Разговоры с мертвецами

      Мо Сюаньюй застыл у края обрыва, словно безмолвный призрак, сотканный из сплетения туманных лоз и кромешного мрака. Ветер уныло завывал над головой, поднимался вверх из ущелья с потоком тошнотворного зловония и ломких кленовых листьев, змеился между острых зубцов скалы, а затем замолкал где-то в отдалении. Внизу залегли густые тени, больше похожие на разлитые неловкой рукой чернила, а между этими островками уныло бродила пара-тройка трупов. Мо Сюаньюй закрыл глаза и с интересом потянулся к голодным тварям, прощупывая почву. Сознание у них походило на смазанное пятно, по черепной коробке чудовищным зверем метался нечеловеческий голод, и Мо Сюаньюй понял — твари не подчинялись воле господина Вэя. Должно быть, он специально оставил их там, чтобы отпугивать нежелательных гостей. Вообще гору окружало сразу несколько мудреных барьеров и цепь охранных амулетов, написанных то кровью, то тушью, так что проскользнуть в лагерь незамеченным не представлялось возможным. Лютые же представлялись Мо Сюаньюю неким гарантом безопасности еще на начальных подступах к Луанцзан. Господин Вэй ограждал свою маленькую деревню от враждебного мира со всем упрямством, на которое только был способен, и весьма в этом преуспел. К слову, о нем…       По возвращении Вэнь Цин оттаскала его за ухо, словно нашкодившего щенка. Так иногда делал Сюэ Ян, когда Мо Сюаньюй пропадал несколько дней в Башне Кои, не предупредив его. Вэнь Цин протащила его так по всему лагерю, гневно восклицая каждый раз, когда господин Вэй пытался ненавязчиво высвободиться из стальной хватки, и отпустила только возле его дома. Мо Сюаньюй все это время обеспокоенно крутился под ее боком и бросал на него взволнованные взгляды, словно и вправду переживал, что Вэнь Цин сгоряча оторвет Старейшине несчастную часть тела. Даже пытался помочь, робко прикасаясь к плечу целительницы, чтобы хоть как-то сбавить градус раздражения. Но Вэнь Цин лишь бормотала что-то про спевшихся заговорщиков и упрямо буксировала господина Вэя под множественные смешки стариков.       Через пару дней к ним беспрепятственно поднялась небольшая делегация из Юньмэн Цзян, все до одного в ярких пурпурных ханьфу разного кроя с клановой вышивкой на груди или лопатках, хмурые и напряженные, с мечами наперевес. За ними тащились две повозки, запряженные такими же нервными лошадьми. Адепты привезли им несколько мешков риса из старых запасов, немного зелени и овощей, четыре скромных сосуда с вином для господина Вэя, а также мелко рубленное говяжье мясо, которое извлекали из мешочков-цянькунь прямо в лагере. Кроме того, господину Вэю вручили небольшой, но увесистый мешочек. Судя по тому, как звонко ударились друг о друга монеты внутри, с жалованием. Делегация покинула их ближе к вечеру, нагло пренебрегая гостеприимством Вэней и их предложением отдохнуть ночь. С горы они ретировались быстрее, чем Мо Сюаньюй до конца смог понять, что произошло. Тот вечер они провели у огромного костра, который плевался веселыми искрами, ужинали жареным с луком и морковью мясом, остатками картофеля и ломтиками помидора, распили на всех желающих кувшин «Грозового неба» и рассказывали страшные истории. Мо Сюаньюй старательно слизывал жирный сок с пальцев, отпивал вино маленькими глоточками, чтобы быстро не захмелеть, и с огромным удовольствием слушал старческие голоса, которые по очереди травили байки о загадочных призраках и могилах-людоедах. Мо Сюаньюй украдкой поглядывал на счастливую Вэнь Цин, что опустила голову на плечо младшего брата, на восторженного А-Юаня, который беспокойно возился на коленях у господина Вэя, и ощущал себя почти в кругу семьи. Было тепло и уютно, несмотря на подступающий к ночи холод. Это казалось таким уместным и правильным, что он не сразу поймал себя на горьких мыслях о том, что ему не хватало недовольного бурчания Сюэ Яна под боком.       