***
«Так вот почему…» — подумал Мо Сюаньюй, наблюдая за тем, с какой легкостью господин Вэй собирает вокруг себя темную ци, даже не притронувшись к флейте. Раньше отец часто говорил ему, что вся исключительность Старейшины Илина как заклинателя заключалась лишь в его музыкальном инструменте. Мо Сюаньюй понятливо кивал, иногда даже убедительно поддакивал, а тот продолжал заливаться соловьем, совершенно не замечая, с какой снисходительностью кривился в сторонке Сюэ Ян и как-то печально вздыхал Цзинь Гуанъяо. Отец почему-то упорно забывал о том, что Чэньцин Вэй Усянь создал сам, а не нашел на горе Луанцзан, ее не вручили ему мстительные духи, чтобы тот властвовал над темной энергией. Чэньцин не была сосредоточением удушливой тьмы, как не был им и господин Вэй. Чужую агрессию Мо Сюаньюй чувствовал также хорошо, как улавливал едва заметное движение теней. Господина Вэя боялись и совершенно этого не скрывали. Разумеется, далеко не все, но большая часть точно. Адепты Цинхэ Не сверлили его спину косыми взглядами, стоя плотным кругом перед Не Хуйсаном, Ланьлин Цзинь ненавязчиво держали руки ближе к мечам и лишь заклинатели Гусу Лань, да глава Цзян предпочитали игнорировать липкий мрак, который наступал на Безночный город. Сам Мо Сюаньюй с почтительной внимательностью разглядывал Цзинь Цзысюаня, но видел в нем только одного человека. Они были похожи, как две капли воды, разве что А-Яо был ниже почти на полторы головы. Хотя… Если подумать, выражение лиц у них совсем разное и светлая ци иначе течет в теле. У Цзинь Цзысюаня она штормила, зашкаливала над головой, окутывая его в плотный кокон, однако была мягкой и теплой, такой, какой никогда не была аура старшего брата. Отец привел Мо Сюаньюя в орден годом позже после смерти Цзинь Цзысюаня, так что воочию тот видел его в первый раз. Интересно, он позволил бы называть себя братом? Заботился бы об очередном бастарде непутевого отца, признавая, как равного, и не отталкивая из-за происхождения? Разрешил бы называть себя А-Сюанем, приходить в его покои во время грозы и прятаться под одеялом, доверчиво прижимаясь к теплому боку? Был бы он искренен в своем отношении к Мо Сюаньюю? Мог бы Цзинь Цзысюань стать его якорем в море той боли, которая разливалась под кожей после того, что сделал А-Яо? Мог бы он это прекратить, если бы все знал? Ответы на эти вопросы затерялись где-то в вечности, там, в другом мире, где они были настоящей семьей, где Сюэ Ян все еще недовольно бухтел на Мо Сюаньюя, как склочная старуха за прилавком, а тот тайком носил ему шоколадные конфеты и острые кексы с кальмарами. Мо Сюаньюй с силой вцепился в халат господина Вэя, вжался в него всем телом, понимая, что к горлу подкатила тошнота. Он же обещал себе, что не станет мешать ему в Безночном городе! Надо собраться! Но перед глазами упорно стояла ночь, окрашенная в багряный и пропахшая сырой землей. Послышался тихий шорох одеяний, и Мо Сюаньюй понял, что господин Вэй неловко обернулся на него через плечо. Должно быть, вид у него был крайне удивленный и обеспокоенный, но он все равно не отстранялся. Даже голоса ни разу не повысил, что говорить о рукоприкладстве. Мо Сюаньюй порывисто вздохнул и наощупь нашел чужую мозолистую ладонь, легонько сжимая. Господин Вэй уверенно переплел их пальцы и отвернулся, продолжая невозмутимо объяснять адептам, что от них требуется, словно не произошло ничего вопиющего, словно не он только что по доброй воле принял весьма двусмысленный жест и выставил себя в еще более невыгодном свете. Мо Сюаньюю было уже глубоко плевать, что говорили или думали о нем, но от мысли, что кто-то посмел брезгливо скривиться в сторону господина Вэя, он приходил в ярость. Постепенно чувство гнилой безысходности и слепого гнева отступило, их вытеснило иррациональное спокойствие и гулкое биение чужого сердца в его голове. Безумие на этот раз обогнуло его по широкой дуге, но он был пугающе близок к манящей бездне. «Многое зависит от твоего решения, А-Юй, всегда об этом помни», — вспомнился мягкий голос, который пытался утихомирить очередную истерику Мо