***
«Сгорел сарай — гори и хата», — думал Лайтнинг, наблюдая за своим пылающим учеником, носящимся за зайцами с мечом наперевес. По всем окрестностям уже разнеслась слава о синем демоне; горожане и селяне, словно пролетарии всех стран, вооружались и соединялись; власти скрежетали зубами, посылали целые легионы на поиск опасного инферно и устраивали дознания; а дети играли. В демона, в охоту на демона, в суд над демоном и приведение приговора в исполнение; за что потом, естественно, и огребали от родителей и прочих взрослых. Лайтнинг наблюдал (по мере возможности, конечно) за всем этим движняком, улыбался невежеству средневекового быдла и благополучно плевал на конспирацию, что имело под собой сразу несколько причин. Во-первых, с наступлением такого кризиса порядки по всей стране резко ужесточились. На входе и выходе из городов поставили контрольно-пропускные пункты, стража хватала всех подозрительных и тем более беспаспортных граждан и безжалостно драла с них либо взятки, либо три шкуры — в зависимости от благосостояния арестованного. При таком раскладе Лайтнинг справедливо рассудил, что нового сражения им никак не удастся избежать, а значит, не имеет смысла и слишком прятаться. Во-вторых, после ухода из Тулона перед обоими попаданцами резко встала продовольственная проблема, и прожить представлялось возможным только с помощью охоты на феодальных угодьях. Из оружия у них оставалась только курикара. Лайтнинг дал отмашку — к чёрту, двух смертей не бывать, а одной не миновать. Так хоть поедят нормально. — Я поймал! — уведомил радостный Рин, предъявляя сенсею недвижную заячью тушку. Лайтнинг едва заметно вздрогнул, ну чем не кадр из фильма ужасов? В глазах перемазанного кровью мальчика плескался алчный блеск, дыхание после бега сделалось прерывистым. Рин держал зайца на вытянутых руках, словно подношение какому-то кровожадному божеству, и радужный рыцарь, пожалуй, не слишком удивился, если бы юный охотник прямо на его глазах вырвал из груди длинноухой жертвы ещё тёплое сердце и пожрал его в знак победы и триумфа. Лайтнинг помотал головой, прогоняя дурное видение. — Вы чего? — не понял Рин и в то же мгновение перестал походить на фанатичного верующего богини Кали. Недоумение убило алчность, и азарт погони сошёл на нет. — Ничего, молодец, — одобрил радужный рыцарь добытчика, — выпотроши его, а я соберу хворост для костра. Оба экзорциста углубились в работу. Занимаясь своим делом, Лайтнинг краем глаза наблюдал, как Рин — тинейджер из двадцать первого века и сын сатаны — замотав ладонь куском рукава и перехватив лезвие своего чудо-меча поближе к краю, приступил к действиям, которых никогда не умел. Вытащив из туши ливер, Рин принялся сдирать шкуру, закусив губу и пыхтя от натуги. Ещё полтора месяца назад он скривил бы недовольную морду при одной мысли о подобных манипуляциях. До чего же сильно меняет людей необходимость удовлетворять физиологические потребности. Судя по всему, голод заглушил в эсквайре не только воспоминания о всяких там друзьях и интернетах, но и муки совести по поводу недавно умерщвлённого стража — человека, живой души. Хм, Окумура-старший отлично адаптируется к окружающему миру, через год его бы и отец Фуджимото не узнал. Закончив сбор хвороста, радужный рыцарь развёл костёр прямо там, на опушке, где и завершил свои беспечные дни несчастный заяц. Рин с абсолютным счастьем на лице принялся нанизывать куски мяса на тонкие палки. Оно и понятно — не каждый день им случалось поесть. — Вот, Лайтнинг-сан, я отложил вам лучшие части, — улыбнулся парень, протягивая сенсею его не то, чтобы сильно заслуженную долю. Радужный рыцарь тоже улыбнулся. Где же, где же та тонкая грань, отделяющая человека от животного?***
