое появилось в нем. Оценивающее. Он дает команду, и бесстрашные выключают аппараты. Я быстро вынимаю иголку и прижимаюсь губами к ранке. Поворачиваюсь и хочу направиться к группе, но меня подкашивает и я падаю.