К рваным ранам души ты кота приложи

Антон лениво выбирает пачку брокколи, сонно зевает, вообще не понимая, нахера ему нужна эта трава, ведь он её не ест даже, но тут же заботливо припоминает, что эту ерунду обожает Арсений. Поэтому Антон поутру потащился в супермаркет, пока его Высочество высыпалось. Шастун вообще не любил раннее утро, не часто ел овощи, предпочитая им мясо, да и был куда проще, чем его парень, но что не сделаешь ради любви, верно? Поэтому Антон частенько вставал раньше Арсения и бежал в магазин, чтобы купить всё необходимое, лишь бы Попов потом не ворчал, что Антоша его совсем не любит и не ценит. Конечно, это всегда говорится в шутку, они оба понимают, что их отношения и чувства уже превзошли все ожидаемые и неожиданные повороты жизни. Первое время они пытались даже расстаться, потому что проще было снова стать друзьями, чем скрываться от всех вокруг, но, как оказалось, всё было уже глубоко запущено, чтобы разорвать так просто, и после месяца разлуки они оба послали все моральные принципы нахуй и пошли туда сами, только уже друг на друга. Телефон в кармане запиликал, сообщая Антону о том, что пришло новое уведомление, и парень сразу же полез в куртку одной рукой, другой сжимая пачку овощей. Ему часто приходят оповещения, но на выходные он блокирует всех, кроме Арсения, поэтому сейчас это означало лишь то, что его спящая красавица соизволила проснуться и уже залила новую фотку в инсту. Попов всегда первым делом заливал фотографии, а потом занимался чем-то остальным, это, видимо, какой-то особенный ритуал для хорошего начала дня. Арсений был в ванной, это стало понятно по мокрым волосам, а так же по пене в его руках, которую он сдувал, забавно вытянув губы в трубочку. И всё бы ничего, детская непосредственность во взгляде голубых глаз даже на мгновение растопила сердце Антона, пока он не прочитал хэштеги.

#вдуше#(на)всегдавосемнадцать#тольконепереводитенашведский#утреннийАрсэн

Пачка брокколи с характерным шлепком упала на пол, заставляя парня как в замедленной съёмке перевести взгляд с экрана на овощи. Брать их Антон уже передумал, ведь теперь ему предстоит вправлять мозги другому овощу, у которого, блять, похоже, атрофировались последние клетки здравого смысла. Антон летел домой на всех парах, а подгорающая жопа только добавляла огня в зелёных глазах. — Арс, сука! — Антон не успел даже до конца войти в квартиру, как мгновенно обозначил своё местоположение и настроение вместе с тем. — Не очень ласково, — парировал мужчина, выруливая из кухни, и тут же оказался грубо вжатым в стену. И это могло бы быть горячо, если бы не то, с какой силой его приложили о стену головой, и о тумбочку — поясницей. — Ауч… — Какого.Блять.Хрена.Ты.Творишь? — отчеканил парень, шумно дыша и сверля взглядом наглые глаза Попова, в котором даже не плескалось раскаяние. И либо он был слишком тупым и не понимал, что сделал, либо сделал это специально. Но в любом случае это был конкретный такой пиздец из которого выбраться будет не то, что проблематично, а скорее нереально вовсе. — Что не так? — ухмылка на губах мужчины приобрела хитрый умысел, а проворные руки уже расстегнули дутую куртку и забрались под футболку парня, крепко прижимая Шастуна ближе к своему телу. — Серьёзно, блять? Сначала ты орёшь, психуешь и называешь фанатов ебанутыми псами, а потом сам выкладываешь посты с этими ублюдскими хэштегами. — Там два смысла, Тоша, — воркует Арсений, оставляя поцелуй на щеке своего парня и тут же скользит губами ниже. — И мне плевать, когда артоновцы воют против ироновцев - пусть лучше победят наши, — хмыкает он, и глаза Антона становятся на два размера больше. — То есть, ты нас пропалил просто… Шастун даже не знал, как сказать то, что сейчас было в его голове. Арсений прекрасно понимал, что сделал, более того — он сделал это специально. Это не укладывалось в голове до сих пор, что его-мать-вашу-Арсений пропалил всё из-за ебучей ревности к Кузнецовой и фанатам Ирона. Ведь если убрать смысл #вдушевсегдавосемнадцать, и преобразовать в #навсегдавосемнадцать, то со шведского это будет звучать как Артон — навсегда, теперь любой фанат переведёт хэштеги, тем более, когда Арсений сам намекнул им сделать это. Да и Арсэном зовёт его всегда Шаст, что тоже вполне так красноречиво указывает на Артон. — Пиздец, — всё-таки излагает Шастун, отстраняется и взъерошивает волосы. — Я хочу курить. — А я хочу тебя, — мурчит Попов, снова плавно и слишком грациозно поддаваясь вперёд, стягивая с худых плеч куртку и вешая её на крючок. — Что будем делать? — Я иду курить, а ты — нахуй, — хмурый взгляд Антона встречается с блядушным взглядом Арсения, который облизывает губы и смотрит так исподлобья, словно в голове у него активировалась команда: валить и трахать. — Так я об этом и прошу, — Арсений невинно улыбается, но, не встретив отклика, устало вздыхает, недовольно морщась. — Ну ладно, Тоша, хочешь, я удалю этот пост? Шастун со стоном прикладывает руку ко лбу и как королева драматического театра вваливается на кухню, совсем не грациозно падая на стул. — Да, заебись план, сначала выложить, дать пищу нашим фанатам, а потом удалить. Совсем же, сука, не подозрительно, — Антон сжимает переносицу пальцами и нервно елозит на стуле, не понимая, как теперь избежать пиздюлей от Стаса. Тот же их расчленит и закопает. — Ты прям у меня гений, скрины то никто не додумается же сделать, да? Арсений вздыхает и встаёт за спиной Антона, опуская ладони ему на плечи и начиная плавно разминать мышцы. Это был запрещённый приём, потому что Шастун даже просыпался уставшим, а большой рост заставлял спину уставать всегда, везде и постоянно. — С чего ты вообще ревновать начал? — уже спокойно интересуется Шастун, не скрывая хрипоту в голосе. Всё-таки Попов — это что-то незаконное, его стоит запретить во всех странах мира, потому что даже будучи злым и огорчённым, Антон его хотел и плавился под умелыми руками. Арсений хмыкает и огорчённо ведёт плечом, как самая обычная обиженная дама. Только обижался он не на Антона, а видимо, на жизнь в целом. — Иртоновцы воюют с нашими фанатами, и я не хочу, чтобы артоновцы сдавались. Тем более, они ведь правы, — заканчивает он уже шепотом, слегка наклоняется и прихватывает мочку уха губами. — Артон — канон. — И ты решил так подбодрить наших фанатов, — понимающе хмыкает Шастун и довольно жмурится, отклоняя голову в сторону и предоставляя больше доступа к своей шеи. — Ты дурачина, Арсэн, я всё равно тебя люблю. Арсений счастливо улыбается, потому что Антон полностью оттаивал, а в зелёных глаза была лишь нежность и даже некое понимание к такому дикому поступку своего парня. Усаживаясь на колени к Шастуну, Арсений крепко обхватил его за шею, вдыхая привычный запах парфюма и табака. Конечно, пост он всё же удалит от греха подальше, но это не спасёт ситуацию, потому что спустя час им уже будет звонить недовольный Стас. Но ему, конечно, ответят не скоро.