Недовольное рычание, в сто крат усиленное зловещим эхом, оттолкнулось от скал прыгучим мячиком и вывело Мо Сюаньюя из раздумий. Он плавно опустился на край обрыва, свесил ноги и тяжело сглотнул, снова заглядывая в неприветливую темноту. Раньше у него получалось проделывать это с легкостью, назло талантливому А-Яну, который так и не научился распознавать, в которой из теней скрылся Мо Сюаньюй, но сейчас его глодал вполне обоснованный страх. Спонтанное перемещение на тринадцать лет назад несколько пошатнуло его и без того сломанный рассудок и отняло много сил. Разбиться сейчас было бы не слишком приятно, а еще, наверняка, очень больно… Мо Сюаньюй упрямо тряхнул головой и поглубже вздохнул. Он поднес к губам большой палец и принялся медленно на него дуть, чтобы немного успокоить дыхание и выровнять чертов пульс. Если Старейшина Илин поймает его на данном этапе, то, скорее всего, запрет где-нибудь в своей пещере вплоть до осады Луанцзан. В конце концов, с такой высоты мог прыгнуть только глупец или безумец. Глупцом, вопреки общепринятому мнению, Мо Сюаньюй не был.       «Ну, не в первый же раз, — подумал он почти меланхолично и ясно, вглядываясь в возможную смерть с отрешенным интересом. Должно быть, у этой импозантной мадам самое обворожительное и, в то же время, пугающее лицо. — Там вон лютые бродят, если что, доедят. Главное — упасть красиво, чтобы не было стыдно потом перед тем, кто меня найдет».       И Мо Сюаньюй прыгнул. В горле у него застрял душераздирающий вопль, грудь сдавило стальным корсетом от ужаса, а сердце бешено заходилось где-то на корне языка. В ушах стоял мерзкий звон, пробивавшийся сквозь плотную пелену, отдавал резкой болью по мере приближения к скалистому дну ущелья, и Мо Сюаньюй взмахнул руками, переворачиваясь прямо в воздухе. Тени привычно потянулись тоненькими ниточками к его пальцам, обхватили, почти ласково поддерживая под голову и лопатки, а затем Мо Сюаньюй почувствовал, как мрак склизкими пиявками впился во все остальное тело. Он растворялся в нем уже привычно, стирая память, но не пересекая точки невозврата. Тень на дне распахнула свои приветливые объятия и встретила Мо Сюаньюя без агонии. Он словно погружался под воду, весь воздух выбили резким толчком, и Мо Сюаньюй хрипло закашлялся. Все органы чувств отключились на секунду, а затем он сосредоточился. Тень грубо выплюнула его в пещере господина Вэя.       Он рухнул с потолка, словно подбитая птица, успел неловко выставить руки вперед, но все равно отбил ребра и подбородок. Тело скрутило болезненным спазмом, ребра охватил адский огонь, поднялся вверх стремительным рывком вплоть до гортани, и Мо Сюаньюй замер, стараясь даже не дышать лишний раз, до тех пор, пока его не отпустило. Он резко подскочил на ноги, для достоверности прокрутился вокруг собственной оси, а затем разразился громким и счастливым смехом. В венах плескался восторг, смешиваясь с каким-то мрачным триумфом от собственной маленькой победы. Да! Да! Да! У него получилось! Тьма снова была ему подконтрольна! Переход между тенями вышел несколько грубее, чем он ожидал изначально. В его времени тьма принимала его тело мягче и доставляла до другой точки бережно, расступалась и пропускала, а не выплевывала, но сейчас это было совершенно не существенно.       