Сюаньюя, прерывая на корню самобичевания и ненависть ко всему живому в радиусе Безночного города. Голос оказался прав, а сам Мо Сюаньюй, вопреки идеальной памяти, частенько стирал это из головы, как что-то ненужное, чтобы потом жалеть. В конце концов он шумно выдохнул и снова посмотрел на Цзинь Цзысюаня. Тот заметил его интерес, презрительно скривился, даже не скрывая этого, и Мо Сюаньюя в который раз за эти годы обожгло жгучей обидой. Цзинь Цзысюань даже не был с ним знаком, чтобы иметь хоть какое-то право смотреть на него так. Он ведь не виноват в том, что такой? Разве он обязан расплачиваться за ошибки своего отца? Их отца? А если и должен, почему у него отняли Сюэ Яна, а не пустую, насквозь фальшивую в своем благородстве жизнь? — Тебе нехорошо? Позвать Вэнь Нина, чтобы он забрал тебя обратно в лагерь? — негромко спросил господин Вэй, разворачиваясь к своей негласной тени уже всем корпусом. Он уже закончил инструктировать адептов Цинхэ Не и теперь взволнованно разглядывал внезапно посеревшее лицо Мо Сюаньюя, должно быть, выискивая малейшие признаки помутнения рассудка. — Все в порядке, господин Вэй, с чего вы?.. — Мо Сюаньюй озадаченно замолчал, прислушался к своему сердцебиению, а затем покачал головой. Нет, его нервозность и неуверенность в собственных выводах выдало что-то другое. Через какое-то жалкое мгновение Мо Сюаньюй понял, что мелко дрожит, и едва удержался от иронического хохота. Никакие медитации так и не научили его заковывать тело в тиски разума и абстрагироваться от внешнего мира. — Простите… Кажется, на меня так действует толпа. Мо Сюаньюй старался быть убедительным, смущенно посмотрел себе под ноги, ни капельки не раскаиваясь из-за маленькой лжи. Прикосновение господина Вэя действовало подобно целебному настою, выводило гнев и ненависть из тела и души. Мо Сюаньюй не мог найти в господине Вэе ту грань, где начиналась его забота и кончалась искренность. Он казался ему, как минимум, небожителем, посланным за все страдания, чтобы наконец вознаградить светлым будущем, но ведь про А-Яо он тоже когда-то так думал… Впрочем, пусть. Даже если это — очередной маскарад, умирать во второй раз будет абсолютно не страшно. Главное — вовремя закрыть глаза и позволить теням сожрать тело. «А-Юй, милый, не врут только безумцы и трупы. Последним я бы очень не хотел тебя видеть». — Потерпи еще немного, ладно? Не думаю, что зачистка затянется. Как думаешь, справишься? — господин Вэй вырвал его из лап очередного призрака собственной памяти мягким тоном и легкой улыбкой. Мо Сюаньюй утвердительно качнул головой, посмотрел на замок из их рук с едва скрываемым восхищением. Длинные пальцы господина Вэя почти полностью оплетали тыльную сторону его ладони, надежно и крепко, большой палец рассеянно, но нежно поглаживал запястье. Мо Сюаньюй тяжело сглотнул: едва ли господин Вэй отдавал себе отчет в том, что делал, о том, как интимно выглядело это со стороны и как приятно это было ощущать самому Мо Сюаньюю. Лань Ванцзи, судя по мрачному выражению лица, точно заметил. — Только не отпускайте, пожалуйста. Я… Я не хочу снова падать, — куда конкретно, Мо Сюаньюй решил не уточнять. Его поймут правильно и не станут этим попрекать. — Считай, что мы договорились, но, если у тебя и дальше продолжит зашкаливать пульс, я отправлю тебя к Вэнь Цин с ближайшим лютым мертвецом, — шутливо пригрозил господин Вэй, но доля правды в его подтрунивании все равно была. — Когда я начну «призыв», мне понадобятся обе руки и полная концентрация, так что придумай что-нибудь, ты же у нас горазд на выдумки, — рассмеялся господин Вэй, а Мо Сюаньюй стыдливо вспыхнул и тут же вырвал из чужого захвата ладонь, чтобы спрятать пылающее лицо. Что за привычка у них такая?! Сначала А-Ян, теперь Старейшина Илин… Адепты Ланьлин Цзинь заняли центральную площадь перед Знойным дворцом и старательно выводили на земле символы будущей сдерживающей печати. Их кинжалы недовольно скребли землю, словно неупокоенные духи, запертые в телах, как в клетке, звучал негромкий, но твердый голос Цзинь Цзысюаня, раздающего команды. За