***
Самаэль нарезал круги по периметру шатра, как хищник, заточённый в клетку. — После разграбления и сожжения Тулона, Марселя, Йера и Авиньона армия демонов движется в сторону Альп и по слухам со дня на день должна приблизиться к предместьям Диня, — доложил Бабет, вытянувшись по струнке в центре палатки, как настоящий полковник, отчитывающийся перед генералом. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал Бабету, что он добровольно согласится быть чьим-нибудь помощником и мальчиком на побегушках, самодовольный король нищих немедля приказал бы одарить наглеца ближайшим пеньковым галстуком, будь он хоть Людовиком XI, но теперь всё кардинальным образом изменилось. Несчастный лидер Двора чудес не понимал вообще ничего, на его памяти никогда ничего подобного не происходило да и не могло произойти. Будучи человеком в первую очередь сугубо прагматичным и реалистичным, Бабет рассматривал всякую мистику именно с точки зрения вредности-полезности. К примеру, говорят вот, что для привлечения удачи необходимо трижды повернуться кругом себя и поплевать через левое плечо. Что ж, раз необходимо, значит необходимо: Бабет послушно вертелся и плевался, предпочитая не забивать себе голову всякими размышлениями на тему истинности того или иного обряда. Значение имело только одно — трудность ритуала. Ведь совершенно невозможно, например, в точности соблюсти все церковные заповеди, о которых твердят ксёндзы по воскресеньям, а это значит, что существует вероятность в один прекрасный день схлопотать молнией по затылку или угодить в дьявольский котёл после неудачного набега. Это плохо. Но с другой стороны, всегда ведь можно выкроить перед смертью минутку и попросить у Бога прощения. За такое, говорят, всё списывается подчистую. Что ж, это хорошо, главное, не прогадать момент. Вот Бабет и следил, чтобы как-нибудь не сдохнуть внезапно (от случая к случаю, впрочем, следил), при этом плюя через левое плечо и читая коротенький заговор, которому его ещё в детстве научила старая цыганка, заменившая ему мать. И всё шло так замечательно и гармонично, но затем в его жизнь ворвался Фаустье и перевернул всю его заботливо построенную картину мироздания. Потому что теперь демоны стали до жути телесны, и от них нельзя было спастись ни молитвой, ни заговором, хоть ты всю жизнь на одной ноге скачи да кругом себя вертись. Теперь демоны шли удушливой волной, словно вражеские армии, и не разбирали ни пола, ни статуса, ни возрастов, одинаково уничтожая, как нищего так и герцога, как мужчину, так и женщину. Это было страшнее иноземного врага и королевских легионов вместе взятых, Бабет не знал, как следует поступить. Сбежать? Но нечистая сила огнём и мечом берёт город за городом. Даже богатеи столпились в Париже и в Ватикане, окружили и Святой, и обычный королевский престол и молят о спасении всех подряд: Папу, короля и Бога. Они готовы отдать все свои имения, слуг, саму честь свою, в чём бы она ни заключалась, но и Сикст IV, и Людовик XI в ужасе и растерянности. Они бесполезны, совсем не могут помочь, а Бабету теперь кажется, что в этом деле бесполезен и сам Господь. Люди бегут, иногда даже побросав свои вещи, но Бабет знает: бежать некуда. Иной раз (а в последнее время всё чаще) в голову королю нищих закрадывается шальная мысль — а не пойти ли под демоново крыло? Все легенды твердят, что дьявол никогда не прочь договориться и заключить контракт, и тогда ты будешь в безопасности и получишь всё, что пожелаешь. Станет нечего бояться… А потом можно будет извиниться перед Богом и получить своё честно отмытое местечко в райском саду. Он ведь, Бог этот, не может не простить. С другой стороны, Бабета отчего-то грызли сомнения в выигрышности такой деловой стратегии. Не дурак же Бог в самом деле, чтобы позволять себя так облапошивать! Однако, при всей мрачности надвигающихся перспектив в жизни короля нищих сияла единственная фигура, вызывающая доверие и вселяющая уверенность. Этакий кусок древесины в бурном потоке неясных, но разрушительных, событий. Человек, который один среди всех не поддался панике, и весь окружающий хаос очень быстро начал воспринимать, как нечто ненормальное, но в принципе обыденное. У него не вызывали вопросов ни сами плотские изрыгающие пламя демоны, ни их поведение, и Бабет моментально осознал, что не хочет знать причин такого восприятия. Ну не нужно ему это, не по нутру, ведь он может считаться