Мо Сюаньюй радостно нарезал круги по пещере, фонтанируя жаждой вершить великое, когда в висках тревожно забилась нить чужого пульса, казалось, перебивая собственный, не менее лихорадочный. Мо Сюаньюй осторожно выглянул из пещеры и тут же приметил суетную черную макушку. Господин Вэй метался из стороны в сторону раненым зверем, рыскал по шатрам в его поисках, на ходу интересуясь, не видел ли кто «этого мальчишку»?       — Господин Вэй! — он выбежал ему навстречу быстрее, чем успел до конца обдумать свое решение. Тот вырос на пороге собственного дома с таким выражением лица, будто Мо Сюаньюй на его глазах расчленил целую деревню (хотя одну конкретную вполне можно было бы…), но он не сбавил оборотов. — Господин Вэй, у меня получилось! — восторженно пробасил Мо Сюаньюй и со всего маху врезался в его грудь, тут же смыкая руки за чужой спиной.       Господин Вэй осоловело моргнул, неловко покосился на лукаво приподнявшую брови Вэнь Цин, а затем осторожно приобнял в ответ одной рукой. Мо Сюаньюй заглянул в его растерянное лицо снизу-вверх, а затем широко улыбнулся, как в прежние времена, не боясь, что его за это могут швырнуть в придорожную канаву, а затем исколотить носками тяжелых сапог. Пульс у господина Вэя немного замедлился, и Мо Сюаньюй безропотно позволил поверхностно себя осмотреть на наличие травм и ранений. Его душило осознание, что все еще годен для пути тьмы, что он все еще может быть полезен! И, пусть лютые мертвецы отвергали его власть с брезгливой упорностью и алчным блеском в мутных бельмах, у него оставались тени. Верные бесплотные слуги, которые причудливо изгибались в такт желаниям своего повелителя. Мо Сюаньюй и сам в некотором роде был тенью, такой же податливой и преданной до влюбленных искр перед глазами.       — У меня получилось! — в который раз пробормотал Мо Сюаньюй взволнованно. Пальцы его судорожно сжимали ткань ханьфу уже на груди, но едва ли он это замечал. Он и сам не знал, что хотел услышать в ответ. Важно было с кем-то разделить этот момент, пусть Старейшина Илин и не понимал, что вызвало такой сильный всплеск эмоций. Не отталкивал категорично и ладно.       — Я рад за тебя, — вкрадчиво отозвался господин Вэй. — У тебя получилось что-то хорошее? — ласково спросил он, и Мо Сюаньюй энергично закивал головой. Глаза щипало от непролитых слез, а кончик носа характерно покалывало. Пучок забавно прыгал в такт его движениям, делая Мо Сюаньюя еще больше похожим на ребенка. Должно быть, это была одна из причин, по которой господин Вэй относился к его причудам снисходительно и терпеливо. Сюэ Ян ни единожды тыкал его в это носом, но, разве он был виноват, что выглядел значительно младше своего возраста?       — Покажешь мне, что вызвало такую радость? — хрипло поинтересовался господин Вэй и ненавязчиво высвободился из цепкой хватки.       — Как только придет время, — неожиданно серьезно кивнул Мо Сюаньюй, а затем потупился, опустил взгляд в землю. Скулы у него занятно вспыхнули, а руки принялись уже привычно перебирать полы укороченного ханьфу. Он застенчиво поглядывал на Вэць Цин и слабо прикусывал губы, бормоча что-то несвязное. Попросить хотелось до невропатического зуда под кожей, до нервной дрожи в коленях, но стыд и смущение обжигали не хуже кипятка.       — Г-господин Вэй? — вместо вопроса вышел задушевный писк. Мо Сюаньюй рвано выдохнул, а затем с негласного одобрения попробовал еще раз: — Я могу?.. Можно мне… кусочек хурмы, пожалуйста? Маленький, — дополнил в конце он и почувствовал, как кровь прилила к лицу, делая его и вовсе пунцовым.       