Разговоры с мертвецами

      Приближающаяся к Луанцзан черная точка напрягла Вэй Ина не меньше, чем озадаченных Вэней. Старики и женщины, следуя короткой отмашке, поспешно схватили детей и скрылись в шатрах. Даже самые любопытные и отважные не казали своего носа из-за плотной ткани. Вэй Ин внимательно вглядывался в свинцовое небо с нагромождениями туч, руку положил поверх Чэньцин, на случай внезапной атаки, и покосился на замершую рядом с ним Вэнь Цин. Суровая и непоколебимая в своей вере в силы Вэй Ина, она скрестила руки на груди, шире расставила ноги, как настоящий воин перед поединком; взгляд ее был полон колючего холода.       Прошло уже больше пяти дней с тех пор, как Мо Сюаньюй и Вэнь Нин покинули гору, так что ждать помощи от самого безудержного бойца было опрометчиво и глупо. Вэй Ин чуть шевельнул пальцами, подзывая к себе тьму, как ручного зверька, заставил ее теснее сгрудиться вокруг них, а затем послал первый знак мертвецам, окружавшим лагерь. Он почувствовал, как замершие в ребрах скал трупы шевельнулись. Их разум скинул оковы оцепенения, а тела ожили, готовые в любой момент броситься вперед и перегрызть всем неугодным Вэй Ину глотки.       Точка постепенно приблизилась к земле и приобрела четкость. Вэй Ин сощурился, облегченно выдохнул, когда разглядел пурпурные одеяния Юньмэн Цзян, и отозвал мрак. Человек на мече стремительно пикировал вниз и замер лишь у самой кромки земли. Цзян Чэн был неприветлив и хмур, впрочем, как обычно. На его лице застыл отпечаток неясной тревоги, придавая чертам большей резкости. Между бровей у Цзян Чэна залегла глубокая складка — она появлялась всегда, когда тому предстояло принять важное решение, требующего от него всей выдержки и рациональности, на которые Цзян Чэн был способен. В такие моменты он как никогда походил на мадам Юй.       — Глава Цзян, — угрюмо поприветствовала его Вэнь Цин, решившая взять бразды правления в свои руки, пока Вэй Ин пытался обуздать удивление. Она коротко поклонилась ему, не больше, чем того требовал этикет, а затем, не дожидаясь ответа, двинулась в сторону дома Вэй Ина. Она считала его равным, как бы поразительно это не звучало.       — Не ожидал увидеть тебя здесь, — честно признался Вэй Ин. Обычно Цзян Чэн предпочитал молчаливо отправлять к нему гонцов или, на худой конец, огненные послания с немедленным требованием явиться в Пристань Лотоса. Должно быть, случилось что-то действительно важное, раз он сам решил навестить скромное пристанище Вэй Ина. Пересилить гордость и пренебрежение к побочной ветви клана Вэнь было подобно подвигу для Цзян Чэна, уж он то точно об этом знал.       — Вообще-то я пришел за тобой. Но, если здесь есть место, где мы можем поговорить без лишних свидетелей, то я бы предпочел немного передохнуть с дороги, — предельно ровно заметил Цзян Чэн, убрал Саньду в ножны, а затем заинтересованно осмотрелся по сторонам. Он был на Луанцзан впервые и, судя по недоуменному выражению, он ожидал чего-то более зловещего, чем горстка испуганных людей и мирно растущая на кривых грядках редька.       — Идем в дом, сдается мне, Вэнь Цин уже выкинула все мои записи через окно, недовольная беспорядком, — несмело улыбнулся Вэй Ин, махнул рукой, приглашая Цзян Чэна следовать за ним. Горло першило привычными остротами и каверзными вопросами, но одного взгляда на Цзян Чэна хватило, чтобы понять, — он двинет Вэй Ину за колкость без малейшего колебания.       Вэй Ин разглядывал взвинченного шиди исподтишка. Было в нем что-то такое неправильное, что-то иррациональное, отталкивающее и ломающее привычный глазу образ. Казалось, ответ лежал на поверхности, — протяни руку и достанешь — но Вэй Ин все равно никак не мог понять, что именно его смущало в поведении Цзян Чэна. Непомерная покладистость, напускное спокойствие, которое ввело его грубость в оцепенение? Что? Или, может, дело было не в самом Цзян Чэне, а в Вэй Ине? В том, что произошло в Безночном городе, когда тот позволил себе непозволительно отвлечься? Впрочем, вместо того, чтобы гадать на костях и указывать настроение Небожителей по дуновению ветра, нужно было тонко выведать у Цзян Чэна истинную цель визита.       