периметром возились Цинхэ Не под причитания Не Хуайсана, на удивление терпеливо снося его выходки, словно шаолиньские монахи, которые не ведали ярости. Мо Сюаньюем завладело нездоровое любопытство: он был довольно тесно знаком с представителями этого клана, но никогда толком не видел, чтобы при грозном правлении Не Минцзюэ заклинатели столь умело держали себя в руках. Очередное кривляние Не Хуайсана вызвало раздраженный ропот среди подчиненных и смешок у Мо Сюаньюя. А-Сана он знал не понаслышке, каждый взмах тонкой кисти он рассчитывал, словно то была игра в кости, каждую улыбку воспроизводил так естественно и легко, что можно было поверить. Правда, не во второй раз. Как уже упоминалось, Мо Сюаньюй мог быть кем угодно в Башне Кои, но не глупцом. С наивностью еще как-то можно было выжить в суровом течении Ланьлина, хоть где-то Мо Сюаньюю повезло. В самом отдалении замерли заклинатели Гусу Лань с музыкальными инструментами наперевес. Лань Ванцзи держал увесистый гуцинь одной рукой свободно, вторая пока что мирно покоилась на струнах, но Мо Сюаньюй не стал бы обманываться спокойствием второго нефрита. Взгляд у него был тяжелый, но цепкий, пронизывающий насквозь. Лань Ванцзи в первую очередь был могущественным воином и великим заклинателем, что прошел сквозь пламя и пепел войны наравне с господином Вэем. А еще он был непозволительно красив и почему-то волновал сердце Мо Сюаньюя чуть больше, чем хотелось бы. Но господин Вэй просил не отвлекать его в самый ответственный момент, и он поспешил отвернуться прежде, чем их взгляды — ледяное пламя и теплое восхищение — пересекутся. Вообще у адептов Гусу была роль стабилизатора светлой ци, которую другие призывали в лениво формирующиеся облака пока еще дырявых печатей. Глава Цзян застыл неподвижной статуей по левую руку от них с господином Вэем, с выражением, близким к безразличному цинизму и, если бы не крепко сжатые челюсти и нервно пульсирующая жилка на виске, разгадать его напряжение было бы невозможно. Они коротко переглянулись с господином Вэем, и глава Цзян отрывисто кивнул. Через мгновение в небе разорвалось зеленое пламя — сигнал к началу. Мо Сюаньюй неловко прислонился к господину Вэю спиной к спине и выдохнул. Ломаная мелодия с визгливыми полутонами-вскриками разнеслась над Безночным городом. Злорадный похоронный марш. Их было сотни, нет, тысячи. Они выползали из зева цепкой мглы, как тараканы, карабкались разбухшими, матово-серыми руками по ступеням, острым зубцам скал, со скрежетом выбирались из-под обломков зданий, порой мелькали даже суматошные конечности, которые червями изгибались под совершенно немыслимыми углами, но все равно упорно шли на зов темного заклинателя. Тела, покрытые сеткой чернильных раздувшихся под кожей вен, обретали небывалую пластичность и ловкость, перепрыгивали с места на место, смешивались в бездумную толпу и постепенно смыкались в тугое кольцо у центральной печати. Некоторые неловко запинались о собственные внутренности, мельтешащие под ногами, наступали на ленты кишок и отрывали их с мерзким чавканьем. Мо Сюаньюй ощутил, как горло сдавила невидимая рука, а желудок скрутило спазмом. На языке тут же почувствовался привкус желчи, и он с трудом сглотнул чертову тошноту. Он видел многое во время своего обучения и только поэтому смог с достоинством удержать свой скромный завтрак, в отличие от некоторых адептов, которые согнулись пополам. Страх рождался среди заклинателей быстрее, чем разгорался лесной пожар, быстрее, чем Мо Сюаньюй успевал ощутить новую волну мрака, который тянул к нему свои эфемерные руки. Над Цишань скапливался трупный смрад, изнурял сердца и золотые ядра адептов, а затем Мо Сюаньюй различил трусливые слова — тихие, почти робкие, которые со временем постепенно стали перерастать в благоговейный ропот. Слюдяное небо затягивало чернотой, словно тысячи ночей собрались в одном месте, мечтая обрушить на землю царство мертвых, в городе, где уже начался адский пир. Глава Цзян обнажил свой меч и размеренно взвесил его в руке. Лезвие угрожающе звенело в его крепкой хватке, и Мо Сюаньюй