Он видел охряные бока, которые призывно блестели под солнечными лучами, среди других фруктов и овощей, и уже тогда у него во рту скопилась слюна. Он не посмел взять плод без спроса, да еще и целиком, а попросить просто так, не посмел бы… Может, для него все же сделают небольшое исключение и позволят взять ломтик, он ведь заслужил, правда? Ну, хотя бы самую малость? Разумеется, он бы мог незаметно умыкнуть его, когда никто не видел, но воровать у людей, давших ему кров, было недостойно и низко. Другое дело, будь это деревня Мо с брюзжащими от злобы и недовольства горожанами. Мо Сюаньюй бы унес все, что мог перетянуть через тень в свой крохотный хлев, половину скормил бы вредному ослику, а другую — съел сам, пока к нему не нагрянули с вилами.       — Возьми целую, — благосклонно разрешила Вэнь Цин, как всегда, раздраженно махнула рукой, мол, почему ты спрашиваешь такие очевидные вещи? Господин Вэй приглушенно прыснул в кулак и легко подтолкнул его в спину, словно подбадривая. — Вэй Усянь, возьми его уже наконец в город, пусть развеется, — донеслось в спину Мо Сюаньюю, когда он, не веря своей удаче, направился к небольшой пещере, которая использовалась как склад.       Найти хурму оказалось проще простого. Мо Сюаньюй издал победный клич, аккуратно оторвал зеленую сердцевину и с удовольствием впился в плод зубами. Сладкая, но не приторная мякоть тут же разлилась во рту, и он блаженно застонал, прикрывая глаза. Перед глазами тут же появилось знакомое лицо с прикипевшей к нему улыбкой, затем протянутая ладонь. Мо Сюаньюй до сих пор помнил, какой грубой она была на ощупь, когда он хватался за нее. Что-то кольнуло его в висок, и Мо Сюаньюй судорожно распахнул глаза. Ему нельзя вспоминать! Нельзя вырисовывать в голове картины того, как могло бы быть, не ошибись он в своих выводах! Нельзя! Иначе это снова плохо кончится. Любая мысль о А-Яо несла страдания и беспамятство. А еще нешуточную тревогу в глазах господина Вэя и Вэнь Цин, когда он приходил в себя. Разве у него есть право расстраивать их, когда они так много для него сделали?       — Братик Мо, а почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел, да? Ты можешь все мне рассказать, я пожалуюсь дяде и братику Сяню, чтобы такого больше не случилось! — Мо Сюаньюй вздрогнул и испуганно отшатнулся в сторону. Писклявый голосок А-Юаня раздался ближе и звучал настойчиво.       Малыш имел крайне решительный вид, смешно хмурил брови, подражая Вэнь Цин, и за руку схватил его не менее уверенно. Пухленькие пальчики обхватили его липкий от сока указательный палец и сжали крепко. В огромных голубых глазах, светлых и чистых, Мо Сюаньюй увидел свое отражение, — растерянное — убитое — с дорожками слез на щеках. Он через силу выдавил кислую улыбку, а затем легко подхватил А-Юаня на руки, бережно прижимая к себе.       — Все в порядке, А-Юань, — проникновенным шепотом сказал Мо Сюаньюй, посадил удивленного малыша на сгиб локтя. — Просто хурма очень вкусная. Никогда такой не пробовал. Хочешь половинку?       Вэнь Юань посмотрел на плод в чужих руках с непониманием. В его взгляде четко читался вопрос: «Разве можно плакать просто от того, что это вкусно?», но Мо Сюаньюй предпочел проигнорировать детский интерес. Он разломил хурму руками (нож ему никогда не давали по весьма понятным причинам) и торжественно вручил часть А-Юаню. Малыш оповестил Мо Сюаньюя, что он странный, а затем стал неспешно откусывать. В редких перерывах он рассказывал Мо Сюаньюю, какой замечательный господин Вэй и какие интересные игрушки привез ему с Пристани Лотоса. Одну из них, наиболее понравившуюся, даже обещал показать, если бабушка ему разрешит.       В одном он был согласен с Вэнь Юанем точно: господин Вэй — действительно удивительный человек. И почему его только назвали злым духом?