демонической сущностью только для глупого мещанства и не менее глупой, но более жирной, знати, а на фоне этих настоящих монстров из бездны он, душегуб-рецидивист, — всего лишь герой сказки про белочку и зайчика. Да, это всё не его, Бабета, уровень, но зато — уровень Жана Фаустье, и Бабет вцепился в него, сознательно отказавшись от высшего звания. Быть на вторых ролях тоже неплохо, особенно, когда генералу требуется олицетворение и выразитель народных нужд. Таким образом король нищих остался со своим оборванным народом и сделался его гласом для высшей власти в виде Фаустье, на которого при этом была свалена вся ответственность. В очередной раз. Выслушав доклад Бабета, Самаэль потёр переносицу двумя пальцами и подавил вздох, грозящий перейти в рык. Незачем пугать и без того сходящих с ума людей. — Ясно. Спасибо, — тон, с каким были сказаны эти два слова неиллюзорно намекал на приказ распасться на молекулы и собраться в другом месте, но Бабет этого не понял или не захотел понимать. Не говоря уже о том, что он не имел ни малейшего представления о молекулах. — Фаустье, из Диня все бегут. В городе скоро не останется ни одного человека, кроме подданных нашего Двора чудес. — И? — И нам нечего есть. Самаэль бросил на своего полковника взгляд, от которого тот сглотнул, подобрался и, пробормотав что-то похожее на «пожалуй, я сам как-нибудь разберусь с этим», послушно испарился. В шатёр бочком просочился Лайтнинг. — Ну, ты уже решил, что будешь делать со всем этим? Самаэль закрыл лицо руками и простонал: — Как же я вас всех ненави-ижу-у. Лайтнинг сцепил зубы покрепче, чтобы не расхохотаться. Карма такая, не иначе. — Я знаю. Ну так ты уже решил, что будешь делать со всем этим? Самаэль перестал изображать мать Долорозу и, уперев руки в бока, глянул на радужного рыцаря с ироничным скепсисом. — Не говори со мной таким тоном, будто я тебе чего-то должен. Спасение, на секундочку, нужно вам, а не мне, и, если ты думаешь, что я здесь изобретаю способы спасения ваших задниц из очередной выгребной ямы, куда вы постоянно и с поразительным упорством залазите, то ты заблуждаешься. Я здесь решаю более интересную дилемму и пытаюсь понять, почему вы все, словно продажные бабы, постоянно за мной волочитесь! Даже в средневековье от вас не скрыться! — Да кому ты нужен, — не сдержался Лайтнинг, — нам нужна полноценная Ассия и, чтоб без Люцифера, а не ты. Помоги и вали, хоть в каменный век! Самаэль задохнулся от возмущения, а Лайтнинг осознал, что перегнул палку и сильно сболтнул лишнего. — Ой, то есть… Извини! Ты тоже очень нужен, но, если тебе нужно, то нам ведь не нужно… — Заткнись, — велел демон, — лучше расскажи, где сейчас войска Тодо. — Я лучше тебе сейчас кое-что другое расскажу, — Лайтнинг даже потёр руки в предвкушении, — они организовали крестовый поход и собрались воевать с иллюминатами!***
Это было довольно разумно. В условиях абсолютного хаоса и разрухи первое, что необходимо было сделать, это остановить всеобщее безумие, иначе никакого врага не понадобится — люди перебьют сами себя. Остановить хаос можно только одним способом: дать людям убедительную версию происходящего, единую цель и воодушевить для достижения этой цели. Ватикан учёл все факторы. Объяснение дали самое примитивное, годящееся как раз для пропаганды и массового сознания: на мир напал дьявол, и теперь христианам, верным подданным Христа предстоит проявить свою преданность и дать отпор нечистому. Цель обозначена, главнейшее скрепляющее звено — общий враг — найден. Вперёд, праведники, за всё хорошее, против всего плохого. Самаэль аплодировал такому подходу, это дало свои плоды. Люди прекратили метаться, как умалишённые, и увеличивать масштабы разрушения; мобилизировали силы. Всё бы хорошо, только теперь они, воодушевлённые и воинственно настроенные, собрались идти прямиком на смерть. Без вариантов. И, честно говоря, Самаэлю было как-то неловко представлять последствия, которыми обернётся для будущего такое массовое уничтожение европейского населения. Выживет ли вообще европеоидная раса после столкновения с войсками Люцифера? В какой-то момент в Самаэле проснулся профессиональный интерес: любопытно ведь, каким мог бы стать мир без еропейцев, но демон быстро задавил в себе излишнюю любознательность. Такое даже для него было как-то чересчур. Ну что ты будешь делать, нигде от этих гавриков не схорониться. Похоже, их всё-таки придётся спасать.