с запоздалым удивлением отметил, что дышать стало чуточку легче. Их троих окружало едва различимое облако светлой ци, по краю импровизированного барьера тянулась сиреневая лента, четко обозначавшая напряжение Саньду-Шэншоу. Все его внимание было приковано к первой печати Ланьлин Цзинь, но иногда он обеспокоенно поглядывал на господина Вэя, то ли в попытках уловить момент, когда что-то пойдет не по плану, то ли в самом деле переживая за его состояние. Мелодию господина Вэя подхватили адепты Гусу Лань на разные лады, кто-то — выше, кто-то — ниже. В отличие от завываний Чэньцин, от которых уши закладывало приятным звоном, песни Гусу отзывались пронзительно, но приятно. Ярость сабель Цинхэ Не нависла над Безночным городом дамокловым мечом, целенаправленно подпитывала темную ци, из которой господин Вэй черпал энергию для призыва мертвецов. Не Хуайсан застыл позади своих подчиненных и изящно обмахивался веером с заинтригованной улыбкой на губах. Мо Сюаньюй едва слышно хмыкнул себе под нос и покачал головой, — даже ему, темному заклинателю было довольно-таки тяжело находиться в Безночном городе, почему же так беспечно ведет себя Не Хуайсан? Какой источник ци питает его? Мо Сюаньюй отошел от господина Вэя на несколько шагов, до этого коротко прикоснувшись к бедру — со мной все в порядке, играйте дальше, господин Вэй. Он видел, что несколько лютых мертвецов отбилось от общей стаи и с феноменальной упорностью подкрадывались со спины к адептам Гусу Лань. Твари двигались вслепую, воротили головами, вынюхивая кровь, но продвигались быстро. Кровавая слюна пузырилась на сгнивших губах, во лбу одного из трупов застрял обломок меча, у некоторых были вывернуты и скрючены ноги, но это ни капельки не замедлило их. Заклинатели не могли оторваться от игры и банально себя защитить, тем более, не подозревая, что за их спинами уже затаилась безмолвная смерть. Мо Сюаньюй наблюдал, как один из лютых непозволительно близко подобрался к Лань Ванцзи и готовился к рывку. Мо Сюаньюй успел взмахнуть руками прежде, чем в голове до конца оформился план действий. Тень мертвеца преобразилась прямо в полете, распахнула гнилую пасть и сожрала того, утянув вниз, на камни, и размозжило в лепешку. Оглушительно хрустнули кости, с хлюпаньем разлетелись крупные ошметки, некогда бывших органов, хлынула застывшая кровь и окатила мокрой волной спины адептов Гусу Лань. Раздались разрозненные крики, пальцы нервно дрогнули на струнах и отверстиях флейт, но громкий оклик Лань Ванцзи тут же подавил первые ростки паники. Мо Сюаньюй почувствовал его изучающий взгляд, но времени для стеснений не оставалось. Еще несколько тварей неумолимо приближалось. К своему ужасу, он насчитал их больше десятка. «Я не смогу остановить их всех, я все еще слишком слаб», — досадливо скрипнул зубами Мо Сюаньюй, беспомощно огляделся по сторонам, улавливая, как на мгновение дрогнула мелодия господина Вэя из-за шума его сердцебиения. Армада мертвецов нервно дернулась в сторону заклинателей, а затем снова вернулась под контроль. Решение пришло в тот же миг. Мо Сюаньюй подскочил к главе Цзян и бесцеремонно дернул его за запястье с мыслью, что от удара меча ему не уклониться, если тот примет это за нападение. Но, видимо, удача была в кои-то веки благосклонна к Мо Сюаньюю. — Глава Цзян, глава Цзян! — прохрипел Мо Сюаньюй, когда Саньду-Шэншоу повернулся к нему с взбешенным рыком, а затем лихорадочно указал пальцем в сторону группы лютых мертвецов. Тот грязно выругался, грубо отпихнул Мо Сюаньюя в сторону, а затем, как заполошный, вскочил на меч. Искрящийся фиолетовыми молниями кнут появился в его руках сам собой, и Мо Сюаньюй позволил себе облегченно выдохнуть. Саньду-Шэншоу спрыгнул с меча за спинами адептов Гусу Лань, направил его к одному из трупов, а сам одним взмахом кнута сбил с ног сразу троих. Он метался из стороны в сторону, сносил головы точными щелчками, его духовное оружие кружилось рядом, словно преданный пес, и убивало лютых прежде, чем те могли дотянуться до главы Цзян или заклинателей в белых одеяниях. Тем более ничего не