Не моя игра

Я резко открыла глаза, проснувшись от звука закрывающейся двери. Уже ушёл. Неожиданно для себя я почувствовала странный прилив сил. Что-то внутри подогревало меня, заставляя двигаться. Поднявшись с кровати, я пошла в ванную комнату. Взглянув на себя в зеркало, я удивлённо отпрянула. Нет, я не стала прекраснейшей из красавиц, но глаза, казавшиеся ещё вчера безжизненно потухшими, сегодня уверенно горели, изменяя моё бледное лицо до неузнаваемости. Проклятая надежда! Вот, что в них горело. Сколько раз я убеждала себя перестать ждать лучшей жизни, но, видимо, вчерашнее признание Эрика вселило в меня чувство ожидания перемен. Ведь он открылся мне, пусть пьяный, но открылся. Могу поклясться, что его настоящую историю знают единицы. Он жесток, равнодушен и ему плевать на мнение людей. Видимо, у него просто не было желания делиться со своей болью. А может не было человека, которому он мог бы довериться? Мне очень хотелось в это верить. Услышав звук открывающейся двери, я торопливо прижалась к холодной плитке. Только бы он не заметил, что я разглядывала себя в зеркале. Новой порции насмешек и точно попадающих в цель колкостей моё неожиданно оптимистическое настроение не выдержит, а мне не хотелось снова сдаваться. — Выйди из ванной, изгой. Я заметил тебя. — торопливо прикрикнул Эрик. Я осторожно выглянула из-за двери, с опаской посмотрев на бесстрашного. — Собирайся. — снимая футболку и надевая парадную белую рубашку, сказал он. — Ты идёшь со мной. Я медленно приблизилась к нему, с удивлением рассматривая свёрток, который он кинул на кровать, многозначительно посмотрев на меня. Развернув его, я с недоверием бросила взгляд на Эрика — это было платье. Красивое, дорогое. Платье, которое не может носить женщина-изгой. Его в пору носить жёнам богатых эрудитов, предводительницам искренности, но никак не мне. Не обращая уже внимания на присутствие бесстрашного в комнате, я быстро стянула всю одежду, что была на мне, и надела платье. Чёрное и шёлковое, оно плотно облегало все моё тело, глухой воротник спереди и непростительно глубокий вырез на спине. Неужели он сам выбрал его? Неуверенно повернувшись к Эрику, я внимательно посмотрела на него. Он пристально следил за каждым моим движением, его дыхание участилось, а грудь вздымалась все чаще. Как же знакомо мне было это его состояние. Раздевайся. Мы никуда не пойдём. — резко шагнув ко мне, сказал он. Я осталась на своём месте, ничего ему не ответив. Он порывисто отвернулся от меня и сквозь зубы сказал: — Ты готова? Через несколько минут, причесавшись и умывшись, я вышла к нему. Осмотрев меня с ног до головы, он, кажется, остался доволен. И только перед самой дверью он резко остановился, а затем пошёл в спальню. Вернулся он с каким-то странным предметом в руке. — Подойди ко мне. — сказал он, слегка прищурив глаза. Я беспрекословно подчинилась, слишком велико было напряжение. Он развернул меня спиной к себе, а затем что-то застегнул на моей шее. Осознание недолго заставило себя ждать. Я рванула к зеркалу. Худшие опасения оправдались — на моей шее сиял небольшой и очень аккуратный ошейник. Я резко повернулась к нему. — Сними его! — крикнула я, потянув ошейник вниз. Он молча стоял, глядя мне в глаза. — Сними его! — подойдя к нему, умоляюще прошептала я. — Если я увижу, что ты пытаешься избавиться от него, то прикажу охранникам впаять тебе его в шею. — холодно и бесстрастно произнёс он. Мы вышли из квартиры, в моих глазах стояли слезы. -Ты даже не хочешь поинтересоваться, куда я тебя веду? — спросил он, не глядя на меня. Конечно, я хотела. Что за глупый вопрос! Но для меня будет лучше промолчать. Я боялась того, что мой голос сорвётся, а из глаз польются слёзы. Видимо, мой ответ не имел для него никакого значения, так как он даже не заметил его отсутствия. Мы шли довольно долго, и я отбросила вскоре попытки запомнить все повороты и коридоры. Пока наконец мы не подошли к большим двухметровым дверям. Перед ними стояли двое охранников, пристально наблюдавших за входящими. Узнав Эрика, они боязливо поторопились отворить двери. Моя персона, видимо, не волновала их, поэтому когда я прошла за бесстрашным, они даже не заметили меня. Войдя в зал, я остановилась на