Они прошли в небольшой, но надежный домишко, и Вэй Ин тут же почувствовал пьянящий запах меда и сладковатый — корицы. Пока Цзян Чэн неловко осматривал его скромное жилье, едва ли не со священным ужасом косясь на ветхую кровать, Вэй Ин успел достать пару пиал, коротким кивком поблагодарил недовольную Вэнь Цин, которая заварила им чай, и умоляющим взглядом указал на выход. Если целительница и сочла этот жест оскорблением, то заявлять во всеуслышание не стала, а покорно покинула дом.       — Ты так и будешь стоять в углу или, может быть, все же присядешь? — ровно поинтересовался Вэй Ин, схватил со стола уже наполненную пиалу и уселся в позу лотоса прямо на пол. Цзян Чэн красноречиво закатил глаза — мол, знаем мы твои ребяческие выходки, Вэй Усянь! Плавали! Однако через какое-то время сдался и позволил Вэй Ину нагло утянуть себя, главу ордена, рядом.       Какое-то время они сидели в тишине и думали каждый о своем. Цзян Чэн задумчиво провожал взглядом чаинки, опускающиеся на фарфоровое дно, иногда сдувал горячий пар, как какой-то дремучий крестьянин, казалось, совершенно забыв об этикете. Он поджимал губы и хмурился. Пальцы, обхватывающие чашку, то и дело сжимались на стенках, грозясь раздавить хрупкую материю. Что-то явно тяготило Цзян Чэна, но, судя по всему, что видел Вэй Ин, начать тому было довольно нелегко.       — В ордене требуется моя помощь? — ненавязчиво подсказал Вэй Ин, то ли спрашивая, то ли намекая, как правильно начать.       — У меня достаточно адептов, которые справятся с делами вдвое лучше тебя, — отрезал Цзян Чэн задумчиво. Взгляд его бесцельно блуждал по деревянным стенам, местами покрытыми тонкой кожей, по прохудившейся крыше, которая потечет после первого же ливня в Илине, по небрежно смятой постели и вороху исписанных мелким убористым почерком свитков возле стола. — Но ты и вправду нужен в Пристани Лотоса. Кажется, мы вышли на след тех самых людей, о которых говорила глава Юй.       — Так быстро? — удивленно выдохнул Вэй Ин и порывисто подался вперед, едва не расплескав на себя кипяток. Глаза его предвкушающе зажглись алыми всполохами, но погасли так же быстро, погребенные под мрачным настроением Цзян Чэна.       — Это было несложно. Они допустили самую большую ошибку в своей жизни, посчитав, что ты не заинтересуешься небольшой группой мертвецов, которые не подчинились твоему приказу, — фыркнул Цзян Чэн. — Заклинатели поймали их на горячем, когда они решили прибрать за собой, не проверив окрестности. Удалось кое-что узнать по делу главы Юй, но далеко мы пока не продвинулись. Лучше взгляни на это.       Цзян Чэн достал из-за пазухи мешочек-цянькунь, расшитый мелким бисером, который складывался в аккуратный лотос, а затем вытряхнул все его содержимое на пол перед Вэй Ином. Тонкие иглы, массивные гвозди с загнутыми концами и свернутыми шляпками, женские заколки, больше похожие на орудия пыток, дорогие крепления от ханьфу и мелкие железные шарики разлетелись в стороны с громким звоном. Каждую вещицу, даже самую неприметную, окружал ореол торжественной мрачности. Тьма застыла над ними тонкими нитями, которые складывались в общую гармоничную сеть, которая не разорвалась даже тогда, когда Вэй Ин осторожно подцепил одну из игл и поднял ее на уровень глаз.       — Сеть подчинения, — кивнул он сам себе. — Очень тонкая работа. Мало кто смог бы создать такое с полной уверенностью, что заклинание не распадется, когда все элементы войдут в контакт. Все это извлекли из останков лютых мертвецов?       — Не совсем. Все заколки и прочие дорогие украшения были сняты с заклинателей Мэйшань Юй в ночь Черного пожара. Так они остались незамеченными, — Цзян Чэн на автомате сминал в руках зачарованный мешочек, чтобы затем старательно и как-то виновато разгладить образовавшиеся на нем складки.       — Подарок шицзе? — Цзян Чэн тут же агрессивно вскинулся, должно быть, ожидая, что наткнется на насмешку в чужих глазах, но обнаружил только слабую понимающую улыбку и не стал устраивать сцен.       — Она сделала сам мешочек, а я наложил заклинание, — пояснил он, а затем мотнул головой, словно бы отгоняя образ улыбчивой сестры. — Что думаешь обо всем этом? — Цзян Чэн обвел рукой груду барахла.       — Что пепелищу в Мэйшань Юй слишком рано дали название, — фыркнул Вэй Ин и удручающе покачал головой. На языке вертелось с десяток злых шуток о пожаре и жертвах, которых не было, но Вэй Ин понимал всю серьезность ситуации. — Тот, кто придумал и провернул все это, имеет достаточно средств и влияния. Не думаю, что заклинатели, которых вы поймали, смогут сказать, кто стоит за подчинением подопечных главы Юй.       — Это было очевидно с самого начала. Все, как один, одеты в неброские ханьфу без отличительных знаков, на расспросах заливают пол слюнями, но ничего конкретного сказать не могут. Глава Юй правильно рассчитала момент, когда объявила Юньмэн Цзян войну. До этого она оповестила остальные великие ордены и предложила к ней присоединиться, так что никто не удивился пожару. Те, кто сотворил такое с людьми Юй Хэян, даже не поняли, что подчинение было отменено специально, посчитав, что призванная тобой тьма поглотила их игрушки.       Простых людей глава Юй вывела сама под предлогом скорой войны и разместила по отдаленным деревням, чтобы до них было не так просто добраться. Остальных я разместил по границе Юньмэн Цзян под видом простых крестьян и купцов.       — Она сыграла на твоей вспыльчивости, Цзян Чэн, — лукаво поддел Вэй Ин. — Причем весьма ловко. Забавно, что кто-то тебя так хорошо знает. Вы ведь до этого даже не были толком знакомы.       — Прекрати нести вздор! — прошипел Цзян Чэн не хуже змеи. — Я оставлю тебе несколько безделушек. Развлекайся. Глава Юй и я хотим знать все, что ты сможешь найти. Желательно, как можно скорее. Пока они на шаг впереди нас. Нельзя исключать вариант, что они снова не попытаются тебя подставить. Причем, у них бы получилось, не заметь тот сумасшедший мальчишка подозрительной активности, — убежденно кивнул Цзян Чэн и поднялся. — Как удобно… Тебя бы обвинили в нападении на клан Лань, а там недолго сыграть на доверии остальных орденов, чтобы убрать тебя. Признаться честно, даже мне нечего было бы противопоставить таким обвинениям. Все могло обернуться новой войной.       — Главы не дураки, чтобы слепо идти на Юньмэн Цзян, скорее, они бы организовали осаду Луанцзан или просто подстроили несчастный случай, — удручающе отозвался Вэй Ин, стараясь инстинктивно не прислушиваться ко второй нити пульса в своей голове. В последнее время он только и делал, что следил за колебаниями чужого сердцебиения, беспокоясь, что с Мо Сюаньюем может случится что-то пострашнее обычной истерики. — Ланьлин Цзинь четко дал понять на предыдущем совете, что они считают остатки клана Вэнь угрозой. Они в любом случае найдут повод напасть на нас, — озадаченно пробормотал Вэй Ин. — Я не откажусь от них, Цзян Чэн.       — Поговорим об этом после того, как разберемся с подчинением, — тот бросил красноречивый взгляд на сваленную в кучу мелочевку и неприязненно скривился. — Странно, что рядом с тобой нет… Как его там?       — Мо Сюаньюй, — бесцветно прошелестел Вэй Ин и устало откинулся на деревянную ножку. Стол протестующе покачнулся под чужим весом, но стоически вытерпел. — Его сейчас нет в лагере.       — Я думал, он везде таскается за тобой, — едко процедил Цзян Чэн, должно быть, все еще раздраженный за тот инцидент в Цишань Вэнь. — Не боишься отпускать умалишенного одного? Такой если не покалечится сам, то покалечит кого-нибудь еще.       — Он не один. Впрочем, не столь важно, — Вэй Ин отмахнулся от неприятной темы. — Я прибуду в Пристань Лотоса, как только что-нибудь выясню. Не хочешь остаться на ужин? Лететь по темени не самая лучшая идея, тем более, что путь неблизкий.       — Обойдусь без советов, — отрезал Цзян Чэн и решительно вышел из дома. Вэй Ин поднялся, чтобы его проводить.