угрожало. С характерным звоном сомкнулась первая печать барьера. Вторая вторила ей и перекинулась на улей лютых мертвецов. Цзинь Цзысюань дал команду к отходу, и его адепты слаженно покинули эпицентр бури, отступили ближе к Цинхэ Не, а затем двумя большими группами перешли к Гусу Лань. Последняя печать замкнула барьер по завершению мелодии, и огромный купол накрыл Безночный город. Трупы, потерявшие всякую цель, метались внутри ловушки, набредали друг на друга и начинали рвать глотки и чрева. Ланьлин Цзинь присоединился к главе Цзян, чтобы разобраться с непокорными остатками мертвецов, а Цинхэ Не установил дополнительную линию защиты. Господин Вэй устало покачнулся, но смог удержать равновесие. Он убрал Чэньцин за пояс и поднял на Мо Сюаньюя загнанный взгляд. Сердце у них обоих колотилось, как бешеное, словно оба висели на волоске от смерти, мучительной и долгой. Но, прежде чем Мо Сюаньюй успел подойти к господину Вэю, на него накинулся пурпурный ураган, с легкостью оторвал от земли и встряхнул с такой силой, что мир перед глазами нехорошо поплыл. — Я бы мог снести тебе голову, если бы не вспомнил, что ты таскаешься за Вэй Усянем! Смерти захотел, идиот?! Не хочешь повторить?! — вопил глава Цзян так громко, что его могли услышать в Нечистой Юдоли, как минимум. Мо Сюаньюй панически сжался и попытался неловко закрыть голову руками. Дрожь передалась ему от Саньду-Шэншоу, как заразная болезнь. Но, если последнего трясло после битвы, то Мо Сюаньюя от удушливого страха. — Цзян Чэн, поставь его на место. Сейчас же, — угрожающе предупредил господин Вэй, чеканя каждое слово. — Он сейчас задохнется, — уже мягче попросил он, разглядев на лице главы Цзян эмоции, ведомые только ему самому. Глава Цзян и в правду разжал пальцы, когда заметил подозрительно посиневшее лицо Мо Сюаньюя. — Какого гуя ты притащил сюда… его?! — прогромыхал глава Цзян. — Ты видел, что он сделал?! Я мог одним взмахом руки лишить его жизни и зацепить тебя! Ты хоть представляешь, что случилось бы, не удержи ты контроль?! Эти чертовы твари сожрали бы нас с костями и не подавились! — Саньду-Шэншоу ревел не хуже разъяренного дракона, размахивал кнутом, казалось бы, совершенно этого не замечая, но попыток убить ослабшего господина Вэя пока не предпринимал. — Успокойся, Цзян Чэн, ничего же не случилось, — выдохнул господин Вэй, со смешанными чувствами наблюдая, как аккуратно отползал в сторону Мо Сюаньюй. Тот так и не поднялся с четверенек и предпочитал просто пятиться назад, подальше от источника раздражения. — Мо Сюаньюй немного не в себе. Он не осознавал, что делал. В последнее время у него было просветление, ну я и подумал… — Ты подумал?! Решил, что сумасшедший на поле боя — волшебный талисман, приносящий удачу?! — продолжал сокрушаться Саньду-Шэншоу, но Мо Сюаньюй уже не слушал. Он покорно поднялся с земли, когда господин Вэй потянул его за локоть, вернулся ему за спину, но больше не проронил ни слова. Нутро разъедало разочарование. Во всем и сразу. Ну, конечно, сумасшедший, немного не в себе. Мо Сюаньюй безутешно хмыкнул, из груди вырвался нервный смешок, который грозил перерасти в настоящую истерику со слезами и новыми вспышками воспоминаний, если бы господин Вэй не увел его прочь по окончанию тирады главы Цзян.***
—…потом господин Вэй спросил, все ли со мной в порядке, и я вспылил. Выдавил из себя ядовитые насмешки и, кажется, задел его не меньше, чем он меня, — сказал Мо Сюаньюй и съежился под пледом. — Сейчас, вдали от Луанцзан, я понимаю это. — Тогда, может быть, господин Мо согласиться вернуться со мной обратно и объяснится с господином Вэем? — деликатно предложил Призрачный генерал, забавно склонил голову набок, как любопытная птичка. — Я уверен, что ему тоже есть, что вам сказать. — Вы правы, — вздохнул Мо Сюаньюй. — Только сначала я бы хотел, чтобы мы посетили одну деревню, прежде чем вернуться в лагерь. Просто… посмотрим. Мо Сюаньюй как-то зловеще улыбнулся и посмотрел на лениво выползающую луну. Она единственная не менялась, откуда не посмотри, будь то Башня Кои, Луанцзан или сарай в деревне Мо.