несколько секунд. Его убранство поразило меня. Конечно, я знала, что бесстрашие и эрудиция очень богатые фракции, но не представляла насколько. Все стены украшали резные узоры, покрытые золотом. По периметру всего помещения размещались величественные колонны. Дневной свет заменяли тысячи ламп, находящихся на огромных витиеватых люстрах. А в центре зала стоял огромный стол, ломящийся от деликатесов, десертов и алкоголя. За ним сидело все высшее общество обеих фракций. Двести или триста человек, облачённых в самые лучшие смокинги и самые дорогие платья. Эрик, указав мне на свободное место за столом, ретировался. Оставшись одна, без его присмотра, я сразу почувствовала себя в опасности. Сотни взглядов прожигали меня на сквозь, словно пытаясь испепелить за то, что я здесь, что своим присутствием я отравляю им праздник. Я медленно подошла к свободному стулу и уселась на него. Есть мне перехотелось совсем, а вот горло горело от жажды, и я потянулась за бутылкой с водой. Поднеся горлышко ко рту, я жадно начала глотать охлажденную жидкость, когда почувствовала, что чья-то рука выбила у меня бутылку, больно ударившуюся об мои десны и проехавшуюся по моим губам. Моментально среагировав, я отскочила от стола, но опять кто-то ловко схватил меня за плечо, сильно сжимая его. Повернувшись, я увидела перед собой пепельно-белую блондинку, с дикой ненавистью глядевшую на меня. — Что она здесь делает? — громко обращаясь ко всем сидящим произнесла она, все больнее нажимая на мою бедную руку. — Я видела её в верхнем секторе, она — изгой. По залу прошёлся глухой шёпот, все ждали реакции лидеров. А я отчаянно искала глазами Эрика. — Она здесь со мной. — раздался голос из-за моей спины. Да, слава Богу, он со мной, он не бросил меня. — Что? Ты привёл сюда этот социальный мусор? — сморщив свой аккуратный носик, взвизгнул блондинка, но все же отпустила меня и отошла на несколько шагов в сторону. — Это правда Эрик? Ты взял на наш праздник изгоя? — спросил мужчина, сидящий в центре стола. — Она — не изгой, — заводя меня за свою спину, громко обращаясь ко всем, сказал мой бесстрашный. — Она-моя собственность. Она не принадлежит ни одной фракции, она принадлежит сейчас только мне. — Ты хочешь сказать, что она твоя рабыня? — вновь подала голос блондинка. — Да, именно это я и хочу сказать. — все так же уверенно произнёс он. — И будь ты повнимательней, заметила бы, что на ней мой опознавательный предмет. — Если ты про то, что у неё на шее, то это больше похоже на ожерелье, нежели чем на стандартный ошейник! — возмутившись бросила она, усаживаясь за стол. — Я надеюсь, инцидент исчерпан? — больше утвердил, чем спросил Эрик. — Но ты же понимаешь, что она не может сидеть со всеми за столом. — начал мужчина в центре стола, потом я узнала, что это главенствующий лидер фракции — Макс. — Это было бы очень неуважительно по отношению к нашим гостям. По столу вновь прошёлся гул возмущения. — Разве я говорил, что она будет сидеть за столом? — разворачиваясь ко мне, во всеуслышание заявил он. Я попятилась назад. Только не делай мне больно, только не сейчас. — думала я, напряжённо глядя ему в глаза. Он, подойдя к столу и, положив в рот ягоду винограда сказал, указав на мраморный пол между стульями: — Садись, дорогая. В горле у меня застыл немой крик. Я перестала слышать, оглушённая им. Я видела его лицо, его крепко сжатые руки, его пустой, ничего не выражающий взгляд. Словно в съемке замедленного действие я подошла к столу, согнулась и села на колени, опустив голову, чтобы никто не заметил пугающее выражения ужаса на моем лице. И вдруг все резко зашевелись, оцепенение прошло, и я вновь стала слышать голоса людей, звон бокалов, звуки жизни. Не знаю, сколько времени я провела в состоянии полной отрешённости. Обращать внимание на происходящее вокруг я стала только после того, как на соседний стул, аккуратно поправив юбку платья, уселась уже знакомая мне блондинка. Она начала что-то говорить бесстрашному, бросая на него томные взгляды. Он, видимо, успел оценить все прелести её фигуры, а потому был очень приятным собеседником. Я старалась слушать их, но не могла. Мой внутренний голос заглушал все происходящее вокруг. Мои мысли, мои переживания не давали мне сосредоточиться на чем-то постороннем. Но однако, когда перед моим лицом промелькнула маленькая ухоженная ручка и легла на колено Эрика, я не могла оставаться равнодушной. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали, а из глаз потекли слезы. Я внимательно следила за наманикюренной ладошкой, которая уверенно скользила по его брюкам. Я ненавидела его сейчас, ненавидела и бешено хотела одновременно. Он мой. Мой! И эта сука не имела права касаться него. Но почему он не скинул её руку? Почему не посмотрел на неё с презрением или ненавистью, как частенько смотрит на меня? Все элементарно просто! Она равная ему, она красивая, умная и богатая, она-не изгой, она-не я. Об неё он не хочет вытирать ноги, её он не хочет бить и насиловать. С ней он хочет заниматься любовью, долго и страстно. Я не поняла, когда начала захлёбываться собственными слезами. Единственное, о чем я молила Бога, так это о том, чтобы он не посмотрел на меня сейчас, чтобы он не заметил, насколько мне больно видеть его с другой женщиной. А ему и не пришло в голову обратить внимание на меня. Слишком уж он был занят своей собеседницей, её глубоким вырезом, оголяющем большую часть груди. Поняв, что успокоиться в их присутствии я не смогу, насухо вытерла слезы и как можно более спокойным голосом спросила: — Могу я пройтись по залу? У меня затекли ноги. — Я думаю, можно. — недолго подумав, ответил бесстрашный. — Ведь ты знаешь, что произойдёт, осмелься ты сбежать. — приторно ласково проговорил он. А затем положил свою тяжелую большую ладонь на мою голову и погладил. Как собаку! Слезы вновь начали наворачиваться мне на глаза, и я поспешила отвернуться. Поднявшись, я размяла ноги, они и впрямь затекли. А затем не оглядываясь устремилась вперёд. Стараясь не обращать внимание на презрительные взгляды, я рассматривала картины, развешанные в хаотичном порядке по залу. Это были настоящие произведения искусства. Наверное, они были созданы ещё до великой войны и создания фракций. Если бы я родилась в то время, я не была бы сейчас в этом зале, у меня бы не было этого дурацкого ошейника, я не была бы изгоем. Только сейчас я задумалась о том, что я не единственная существующая на данный момент рабыня. Если для знатных бесстрашных и эрудитов это привычное дело, то интересно, как давно это практикуется? Как давно они отнимают волю, лишают свободу у равных и подобных себе людей? Сволочи, зажравшиеся сволочи! И он ничем не лучше их. Такой же бесчувственный, жестокий и невыносимый моральный урод. Но все же я что-то чувствовала к нему. Что-то, что заставляло меня безумно ревновать его и хотеть. Внезапно я почувствовала легкое прикосновение руки к моему плечу. Стремительно повернувшись, я увидела в опасно близком расстоянии от себя молодого симпатичного мужчину. Он самоуверенно ухмылялся и оглядывал меня с ног до головы. — Так это ты рабыня Эрика, о которой так много говорят? — дружелюбно спросил он. Я, немного смущенная его тоном, никак не могла собраться с мыслями и ответить что-либо разумное. Слишком уж непривычно мне было наблюдать такой доброжелательный настрой к моей многострадальной персоне. Он, видимо, заметил моё состояние, поэтому продолжил говорить, не дожидаясь моей реплики. — Да, ты наделала много шума. — заразительно улыбнувшись, произнёс он. — То, что бесстрашные заводят рабынь — это нормально. Но ещё ни разу рабыня не была в этом зале. Поговаривают, что ты околдовала Эрика. — весело подмигнув, засмеялся он. Я не могла не ответить на его настроение. Уголки моих губ сами по себе потянулись вверх, и я улыбнулась. Впервые за столько лет! — Да, вы, кажется, знаете обо мне достаточно. Чего нельзя сказать обо мне. — краснея, сказала я. Он удивлённо взглянул на меня, будто своими глазами увидел, как немая заговорила. — Моё имя Джейк. А как тебя зовут? — приподнимая одну бровь, спросил он. Немного смутившись от стремительного перехода на «ты», я ответила: -Лиз, меня зовут Лиз. -Очень приятно, Лиз. — задорно улыбнувшись, сказал он. А затем неожиданно нагнулся и поцеловал мою руку. Я смущенно посмотрела ему в глаза, а он, усмехнувшись, пошёл в другую сторону зала. В этот момент мой взгляд натолкнулся на Эрика, который в бешенстве подходил ко мне.