***

      На исходе пятого дня они добрались до деревни. Мо Сюаньюй порядком устал, несмотря на то, что позволял себе перетащить их с Призрачным генералом через тени крайне редко и осторожно, так, чтобы тот не заметил большой разницы между местом ночлега и местом пробуждения. Большую часть дороги он нес Мо Сюаньюя на спине, передвигаясь быстро и бесшумно, как скользят змеи между камней. Тело у него было холодное и жилистое, похожее на человеческое больше, чем представлял себе Мо Сюаньюй. И пахло от его попутчика естественно — горькими кореньями и целебными травами, которые заставляла собирать Вэнь Цин. Призрачный генерал в принципе не шел ни в какое сравнение с теми мертвецами, которых поднимали они с Сюэ Яном. То были безмозглые твари, от которых за метр тянуло мертвечиной и гноем. Все, на что они были способны — безропотно выполнять приказы А-Яна и кидаться грудью на зазевавшихся противников. А с Призрачным генералом даже поговорить о вечном нестыдно.       За всю дорогу он ни разу не поинтересовался, зачем Мо Сюаньюю в Богом забытую деревушку на краю Ланьлин Цзинь, а он предпочитал не рассказывать. Он и сам весьма смутно представлял, зачем направлялся в место, хранившее его старую боль. Разум прояснился еще не окончательно, часто вытворял жуткие фокусы, которые Мо Сюаньюй предпочел бы забыть, как в страшном сне, однако мыслить критично и твердо он уже был способен. Пребывая в прошлом, он мог влиять на ход будущего, что собственно и делал. Однако, всегда есть крупное «но», способное вызвать излом времени. Убивать главную ветвь Мо, к огромной досаде Мо Сюаньюя, было категорически запрещено. Последствия могли быть непредсказуемыми.       Они заночевали у подножия горы Дафань, подальше от людских троп, чтобы ненароком не встретиться с любопытными крестьянами. Те бы сразу рванули в деревню с переполошенными криками о лютом мертвеце и темном заклинателе. Еще чего доброго, приняли бы за господина Вэя и решили доложить дежурным адептам. Видеть золотистую форму Ланьлин Цзинь не хотелось. Сейчас, признаться честно, Мо Сюаньюй никак не мог вспомнить, как выглядел в ней он сам, как сидел ханьфу на ворчащем Сюэ Яне, который довольно долго носил его прежде чем сменить на черно-синий.       Мо Сюаньюй вышел в деревню ранним утром, когда первые лучи солнца робко выглянули из-за полоски горизонта и разбежались по округе резвыми зайчиками. Призрачный генерал остался ждать его в лесу. Мо Сюаньюй обогнул центральные улицы мелкими переулками, где в робких тенях шуршали наглые коты и забивались по углам сбежавшие от хозяев курицы. Крохотный рынок лениво просыпался: скрипели ставни, скребли щетки по прилавкам и раздавались первые голоса. Мо Сюаньюй обошел дом главной ветви и скользнул в сень отдаленных построек. Три скромных домика стояли особняком и выглядели как хмурые лесные чудища. Обнесенные хлипким, покосившимся на одну сторону забором они больше походили на склады для инвентаря, чем на жилые постройки. Мо Сюаньюй застыл в отдалении, не рискнув приблизиться вплотную.       По двору с веселым хохотом носился он сам в потрепанной рубахе и коротких штанах. В руках у него был увесистые мешок с зерном для куриц. Тот, четырнадцатилетний Мо Сюаньюй сделал сбоку аккуратный надрез, чтобы корм сам высыпался неугомонных клокочущим птицам, когда он будет идти. Матушка наблюдала за всем этим непотребством, присев на каменную кладь колодца, и улыбалась до неприличия безмятежно и счастливо. Мо Сюаньюй затаил дыхание и почувствовал, как в горле встал не проглатываемый ком. Кончик носа уже знакомо закололо, а глаза защипало от