Не моя игра

Я, ошеломленная своими переживаниями, не замечаю того, куда меня ведут, как долго и кто. Способность чувствовать реальность пропала, я слишком хорошо помнила его взгляд, свои ощущения. И даже то, что я шла в одной только мужской рубашке меня не смущало. Мне казалось, будто сейчас он побежит за мной, вырвет из железной хватки охранника и сделает то, что заставляет меня трепетать и жаждать. Эмоции были настолько взбудоражены, что когда меня толкнули в одну из дверей, я опешила. Темнота, окружившая меня, если не пугала, то настораживала. Тишина, казавшаяся на первый взгляд такой безопасной, скрывала тысячу звуков. Внезапно, кто-то схватил меня под руки и повел в глубь помещения. Вырываться не было смысла, поэтому я покорно следовала за незнакомцем. Глаза, привыкшие к темноте, уже могли заметить очертания людей. Большая часть заключенных лежала, подпирая стена. Поняв, что ведут меня к центру камеры, я не удивилась, так как сразу же заметила пять или шесть фигур, выделяющихся из темноты. Грубо толкнув меня к группе людей, в страхе жавшихся друг к другу, молчаливый провожатый удалился. Подойдя ближе, я заметила, что один из заключенных стоит впереди остальных, опершись на палку. Он, старательно всматриваясь в темноту, пытался разглядеть мое лицо. Прошло минуты три, прежде чем послышался его старческий не по годам голос: — Назови свое имя и расскажи, как ты здесь оказалась. — Меня зовут Лиз. Мой дом — часть города, принадлежащая изгоям. Обвинив меня в создании бунта, меня привезли сюда. Затем выяснилось, что моя кровь не пригодна для донорства. Но они и тут нашли мне применение. Оказалось, что органы то мои в порядке, и им не составит труда разобрать меня на части. Я думаю, что моя история полностью копирует ваши. — Ты ошибаешься, девочка. Оглянись, посмотри вокруг. Здесь очень мало изгоев. — горько усмехнувшись проговорил он. — Я из фракции отречения, Френсис из эрудиции, а Нэнси из бесстрашия. — Что? Как вы сюда попали? — я задавала вопросы, но при этом мне казалось, что я уже знала ответы. -Мы — люди, неугодные для власти. Слишком много думаем, задаем ненужные вопросы. В этом центре, под прикрытием донорства и благих целей они избавляются от нас. Здесь никто не выживает, нам не дарят быструю смерть. Медленно, день за днем, орган за органом. Они убивают нас. — Расскажи ей про наказания. — влез в наш разговор негромкий женский голос. — В верхнем секторе огромное количество таких камер, как наша. И в каждой сидят люди, которые никому не нужны. Одним больше, одним меньше. Всем все равно. Бесстрашные пользуются этим и раз в неделю устраивают публичные наказания. Они выбирают нескольких человек, которые по их мнению провинились, и забивают их плетью до полусмерти. Я непроизвольно вздрогнула при его словах, вспомнив, что один бесстрашный может захотеть отомстить мне. Неправильно истолковав появление моего страха, бедный старик начал меня утешать: — Ну-ну, будет тебе, деточка. Ты главное разговаривай поменьше и побольше спи. Так, глядишь, недели три и проживешь. Я молча кивнула и ушла к свободному углу. Здесь, в тишине и темноте я могла подумать о том, что произошло сегодня. Эрик. Он мог наказать меня за драку, мог убить. Но он ничего этого не сделал. Как теперь к нему относиться? Нет, я сама усложняю себе жизнь. Он - мой враг. А это значит, что я должна его ненавидеть. Неважно, что я чувствовала сегодня, когда была полностью обнажена перед ним, неважно, что его взгляд пробудил во мне что-то новое и неизведанное. Он — бесстрашный, он меня презирает, я — изгой. Я должна думать о том, как выжить и выкарабкаться из этой ситуации. Не знаю, как долго бы еще продолжалась моя мысленная тирада, если бы не распахнулась дверь и со стуком не ударилась бы об стену. Охранники-амбалы, внесли огромный таз, смердящий настолько, что даже я, сидящая в тридцати метрах от него, почувствовала жуткую вонь. И так как есть мне совершенно не хотелось, я решила остаться наблюдателем. Раздача еды сопровождалась отвратительной руганью со стороны бесстрашных. Заключенные молчали, явно не желая нарваться на наказание. Этот процесс продолжался минут двадцать, а может и больше. Я чувствовала напряжение, исходящие от моих сокамерников. Наконец, когда охранники ушли, все смогли спокойно выдохнуть. И так как заводить новых знакомых среди людей, стоящих одной ногой в могиле мне не хотелось, я до колен натянула рубашку охранника и завалилась спать.