Не моя игра

Вы когда-нибудь просыпались от того, что чувствовали на себе чей-то тяжелый и задумчивый взгляд? Если нет, то вам не понять насколько неудобным и неприятным может быть пробуждение. Противное чувство, когда вам пытаются залезть в голову, выбирая время, когда вы полностью расслабленны и беззащитны. Если да, то вы сможете понять, что я почувствовала проснувшись. Удушающий запах крепких сигарет и аромат мужской туалетной воды ударили мне в голову. Стараясь не шуметь, я повернула голову, пытаясь сориентироваться в темноте. Небольшая полоска тусклого света, которую излучала настольная лампа, позволяла мне разглядеть лицо бесстрашного. Его глаза, на удивление, были закрыты. Но я могу поклясться, что он не спал, в его опущенной руке была недокуренная сигарета. — Ты кажешься мне полностью здоровой. — внезапно громко и четко произнёс он. — Да, нога совсем не болит. — ответила я, не решаясь ему солгать. — Так значит, это правда. На изгоях все заживает так же быстро, как и на собаках. Я вздрогнула. Вздрогнула не от того, что он сказал, а от того, как он сказал. В его голосе не было насмешки или язвительности, не было в нем и попытки унизить или задеть, в нем была ненависть, такая же чистая, как вода в чёрном озере. Казалось, что сейчас он ненавидит меня не как человека, а как представителя изгоев, как носителя этой заражённой и гнилой крови. Он резко встал, так и не докурив. Не глядя на меня, он подошёл к кровати и нагнулся. Я машинально начала отползать в угол. Но он перехватил меня одной рукой, больно давя на рёбра. — Ну, почему ты молчишь? Почему не сопротивляешься? Или ты думаешь, что своим мученическим видом вызовешь во мне жалость? — шипел он, вглядываясь в моё лицо. — Я нихера не верю тебе. Думаешь, раз я тебя сюда привёл — значит ты что-то значишь для меня? — его голос срывался и переходил на крик. — Отвечай! Раздался громкий звук, я даже не сразу поняла, что меня ударили. Моя голова безвольно откинулась, а комната, и без того темная, поплыла. — Не надо, не надо, не надо. — поздно очнувшись, истерично начала шептать я, хватаясь за его руку. Он беспощадно вырвал её, отбросив меня к углу кровати. Я слышала его тяжелое дыхание, я чувствовала сильный запах алкоголя, исходивший от него, я знала, что он не способен успокоиться сейчас. — Моя мать, -неожиданно тихо начал он, — тоже была изгоем. У неё были длинные каштановые волосы и большие голубые глаза. — он усмехнулся. — Отец увёз её с вашей территории и даже женился. Он верил ей, он любил её. А она оказалась коварной шлюхой. — он сильно сдавил голову руками, будто пытаясь выпустить из себя воспоминания. Я непроизвольно потянулась к нему. Почувствовав движение с моей стороны, он резко отпрянул, вытянув руки вперёд. Это движение, так напоминающее попытку защититься, окончательно сбило меня с толку. Сейчас, пока Эрик не контролировал свои мысли и действия, он все больше напоминал мне мальчика, одинокого и запутавшегося в себе. -Она спуталась с соседом, а когда отец узнал — он уехал, оставив меня вместе с ней. — бесстрашный машинально поднёс ко рту потухшую сигарету. Видно было как дрожат его пальцы. Он обернулся и посмотрел на меня. Его глаза, так по-пьяному доверчиво распахнутые, натолкнувшись на мой взгляд, резко сузились. Выкинув на пол окурок, он потянул руки к моему лицу, сжав его между пальцами. Тщательно рассмотрев меня, он напряжённо прошипел: — Иногда ты напоминаешь мне её. Он без слов приподнял меня и положил на середину кровати, разорвал на мне свою же рубашку и стянул с себя штаны. Я и не сопротивлялась. Он резко вошёл в меня, причиняя мне явный дискомфорт. Первые несколько толчков я ели сдерживала себя, чтобы не заплакать, зная, что это разозлит его ещё сильней. Но затем я почувствовала легкое прикосновение его пальцев к моему телу, его губы на моей шее, его шёпот. Он взял мою руку в ладонь и положил к себе на спину. Я не сразу поняла, что множество неровностей на его коже-это огромное количество круглых маленьких шрамов. — Она любила развлекаться со мной. -порывисто говорил он, глядя мне в глаза. — Если рядом не было пепельницы… — он прочистил горло. Пока он говорил, я продолжала ощупывать его спину — она была полностью искалечена. — По лицу она не била — боялась, что если приедет отец и увидит — ей не убежать. — Она ненавидела его. Толчок. — Она ненавидела меня. Толчок. — Она была изгоем. Толчок. Откинувшись на кровать, он тут же отвернулся в другую сторону. Я же осталась лежать в том же положении, не в силах сдвинуться с места. — Я бы любил её, если бы она позволила. — совсем тихо сказал он. Эти слова не предназначались для моих ушей. Не будь он пьян, я бы никогда не услышала этой истории. Но она не выходила у меня из головы. Я ещё долго не могла уснуть, моля небеса о том, чтобы все вернулось на свои места. Но как бы я не старалась, ненавидеть Эрика я уже не могла.