***

      Увидеть Не Хуайсана в Безночном городе было весьма неожиданно. Он отмахивался от адептов своего клана веером, громко причитая, чтобы его, наконец, оставили в покое и вообще ничего он не понимает в создании барьеров против нечисти. Инициатива явно исходила от Не Минцзюэ, а Не Хуайсан искусно играл выбранную для себя самого роль: прятался за спинами заклинателей со слезливыми отговорками, цеплялся за локти и активно мешал одним своим присутствием. Вэй Ин усмехнулся, а затем перевел взгляд себе за спину, отыскивая там почти точную поведенческую модель Не Хуайсана. Вот только, если последний активно голосил, иногда опасно стреляя глазами по тренировочному полю Безночного города в поисках чего-нибудь интереснее запекшейся на плитах крови, и норовился упасть в обморок от каждого шороха, то Мо Сюаньюй просто жался к нему в поисках защиты. Идея взять его с собой пришла Вэй Ину спонтанно и явно не занимала лидерство в списке лучших, однако тот почему-то упрямо вцепился в его предложение обеими руками, клятвенно заверяя, что не отойдет от него ни на шаг, но не станет мешать. Но так, признаться честно, было значительно спокойнее им обоим. Мо Сюаньюй привычно впивался пальцами в его предплечье, выглядывал настороженно, но настойчиво крутил головой, словно кого-то искал.       Вэй Ин наблюдал за ним с чувством зарождающегося любопытства — может, он наконец вспомнил кого-то из своего расплывчатого прошлого, и теперь пытался высмотреть знакомое лицо в толпе — и легкого недоумения. В последнее время речь Мо Сюаньюя была все более связной и понятной, он не глотал окончания фраз, не замолкал на середине предложения, охваченный внутренними тревогами, и почти не заикался. Приступы его безумия были цикличны, так сказала ему Вэнь Цин. Психика Мо Сюаньюя была похожа на шаткую конструкцию, фундаментом которой служили спокойствие и размеренность. Любое неосторожное воспоминание, фраза, вызывавшая дежавю, или резкое движение вызывали в нем отголосок ужаса, а затем и беспамятства. Мо Сюаньюй мог творить жуткие вещи с улыбкой на лице, нервно смеяться, раскачиваясь, как страшные твари в острый период голода, а затем ничего не вспомнить. На всякий случай Вэнь Цин дала Вэй Ину небольшой мешочек с успокаивающими настойками и сонными отварами. Она прикрепила его к поясу Вэй Ина, когда Мо Сюаньюй отвлекся на сборы и с увлечением перебирал вещи в дорожной сумке.       Однако все было пугающе нормально. Мо Сюаньюй с непосредственной легкостью вскочил следом за Вэй Ином на плотное облако недовольных ворон, схватился за краешек рукава и затих. Всю дорогу до Цишань Вэнь он внимательно разглядывал проносящиеся под ногами города и деревеньки, с хрустом откусывая от яблока большие куски. Последнее они приобрели в Илине перед тем, как отправиться. Вэй Ин заметил, с какой жадностью Мо Сюаньюй разглядывал фрукт, и молча высыпал ему на ладонь несколько монет, чтобы тот смог купить себе все, что хотел. Безночный город встретил их спертым воздухом с едва заметными сладковатыми нотками разложения, тяжелым свинцовым небом, походящим на могильный камень, и неуверенным гомоном собравшихся из разных кланов адептов. Их появление не осталось незамеченным и, если раньше все враждебные взгляды были прикованы только к Вэй Ину, то теперь изрядная их доля доставалась и Мо Сюаньюю. Однако тот вел себя адекватнее многих и, казалось, совершенно не обращал внимания на плотное давление.       