подступающих слез. В своем крестьянском голубом ханьфу с вязью виноградных лоз на рукавах матушка была самой красивой женщиной, которую Мо Сюаньюй когда-либо видел. Он помнил нежные прикосновения ее огрубевших от работы рук, помнил запах мягких черных волос, которые она всегда небрежно распускала перед сном, помнил искрящиеся восторгом и любовью зеленые глаза, когда она смотрела на него. Если она когда-то также смотрела на отца, то Мо Сюаньюй прекрасно понимал, на что тот обольстился. В какой-то момент он был безумно рад, что похож на матушку, а не на отца. Каждый день видеть в зеркальной глади озер чуть раскосые лисьи глаза и чуть вздернутый нос было бы слишком мучительно.       Как бы он хотел поговорить с ней еще раз. Хотя бы один-единственный раз. Он бы многое отдал, чтобы увидеть матушку такой счастливой в те годы, когда его с позором изгнали из Ланьлин Цзинь. Но он не мог подойти к ней, не мог выловить свою малолетнюю глупую версию и потолковать, не мог облегчить их жизни, перерезав глотки свиньям Мо. Ненависть поулеглась от вида умиротворенной матушки, однако искоренить ее полностью никогда не удастся. Если бы был какой-то выход, матушка бы уже была первой госпожой Мо, а не внебрачной дочерью, презираемой черствой мачехой. И, возможно, тогда бы их с Мо Сюаньюем судьбы сложились как-то иначе. Слишком много «если» в его жизни.       Мо Сюаньюй услышал, как звонко окликнула матушка его копию. Мальчонка тут же оторвался от всех дел и со всех ног рванул к ней, а за ним следом — восторженные курицы. Мо Сюаньюй негромко рассмеялся себе под нос. Кажется, контакт с этими птицами у него случился в детстве, и те возлюбили Мо Сюаньюя, как родного. Он видел крепкие объятия и мечтал очутиться на месте беспечного юноши.       — Эй! Ты еще кто?! — противный голос, отдаленно напоминающий поросячий визг, врезался в лопатки. Мо Сюаньюй резко развернулся и едва ли не налетел на тетку. В голове в десятикратном размере завопили похожие голоса на разный мотив, но Мо Сюаньюй резко тряхнул головой, заставляя их ненадолго замолчать.       Он отступил в тень резко, неловко запнувшись о собственные ноги, которые вдруг стали чужими. Тьма поглотила его агрессивно и выбросила у края деревни. Мо Сюаньюй судорожно сел и попытался отдышаться. Чертова тетка напугала его до умопомрачения своим внезапным появлением! Испортила такой момент, стерва проклятая! Свернуть бы ей шею! Кровь шумела в висках, а перед глазами все померкло на мгновение. Мо Сюаньюй сцепил челюсти до мерзкого скрипа, вцепился пальцами в рукава ханьфу и принялся медленно считать до двадцати. Один, два, шесть, одиннадцать. Один, два, четыре, восемь… Видения, которые опасно близко подобрались к его сознанию, злобно оскалились, но отступили. Привычного покалывания в голове перед продолжительным приступом Мо Сюаньюй так и не почувствовал.       «Надо будет попросить господина Вэя посмотреть меня, когда вернусь», — как-то отстраненно подумал он и шумно выдохнул. На пробу приоткрыл глаза и осмотрелся. Мир снова приобрел былую четкость и перестал кружиться, как после бочонка крепкого вина. Мо Сюаньюй уверенно поднялся на ноги, пересек черту, разделяющую деревню с лесом, и направился к Призрачному генералу. Пора было возвращаться обратно, на Луанцзан, к теплому ворчанию Вэнь Цин, улыбчивому и шумному А-Юаню, с которым они часто играли в прятки, и к господину Вэю.       Мо Сюаньюй напоследок обернулся на проклятую деревню, и лицо его исказила гримаса. Ничего… В следующий раз он найдет способ, как стереть этих чудовищ без последствий для себя и времени, из которого он пришел.