Сабурота Тодо поставил на блюдце чашку из-под кофе, промокнул губы салфеточкой и встал из-за стола. Выглядел он, мягко говоря, неважно с сияющим, словно фонарь, фингалом под глазом, трясущимися руками, большими и маленькими порезами и ссадинами, но крепился изо всех сил, ибо Люциферу-сама не нужны слабаки — отработанный материал. А Тодо ещё и карьеру, между прочим, сделать надеется. Справедливости ради стоит уточнить, что у временных промежутков, в которые Тодо наведался с помощью самаэлевских ключей-порталов дела обстоят ещё суровей. Иллюминаты не могут просто прийти в иное измерение, убедиться, что второго сына сатаны там нет и спокойно уйти. О нет, каждый визит неизменно превращается в подобие карательного рейда. Это несколько утомительно, но, благодаря этому, касса ложи пополнилась, как деньгами, так и новыми знаниями для последующих научных прорывов. Но это всё вторично, первостепенная же цель так и оставалась недостигнутой без каких-либо надежд на позитивное изменение ситуации. Самаэль не найден, и Люциферу-сама такое положение вещей категорически не нравится. Впрочем, невесёлое настроение Люцифера-сама поддерживается не только отсутствием младшего брата. Ассия, разрушающаяся с каждым «днём» всё стремительнее, и Орден Истинного Креста, не желающий смиряться с очевидным поражением, сильно портят кровь и раздражают главу ложи иллюминатов, а ведь у него поистине гениальный план относительно судьбы Ассии и её обитателей, то бишь, людей. Самое приятное в этом плане — абсолютное уничтожение страданий для всех: как для демонов, так и для людей. И кто после этого смеет утверждать, что Люцифер лжёт о своей приверженности равенству? Люди не слишком умны, почти совсем бесполезны и приносят много вреда. Дни человеческого благоденствия венчаются беспрерывным производством и потреблением, а дни войны — непрерывным уничтожением. Но и то, и другое загрязняет планету и разрушает окружающую среду. Люди ничего не могут дать миру, в котором живут, зато используют с блеском и ненасытностью, но ведь это совсем не повод подвергать их самих боли и страданию. Да, именно так и считает Люцифер-сама, именно от этого собирается отталкиваться. Незачем мучить людей, но, тем не менее, они доказали, что с правом на свободу воли они поторопились. Люди не умеют ею грамотно пользоваться, отрицать это глупо. А что из этого следует? Нет, Люцифер-сама не собирается их убивать. Полноценные материальные воплощения, ставшие возможными для высших демонов, благодаря эликсирам бессмертия, нуждаются в подпитке энергией. Это работает по тому же принципу, по какому у демонов с самого начала появились тела, и поэтому было бы целесообразно оставить людей жить. Звучит ужасно, но ничего страшного на самом деле не предполагается. Да, люди станут всего лишь батарейками для демонов, но неужели в их нынешнем состоянии больше смысла? Жизнь людей наполнена массой неприятных чувств: болью, страхом, слабостью, но теперь со всем этим будет покончено. Люди обретут высший смысл и совершенное даже не успокоение, а счастье! Что же до демонов, то они займут достойное их место венца эволюции и станут править Ассией мудро, правильно, гармонично. Ведь это же разумно! Это лучший выход для всех: для флоры и фауны Земли, для людей, для демонов… Только вот этот клятый Орден никак не может понять всех выгод и ставит Люциферу-сама палки в колёса. Грегори во главе с Папой Римским лично озадачились целью оставить человечеству этот тяжкий и вредный для него дар — свободу воли. С помощью каких-то незнакомых иллюминатам песнопений большая часть Ордена сумела сбросить люциферов морок и даже развернуть боевые действия против новой власти. Отбросив покой и состояние вечного блаженства, эти люди взяли в руки оружие и определили этим самым себе путь страданий. Да что такого в этой чёртовой свободе, если ради неё приносятся такие жертвы? Тодо искренне не понимал. Если бы у него не было Каруры, он с радостью и сам согласился бы на дар Люцифера-сама. Иногда даже жаль, что теперь после слияния с Карурой покой ему только снится. Тодо выбрал очередной ключ и вставил его в замочную скважину. Вздохнул. Каждый день из главного штаба приходят сообщения о победе над разумом очередного экзорциста, этих самых партизанов с самого начала было не очень много и, судя по всему, их всех давно должны были одолеть. Только сообщения всё приходят. А экзорцисты всё держатся. Чёрт бы побрал этих Давидов, которые вечно и всегда из эпохи в эпоху выходят против Голиафов с какой-нибудь фигнёй типа пращи и неизменно побеждают. Вдох-выдох. Не в этот раз. Тодо повернул ключ. Хм, ну и куда теперь его занесло? Какой-то средневековый город, судя по всему.