Вэй Ин заметил, как заинтересованно подался Мо Сюаньюй, как хватка на руке стала сильнее, и проследил за направлением чужого взгляда, пока не наткнулся на группу адептов из Ланьлин Цзинь. Их было около десяти человек, все с надменной брезгливостью на лицах, словно их в детстве тренировали для этого. Мо Сюаньюй лениво скользнул взглядом по золотым мантиям, как-то досадливо вздохнул и поджал губы. Он выглядел расстроенным и задумчивым. Через какое-то время Мо Сюаньюй робко позвал его и указал коротким кивком головы на одного из павлинов.       — Кто это? — негромко поинтересовался он, по-птичьи склонив голову набок. Для надежности даже показал пальцем. Тот указывал на лидера группы, человека, которого Вэй Ин бы предпочел видеть где-нибудь подальше от его дорогой шицзе.       — Цзинь Цзысюань, — без всякого удовольствия ответил Вэй Ин и скривился так, будто съел дольку лимона вместе с кожурой. — Он кажется тебе знакомым? — тут же мягко спросил он, встрепенувшись. А ведь точно… Мо Сюаньюй редко спрашивал его об окружающих людях, лишь молча их разглядывал, делая какие-то свои выводы. А тут…       — Немного, — признался Мо Сюаньюй и поспешно отвернулся. Вэй Ину показалось, что на мгновение чужое лицо перекосилось от боли и слепой ярости. Он по-новому взглянул на Цзинь Цзысюаня после своих наблюдений, но не нашел ничего отталкивающего в его безукоризненной внешности, кроме, разумеется, дотошной заносчивости. Неужели он действительно так сильно похож на кого-то из прошлого Мо Сюаньюя, если он так яро отреагировал? И воспоминания о нем явно не входили в разряд приятных.       — Есть в нем что-то… — Мо Сюаньюй задумчиво пожевал губу, подбирая подходящее слово, а затем неуверенно продолжил, — запоминающееся. Смотрите, господин Вэй, там заклинатели из Гусу Лань, мне кажется, я вижу вашего знакомого.       Вэй Ин и сам уже заметил траурные одежды, ворох лент и музыкальные инструменты за спинами адептов. Их возглавлял, как верно подметил Мо Сюаньюй, Лань Ванцзи, как всегда, сосредоточенный и отстраненный от мирской суеты. Вэй Ин зябко передернул плечами, стараясь не столкнуться взглядами раньше положенного, и досадливо пробормотал, что он надеялся застать главу Лань, а не его брата. Мо Сюаньюй беспрекословно последовал за Вэй Ином, спокойно поспевая за его широким шагом, но оглядывался вдвое чаще обычного. Вэй Ин с некоторым отвращением заметил восхищение в чужих глазах и негромко одернул Мо Сюаньюя. Тьма при виде чинного Ванцзи вскипала с дурной силой, металась внутри, как ветер в сосуде, пытаясь вырваться наружу, чтобы уничтожить сторонний раздражитель, но Вэй Ин старался держать ее в узде. Наверняка, он снова подгадает момент и начнет выворачивать ему душу наизнанку. Радовало только то, что можно было малодушно прикрыться Мо Сюаньюем и позорно сбежать на Луанцзан.       — Вы не хотите поздороваться, господин Вэй? — растерянно позвал Мо Сюаньюй и в который раз обернулся на Лань Ванцзи, едва не свернув себе шею. Вэй Ин выдохнул свое короткое: «Нет», и постарался успокоиться. Он сам не заметил, что упорно двигался к разгромленному Знойному дворцу, пока его не дернули за запястье. Вэй Ин недоуменно моргнул и повернулся Мо Сюаньюю.       — Вы злитесь, почему? — осторожно спросил Мо Сюаньюй. — Я… расстроил вас, да? Простите, я не хотел.       Действительно… Почему?       Вэй Ин качнул головой и виновато улыбнулся. Кровавая пелена спала с глаз, а клокочущая ненависть, недовольно заворчав, свернулась в пульсирующий клубок. Ладонь у Мо Сюаньюя была мозолистая, как после долгой и тяжелой работы, а еще холодная. Должно быть, он отчетливее чувствовал перепад температур в горах Цишань. Вэй Ин как-то обреченно выдохнул и потрепал Мо Сюаньюя по голове в знак благодарности. В конце концов, тот был очень тактильным, а Вэй Ину не жалко. Он почувствовал тяжелый, прибивающий к земле взгляд в то же мгновение, когда опустил руку на чужую макушку. Ну, конечно, Лань Чжань… И почему он так упрямо хочет забрать его в унылые Облачные Глубины? Неужели его отступничества мало, чтобы доказать ордену всю чистоту его намерений?       — Давай вернемся к остальным, — предложил Вэй Ин и непринужденно двинулся к мрачным фигурам посреди мертвого поля. Он чувствовал неистовство лютых мертвецов, которые заинтересованно оживали в горных хребтах, привлеченные запахом человеческой плоти, и держал руку на Чэньцин.       Мо Сюаньюй прислушивался к чему-то своему.       Цзян Чэн явился в Безночный город последним. Ловко спрыгнул с меча, обдав большинство заклинателей запахом озона, и прямым ходом устремился к Вэй Ину. Взгляд его метал молнии и грозился прикончить любого, кто сейчас попытается с ним поздороваться. Цзыдянь искрился фиолетовыми всполохами, наверняка, обжигал кожу вокруг кольца, но едва ли Цзян Чэн обращал на это внимания. Глава снова был не в духе и, кажется, хотел сорвать всю злость на блудном подчиненном. Вэй Ин криво улыбнулся и одним уверенным движением задвинул Мо Сюаньюя себе за спину. На всякий случай.       Глава прошипел приветствие, бросил на сжавшегося Мо Сюаньюя нечитаемый взгляд, а затем принялся цедить претензии, что Вэй Ин должен был сначала явиться в Пристань Лотоса, а затем уже отправляться в Безночный город вместе с Цзян Чэном, чтобы в который раз не выставлять своего главу идиотом. Вэй Ин отмахивался от его нападок вяло, предпочитая больше соглашаться и кивать, чем, казалось, еще больше выводил Цзян Чэна из себя. Когда с гневной тирадой было покончено, Цзян Чэн круто развернулся на пятках и двинулся грозовой тучей в сторону адептов других кланов.       — Это ваш глава? — слабым голосом поинтересовался Мо Сюаньюй.       — Он самый, Цзян Ваньинь, Санду-Шэншоу и дальше по списку, — как-то обреченно выдавил Вэй Ин. — Жуткий, правда? Особенно когда вот так давит. И зачем сразу же разбрасываться обвинениями? Мог бы просто сказать, что отстал от нас, — как маленький пробурчал Вэй Ин, всерьез не обижаясь.       — Можем начинать! — крикнул Цзян Чэн чуть погодя, и смерил их обоих очередным гневным взглядом. — А это еще кто? — сквозь зубы выдавил он, когда Вэй Ин и Мо Сюаньюй с ним поравнялись.       — Любовник, — фыркнул Вэй Ин со смешком, то ли специально отказываясь замечать споткнувшегося на ровном месте Мо Сюаньюя, то ли успешно делая вид. Цзян Чэн подозрительно захрипел, и Вэй Ин все же поспешил смиловаться. — Это Мо Сюаньюй, он один из беженцев, которые живут на Луанцзан, но я предлагаю закрыть эту тему до лучших времен. Сейчас у нас есть дела поважнее.       Вэй Ин обогнул раздраженного главу и нахально улыбнулся притихшим заклинателям. Застывшее лицо Лань Чжаня он картинно не замечал. Не его вина, что тот не понимает шуток. И лишь Мо Сюаньюю хотелось провалиться под землю. Причем, он не знал, от чего больше.